Петли дверей библиотеки были всегда обильно смазаны. Девушки не помнили, чтобы они хоть раз в жизни скрипнули. У самого входа гостей встретила статуя мужчины в длинной мантии и с книгой в руках. Он смотрел куда-то вдаль в надежде увидеть будущее, каким бы оно ни было.
— Кто этот почтенный человек? — Спросил Минск.
— Это Алаундо Мудрый — основатель Кэндлкипа, — Ответила Равена и со вздохом добавила: — И заодно автор предсказания о детях Баала...
— ...которым так надоели Равене преподаватели, — хихикнула Имоен.
— Дети Баала? — Не поняла Дайнахейр.
— Да. В Смутные Времена, когда боги обрели смертную плоть, Лорд Убийств Баал сам был убит смертным. Но свою погибель он смог предвидеть и решил зачать ребёнка от смертной женщины, чтобы передать ему свою божественную сущность, и тем самым оставить себе возможность вновь возродиться. Однако сущность оказалась настолько велика, что одно дитя не смогло вместить её полностью. А потому Баал породил множество отпрысков. Мальчики и девочки, люди, эльфы, орки... — все они несли частицы сущности своего отца. Алаундо предсказал, что один из них возвысится и погрузит мир в хаос...
— Рад слышать, что не всё, чему тебя здесь обучали, влетело в одно ухо и вылетело из другого.
— Учитель Каран! — С искренней радостью воскликнула Равена.
— Девочки, — обнял по очереди названых сестёр старый учитель. — Как я рад вас видеть! Подумать только: вас не было каких-то пару месяцев, а вы так сильно изменились. Не удивительно ли это?
— Это удивляет ничуть ни больше, чем то, что Кэндлкип стал местом переговоров двух могучих сторон.
— Откуда ты знаешь?
— Слухи ходят.
— И ты веришь им?
— Полностью — нет, но и совсем игнорировать их тоже нельзя, — пожала плечами Равена.
— Хе-хе. Дороги Фаэруна наградили тебя мудростью, дитя. Эта встреча — самое малое, чему стоит удивляться в последнее время.
— В каком смысле?
— Не знаю, может быть, я впадаю в старческую подозрительность, но некоторые из нас стали какими-то странными. Вдруг забывают свои привычки, имена, лица друзей. И ещё меня очень беспокоит этот Коверас...
— Коверас? Я не помню человека с таким именем.
— Ты не знаешь его. Он приезжал сюда время от времени изучать Пророчество Алаундо. Вот только что он сидел за тем столом и читал... правда глаза его были закрыты. Похоже, он знает Пророчество наизусть.
— Что же в этом странного? — Отозвалась Имоен. — Вы же сказали, что он изучает его.
— Да, но только вы вошли, как он поспешил уйти. Вот это и странно.
— Может, его спугнул сквозняк?
— Хех. Вряд ли такого крепкого молодого человека испугает лёгкий поток свежего воздуха.
Равене тут же представился силуэт мужчины, который она видела вчера. Был ли это Коверас?
— Ладно, не буду вас больше задерживать. Ах, да! Равена, мы разбирали комнату Горайона и обнаружили несколько вещей, адресованных тебе. Я сложил их на стол. Зайди туда. Там никто пока что не живёт.
— Хорошо, — поникшим голосом ответила Равена.
— Мне жаль, дитя...
— Мне тоже...
Внутренняя обстановка библиотеки не менялась веками. Не изменилась она и за время путешествия названых сестёр. Девушкам казалось, что они никуда и не уходили.
Бесконечные ряды книжных шкафов уходили вверх до самого сводчатого каменного потолка. Редкие посетители переходили от стеллажа к стеллажу, брали книги, садились за столы, искали нужную информацию и снова вставали за книгами. Некоторые с учёным видом делали пометки в своих свитках. Скромные служители библиотеки сновали между чтецами и полками, протирали пыль, поправляли небрежно поставленные книги, относили забытые на столах сокровища мудрости на место.
— Девочки, какие же вы были счастливые, — еле сдерживаясь, чтобы не воскликнуть сказала Дайнахейр, когда они поднимались на второй этаж. — Вы жили здесь. В месте, которое просто пропитано мудростью веков.
