Очень удобные подземные гостиницы приняли их вечером, там их накормили за их низкие купоны, которые частью выдали родители, частью они сами заработали. А утром продолжились исследования парка и его аттракционов.
Леон. (Нил. Рамхат. 1884 Лето от потери Связи.)
Приёмная Князя впечатляла и не впечатляла одновременно. Это было предельно функциональное помещение, без вензелей, лепнины и картин, но в то же время ощущалось качество и прочность мебели, со вкусом подобранный оттенок стен сочетающийся с характером и цветом кожи Князя, трёхмерные панели создавали иллюзию реального окна за креслом, хотя штаб залегал неизвестно на какой глубине.
Два шкафа с реальными книгами вписывались в ансамбль просто прекрасно и подчёркивали характер Вседомира Кизимировича.
Как и костюм на нём. Не помпезная тряпка отпускаемая лопушкам из-за бренда, а качественно пошитый портным мундир из просто качественных материалов, без вышивки нитью вымирающих видов.
— Я слушаю тебя, Кирилл? — получить аудиенцию со своим непосредственным Старшим удалось сравнительно быстро. Однако напрашивался на встречу всё же я.
— За перипетиями событий могло затереться, но один из командиров нашей армии предатель, и между нами кровь.
— Месть священное право. Я не стал бы тебе мешать, но за соблюдение субординации признателен. Только пообещай мне... — выжидающе посмотрел он на меня.
— Коли не заденет чести.
— Он не уйдёт легко. — требовательно акцентировал Князь.
— О, не волнуйтесь, он испъёт всю ту чашу, что перепала мне.
— Хм? — и я понял о чём он.
— Я же не капиталист. Если сами придут мстить за подонка, это уже их выбор.
— Да, это уже их выбор. — кивнул он. — Ещё что-то?
— Да, мною было оставлено некоторое количество технической литературы заморским Родам, как бы так пустить слушок, что это всё их рук дело. А то слава разрушителя Мира боюсь меня раздавит.
— Ты... ха... ха... ха-ха-ха-ха!!! — откинулся он в кресле. — Кадет, да ты самый ужасный враг, который падал на головы этих акул! Да будет так, я передам шептунам нужные намёки. Всё иди, а то не дай Предки эта гнусь лыжи намажет.
— О, не волнуйтесь, я в вас не сомневался и как только вошёл в приёмную... — развёл я руками.
— Аха-ха-ха!!! Вот же наглый горностай! Иди, иди, иначе я совсем потеряю рабочий настрой.
В замкнутой капсуле пневмоливта, которая неведомыми трубами вела меня к выходу держать лицо нужды не было.
Но не один мускул не дрогнул. Меня переполнял гнев, но он бурлил внутри не смея растрачиваться попусту.
Домой меня не гнало, дела в городе, в расположении требующие завершения или моего присутствия были выполнены. Сигнал, что цель захвачена был получен ещё по выходе из лифта.
Машина на средних оборотах несла меня по небу домой, не вырываясь за скоростной лимит.
— Ну здравствуй Пахом. Видишь, как сложилось, денежки тобою так тщательно лелеемые тебе не помогли.
— Вой Стекло! Что вы себе позволяете! — пластиковые ленты хорошо держали, китель и воротник гвардейцы на всякий пожарный содрали.
— Ну полно вам, что ты в самом деле, будто мы плутократы какие, живём по законам защищающим предателей, убийц, политиков. Нет деятель, ты не в той стране.
Ты узнаешь всё, на что продал меня, будешь смаковать лучшие моменты.
И ты не сможешь умереть, шкура, совсем без вариантов.
— Мы ведь взрослые люди, вы разумный член рода, я располагаю тяжёлым компроматом на очень влиятельных персон, если вы его получите, то сможете взобраться на пять-шесть ступеней рейтинга Родов. — почти успокоился он, его нервозность выдавали лишь капли пота на висках, да полыхающая ужасом аура.
