— О! Какая прелестная леди посетила наш невразумительный мир, польстив ему своей красотой и величием, — восхищенно пропел волшебник, обворожительно улыбаясь.
— Кто этот несчастный? — хмуро глядя на волшебника, поинтересовалась мать у сына. Кажется, пресловутое проклятие на нашу королеву не подействовало ни на грамм.
— Ого. Второй раз вижу женщину, на которую не влияет твое обаяние! — пакостно улыбнулась Гидара. М-да, все же как много схожего у одного и того же племени, теперь я это вижу.
Теперь стоят... Я даже не знаю как описать. Почему-то это было похоже на две армии, стоящие друг напротив друга. Такое ощущения, что все в этой комнате вооружены. Все, кроме меня. Хотела бы я сказать: "Хочу домой". Но проблема в том, что я вроде как дома. И парад военных действии будет протекать именно здесь. Если мой дом — моя крепость, то, кажется, от моей скоро и камня на камне не будет.-
— О, Леночка! Я вижу, динозавры вас не посетили? — пакостно улыбнулся волшебник. Это он что, так слинять решил? Испугался проблем? Увидел меня и решил, что я вполне адекватна и что можно скинут проблему на меня? Опять?
— Динозавры вымерли. И теперь, я, кажется, знаю почему, — моя улыбка более походит на гримасу.
— Почему? — два любопытных голоса. Ну, один-то волшебника, а вот второй, как вы верно догадались, принадлежит юному антропологу. Кажется, любопытство становится еще одной чертой характера этого кошака, которую я ненавижу.
— Все просто — появился человек. Скорей всего он был очень похож то ли на Лёню, то ли на его маму. Сужу по себе. Скоро вымру. Хотите выпить? — вакуум опять случился, большая часть присутствующих, кажется, окончательно уверились в моей ненормальности, а остальная еще до конца не прониклась.
Разредила или наоборот усугубила напряжение Гидара.
— Ха-ха-ха.У кого-то нервишки шалят? — я начинаю понимать, почему дети Тиагра и Рисы так не любят детей волчьего племени. И взгляд у них такой тяжелый и очень внимательный. И лишь одно греет душу: одному из представителей их семейства я от души врезала.
— — 'Шалят' — не то слово. Они вымирают, как динозавры, — да что я к этим динозаврам привязалась? Или подсознательно действительно боюсь, что они появятся?
— Думаю, нам надо все обсудить, — попытался влезть волшебник. Честно говоря, выглядит он не слишком хорошо. Весь какой-то помятый и с мешками под глазами. О нас беспокоился? И почему вместе с ним Вальте? Специально за ним заехал, когда ехал сюда? Какая любезность. Не слишком на него похоже.
— Что? Я вообще не понимаю, кто эти люди и что они здесь делают? Какое отношение они вообще имеют к тебе? — это наша мама спросила у Лёни. Вела она себя по-прежнему как императрица. Мы все всего лишь жалкие просители перед ее троном. Удивительно, как Лёня с такой мамашей вообще выжил и с ума не сошел?
— Эти люди — власть этого мира и с ней необходимо считаться, — забавно. А ведь все это время я общалась с волшебником на нашем языке, а вот с Лёниной мамой на языке его предков. А это значит, что Павел не понимает, о чем говорит Мильен, а Мильен не вникает, о чем говорит Павел. Идиллия.
Власть этого мира? А я-то, наивная, думала, что это президенты и Ко. А оказывается, это волшебник и группа монстров.
И вот опять стол. Мой. Многострадальный. И сидят теперь здесь до фига народу. И теперь почему-то все пьют чай. Кроме меня. В меня больше не лезет. Лёня мастерски работает переводчиком и объясняет суть проблемы всем присутствующим. Пытается вдолбить своей маме о том, почему нельзя открывать портал в моей квартире третий раз. Маме, кажется, пофиг на проблемы нашего мира и мои в частности. Если проводить аналогию, то вела она себя так, как вела бы на ее месте моя мать, если бы мой брат выбрал себе в невесты какую-нибудь девицу легкого поведения. Короче, моя личность на роль невесты не котируется по-любасу.
