— Кот, ты гений! — воскликнул Ворон.
Более того — пусть это и нескромно, но истина превыше всего! — он меня обнял! Обеими своими крыльями! И сказал, что вот он, дожил до того дня, когда яйца (он имел в виду меня) учат курицу (то есть его самого, Ворона). Мне показалось, что он несколько преувеличил, но факт остается фактом: он похвалил меня во всеуслышанье и признал мое превосходство.
— Конечно, это рецидив, — сказал Ворон, возвращаясь на свое место на спинке кресла. — Конечно, она уснула из-за заклятия, наложенного на нее еще во внутриутробном состоянии. А Бабушки, которая могла бы... — тут он уронил слезу, утер глаз крылом и продолжал прерывающимся от волнения голосом: — Ну, раз Бабушки с нами нет, а Кот, конечно, не в состоянии справиться при нынешнем его уровне знаний и навыков, нам нужно разработать ряд мероприятий, направленных на избавление Лады от ее нынешнего состояния неадекватного...
— Не словесами непотребными пустословить, дело делать надобно! — вскричал вдруг вконец расстроенный Домовушка, и мы вздрогнули. — Ладушку нашу как от сна колдовского пробудить, подъять? Каковою силою она погублена — то ведомо, и что Коток наш не в могуществе еще покамест — то тоже не тайна тайная. Ты лучше обскажи, как горюшку-то помочь, твое преминистерство!
Ворон видел два, нет, три пути выхода из создавшегося положения. Я перескажу его речи своими словами, потому что, невзирая на замечание Домовушки, или, может быть, именно вследствие этого замечания, Ворон побил все собственные рекорды велеречивости и пустословия. Его речь, занявшая часа три, во время которых мы успели перекусить, вздремнуть (я, Крыс, Пес, Жаб и даже Лёня, не говоря уже о спящей Ладе), подраться (Петух с Крысом), а также произвести множество других мелких действий в виде почесывания, позевывания, клевания носом, испускания вздохов и т. д. и т. п., содержала три основных пункта.
Пункт первый — наилучшим выходом из положения был бы традиционный. То есть нареченный жених (суженый, ряженый, Иван-Царевич, Светлый Витязь, Рыцарь Без Страха И Упрека — именуйте, как хотите!) должен Ладу поцеловать, после чего она немедленно просыпается и жених с невестою отправляются в Светелградское Там для вступления в брак, после чего мы все немедленно возвращаемся в человеческое обличье.
— Хорошо бы, — сказал я с сомнением, — вот только как?
Ворон с раздражением отмахнулся от моих слов, пробурчав, что там будет видно, и продолжал.
Вторым пунктом следовало отыскание Бабушки, возвращение ей памяти, в случае если она эту память потеряла, а там уж Бабушка найдет выход из положения.
— Где ж ты ее сыщешь, Бабушку-то нашу? — горестно вздохнул Домовушка. — Уж годков-то эвон сколько пролетело! И ей нас было не сыскать, не найти...
Последним пунктом в программе Ворона стоял я. Как единственный в наличии практикующий маг (себя с некоторых пор Ворон упорно именовал магом-теоретиком), я должен был изучить бумаги Бабушки, продолжить ее исследования, вернуть Ладу со всеми домочадцами, в том числе и с остекленевшим Шуриком, домой, а там поцелуй любящего родителя по логике вещей должен оказать пробудительное действие. Да и женишка, уж верно, батюшка с матушкой для доченьки присмотрели, так что... (см. пункт первый).
Я сказал:
— Ворон, да ты что? Мозгами тронулся? Этого я не смогу, если и Бабушка не смогла. Сам же говорил, что мне еще лет пятьдесят на обучение нужно!
— А мы форсированными темпами! — нахально заявил Ворон. — Или боишься?
— Боюсь, — согласился я. — И не вижу смысла. Потерять пятьдесят лет, и еще и не быть уверенным в результате — уж увольте! Нужно искать более быстрые пути решения проблемы.
— Тогда нам остается первый и второй пути, — сказал Ворон. — Будем искать Бабушку и суженого Лады. Поиск можно вести параллельно.