— Да-да, как много в мире грязи, никто не чистит, что поделать... придётся поработать нам. — и с оттягом пнул пяткой в бровь разжалованному сотнику, его семейство в данный момент лишалось имущества, ячейки в хранилищах потрошили, как немного успокоюсь введу его в транс и узнаю, где его закладки, а потом...
. . .
... Голое тело без сознания лежало на каменном полу в каморке подземелья, его ждали галлюциногены, и очки объёмной реальности, примитивные избиения, и непривычные ласки, смерть потомков и жены, и переломы костей.
Он сотни, тысячи раз будет молить о смерти... но избавления не получит.
Календула. (Въюг. 16-й Цикл от СУ.)
Собрание девочек в вкушевне стали регулярными.
Вопросы были разные, но основная тема, как правило, одна. Это Леон.
Вкушевня была из новых. Её открыл Мастер Вкуса, который до этого развил своё дело в другом городе, но начинал он в Вагеке и очень хотел вернуться.
Открыл он её на крайнем этаже высотного дело-жилого двадцати пяти этажного здания, его вкушевня имела выход на обустроенную под нужды точки общепита крышу. С которой открывался чудесный вид на город, и на площадку которой могли сесть умельцы на крыльях.
— Как вам несомненно известно. — продолжила начатую тему Миа, — Мужчины могут зацикливаться на своём горе, ненавидеть себя и саморазрушаться продолжительное время вплоть до смерти.
Мы тоже, но у нас есть естественные защиты, главное им не мешать своими очень умными мыслями.
У мужчин это тоже защита, но для всего Рода. Это проблема с которой он столкнулся и не смог решить, потому на неё выделяется множество ресурсов для поиска ответа. Для Рода в целом один индивид не важен, потому если он при этом сгорит не страшно, но если ответ будет найден, то полученная доля безопасности того стоит.
Однако, он нужен вам. — щёчки её чуть зарделись, она взяла ложечкой фисташкового*(самое близкое обозначение, но цвет другой и вкус тоже.) мороженного из бокала. — Потому вам нужно сбросить решение этой проблемы.
— Как? — почти в один голос спросили мы.
— Прощением. Только есть вероятность, что ненависть к себе он разделит на прощающего его.
— То есть прощением? — спросила Маргаритка.
— То и есть. Нужно время от времени к месту говорить, "я прощаю тебя", это сначала вызовет непонимание, раздражение, гнев, боль, поиск ответа, смирение и наконец принятие. Но излитая ненависть может отпечататься на восприятии. — перечислила девочка не радостную картину. — Это вскроет рану, вымоет гной, после чего рана сможет зажить.
— Я это с... — хотела взвалить всё на свои любящие плечики подруга.
— Не ты, а то потом тебя откачивать придётся. — махнула девчонка ложкой, как отрубила.
Мы все притихли и углубились в своё мороженное. Никому из нас не хотелось быть громоотводом, мне хотелось простого семейного счастья, просто с ним, а не с кем-то другим.
Он был очень умён, надёжен, добр, заботлив, не от мира сего, таких мужчин были единицы на весь город.
И стать в его глазах презираемой или ненавистной... страшно.
— Я это сделаю. — сказала Кхифия.
Мы посмотрели на неё, она была абсолютно серьёзна и спокойно встретила наши взгляды.
— Я это сделаю, — повторила она, — а вы прикроете меня, втянете потом в семью. Время сглаживает. Пройдёт цикл или два и он забудет, наша общая нежность вымоет.
И я стану не парией. Хотя... — посмотрела она на Миа. — есть возможность, что я буду штатным критиком в семье.
— Роли распределять вам ещё рано, пока вас четверо, это будет работать, но когда в систему войдёт он, всё перекрутится. — поскребла она по стеночкам, лакомство кончилось.