Павел тем временем истошно вопил об опасности открытия портала, а так же об опасности самого пребывания Мильен на Земле. Как ни странно, опасности в Лёне и Вальте Павел сейчас не видел, благодаря нашему путешествию в другой мир, да еще с людьми (племянниками) населяющими наш мир, произошел некий спад напряжения и на некоторое время пребывание Вальте и Лёни ничем моему миру не грозит, но вот пребывание Мильен...
Павел еще долго вещал о какой-то зело важной теории о пространственных перемещениях и напряжениях электромагнитного поля Земли. О том, как важно не затрагивать силовые линии. О том, чем это чревато. Я даже успела задать интересующий меня вопрос.
— Павел, а вы ведь тоже не отсюда. Так почему вам можно здесь находиться, а Лёня и Вальте вызывают такой резонанс? С чем это связано? Да и ваша помощница... Она же тоже не отсюда? С Сотерии, я полагаю? — мне действительно это не понятно. Возможно, я готова примириться с тем фактом, что на моей старушке Земле, в моем привычном мире помимо обычных людей существуют и такие, как дядя Петя. Но они хотя бы здешние, свои, изначальные. А другие? Кто позволил им приходить в этот мир и почему некоторым из них позволяется оставаться тут? Неужели они не вредят? Или старушка Земля не выносит на своей территории лишь некоторых представителей других миров?
— Это зависит от многих факторов. Сила некоторых представителей других миров столь не существенна, что не вредит. Другие довольно сильны, но не резонируют с силами Земли, а другие... Есть такие, которые совершили обмен, тем самым, наладив равновесие.
— То есть сила Вальте... — тут я себя прервала. Но ведь до прихода Лёни в мой мир, никто особенно сильно не искал Вальте. А вот когда в нашем мире появился Лёня, тогда господин волшебник сразу его обнаружил и заявился ко мне домой. Меня и Лёню нашли очень быстро, практически на следующий день. А Вальте? Он ведь уже более месяца жил здесь и его никто не искал.
— Боюсь, что у господина Вальтера не так много сил, чтобы вызвать диссонанс, но вот вкупе... Когда собирается несколько представителей одного и того же вида... Да еще в одном и том же месте... Да еще если второй представитель является полноценным акту. Вот это уже реальная угроза. Но теперь ваше путешествие в другой мир, да еще с представителями населения Земли... Я имею в ввиду вас и ваших племянников, на некоторое время ослабила напряженность в поле. Плюс ушли в другой мир не только вы, но и те, кто нес потенциальную угрозу. В данный момент мы выиграли пару недель, пока напряжение вновь не достигнет максимума. Но боюсь, что приход в наш мир еще одного представителя одного и того же мира, может привести к скорому повторению. А уж открытие порталов в одном и том же месте несколько раз, может привести к катастрофе. Поэтому я настоятельно не рекомендую этого делать. Через три дня мы сможем открыть портал в другом месте. Такой портал, который не навредит ни нашему миру, ни их миру. Надо только подождать, — радуйся Леночка. Кажется, тебе предстоит поближе узнать свою свекровь. Тьфу-тьфу. Будем надеяться, что все это чушь и я никакая не жрица. Не зря же она кричала про подделки?
Споры, крики, удары по многострадальному столу, ехидные и меткие замечания Гидары. В какой-то момент я отключилась от действительности и мрачно уставилась на окно. По стеклу текла капля воды. А на улице-то дождь. Привычная погодка для моего города. Влажность, сырость, дождь. Пасмурно и неуютно. Тяжелое серое небо... Но какое же все родное. Не знаю как другим, но мне и одного путешествие в другой мир на всю оставшуюся жизнь хватит. Путешествия — это не мое. Ну их нафиг такие приключения. Мне дома уютно. И если куда-то ездить, то на дачу, ну еще на юг можно слетать пару раз и хватит. Никуда не хочу уезжать. Да и куда я уеду? Как смогу оставить свою семью? Я без семьи не могу. Я без нее захирею и помру. От скуки, от тоски. Не нужны мне другие миры. По стеклу течет капля воды. По моей щеке — слеза.
