— Не, ну кучеряво живут, наши «псы демократии»! Строевой офицер — за куда меньшие деньги, лоб под пули подставляет…
Я был сильно раздражён: во все времена одно и, тоже — осёл стоит дороже человека!
— Согласен, Государь…, — печально согласился со мной Лемке, — с надеждой об устройстве печати — как некой «общественной кафедре», несущей свет просвещения в народ, пришлось распрощаться: с некоторых пор, издательское дело стало весьма доходным делом для всяких жадных неучей.
— Ладно, — я хлопнул ладонью по коленке, — «с волками жить — по-волчьи выть», а «Париж — стоит мессы»! Собирайтесь в командировку, господин Лемке.
* * *
Я залез в верхний ящик стола, порылся в нём и, достав кое-что, черканул несколько закорючек:
— Вот, держите.
— Что, это? …Чек?! Тридцать тысяч154?!
— Да, это — ваш аванс, командировочные и плюс — на непредвиденные расходы. В случае чего, телеграфируйте — ещё вышлю. Но, чтоб через неделю-две, «цепные псы демократии» вцепились генералу Рузскому у сраку!
Задумался:
— Про меня, ни в коем случае не упоминайте! В случае особых назойливых расспросов, намекайте что действуете от имени Алексеева, — что ещё? — начните пожалуй, с самого трудного — с «Киевлянина», Михаил Константинович… В случае чего, в случае каких-либо затруднений, опять же — телеграфируйте.
Уже на выходе, провожая, я приобнял господина Лемке за плечи и заглянул в глаза:
— Слух идёт, что Вы копируете все документы — в ваши руки попадающие и, отправляете их на хранение в Петроград?
Был изумлён и не на шутку перепуган:
— Ваше Величество, да я…
— Пожалуй, этого делать больше не надо, Михаил Константинович! Понимаю, Вам хочется написать про все эти события исторический труд — оставить своё имя в анналах истории, так сказать… Но, лучше хранить такие материалы у меня в кабинете, понимаете? Если изъявите желание, даже отдельный сейф лично для Вас поставлю!
Что и не говори — хорошая вещь, это «послезнание».
Глава 18. Гнуснейшие против подлейших…
«Как это ни странно, но мы являемся свидетелями того, как само правительство поощряет революцию. Никто другой революции не хочет. Все сознают, что переживаемый момент слишком серьезен для внутренних беспорядков. Мы ведем войну, которую необходимо выиграть во что бы то ни стало. Это сознают все, кроме твоих министров. Их преступные действия, их равнодушие к страданиям народа, и их беспрестанная ложь вызовут народное возмущение. Я не знаю, послушаешься ли Ты моего совета, или же нет, но я хочу, чтобы ты понял, что грядущая русская революция 1917 года явится прямым продуктом усилий твоего правительства. Впервые в современной истории революция будет произведена не снизу, а сверху, не народом против правительства, но правительством против народа», — Великий князь Александр Михайлович (Сандро).
«Трагическая судьба всякой революции… заключается в том, что она всегда строится на отбросах», — Ленин В.И..
Через денёк, на снятой Спиридовичем «конспиративной» квартире состоялась тайная встреча с генерал-майором Комиссаровым — претендентом на руководителя моей личной сверхсекретной спецслужбы. Постарались, соблюсти максимально возможную конфиденциальность: во время очередной вечерней прогулки по сосновому лесу, меня оттуда забрал — а через два часа привёз обратно, взятый в аренду закрытый автомобиль, с Воейковым вместо шофера… О цели поездки знали кроме меня только Спиридович и Мисустов: даже исполняющему обязанности водителя Коменданту Свиты сказали — что я приехал на свидание с дамой!
Вопреки ожидаемому с рассказов Спиридовича увидеть какого-то монстра, Михаил Степанович Комиссаров, оказался высоким, полным, здоровенным мужиком с красным лицом и несколько рыжеватыми как у моего Реципиента усами. Довольно приятен в общении, весьма эрудирован, умеет вести разговор — хотя, предпочитает больше слушать, а если и говорить — то всегда только по теме.
Рисунок 94. Комиссаров М.С.
Единственное, что портило впечатление о нём — бегающие серые глаза под очками…
Познакомившись, поговорили сперва о делах — казалось бы, напрямую к задуманному мной не касающихся.
Генерал Спиридович, посетовал на трудности с реорганизацией всех этих «Охранных отделений» и «Отдельных жандармских корпусов», государства в единый «Чрезвычайный Комитет Государственной Безопасности» — «ЧКГБ», что я замутил и, ему поручил проделать уже этой осенью. Хотя, сей проект находился лишь в процессе «бумаготворчества», уже появились кой-какие проблемы — на первое место из которых, предполагаемый глава моих имперских «чекистов» ставил вопрос кадровый:
— Беда в том, Государь, что всем «силовым» — вашими словами структурам, приходится иметь дело с одним и тем же контингентом: выпускниками военных учебных заведений. А у нас своя специфика, которой, увы… Но, в кадетских корпусах не учат! Хотя есть, конечно отдельные «самородки»…
К «отдельным самородкам», мой главный охранник естественно причислял себя.