— Ты нам тоже нужна. — продолжая оставаться серьёзной сказала Кхифия смотря на девочку. — Но сама то ты, чего хочешь?
— Пирожного. И горячего шоколада. — ушла та от ответа. Но сама дико покраснела.
Ну, это далеко не секрет.
— Понятно. Ещё пару циклов он не будет смотреть на тебя, как на девушку, а вот после все не только в твоих руках. — Кхифия заглянула каждой из нас в глаза. Мы все кивнули, лекарь-кудес в доме, в семье это очень... м-м-м, значимо. А места в кровати всем хватит.
Дзянь, дзянь, позвонила я в колокольчик и подняла руку. Разносчик появился тут же.
— Нам всем пирожные и четыре разных чая, и горячий шоколад. — где Леон его нашёл и как придумал, как его готовить? Пить его было не очень, а вот в пирожных шоколад был просто великолепен.
Девушки продолжили чаепитие на крыше под уже более приземлённые, но от того не менее актуальные темы нарядов, поведения некоторых особ, городских сплетен.
А где-то в лавовых течениях парень вздрогнул от пробежавших по его телу мурашкам.
Леон. (Хан. Цвета-Сей, 16-й Цикл от создания Уабу.)
..щ..ю т... П...а .. ..ща... ...бя — опять снилась муть, ничего не смог запомнить, но кровать в поту.
Лео почти перестал меня выводить из Нил в лакуны, по утрам и вечерам деловым сопровождением договоров занимается он.
На Нил тоже всё в относительном покое.
Во многих Великих Странах пали правительства. Банкиров и целые рода международных ростовщиков выбили поголовно. Всех, кто хоть чуть больше работника завода наживался на войне уничтожили физически.
Всех профессоров и инженеров выше среднего вывезли на наши границы, где за прошедшие месяцы, по моим критериям равные Семи Циклам, были построены стартовые столы.
Спутниковую группу полностью восстановили наши Рода, хотя доступа ни у кого кроме военных и управленческих кругов нашей страны нет.
Военная сеть функционирует, а гражданская сфера пока медленно восстанавливается энтузиастами.
Нам много чего нужно отстраивать чтобы отвлекать на это специалистов.
Но если спутники повесили без стартовых столов, то зачем они теперь?
Просто мы отравимся таким количеством инакомыслящих разумных, для которых деньги смысл существования. Они понимают, как можно продавать и покупать воду, воздух, мечты, идеи, время, любовь, свободу.
Перевоспитывать их нет ни сил ни желания, но и отпускать в их страны не вариант, да и в чужие тоже, смысл тот же.
Вот и выдворим их в Пустоту, построим станции у газовых гигантов и на орбите Африки, на пустотных станциях их купи-продай всё и вся мировоззрение идеально ляжет на поддержание работоспособности станций.
Возможно удастся связаться с Нигер и Конго торговыми отношениями и эфирными поставками.
Люди будут при важном деле, без притеснений и угнетений, а мы получим время на стабилизацию ситуации, образования новых управленческих узлов и выработку новых мировых поконов.
Жёны только заладили, прости, прости, прощаю... на ровном месте разревутся и давай обниматься с соплями. Голова от них болит.
Как вернулся с чужого материка, так и началось. Лучше бы кричали и ненавидели.
Зато, у Воев есть выходные каждый девятый день, и сорок дней в месяц, выходные длинные. Которые можно согласованно распределить. Сразу все сорок дней взять, или по паре дней к неделе добавить.
Псиведы ещё мозги крутят... Ладно Нил это Нил, я на Хан и я могу умереть если буду невнимателен или недостаточно осторожен.
Проверил вязь на теле, занялся разминкой на крыше, принял душ и облачился в защитный комплект. В этом меня убить трудновато, но всё ещё можно.
Лео перехватил контроль над телом, и я отправился в залы памяти читать, читать и ещё раз читать. Без мудрости предков набивших миллионы шишек не обойтись, чтобы самому набить их всего тысячи.