— Лена! — меня хватают за плечи и резко разворачивают. Лёнино лицо прямо перед моим. — Что случилось?! — орет. Привычно как-то. Как дождь за окном.
— Что случилось? — испугано спрашиваю. Теперь все внимание на меня. Всем страшно интересно, что я отвечу.
— Я у тебя спрашиваю! Ты чего опять ревешь? — аж желваки на скулах заходили.
— Да, так, просто... — зря я так, наверное.
— ПРОСТО? Что просто? — звереет прям на глазах. — Что значит ПРОСТО?
— Ну-у... Мне всегда грустно, когда дождь... — Гидара начинает ржать, как конь. Павел утыкается в свой чай, как будто на дне чашки формула вечной жизни написана. Маман вообще ничего понять не может, ей не переводили.
— Я же говорил — сумасшедшая, — бубнит себе под нос Вальте. Кстати, волшебник за ним вовсе не заезжал, преданный вассал ждал нашего возвращения. Большей частью у себя дома, а сюда периодически забегал.
— Давно хотела спросить... Вальте, а как ты с Жанной познакомился? — и как умудрился наняться к ней в бар? И откуда у него квартира?
— Я совершенно точно не обязан вам ничего объяснять, — о, какая же у него была довольная улыбка.
— Фи, Вальте, как мелочно, — столь же довольно улыбаюсь я. — Хочу лишь предупредить. Внешность — не самое главное в жизни. Боюсь, что через пару месяцев она бы от тебя устала...
А затем случилось то, чего я боялась. Милочку оставили на попечение мне. Честно говоря, я даже особо не сопротивлялась. Все равно бессмысленно, крайней все равно буду я. Правда я до конца так и не поняла, осознала она всю опасность открытия портала в моей квартире или нет?
Впрочем, ответ на этот вопрос я узнала довольно скоро.
Волшебник, Гидара и Вальте уехали. Милочке я постелила в гостиной. Лёне — в спальне родителей, а сама отправилась спать к себе. Спать я ложилась под очередные споры Лёни с мамой. Проснулась оттого, что кто-то нагло покусился на мою подушку.
— Родительская кровать больше моего дивана, — пытаясь вернуть свою подушку, пробубнила я.
— Да? И почему мы спим не там? — у этой скотины нет совести, а впрочем, чему я удивляюсь?
— Лёня, почему ты опять приперся в мою кровать?
— Я там, где моя шайти, — натягивая одеяло и сладко позевывая, отозвался кошак.
— И как к этому отнесется твоя мать? — меня, кстати, окинули таким презрительным взглядом, когда я сказала, где она будет спать.
— Я думал, что ты уловила её недовольство, — а я думала, только у меня проблемы с юмором.
— О чем ты? Она просто душка. Такая милая и добрая.
— Хорошо, что твое чувство юмора все еще при тебе.
— Чувство юмора? Оно давно бьется в конвульсиях. Это ирония.
— Ты справишься, — ласково хлопает меня по плечу Лёня. От чего мурашки начинают бежать по спине. А в животе порхать бабочки.
— С чем? — с бабочками? Боюсь, что уже не смогу. Скоро стану секс маньяком.
— Со всем, — главное помнить, что этому хвостатому по барабану с кем спать, лишь бы это что-то звалось шайти. Шайтан его знает, что это такое. И почему он решил, что это именно я?
— Да?
— Что? — поворачивается ко мне Лёня.
— То есть, помимо всего ЭТОГО, мне еще что-то предстоит? — ему что, мало? Мало моих терзаний, мало путешествий по мирам? Мало того, что я знакома с его мамой? А по мне так мама — это перебор!
— Спи.
— Что-то сон пропал.
— О, — понятливо протягивает Лёня и недвусмысленно лезет под одеяло, его руки тем временем очень ловко начинают обследовать мое тело, попутно пытаясь избавить от пижамы.
— Ты куда полез? — от неожиданности даже задыхаюсь. А может это из-за бабочек, которые вот-вот разорвут меня на части?