— А если взять выпускников Николаевского училища при Генштабе? — предлагаю, -хотя бы в ту главную «контору», что на Лубянке?
Уже договорились с ним, что головной «офис» новой спецслужбы будет находиться в Первопрестольной — на соответствующей площади, в соответствующем здании — где в данный момент располагается некое страховое общество.
— …«Моментов», что ли? Та же история, только в профиль: чему может научить работника структур госбезопасности знания о Пунических войнах?! А больше их там ничему не учат — разве что, как правильно вилку в руке держать…
Явление, достаточно хорошо мне известное: все офицеры — не исключая жандармов, ужас как не любят своих коллег, носящих аксельбант выпускника Академии Генерального Штаба! Вероятней всего из-за чувства лютой зависти, больше ничем не объяснишь…
Ну, ответ на этот вопрос у меня уже есть:
— Значит, надо создавать отдельные кадетские корпуса для армии, для силовых структур МВД, Пограничной стражи, ЧКГБ… Ведь, моряков — вместе с пехотинцами или кавалеристами, не учат! А меж тем различий между видами вооружённых сил и, органами внутренних дел и госбезопасности — как бы, не в разы больше.
Согласившись со мной, генерал Спиридович, тем не менее «ныть» не прекратил:
— Когда ещё, те кадетские корпуса мне кадры подготовят? Когда ещё, те «кадры» наберутся соответствующего опыта? А ведь по вашим же словам, Ваше Величество, времени у нас всего год-полтора — до того как всё «полыхнёт»…
Да! Неплохо было бы откуда-нибудь заполучить уже готовые кадры, причём — «свежие», но уже знакомые с «спецификой» и, имеющие кроме материального — ещё и какую-нибудь «идеологическую» мотивацию…
Да, где ж таких взять?!
Интересно, а где брали кадры те — «настоящие» чекисты? Конечно, они могли воспользоваться услугами редких, уцелевших к тому времени русских контрразведчиков и жандармов. Пример небезызвестного Орлова — «двойного агента», как говорится «в руку»: всех подряд брали — лишь бы соглашался работать на новые власти.
Однако, основной костяк у «Железного Феликса» и его последователей, был свой — из революционной же среды, очень хорошо знающих своё дело — всю специфику борьбы с антигосударственной деятельностью…
На примере собственной же задницы, как говорится, изучивших все её тонкости!
* * *
Невольно вспомнилась история французской криминальной полиции…
До конца 18 века, по-моему, её возглавляли примерно как у нас сейчас — аристократы из дворян, знающие про уголовную среду только то, что в ней водятся всякие нехорошие бяки — которые так и норовят кого-нибудь из порядочных людей до последней нитки ограбить, или даже насмерть зарезать.
Денежная должность, фуле! И спросить некому: король живёт в Версале под охраной швейцарских гвардейцев и, ему глубоко наср…
Хм, гкхм.
Однако, после того как королю и прочим аристократам головы самим отрезали с помощью некого — широко известного в ту славную эпоху технического приспособления доктора Гильотена (говорят не больно), за дело взялся бежавший в очередной раз с каторги некий Эжеа Франсуа Видок — предложивший властям раз и навсегда покончить с преступностью в Париже.
Видать, дела в столице прекрасной Франции были настолько плачевными — что человеку с такой богатой на «события» биографией тут же поверили, в должной мере профинансировали и, даже дали соответствующие полномочия. Создав организацию «Сюртэ» (Безопасность) — поначалу насчитывающую лишь около десятка сотрудников, Видок отлично знающий преступный мир, за первый же год арестовал свыше тысячи профессиональных убийц, воров, грабителей и мошенников и, ликвидировал их притоны в тех районах Парижа — в которые представители закона даже сунуть нос раньше боялись!
Мои собеседники, отлично знали эту историю… Спиридович, даже посетовал — что французы до сих пор стесняются говорить вслух, кто был основателем их криминальной полиции.
Когда же я вскрикнул в сердцах:
— Если лучшим борцом с уголовной преступностью стал бывший уголовник, то и лучшим контрреволюционером, по моему мнению — может стать только бывший революционер, знающий всю подноготную своих бывших «товарищей»… Да, где ж таких взять?! Причём, в сравнительно массовом масштабе — для укомплектования квалифицированными «кадрами» службы госбезопасности?
Слово взял, обычно страшно молчаливый, мой новый знакомец — Михаил Степанович Комиссаров:
— Если Вам, Ваше Величество, позарез нужны «кадры» из господ революционеров, то их появление достаточно легко спровоцировать…
Мы со Спиридовичем изумлённо переглянулись и, ни одной секунды не сговариваясь, хором вскричали:
— КАК?! КАКИМ ОБРАЗОМ?!
— Самым обыкновеннейшим образом! Среди революционеров — Александр Иванович не даст соврать, как бы не половина агентов охранного отделения… Причём — ПЛАТНАЯ(!!!) половина.