Легко сказать — найти Бабушку, пропавшую уже пять лет тому назад, или же из миллионов молодых и не очень молодых людей разыскать того единственного, кому суждено стать мужем нашей Лады!
— Ворон, да ты хоть сам понимаешь, чего ты от нас требуешь? — спросил я неожиданно охрипшим голосом. Все прочие молчали, но молчали не просто так, а со значением. Всех нас будто пригнула к земле тяжесть невыполнимой задачи.
— Не хотите — как хотите! — раздраженно каркнул Ворон. — И будете ждать сто лет, пока Лада не проснется! Сказок не читали, что ли?
— А я знаю! — воскликнула вдруг встрепенувшаяся Лёня. — Я знаю!
— Что ты знаешь? — хором спросили мы с Вороном.
— Я знаю, кто нам поможет! Рыцарь без страха и упрека! И ты, Кот, его тоже знаешь — Процюк, вот кто!
— Это тот, кто хотел меня в канализацию с камушком на шейке? — с сомнением спросил я. Не нравился мне этот тип. — И чем же он может помочь?
— А Ладу поцеловать! — Лёня победно оглядела всех нас и ухмыльнулась. — Правда, правда, и вы зря мне не верите. Он очень порядочный — никогда не врет, всегда возвращает долги, клиентов не обсчитывает, и всегда со всеми вежливый... И спортом занимается, борьбой какой-то там, и фехтованием тоже, мотоцикл водит, и машину. Не пьет. Курит, правда, но кто сейчас не курит? Нет, если Процюк — не рыцарь, тогда рыцарей уже просто не осталось. Ни одного!
— Ха-ха-ха! — раздельно произнес Крыс с совершенно издевательскими интонациями. — Тоже мне, нашла рыцаря! Скажи уж лучше правду — ты в него влюбилась, как дура...
— Врешь! — у Лёни слезы выступили на глазах, и одна даже скатилась, не удержавшись. — Ничего я не влюбилась! Он просто был всегда такой правильный!
— Не все правильные — рыцари, и не все рыцари — правильные, — глубокомысленно заметил я. — Только он вроде бы женат был?
— Ничего подобного! — от возмущения слезы на глазах Лёни сразу же высохли. — Ничего он вовсе не был женат! Он с теткой жил!
Ну, его семейное положение нужно было еще проверить — все-таки прошло пять лет. И вообще мне не нравилась Лёнина идея. К тому же я чувствовал очень сильную неприязнь, вполне естественную, я думаю, по отношению к человеку, выразившему намерение утопить меня, да еще в канализационном люке. Также имела место некоторая ревность — почему это совершенно постороннему, да еще и не очень высокому, и плохо относящемуся к котам человеку надо являться в наш уютный дом, целовать нашу красавицу Ладу в сахарные уста (коралловые губки) и становиться ее женихом?
— Я думаю, суженый Лады скорее всего уроженец не-Здешний, — задумчиво мурлыкнул я. — Не лучше ли нам сначала поискать Бабушку, а потом уже рассматривать всякие сомнительные варианты?
— Не лучше! — грозно каркнул Ворон. — Мы сейчас не в том положении, чтобы, как говорится в народе, "харчами перебирать". Так что нужно испробовать и этого вашего Процюка...
— Процюк — дурак, — сказал Крыс. — Разумом убогий. И бабник. Я его хорошо знаю, мы с ним из одного подъезда, вместе росли. Впрочем, как хотите, а я умываю руки, — он встопорщил усы и отвернулся.
Такая вот странная штука! Стоило только нелюбимому мною Крысу высказаться против — как я тут же стал "за"!...
Буду краток.
Лёня получило "добро" от Ворона и поощрение от меня.
Лёня разыскала Процюка, который не успел еще за эти пять лет жениться (как вы понимаете, женатый рыцарь нам был ни к чему).