— Ну, так сон же уже пропал, — до чего я люблю эту улыбку. Все голливудские актеры нервно курят в сторонке и завидуют. Ни у кого и никогда не получиться улыбнуться ТАК. Что-то подсказывает мне, что не многие женщины смогут устоять против такого оружия точечного поражения.
— Я тебя кастрирую!
— Это как?
БАЦ.
Все-таки не зря я раньше на ночь книжки читала. Умные. А главное, толстые и держала их рядом с диваном.
— Меня это начинает раздражать, — потирая голову, отозвался Лёня.
— Не смей прикасаться ко мне, тем более, когда за стенкой твоя мать!
— А? Так проблема в этом? — нет, проблема во мне. Я его хочу, как кошка, и мне это не нравиться. С каких пор я так остро реагирую?
— У тебя что, сезон спаривания? — может, он феромоны излучает?
— За кого ты меня принимаешь?
— За кошака?
— Я СЫН ТИАГРА И РИСЫ!
— Вот-вот.
БАЦ. А вот это уже не я. Это МАМАН. Точнее дверь, которую она открыла с такой силой, что штукатурка с потолка посыпалась. И все как в старых фильмах ужаса, ее длинное платье развивается от ветра, позади бьет яркий свет, она протягивает руки и несет какую-то заумную ахинею, на фиг знает каком языке. Я замираю с томиком в руках, в голове бешено бьется единственная мысль 'откуда ветер?'. Она что, балкон открыла? Так на улице плюс два! В том смысле, что нифига не жарко! А у мамы на подоконнике гортензия, вдруг сдохнет?
Череду моих бредовых мыслей прерывает Лёня. Он резко хватает меня за плечи и притягивает к себе, глядя привычными уже красными глазами.
— НЕ ОТПУСКАЙ МЕНЯ, — это мне в лицо практически рычат.
— А? — я Даун-Дауном. ЧТО ПРОИСХОДИТ?
— Она хочет силой перекинуть меня и отправить в наш мир. Она еще верит, что может подчинить себе моего акту. Ты должна любой ценой остановить меня. Не отпускай. Я не знаю, что может произойти, если она меня уведет. Акту не может жить без своей шайти. В противном случае, они впадают в безумие и убивают всех. Не дай мне стать убийцей! — нифига себе пожелание.
Маман что-то монотонно бубнит на заднем плане, а передо мной уже акту. Тело напряженно как перед прыжком, крылья тесно прижаты к телу, впрочем, уши тоже. Глаза в темноте светятся. Знакомая картинка, но я все же еще не привыкла.
— Иди ко мне, — властно приказала Мильен, и кошак неуверенно качнулся к ней. А может это выход? Пусть идет. Может он и не сойдет с ума? Если я такая необычная жрица, то может и шайти из меня плохая, и он вполне хорошо проживет и без меня? Все к лучшему? Пусть уходит. И в моей жизни наконец-то настанет покой. Все вернется в привычную калию. Никаких пришельцев, никаких оборотней, никаких перемещений. Я буду свободна. От Лёни, его акту и мамы.
— ИДИ! — властности в голосе прибавляется, но кошак все медлит. Лишь на секунду я встречаюсь с его глазами, а затем... Мама, роди меня обратно! Как БОЛЬНО! Меня буквально скручивает от дикой боли. Я даже не могу сравнить эту боль ни с чем. Я такую боль еще ни разу не испытывала. А самая страшное, что эта боль словно сочетает в себе как физическую, так и душевную. Когда мне было четырнадцать, умер мой хороший друг, он был старше меня, и многого что происходило с ним, а я в силу возраста и неопытности не могла понять. А значит, не могла его спасти. Чувство вины, от сознания того, что не смогла понять его боли и одиночества. Страшное чувство утраты от потери близкого мне человека. Когда его не стало, я плакала неделями. Просыпалась в слезах, но самым сложным было сбежать от воспоминаний последнего разговора. Это была и до сего дня оставалась самой страшной душевной болью. До сего дня...