В полном обалдении спрашиваю у Спиридовича:
— Что, это всё — правда?
— Ну, не совсем — чтобы «половина», — уклончиво ответил тот, — но где-то так, да…
Комиссаров, от его слов резко повеселел и чуть было не расхохотался:
— Да ваших сексотов у подпольщиков столько расплодилось — что они уже стали строчить доносы друг на друга!
— Не может такого быть, — не поверил я, сказав вслух.
«Это всё же «реальная» история, — подумал, — а не славянское фэнтази, какое-то!».
— Я б, так не утверждал, Ваше Величество, если бы самому не доводилось читать донесения секретных агентов полиции о встречах и беседах с другими — не подозревающих о том, что их визави — как и, он — агент «Охранки». Очень даже забавно, уверяю вас…
Генерал рассказал несколько весьма весёлых историй, от которых можно было бы ухохататься вусмерть — если, конечно не знать всех последствий такого порядка вещей.
Не, я читал о знаменитых провокаторах «Охранного отделении»: про Азефа, про Малиновского — но чтоб вот так… Один провокатор стучит на другого в полицию, не подозревая, что тот — тоже провокатор.
ОХРЕНЕТЬ!!!
В процентах, конечно, не вычислишь — но этот факт красноречиво говорит о том, что «плотность» провокаторов в тесных рядах революционеров уже достаточно велика.
Постой-ка:
— Это получается, господа? Наша тайная полиция борется сама с собой155?! Причём, за свои — за казённые же деньги?!
— Ну, а что делать? — разводит руками Спиридович, — без секретных агентов среди революционеров Охранка бороться с подпольем не может, а сами агенты без денежного содержания сотрудничать отказываются…
— Если б, выделялось побольше денег, — ехидно заметил Комиссаров, — можно было бы купить всех революционеров разом с потрохами и больше не мучиться156!
— Это Вы несколько утрируете, уважаемый Михаил Степанович, — не согласился с ним мой будущий главчекист, — среди них полно идейных, которые деньги конечно возьмут — коль дают… Но, не купятся!
Комиссаров, тактично вежливо промолчал на это, лишь пожав плечами.
Я пожалуй больше согласился бы с ним: кого нельзя купить за деньги, тех можно купить за большие деньги… Ну, или за что-то другое — поделиться властью, например. По жизни, я весьма большой циник!
Генерал Спиридович, меж тем продолжил:
— Но не в этом наша главная беда, Ваше Величество… Чтоб, агент стал как можно более ценным, он должен весьма усердствовать в революционной пропаганде, или даже в подготовке террористических актов — иначе, его быстро разоблачат. Вот и, получается — борясь с революционерами, наша полиция сама готовит революцию за казённый счёт.
Вот такая фуйня, малыш!
Ну не даром¸ придя к власти в марте 1917 года, господа революционеры первым делом кинулись жечь полицейские архивы — чтоб, за собой следы замести… Ох, не даром! И, жгли их ещё долго-долго — как бы, не до тридцатых годов и, даже далее.
* * *
Однако, вернёмся к нашим… Кадрам!
— Так что Вы предлагаете, господин Комиссаров? Чтоб обеспечить «ЧКГБ» генерала Спиридовича сотрудниками? Вы думаете, что господа революционеры — пусть даже тайные агенты Охранки, толпой придут на Лубянку и попросятся на службу в органы госбезопасности?
Тот, даже как-то лениво зевнув, отвечает:
— Не «придут» толпой, а на цыпочках прибегут — если списки полицейских провокаторов опубликовать…
Вот тут мы со Спиридовичем, на оппу и сели… Фигурально выражаясь, конечно.
— Ведь, революционеры не только царей, великих князей, премьер-министров или губернаторов не щадят, — меж тем продолжил Комиссаров, — они и друг друга истребляют с величайшей жестокостью — при малейшем подозрении.
Видя моё непонимание (по большей части показное), Комиссаров продолжил:
— …Вспомним историю революционного движения с самого его начала: народоволец Нечаев и компания зверски убили своего товарища — студента Иванова, только за то, что тот задавал «неудобные» вопросы по поводу их деятельности. Народовольца Гориновича, его «друзья» по подполью облили серной кислотой лишь по подозрению в предательстве. Примерно тогда же, борцы с самодержавием повесили другого своего коллегу — Успенского… И, не счесть тому примеров. А ведь, с тех пор прошло лет тридцать — нравы у господ революционеров значительно ужесточились! Особенно, после известных событий пятого года.
Да, пришлось мысленно с ним согласиться: суда присяжных у подпольщиков не наблюдалось, даже тогда — когда они свергнув «зверский режим», сами таковым стали… Следующим зверским режимом, то есть. По ходу, знаменитые сталинские репрессии и были — последним и самым масштабным истреблением одних революционеров — в чём-то «заподозренных», другими. Ну, а случайно оказавшимся в «расстрельных» списках людям, просто не повезло попасть под этот кровавый замес бывших соратников…
