— Когда полетишь? — традиционно подколол он ее.
— Как ветер подует — так и полетим, седло примерь... — так же традиционно ответила она ему.
— Что варишь-то?
— Зелия и декокты, красные, синие и зеленые... Му-а-ха-ха. Ну, какая тебе разница? Еду раненым. Выдам, как готово будет.
— Все шутишь. Ты вот что, собирайся. Завтра большой марш, а вскорости, так мыслю, большой бой.
Лилиан опустила блокнот и взглянула на 'людодера' уже серьезно.
— Почему?
— Потому. Так что сворачивай свои банки, да иди-ка спать.
— Надо бы к господину графу сходить...
— Не надо. Не отвлекай. Завтра вечером он нам сам все скажет, а до того — послушай совета, не ходи. Только огрызнется, да прогонит — будете потом еще дуться друг на друга.
— Ладно. Только вот что, давай-ка мы с тобой еще разик сортировку обсудим?..
— Ты на своих сержантов силы побереги. Я уже, конечно, не молод — но с пятого-то раза и до меня доходит. И банками у меня уже полфургона забито, так что хватит тебе уже суетиться. Пакуйся и спать ложись — поднимут рано, идти долго и быстро будем.
Лиля, уже имевшая представление о характере коллеги, настаивать не стала, а вернулась к своим банкам и трубкам. Ей все-таки не очень верилось — но все равно заготовки кончались, так что синтезы можно было и свернуть.
— Ингрид!
— Да, госпожа?
— А где парни?
— Я не знаю, госпожа. Их с середины дня нет... Только вот Ингвара и Эрика оставили.
Лиля почувствовала, как внутри растет какое-то смутное чувство беспокойства, как перед большим выступлением или сложным экзаменом. Платье вдруг стало тереть, а тело под ним чесаться, одновременно захотелось и пить, и лечь, и побежать куда-то.
Что-то приближалось.
Уже темнело, когда до них добежал Фрайгерсон.
— Госпожа лекарь, господин граф полковник Иртон распорядились завтра двойной комплект дров брать, и тяжелый груз по возможности оставлять на возах.
— Фрайги, куда мы идем?
— Не могу говорить, мадам лекарь.
— Вода там будет?
— Всенепременно.
Фрайги чуть не подпрыгивал на месте, несмотря на усталость. Его многозначительность мало говорила о подробностях, но они были и не так важны. В течение нескольких дней их ждал большой бой.
У Малых Мельниц.
До нового места дошли, когда уже темнело. Поскольку тянулись они не быстро, то лагерь уже разворачивался — перед почти плоской вершиной большого холма, по которой уже щетинились колья. Не очень правильный четырехугольник лагеря опирался левым краем в заболоченный овраг, а правого им было не видно.
— Сюда давай! — на этот раз их поставили не очень далеко от края лагеря, но и не так уж близко.
— Всем есть и спать! — скомандовала Лиля и собралась пройтись осмотреться.
— Госпожа, не след тебе тут ходить. Поутру глянешь, ежели чего. — внутренний патруль 'завернул' ее сразу же.
Ну и ладно. За время марша она как-то поуспокоилась и устала.
Подъема как такового не было, просто чуть свет лагерь забурлил. Противник пришел поздно вечером, и сейчас начал строиться.
Вечером, придя с Вольной Компанией на место, они встретились с разъездами и дозорами Иртона примерно там, где и ожидали. В паре стычек они выяснили, кого тут больше — и стали устраиваться. Особенно их не тревожили. Шут пришел в палатку к Толстому чуть рассвело — но тот уже не спал, а упершись в стол стоял над картой.
— Ну что, сиятельство, подтянулись твои благородные?
— В основном. Ну, пойдем глянем на то, что там происходит?
Ехать было недалеко, около получаса — обогнуть холм, на котором уже закрепились Иртоновские роты. Заодно и посмотреть, удастся ли их обойти, чтобы побыстрее справиться. Открывшееся зрелище, мягко выражаясь, было неожиданным.
— ... твою мать!!! — выразил глубину своих чувств наемник.