— Здесь собраны не только многие эпохи, — гордо объяснила полудроу. — Здесь книги со всех уголков мира. Так что в Кэндлкипе сосредоточена ещё и мудрость разных стран.
— Тогда вы в двойне должны гордиться тем, что это место когда-то было вашим домом.
— Ой, Дайнахейр, хочешь, я покажу тебе стеллажи, за которые были ответственны мы с Равеной?
— Конечно.
— Только не забывайте, зачем мы сюда пришли, — предупредила Джахейра. — Мы осмотримся с Халидом, — добавила она Равене. — А ты можешь пока что с головой окунуться в ностальгию.
— Спасибо.
Равена решила догнать Имоен и рашеманцев. Проходя мимо одного стола, на котором были разложены раскрытые книги и пергаменты с заметками, она случайно заметила знакомые строки и не поверила глазам. Перед ней лежало Пророчество Алаундо, о котором она только что говорила около статуи мудреца. На листочках были выдержки, какие-то пометки. Равена подошла поближе.
"Потомки Лорда Убийств обречены идти к наследию отца через кровь и страдания. Такова воля Баала. Лишь один останется жив, и он станет преемником его. Истинно вижу я, что дети Баала уничтожат друг друга в кровавой резне..."
Задумавшись, полудроу перевернула лист и охнула. Череп, окружённый каплями, скалился на неё со следующей страницы. В тот же миг в памяти всплыло святилище в убежище Давеорна. Так вот где она видела тот знак. Знак Баала. Они изучали его на занятиях. Неужели Давеорн поклоняется мёртвому богу? Или он был отродьем Лорда Убийств? Это нужно сейчас же рассказать Джахейре. Быть может здесь все гораздо сложнее, чем они себе представляют.
Девушка развернулась на пятках и с разгона врезалась в стоящего позади неё человека.
— Ох, прошу прощения, — пролепетала она.
Несмотря на силу столкновения, человек даже не пошатнулся. Чтобы посмотреть ему в лицо, Равена пришлось задрать голову вверх, ибо она едва доставала ему до плеч. На неё смотрел с высоты своего роста молодой человек. Вряд ли он был намного старше её самой. Щёки и когда-то гладко выбритая голова покрывал сплошной слой щетины, выдающей тёмно-каштановый цвет волос. Чёрные — почти как у самой Равены — глаза были окружены красным ореолом воспаления, будто их обладатель не спал несколько суток. Смуглая кожа на лице была загрубевшей и обветренной, что выдавало в нём путешественника. Он смотрел на неё так пристально, что Равена даже отвела взгляд.
— Ты ведь Равена. Приёмная дочь Горайона, — прозвучал сильный глубокий голос.
— Да, — неуверенно подтвердила она.
— Меня зовут Коверас, — услышав это имя, девушка вздрогнула. — Я когда-то работал с твоим приёмным отцом. Он передал мне кое-что и просил отдать тебе, если вдруг его всё же настигнет... зло.
Молодой человек прошёл мимо неё к столу, и Равена поняла, что записки принадлежали ему. Полудроу стало неудобно.
— Что Вы имели в виду, говоря о зле?
— Не знаешь? Ты же там была. Ты видела, как это зло настигло его, — стоя у стола спиной к ней, медленно проговорил Коверас. — Но ты сбежала с поля боя, храбрая Равена. Ты поджала хвост, как маленькая напуганная дворняга. Ты жива, а твой обожаемый Горайон — нет. Он остался лежать между двумя убитыми им ограми, пронзённый насмерть клинком какого-то человека, — он бросал ей в лицо каждое слово, держа на ладони тоненькое колечко с маленьким розовым камешком.
Равене показалось, что его глаза пару раз сверкнули жёлтым светом, но скорее всего это было из-за злости, что поднималась у неё в душе.
— А где же был ты, Коверас, если знаешь всё это? — Прошипела она, переходя на "ты" и пронзая собеседника взглядом.
— Разве это важно? Вот та вещь, которая принадлежит тебе, — протянул он ей колечко.