Уж не знаю, что она рассказала Процюку, чем его заманила в нашу не слишком гостеприимную квартиру, — но только на следующий день рядом с остекленевшим Шуриком мы поставили остекленевшего Процюка. И накрыли покрывалом — одним на двоих, чтобы не слишком пылились. Кстати отмечу, чтобы потом не возвращаться к этому вопросу — Домовушка еженедельно вытирает с Шурика и с Процюка пыль мягкой тряпочкой, а раз в сезон тщательно пылесосит.
Итак, мы вернулись к тому, с чего начинали.
Только теперь в углу стояли две стеклянные фигуры, а не одна.
А Лада по-прежнему спала, иногда даже слегка похрапывала во сне.
Ворон помрачнел, Домовушка пригорюнился, Пес просто стал на себя не похож, похудел, отощал даже, шерсть его свалялась и потускнела, голос звучал хрипло и приглушенно, и вой из его мощной глотки вырывался чуть ли не каждый раз, когда он открывал пасть, чтобы что-нибудь сказать.
Жаб потихоньку квакал, что так он и знал, что этого следовало ожидать, и что он никогда не думал, что эта история закончится чем-нибудь хорошим.
— Так и будем — сто лет в спячке, как медведи! — вещал он угрюмо. — А через сто лет — ни она никому не будет нужна, ни мы.
— Надо продолжать, — повторял Ворон по десять раз на дню. — В конце концов мы добьемся успеха... Или не добьемся. Но опускать лапы мы не имеем права.
При этом сам он никаких действий не производил, и всю инициативу оставил на нас с Лёней.
Мы пытались продолжать. Лёня, избавившаяся от своего страха встретиться с родителями Крыса настолько, что не боялась уже выходить по вечерам в сопровождении Пса, если только не нужно было отходить слишком далеко от дома, знакомилась с молодыми (и не очень молодыми) людьми, в тщетной надежде найти среди них того самого, единственного Рыцаря Без Страха и Упрека. Увы! — Рыцари Без Страха и Упрека на улице с девушками не знакомятся.
Я, со своей стороны, проводил разведку среди котов — может быть из котовладельцев найдется человек, отвечающий нашим весьма высоким требованиям?
Опять же увы! Коты и кошки имеют отличные от людей понятия о нравственности, и в каждом конкретном случае высокие добродетели претендента начинались и оканчивались почти исключительно котолюбием и милосердием, и с рыцарственностью и безупречностью не имели ничего общего.
Руки (у Лёни) и лапы (у меня) опускались, несмотря на все наши попытки держать хвост трубой, а нос — морковкой.
Лёня даже однажды сказала мне, что потеряла надежду когда-нибудь вернуться к родителям — ведь она мечтала, что Лада отыщет их то ли с помощью своих магических способностей, то ли через милицию. Замечу кстати, что теперь Лёня верила безоговорочно всему волшебному и чудесному, что только мы могли рассказать о Ладе. И очень, очень изменилась к лучшему.
Она объясняла свое изменение тем, что, по ее словам, вдруг сразу повзрослела. За тот короткий срок, когда волокла Ладу на себе от скамеечки во дворе к нам, на пятый этаж.
— Понимаешь ли, я вдруг подумала, что она умирает, и что если она умрет, то вы все — вы же все пропадете! — говорила мне Лёня со слезами волнения на глазах. — Со всеми вашими магическими и иными способностями — как вам выжить? И что я не могу позволить вам погибнуть. Это было как... ну, как будто меня по кумполу шандарахнули. Честно-честно! И я теперь вроде бы даже смеяться разучилась. И плакать тоже.
Ну, это она преувеличивала — насчет того, что разучилась смеяться и плакать. Время от времени на нее снова нападало ее обычное (прежде) капризное настроение, и тогда у Домовушки тарелки падали из лапок, каша пригорала, а пыль, вместо того, чтобы собираться на мягкую тряпочку или выметаться веничком из комнаты, разлеталась по всем углам и заставляла нас с Псом чихать по пять минут без всякой остановки. Но, безусловно, Лёня стала намного спокойнее, и порядка в квартире стало больше.