Шут присмотрелся, прикинул в уме, а главное — оценил столбики дыма. Странно, конечно, уж больно тощие, но их было почти сто!
— Так. Мне кажется, или их тут более пяти сотен?! И они не только что подошли?
— Вопрос только — насколько. Я их, гадов, за холмом не вижу, а разведке они уже по рогам надавали. Да, мы не просто опоздали, а похоже дня на два. Нет, ну сукин кот, как он столько народу привел?! Чего они жрали, и что — сутками шли?!
— Может, они там после такого марша как мертвые лежат?..
— Ага. Щас. Смотри, уже весь лагерь готов, народ суетится... Не рассчитывай на это.
— Ну что, твое мнение — собираться и уходить?
Руди воззрился на него как на идиота.
— Как?! Теперь перед тем, как вообще дергаться, нам его очень увесисто стукнуть надо. А иначе он нас на марше всех порежет как овец — дорог то для отхода раз-два да и обсчитался... Строиться надо быстро. Драться будем.
— Что, — чувствуя как его почти трясет от возбуждения, спросил Альтерс. — Хочешь побольше получить?.. Дело. Я слово держу.
Против ожидания, Руди Тодстый не обиделся.
— Ты главное, господин наниматель, деньги заготовь. После боя определишься, с кем рассчитаться.
— То есть?
— Фортуна — как девка из обоза. Всякому улыбнуться может. И всякого надуть.
Строились часов пять. 'Благородные' рыцари не желали оказываться впереди, но и получать репутацию трусов — тоже. Так что у каждого имелся стратегический план, и половина желала командовать. Шут "придушил" эти идеи, и выставил в какое-то подобие клина напротив холма. Тяжелые всадники орали до сих пор, но Альтерс железной рукой отогнал их на фланг и запретил переться на холм.
Наемники встали за легкой конницей, выставили своих арбалетчиков и как обычно мрачно молчали. Шуту своих арбалетчиков страшно не хватало. К тому времени, когда они хоть как-то построились, противник уже выставил не очень-то даже и плотные цепи. При этом они просто так не стояли, а орали в адрес 'оппонентов' всякую обидную похабень. На аристократов действовало.
Лилиан, понимая, что просто так не удержится, нашла себе дел побольше. Вернулась большая часть вирман, но они, не беспокоясь особенно о битве, отправились под возы отсыпаться.
— Госпожа, — сообщил ей за всех сразу Лейф, — До полудня точно ничего не будет.
Он поцеловал жену и тоже отправился спать.
Лиля отправилась расставлять столы и проверять, насколько ее 'помощники' представляют, что делать. 'Ну, Николай Иваныч, не оставь свою недостойную коллегу мудростью своей..'
Капитан второй роты, необычно толстенький мужик с грустными глазами, проходя мимо, сказал ей:
— Вы, мадам лекарь, в большом бою в первый раз? Примите добрый совет — держитесь у нас за спинами. Все понимаю, любопытство и прочее, и все-таки.
— Спасибо за заботу. Вы все помните про переноску?
— Все, все...
На этом дело не кончилось.
— Так. Коллега. Ты у нас умная и все такое — а тут меня старого людодера послушай. Ни за что. Ни в коем случае. Никогда. Не лезь к бою. Не вылезай, как начнется.
— Томмен! Ты меня еще поучи перевязку делать!
— Может и поучу.
— Ой!! — Лиля махнула рукой.
К ним приближался какой-то островок резких команд и усиленной деятельности. Граф полковник Иртон широким и быстрым шагом обходил лагерь и все ему казалось мало, медленно и плохо — судя по раздаваемым ценным пин.. указаниям.
— О! Графиня! Вам — особо напоминаю! Не лезть в бой! НЕ ЛЕЗТЬ!
— Да что вы все, сговорились что-ли?! — взвыла Лилиан. — Займитесь своими делами уже! Есть не лезть в бой, не держите за дуру!
— Если что — уходить немедленно на Большие Кочки. Ясно?!
— Так точно, отход к Большим Кочкам!
Джеррисон, недоверчиво блеснув глазами, и рванул куда-то дальше. Но на этом все не кончилось.