— Я не верю тебе. И ничего не возьму из твоих рук.
— Такое недоверие удивляет меня, но и это не важно, — он небрежно бросил кольцо на стол. — А важно то, что ты можешь отомстить. Сегодня. Сейчас. Там на третьем этаже собрались главы Железного Трона. Твоя цель так близко... — Голос Ковераса завораживал, он заставил Равену повернуть голову в сторону лестницы. — Уничтожь их или пади от их руки. Как и твой ПРИЁМНЫЙ отец.
Злорадная нотка, проскользнувшая в голосе собеседника, принудила снова взглянуть на него, но Равена никого не увидела. Коверас словно растаял в воздухе. Лишь на столе остались книги, пометки и кольцо якобы принадлежавшее Горайону. "Кто же ты такой, Коверас?" — Подумала она.
Полудроу едва не вскрикнула, когда ей по плечу хлопнула чья-то рука.
— Ты совсем уж погрузилась в воспоминания, — усмехнулась Джахейра.
— Я... Да... Нашли что-нибудь?
— О, да. Нужно где-нибудь уединиться, чтобы нам не мешали.
— Пойдём к остальным. Там место очень укромное. Мы всегда там с Имоен секретничали.
Воссоединившись, шестеро друзей спрятались от любопытных глаз за широким книжным шкафом. Минск и Халид встали по обеим сторонам и, как говорится, вполуха слушали разговор, а вполглаза следили за библиотекой.
— На третьем этаже у дверей одной большой залы стоят стражники Железного Трона. Видно переговоры будут проходить там, — начала друид.
— И Рейлтар уже внутри, — продолжила за неё Равена, и полуэльфийка кивнула.
— Я не понимаю, — подала голос Дайнахейр. — Ведь вы сказали, что здесь нельзя поднимать оружие на другого человека. Зачем ему стража?
Слова ведьмы из Рашемана заставили что-то шевельнуться внутри Равены. "Как я могла подумать об убийстве? Только не здесь! Только не в Кэндлкипе!" — Ужаснулась она своим мыслям после слов Ковераса.
— Для пущей важности.
— Если б всё т-так просто, Им-моен, — вздохнул Халид.
Удивлённые взгляды перебежали с полуэльфа на его жену.
— У меня из головы всё не выходили слова вашего учителя Карана о людях, которые стали сами не свои, — задумчиво произнесла Джахейра.
— Доппельгагены? Такое может быть? — Разволновалась Имоен.
— Это не "может быть", это "есть наверняка". Мы точно видели нескольких. Кое-кто под вопросом. В общей сложности их может тут быть чуть меньше десятка.
Слушатели задумались.
— Что же это получается? — Рассуждала Дайнахейр. — Рейлтар знает, что напасть на него никто не может, но и не исключает такую возможность.
— Более того, это кто-то, кто может проникнуть в Кэндлкип и без зазрения совести пролить тут кровь, — поддержала её Имоен.
— Значит, есть кто-то, кому совсем не на руку эти переговоры, — закончила Равена, мысленно ругаясь на себя за то, что сама несколько минут назад она именно об этом и думала.
— Кстати о переговорах, — поднялась Джахейра. — Рыцарей Щита нигде не видно. Переговоры ещё не начались.
— Значит, у нас есть ещё время. Подумать только: скоро это приключение закончится, — толкнула Имоен названую сестру локтем в бок.
— Да. И наша цель так близко...
Равена снова вспомнила Ковераса, и в её воспоминании его чёрные глаза сверкнули жёлтым огнём.
— Пойдёмте, комната Ульраунта на самом верхнем этаже. Нам ещё нужно уговорить его. И, если можно, давайте сейчас заглянем в комнату Горайона. Мне так хочется узнать, что там оставил мне мой приёмный отец.
— Этот вопрос даже не обсуждается, Равена, — жёстко ответила друид и, увидев удивлённое лицо подруги, поправилась: — Конечно, ты заберёшь то, что принадлежит тебе прямо сейчас. Потом у нас, возможно, не будет времени.