Домовушка поделился со мною своими соображениями:
— Поминаешь ли, Коток, я как-то тебе сказывал, что замуж девке нашей надобно, да детушек завесть? Ну, так и вот — мы теперь ей все заместо детушек. Радеет она об нас, печется, тревожится. От того и толку в ней поболе стало. Так-то!
Но Лёня — это все-таки была не Лада, а Лада спала себе, и спала, и спала, и совсем не собиралась просыпаться.
Г Л А В А С О Р О К Ш Е С Т А Я,
з а к л ю ч и т е л ь н а я.
Покорность судьбе не исключает надежды
Г. Сенкевич
Так она и спит — по сей день.
И мы уже почти потеряли надежду на то, что она когда-нибудь проснется.
Число неудачников увеличилось, и по субботам Домовушка вытирает пыль с семи остекленевших фигур, укрытых одним покрывалом.
Если все так будет идти и дальше, скоро в комнату к Ладе трудно будет зайти. Ворон даже рассматривает вопрос об устройстве в шкафу отдельного помещения для, как он выражается, "паноптикума". Его останавливает только мысль о том, что при перемещении остекленевших претендентов от кого-то из них может отколоться кусочек, или, еще того хуже, расколем кого-нибудь из них, и что тогда будет?
Лёня с нами больше не живет — она вышла замуж за одного из понравившихся ей потенциальных Рыцарей. Она уверила нас, что в Добры Молодцы и Рыцари Без Страха и Упрека ее муж никак не годится, потому как ко всем своим достоинствам имеет кучу недостатков, и даже такой порок, как трусость. К нам в квартиру он не заходил, и, по словам Лёни, не имеет даже и представления о нашем существовании. Что-то она ему наврала о своем прошлом — надо отдать ей должное, врать она умеет.
К нам она забегает изредка, узнать, как дела, поболтать с Домовушкой, со мной или с Псом, помочь в кое-каких наших нуждах; иногда приносит что-нибудь вкусненькое. К Крысу она по-прежнему испытывает весьма сильную неприязнь.
Но чем дальше, тем реже она вспоминает о нас — а скоро, я думаю, забудет нас совсем. Она ждет ребенка, и этот ребенок, уж конечно, будет отнимать все ее время (и силы).
А мы на нее не обижаемся. Мы прекрасно понимаем, что ей, с ее невзрачной внешностью и с ее совершенно неопределенным положением в нашем доме, надо было позаботиться о своей судьбе. Неизвестно ведь, когда проснется Лада, и захочет ли взять ее с собой, в Светелградское Там, или как-то иначе о ней позаботиться...
Мне удалось освоить эту штуку — с превращением обычных ниток в готовую (и красивую) вещь, в плед, например, или в трикотажное платье. До сих пор Лёня весьма выгодно реализовывала мои изделия на рынке, и мы ни в чем не нуждались. Теперь же, я думаю, мне придется вспомнить свои подвиги по добыче съестного из чужих кухонь и кастрюль, что чревато различными неприятностями.
Поэтому в будущее мы смотрим с опаской и без особой надежды.
Впрочем, одна надежда у нас все-таки осталась. Мы надеемся, что рано или поздно, Лада проснется.
Или что явится славный Рыцарь (Витязь, Иван-царевич или кто там еще?) поцелует нашу Ладу, разбудит...
И жизнь снова станет если не прекрасной, то хотя бы сносной.
Собственно, причина опубликования моих записок именно в этом.
Мы, посовещавшись, решили обратиться за помощью к общественности, поскольку нам самим найти рыцаря в нашем большом южном городе не удалось.
Уважаемые граждане и гражданки!
Если кому-нибудь из вас известно место проживания или место работы человека, отвечающего требованиям, предъявляемым к Рыцарям Без Страха и Упрека (честность, порядочность, ум, доброта, бесстрашие и безупречность в равных долях, внешняя привлекательность и способность дать сдачи задире вроде какого-нибудь из братьев Горыновичей) — пожалуйста, сообщите нам: его преминистерству Ворону Вороновичу, первому советнику, Псу, телохранителю и защитнику наследственной княжны Светелградской Лады Велемировны, или мне, Коту, фамулусу.