— Мадам лекарь. — Худой и необычно высокий для пехоты капитан первой роты, славившийся своей флегматичной выдержкой, похоже, задержался специально. — Я придам лазарету пять сержантов. Не откажите в любезности найти им дело. В бой им уже поздно ходить, а без дела сидеть они не могут.
— Хорошо.
— И касательно вас и ваших девушек...
— Я знаю!!! — зарычала Лиля, и только после этого заметила пляшущих в глазах капитана чертиков.
— Вот и хорошо. Понимаю, что все равно вы вылезете посмотреть, так вот чтобы ходили только с ними. И я им особо укажу, чтобы вас вернули. Удачи.
— Вам удачи.
Часам к одиннадцати Лилиан действительно не выдержала и, прихватив приданного ей пожилого кряжистого усатого сержанта из второй роты, все-таки вышла поближе к верхушке холма. Зрелище оказалось специфическое. От знакомой ей хоть как-то индустриальной войны с огнестрельным оружием происходящее отличалось очень сильно.
Холм почти на треть сверху был занят очень неплотным строем, в котором она видела только часть первой и четвертой рот. Доспехи их не особенно блестели, цветов они были серых и коричневых — в общем, смотрелись неказисто. Где были все остальные было совершенно непонятно.
На вершине холма, метрах в ста от нее величественно возвышался на коне Джеррисон Иртон в огромной и явно дорогущей шляпе, с цветными шелковыми лентами. Бо-о-же, какой кич... Прямо-таки фигура отца-командира, озирающего поле битвы.
Противостояли им очень неровно построившиеся разномастные (но точно побогаче их солдат) люди с конями. Другого слова она подобрать не могла. Структура, если можно было так сказать, войска противника была такой — конь с всадником и вокруг него пеший народ с разного рода оружием. Эти группы и составляли что-то вроде строя. Каким оружием были вооружены — с такого расстояния она не могла сказать. Достать подзорную трубу она в суматохе забыла — да и объясняться потом как-то не хотелось.
Среди противника происходило какое-то бурление и перестановки, что не добавляло ему стройности.
Строй Пятого пехотного откровенно веселился, глядя на неразбериху в рядах 'цвета рыцарства'.
— Пихотинец! — хамски заорали из середины строя. — Помни! Свалить рыцарюгу — мало! Е..шь 'ведро' алебардой в забрало!!!
— Солдатик! — заорали с другого конца. — Жалей пику свою! Фигачь ведряному коню по х...
Строй ржал.
— Пехотинцы. — вздохнул Пайко Томмен, протаскивая мимо целую охапку бинтов. — Как дети, ей-Богу. Что найдут — то и тащат. В рот ли, в голову ли... Все-таки поперлась?
— Пехота! Попав во врага окружение... — к сожалению Лили, хохот строя заглушил продолжение.
— Как только начнется — уйду.
— Ну-ну.
Несмотря на то, что вообще-то не стоило нарываться на неприятности, Лилиан все время посматривала на фигуру командира. Что-то в ней казалось странным, да и чтобы Джеррисон Иртон мог столько стоять на месте?.. Подождите-ка! Да это же не Стобед! Фигура на холме действительно была 'фигурой командира', вот только где сам граф-полковник?!
Около полудня, в строю противника что-то неразборчиво проорали, он колыхнулся и пришел в движение. В их сторону, набирая ход, ринулась крупная группа конников. Приближалась она быстро и также быстро переставала быть смешной. Даже если эти люди ничего не умели — их было много. Они были в доспехах. Как удержать такую прорву?!
Но у пехоты было что на это ответить.
— Стрелкам!! — заорали с невидимой ей стороны холма. — Цели по пятеркам разобрать! На сто шагов три шага упреждения! По готовности!!
Часть бойцов оказалась арбалетными парами и тройками. Такое Лиля уже видела, хотя и мельком — арбалетчики были местной 'белой костью', секретами не делились. Арбалетчик стрелял, а его помощники заряжали арбалеты и подавали ему. Это поднимало темп огня в два-три раза, причем стреляли именно лучшие — те, кого они сами определяли на соревнованиях.
Атакующая конница оказалась под плотным покрывалом стрел. Падали люди, падали кони, но они все равно гнали вперед — прямо по упавшим, и не могли остановиться. Да и далеко не все стрелы пробивали доспехи. Тем не менее, арбалетчики старательно били по конникам.
Остальная часть строя тоже не собиралась геройски помирать.
— Перрр...ая .. ота!!! — расстояние 'сьедало' часть слов, но слышно было даже тут. — К противнику! Ряды на пятый ряд — сомкнуть!!
Строй как стоял развернулся ровными рядами к противнику и сделал шаг вбок, к центру построения.
— Щиты ставь!!!
Первые ряды подняли и быстро выстроили из прямоугольных тяжелых щитов линию, чуть выгнутую вперед. Поставив их, они, кажется, положили сзади какие-то жерди и получилась стена в две трети роста. Она была не на весь — но почти на весь холм, а конники уже начали терять в скорости при подъеме — так что никакой возможности разворачиваться у них не было.
— К бою пики ставь!!!
Первый ряд уперся в щиты, второй выставил из-за щитов короткие толстые копья, уперев их в землю, третий и четвертый положили им на плечи алебарды и пики, выставив их за копья. Холм ощетинился, как дикобраз.
На все это сложное перестроение у полка ушло примерно пять минут, со всеми криками сержантов. Тренировки делали свое дело.
Конница ударилась в 'ежа', захлебнулась кровью и ржанием, частично откатилась назад, но не остановилась. Прибивались все новые и новые бойцы с тяжелыми конями и казалось, что сейчас строй разорвется. А ведь уже начали к ним движение и пешие — как раз минут через пятнадцать подоспеют...
— Смотри, лекарь, смотри! — в голосе старого сержанта слышалось осуждение и восхищение. — Ах ты ж, отчаянный! Смотри, что будет — больше такого и не увидишь!
Он указал ей вниз, к оврагу. Там, в стороне, скрытые за рощицей от построения, скопилось около полусотни бойцов. Сейчас, выстроившись клином они готовились ударить вниз по склону — как раз в бок атакующим.
Именно там, в голове построения, в глухом доспехе, на Стобеде она узнала Джеррисона — с огромным мечом, даже без щита. Самого Стобеда Лиля тоже узнала только по размерам — впервые в жизни она увидела конный доспех именно на коне. Джеррисон снял шлем и повернулся в стременах к встающим за ним людям.
— Ну, пехота! — заорал Джесс. — СОБРАЛИСЬ ЖИТЬ ВЕЧНО?!
— Смотри, мадам лекарь, смотри — больше таких графов не делают!
Джеррисон снова надел шлем с округлым верхом, закрывавший, казалось, всю голову, и разогнал коня буквально за сто метров. Пока он разгонялся, атакующий клин попытался перестроиться — и вот тут-то Лиля и оценила командирский тактический расчет. Иртон дождался момента скученности — и сейчас всадники на его пути не успевали даже довернуть лошадей, копья им только мешали, уже даже кого-то придавили — когда в строй врубился Стобед выступающим острым краем своей 'юбки' и, сразу встав на дыбы, ударил лошадь противника копытами вбок.
— И-и-и-и!!! — обычно почти флегматичный конь визжал от ярости.
Конь противника встал на дыбы от боли — и упал, вместе со всадником.
Джеррисон, набравший при спуске с инерцию, врубился в строй как топор в колоду и продолжал рваться вперед. У него не было копья — у него был здоровенный 'полуторник' с волнистым лезвием, которым он и махал как тросточкой. Скользящие удары принимали на себя доспехи — а точно ударить в стык или сильно размахнуться он своим противникам не давал.
Джеррисон почти буквально составлял со своим конем одно целое — Стобед бил копытами во все четыре стороны, вертелся и кусался, а Джесс удерживался в седле, парировал удары спереди и с боков. Его извилистый меч, подобные которому Лиля всегда воспринимала как своеобразную игрушку, оказался жутким оружием — он позволял Джеррисону фактически пропиливать доспехи, вгонять острие прямо между пластин и не застревать, рвать кольчуги используя вес и инерцию. И делалось все не ради геройства.