— Тогда вперёд! В смысле наверх.
На третьем этаже Равена обернулась в сторону широкой открытой двери, около которой дежурили люди со знаком Железного Трона на доспехе. Рыцарей Щита по-прежнему не было видно. У длинного стола стояли двое мужчин. У одного из них в волосах серебрилась седина, другой (чуть моложе) случайно поднял взгляд и увидел полудроу. Он ухмыльнулся и легонько тронул седого за локоть, призывая обратить внимание. И тот удостоил девушку такой же насмешливой улыбкой. Они знают, кто она такая. Знают, зачем она сюда прибыла. И уверены, что она ничего не может им сделать. Однако тень беспокойства всё же промелькнула в их глазах. Кто же из них Рейлтар?
В ответ на ухмылки Равена лишь фыркнула и поспешила догнать друзей на лестничной площадке четвёртого этажа, где Имоен рассказывала, как пройти к их бывшей комнате. Кто теперь там живёт? Кто спит на их кроватях и складывает вещи в их шкафы? Смотрят ли они из их окна за горизонт и мечтают или просто сидят за их письменным столом и переписывают манускрипты? В сердце у Равены противно завозилось что-то вроде детской ревности. Когда ребёнок уже позабыл про некую игрушку, но стоит другому взять её в руки, тут же ему становится нужна именно она.
Времени было у них не так уж и много, а потому они снова продолжали подъём. Потому что покои Горайона... Бывшие покои Горайона находились этажом выше. Знакомые лица улыбались им навстречу, но Равена не знала, улыбаться ли ей в ответ или держать меч наготове.
В комнате, где раньше жил приёмный отец девушек, ничего не изменилось. Напротив двери — у окна — стоял письменный стол. На нём до сих пор лежали книги, свитки, стояла чернильница с запасными перьями. На краю стола стопкой лежали листочки пергамента, скрепленные будто тонкие книжечки. Пол всегда был застелен ковром. Он лежал тут и сейчас, поэтому в комнате никогда не было эха. На узкой кровати, в головах которой стоял платяной шкаф, две маленькие девочки когда-то слушали сказки своего воспитателя. Горайон рассказывал так интересно, что вечера пролетали незаметно. Летом он раскрывал окно настежь, снимая с подоконника ярко-красную герань. Прохладный ветерок гулял по комнате, шевеля листочки и перья. Зимой маленький камин в углу потрескивал дровами, одаривая теплом и погружая комнату в сказочный мир теней и отсветов. Обычно Горайон ставил кресло с высокой спинкой, резными подлокотниками и гнутыми ножками посередине комнаты и, сидя в нём, заставлял двух непосед замереть на время рассказа. Теперь это кресло стояло у стены прямо под рисунками, которые дарили Горайону названые сёстры. Имоен провела по одному кончиками пальцев. На нём мужчина с бородой в длинной мантии держал за руки двух девочек. У одной из них торчали в разные стороны рыжие хвостики, а у другой лицо было густо замазано чёрной тушью, и белые косички казались разной длины. Девушки тихо похихикали над своим творчеством.
Равена подошла к столу. Сердце её замирало. Она с трудом сглотнула ком. На подоконнике стояла увядшая герань. Листья её пожелтели, потускневшие красные лепестки осыпались. Рядом оказался кувшин с водой. Полудроу полила цветок, и почва жадно впитала влагу. Девушка открепила ножны и бросила их на кровать.
На скреплённых листочках, что лежали стопкой на столе, значились какие-то пометки, таблицы и графики.
— Что это? — Полюбопытствовала Имоен.
— Наблюдения, — тихим голосом ответила полудроу. — Наблюдения за мной. С того момента, как я пришла в Кэндлкип.
— "Первое слово, написанное самостоятельно: "папа"", — процитировала Имоен.
— Кто бы сомневался, — хмыкнула Джахейра. — Ты не возражаешь, если я почитаю эти записи? Так хочется узнать, какая ты была в детстве.
— Не лучше, чем сейчас. Поверь, — отмахнулась от неё Равена очередными сшитыми листочками, и на пол упал небольшой прямоугольничек пергамента.