Делать выписки и когда контроль вернётся загрузить их в обсчёт. Как бы не хотелось торопится, но ошибка может стоить не только мне жизни, но и растворить всю Хан. Не хотелось бы доводить до такого в борьбе с кудес, тем более не все из них подобное заслужили.
Леонид.
Кудес всё же удивительны, и в идеале всесильны, но наше сознание по какой-то причине не может признать подобного.
Но в целом это хорошо, так как столкновение интересов всесильных, это очень жёстко для материи и пространства между ними.
Но кудес всё же люди, и им как и всем нужен отдых, время в сутках ограничено, еда, сон, обязательное общение, расслабление...
В общем один кудес может построить целый город, эл Вегек в некотором роде это доказал, но он редкий умелец, безспорно гений. Но даже ему пока не под силам возвести город за час или день, или даже месяц.
С другой стороны кудес и надо мало, если не пестовать в них жадность. Но это очень глупый подход.
Потому на континенте который недавние бои кудес подняли со дна моря и теперь носящем название Медовый, трудятся не только кудес, даже не столько кудес, они возводят подземелья, прокладывают коммуникации, создают оптоволокно и солнечные коллекторы, подземные реки из морской воды стекающиеся в озёра и истекающие в трубы уходящие к лавовым рекам, и поднимающиеся гейзерами на берегу моря.
Этот континент пустынен и делать его зависимым от поставок пищи, не наш путь.
В подземных озёрах, от вырабатываемых ГЭС света и тепла будут питаться водоросли, планктон, и прочая морская живность.
Так же кудес возводят на поверхности металлические и каменные каркасы, а создаваемая армия и инженерные войска в частности разводят коммуникации, устанавливают окна и двери, монтируют стены и звуко-гидроизоляцию, сантехнику, укладывают полы, красят и обклеивают стены.
Юэоиэ будет торгово-развлекательным городом. Большим, светлым с травой из небоскрёбов на стенах и крышах которых растёт зелёная травка и деревца.
Почти весь проект создал Леон, лишь частью, где его знаний о подземных городах-убежищах не хватало дополнил я.
Этот город будет деловым, кроме еды тут не будет производится фактически ничего, но практически все крупные оптовые сделки будут происходить тут круглые шестнадцатичасовые сутки. Город будет жить в четыре смены, световое загрязнение будет давить постоянно.
А обслуживать нужно будет его лишь технически небольшому по сравнению с населением количеству людей.
Всю уборку Леон решил повесить на мозгосида. Очередное его творение смеси нергии и кибернетики.
Мозгосид огромная нервная система, чьи "конечности" разного рода уборщики. Они собирают и перерабатывают пыль и прочий мусор, который им определит старший техник-уборщик, переработанный мусор они частью переваривают, частью выплёвывают на накопительных станциях, откуда его будут перевозить на другие материки на переработку, а часть мусора усваивают для жизнедеятельности и передают львиную долю этого нектара мозгосидам. По достижении преклонного возраста, если в нём накопится достаточно нужных веществ он отпочкует потомка который займёт его место, а сам станет растворится.
В общем эксперимент, очередной, но неплохо просчитанный, и в отличии от атетиенов не разумен, а запрограммирован на инстинкты.
Но когда это ещё будет, город строить и строить. Пока же страшноватые на вид насекомоподобные уборщики напрягают жителей Вагека.
Леон. (Хан. Гроз. 16-й Цикл от СУ.)
Баня, теплые ванны. Рядом жмётся Кхифия.
— Я прощаю тебя. — шепчет она.
— Что? — мне показалось я ослышался.
— Я прощаю тебя. — отчётливо сказала она. Что за...?! Какого?! Да кто ты такая вообще?!!
Девушку вышибло из воды.
Я стоял, во мне полыхал звериный гнев.
А она прижалась к тёплому полу лбом, открывая мне шею для укуса-удара и шептала:
