— Все на стену, я сказал. Все! Живо!
Солдаты, звеня доспехами, зашевелились. Я оглянулся, ища, куда Эйк бросил нашу сумку...
— Ты стой, Бример.
Уперев руку в бок, виконт холодно разглядывал меня.
Я пытался засунуть обратно в кокон пулю, но она скользила в моих взмокших пальцах, непослушных, сбивающихся от проклятой тряпки, стягивавшей ладонь.
Я поймал настороженный взгляд Эйка. И напряженный Шептуна.
Солдаты, лязгающей волной, выходили из храма.
Виконт все молчал, словно прислушивался, как затихают их шаги в коридоре.
Эйк подтащил ко мне сумку. Подал футляр для пуль. И, зябко поеживаясь, оглядывал обломки статуй, колонны, стены зала, тонущие в сумраке...
Может быть, снаружи и начинался рассвет, но здесь по-прежнему была ночь, и за колоннами входы в приделы — провалы в черноту.
Эйк вдруг вцепился мне в руку.
— Мастер...
Я тоже услышал.
Тихий-тихий звук, сначала почти призрачный...
Будто бы шелест...
Он быстро нарастал.
Виконт и Шептун тоже замерли, вертя головами. Особенно отчетливо звук несся сверху — из темноты над нашими головами, где должен был быть щит.
Ударило так, что я ощутил, как под ногами по каменным плитам прошла дрожь.
И где-то снаружи, далеко и высоко, небеса разверзлись. По своду загрохотали потоки воды. Гром ударил снова, и еще раз, и еще, и еще... Следом накатывали далекие раскаты, — а из темноты над нами уже падали капли воды, нашедшие в щите прорехи.
Мелькали в свете от жаровен, вспыхивая как самоцветы, и бились в пол, разлетаясь водяной пылью. Разрывали пламя над жаровнями мгновенными облачками пара... Но их не было слышно. Звук был один — равномерный грохот потоков воды, рушащихся на свод храма снаружи.
Все утонуло в этом новом безумии.
И вдруг так же резко, как начался, ливень пошел на нет. Будто воду эту лило из ведер, которые опустели, а новых не было.
В затихающем грохоте проступили звонкие удары капель, падавших со щита на каменный пол. И шипящие щелчки, когда капли попадали в пламя жаровен.
Виконт оторвался от купола и теперь глядел на меня, прищурившись.
Сзади зло просипело:
— Чем больше ты делаешь, тем только хуже.
Я оглянулся. Мне дико хотелось посмотреть ему в глаза.
Шептун пригнул голову, словно против ветра, но глаз не отвел.
— Пока тебя не привезли, — просипел он снова, цепляясь себе в шею, — их даже видно не было. Теперь вон, валят валом. И не думают прятаться... Чем дольше ты тут крутишься, тем только хуже.
Виконт шевельнул рукой, чтобы Шептун заткнулся.
На Шептуна он не глядел. Он не сводил глаз с меня.
— Почему ты, — проговорил он ледяным голосом, — не сказал мне, что был в ордене?
На какой-то миг я застыл, не в силах оторваться от его лица.
Мне вдруг почудилось, что он почему-то совершенно не боится.
Все остальные — солдаты, Эйк, даже на Шептуне лица не было, да и я сам... А вот он...
Или это то, чему их учат с детства? Лицо благородного — непроницаемее стального забрала?
— Был? Боюсь, это не совсем верное слово, виконт. Меня туда таскали.
— Что ты им рассказал?
— Если бы я им что-то рассказал, я бы уже не вернулся. Сэр.
— Ты уверен, что они ни о чем не догадались?
Эйк испуганно втянул воздух, крутанувшись и вскинув арбалет — у дверей скрипнуло!
Конец балки, подпиравшей дверь, снова слетел с засова и поехал по створке. Рухнул на плиты с гулким грохотом. Под сводом запрыгало эхо.
— Плохой знак, милорд, — просипел Шептун.
Виконт, оглянувшись на него, вскинул брови.
— Эти, которые ломились... — просипел Шептун. — Они не проходили через ров и пролом. Они явились прямо на кладбище.
— Но их же изгнал рассвет?
— Они явились внутрь стен, милорд, — просипел Шептун. — Раньше они боялись являться здесь. Являлись за стенами. Вчера ночью. И сегодня. Все те, за рвом... — он дернул головой туда, где за стенами храма был пролом в стене. — А теперь... Если они явились так однажды... — Шептун покачал головой. — Если они начали являться не за рвом, а сразу сюда...
Но виконт, кажется, все еще не понимал.
— И что? Разве те, которых Бример изгнал с кладбище сегодня, не явились тоже прямо туда?
— Те, которых он изгнал сегодня в начале ночи, милорд, они там уже бывали, — проспипел Шептун. — Они там осмотрелись уже, не бояться туда соваться сразу... Эти, сейчас — вы их слышали, милорд. Там было два рохурлура. Это другие. Не те, что вчера. А один сразу притащил и свой выводок.
Я разлепил губы:
— Эти не другие. Это те.
Виконт перевел взгляд на меня, и его голос заледенел:
— Неужели?
Шептун, вслед за виконтом, ощерился.
— Через двери ты их морды видишь? — просипел он. — Чтоб так различать?
— В основном, по голосам. Когда не созерцаю аур.
Про ауры Шептуну не понравилось.
Из тех, кто пытался, но так и не смог созерцать? С первых кристаллов научиться удается не всем. А тратить больше — и дорого, и опасно. Можно раньше оказаться под Тихой башней.
Он ухмыльнулся мне в лицо:
— Джок-то, выходит, врал? Что вчера там была одна большая тварь среди мелких? Тут их было два. Два рохурлура. Я собственными ушами слышал их рев. А ты?
— Там был тот же рохурлур, что и вчера. Просто привел с собой еще одного.
Шептун хрипло рассмеялся — надсадно, как закудахтал.
— Привел? А сам — явился сюда второй раз за ночь? Ты же изгнал его с выводком оттуда сегодня!
Я стиснул плечо Эйка, уже открывшего рот. Не стоит рассказывать, что самые крупные из выводка и сам Сизый чуть не забрались в замок через нашу башню.
И как раз в замок-то они легко забрались бы — если бы, мстительные вагловы ублюдки, не хотели, до безумия, сначала поквитаться со мной. И всю ночь карабкались именно туда, где видели отсветы магии, — чтобы взять меня врасплох. Даже ставни на первых этажах башни боялись трогать, — все что угодно, лишь бы меня не спугнуть... Ползли на самую крышу. Чтобы уже оттуда, откуда я их точно не ждал, спуститься внутрь башни по лестнице...
Шептун, перестав скалиться, повернулся к виконту.
— Я слышал, милорд, что рохурлуры не делятся добычей ни с кем, кроме своего выводка.
Я тоже это слышал...
И до сегодняшней ночи был уверен, что это абсолютная правда.
Похоже, Сизый не бросал слов на ветер, когда обещал, что сделает все, чтобы я начал плодить его ублюдками...
Обычно эти твари слишком завистливы, чтобы делиться добычей с другими. И раньше на кладбище был только его собственный выводок. Теперь мстительность взяла верх? Все-таки привел кого-то с собой...
Или только показал путь, но не сказал, что здесь будут стрелять пулями? Чтобы пустить этого дурака в храм первым — под мой выстрел? А сам сзади за ним? Рванул бы, когда я был уже с разряженным арбалетом?
Виконт кивнул Шептуну. Будто и не сомневался, что я опять вру. Как всегда. Чего от меня еще ждать?
— Завтра они явятся сюда не перед рассветом, милорд, — просипел Шептун. — И их будет не два. Завтра там будут все, которые сегодня лезли через пролом. Явятся там, между статуй... Внутри стен.
Но даже если он тащил второго, дурака, на убой... Как он его притащил?
И как он смог явиться сюда сам — второй раз за ночь? И всего через какие-то минуты после того, как я изгнал его?!
Такое возможно, только если путь сюда им указывал какой-то мощный маяк...
И на этот же маяк сюда прут все другие — те, что являются у замка там, за рвом. Пока еще за рвом... Потому что не знают, что и кто находится здесь, внутри стен...
Но почему они, все эти другие, начали являться возле замка только с прошлой ночи, — а Сизый со своим выводком явился куда раньше? Он тут несколько ночей точно. Из дохлых кляч уже несколько его новых ублюдков вылупилось!
Так почему другие не пришли сюда раньше? Если и в самом деле здесь есть что-то, что для них всех такой мощный маяк?..
Я стиснул арбалет, стараясь подавить приступ ярости.
Что-то дает им приходить сюда — только я понятия не имею, что!
Как они находят путь в наш мир? Здесь же ничего нет! Ничто магическое им не сияет, Баан их возьми! Это точно! Я проверил здесь все! Все!
Я вздрогнул — Эйк коснулся моей руки.
91
Он глядел на внутренний выход. В храм проскользнул пергаментный. На миг застыв на пороге, окинул все цепким взглядом, и отступил в сторону. Вошел граф.
У него были припухшие веки, голова вжималась в меховой воротник тяжелого плаща, жаркого даже на вид.
— Торун всесильный! Мерез... Что это было? Мне казалось, мы провалились в преисподнюю... А потом как потоп с небес...
До него было еще шагов двадцать, но воздух уже пропитался винным духом. Он остановился, обхватив себя руками. Его била мелкая дрожь.
— Бример... Неужели нельзя сделать с этим хоть что-то?..
— Я остановлю их, если они ворвутся сюда... Милорд.
По крайней мере, нескольких первых.
Если очень повезет, то почти дюжину. Пока хватит пуль.
Потом?
Следом за первыми придут еще. Приманенные тем, чего я никак не могу найти... И это будут не только рохурлуры со своими выводками. Виконт и граф еще не знают, что тут уже была ыбрук... Если вообще поймут, что это такое... А будут и еще. Другие. Они просто не такие проворные. Чем крупнее, тем больше требуется времени и усилий, чтобы выползти сюда из глубин...
Граф отвел пьяный взгляд. То ли решил, что в гляделки ему меня не переиграть, — а может, ему не понравилось то, что он увидел в моих глазах.
Он облизнул губы.
— Но почему?.. — пробормотал он безнадежно, глядя на какого-то расколотого бога под ногами. — Почему они сюда лезут, Бример?.. Зачем?.. Что им надо?..
Глаза у него были почти неживые. Как стекляшки в набитой чучельником звериной морде.
Я смиренно склонил голову.
— Я стараюсь узнать это, милорд.
— Ты обещал мне это показать после заката, — проговорил виконт холодно, почти с презрением. — Уже восход.
— Кое-что я уже знаю.
— Неужели? — Он поджал губы. Теперь уже не скрывая своего презрения. — Опять слова...
Взяв факел, я шагнул за колонну.
Посветил на узорчатую стену, где зиял тайник.
Граф по-птичьи дернул головой и заморгал.
— Что это?..
— То, что не смогли найти белые братья.
— Так ты нашел, что их сюда манило?!
Мне показалось, что граф собрался броситься ко мне и сжать в объятьях, — но оказалось, что он просто пошатнулся, спеша к тайнику.
Шептун, приблизившийся следом за графом, высветил факелом его нутро — совершенно пустое. Коснулся шеи.
— Милорд, здесь...
— Пусто! — воскликнул граф и обернулся ко мне. — Здесь что-то было?
Я помедлил.
Не люблю врать.
Но и расстаться с жизнью я еще не готов... Виконт, сложив руки на груди, стоял за графом и мрачно переводил взгляд с дыры тайника — на меня.
Я почтительно склонил голову перед графом.
— В основном, древние записи, милорд.
Несколько мгновений граф глядел на меня остановившимися глазами, и я уже решил, что он слишком пьян, чтобы понять смысл моих слов, когда он вдруг пошатнулся, опершись на плечо Шептуна.
Лицо графа побелело.
— Так это... — едва выговорил он. — Подобное уже случалось прежде?..
Глаза, с налившимися кровью прожилками, теперь пожирали меня.
— Все эти демоны... В этом замке подобное уже было...
О, Ваглово семя!
Еще одного Эйка мне только и не хватало.
— Записи на одном из диалектов староорочьего, милорд, — со всем смирением ответил я, стараясь не кривиться от винного духа. — Чтобы разобрать их, нужно время.
Признаки жизни ушли с лица графа так же быстро, как возникли. Глаза опять превратились в подкрашенные стекляшки. Оттолкнув Шептуна, он развернулся и побрел прочь, шатаясь, угловатыми движениями, словно кукла на ниточках.
Виконт перевел холодный взгляд на меня.
— Время... — процедил он через губу. — Вчера тебе понадобилось съездить в город. Сегодня ты всю ночь гулял по замку. Теперь какие-то записи... И опять нужно время. Что тебе понадобится завтра? В конце следующей ночи?
— Если мы ее переживем... — просипел Шептун. — Милорд! Я не уверен, что он сможет что-то сделать.
И вот теперь взгляд виконта мне совсем не понравился...
Я оглянулся на Шептуна.
— Потом сходи на кладбище. Хоть увидишь, как онхай выглядит.
Шептун ощерился.
Граф нас не слушал. Выйдя из-за колонн в главный зал, он замер над жаровней, протянув руки над огнем.
А здесь, за колоннами, кислая винная вонь повисла, кажется, навечно.
И виконт, Вагл бы его драл, все глядел на меня — глядел, как благородная дева на хоба, выползшего к ее сияющей карете из придорожной канавы.
— Ты напомнил мне об одной истории, Бример.
Я вежливо вскинул брови.
Слишком поздно сообразив, что так ловко, как это делает виконт, у меня никогда не получалось — и не получится.
Виконт позволил себе кривую усмешку.
— Один мой добрый знакомец... Он как-то нанял чернокнижника. Поначалу тот согласился, щедро получил золотом вперед и взялся за работу, но вот потом... То ли работа оказалась ему не по зубам, то ли он вдруг решил, что хитрее всех, и вместо того, чтобы изгонять демонов — куда проще проскользнуть мимо стражи, и убраться прочь самому...
Я наткнулся взглядом на пергаментного. Бесшумный, как кот на охоте, он возник за плечом графа. Жаровня скрывала его руки.
Краем глаза я видел, как Эйк, опустив нашу сумку обратно на пол, медленно, будто невзначай, подбирается к другой жаровне. Правую руку мальчишка убрал под плащ.
— Кажется, он решил, — продолжал виконт почти лениво, — что королевство большое, и городов слишком много, чтоб в них можно было отыскать одного-единственного человечка... — Виконт ласково улыбнулся мне. — Мой друг послал гонцов в дюжину портовых городов. Не в ратуши к городским советам, нет. В притоны и кабаки, к людям ночных королей. С каждым гонцом было подробное описание этого умника. И пара полновесных золотых, чтобы слова не унесло ветром... Не прошло и месяца, как доставили семнадцать голов. Половину в смоле, чтобы не сгнили по пути. Одна оказалась нужной.
В храме было тихо-тихо — только потрескивали жаровни, да иногда разбивались о пол редкие капли с щита. Снаружи, как из другого мира, доносились голоса солдат, осматривавших кладбище.
— Следующей ночью все будет кончено, виконт.
— Неужели?
Я раздвинул губы, изображая вежливую улыбку.
— Даю вам слово.
Обожаю говорить правду.
Да, завтра со всем будет покончено.
Либо я — с ними, либо они — со мной. И со всем замком... Но, по-любому, к рассвету о защите замка волноваться никто не будет. Либо не о чем, либо некому.
Вот только — до следующей ночи еще надо дожить. Взгляд виконта...
— Я нашел верное указание, виконт.
— Всего лишь — указание?
— До заката еще есть время, виконт. Этого мне хватит.
92
Факелов на стенах горело вдвое против прежнего, но людей было не видно. Откуда-то с другого конца замка доносилась перекличка солдат, искаженная эхом.
