— А что мне оставалось? Я хотела осуществить свою мечту. Я была осторожна, никто даже не догадывался, что в ряды апостолов затесалась женщина. Мне повезло в одном, — девушка, горько усмехнувшись, показала рукой на себя. — Богиня не наделила меня формами, я похожа на мальчишку... стоит затянуть потуже бинты, надеть свободней хламиду — и все считают тебя парнем. Никто даже не мог предположить, что я жрица. Да и из-за того, что я была легче остальных, проворней, гибче я стала быстро продвигаться по иерархии апостолов вверх, и вот однажды мне дали шанс доказать, чего я стою на деле...
Шион, фыркнув, посмотрела на Петру. Я улыбнулся. Пристальный взгляд моей пациентки ясно давал понять, что этот шанс она с треском провалила. Петра оказалась не по зубам даже девушке, которая посвятила свою жизнь служению Богине. Похоже, с каждым мгновением моя обида тает. Крестница всегда умела растопить мое Сердце. Настоящая проказница — и как на такую можно долго Сердиться?
— А что я? Вы хотя бы подумали об моих нервах? — хохотнула племянница, не выдержав красноречивого взгляда своей подруги. — Дядя, представь, какой для меня был шок, когда симпатичный жрец никак не реагировал на мои намеки! Я уже стала считать себя уродиной и неудачницей! Я к нему со всех сторон подбираюсь, глазки строю, чуть ли не голышом расхаживаю, а его только на смех пробивает.
— Это было забавное зрелище, — улыбнулась Шион. — Я тогда стала всерьез опасаться, что она на меня накинется прямо на улице.
— Не хочу слышать такие подробности, — я протестующе замахал руками. Мое бурное воображение уже нарисовало картинку борьбы двух девиц. О, эта эпическая битва таскания за волосы, смертельный бой на длинных ногтях... Нет, это зрелище не для слабонервных и я не хочу знать таких подробностей. Пускай этот неловкий момент навсегда останется тайной Петры и Шион.
Подруги засмеялись в полный голос.
— Шион, смотри, — хихикнула Петра, показывая на меня пальцем. — Ты смутила дядю.
Золотоволосая девушка укрылась с головой плащом, хохоча во весь голос. Я возмутился такому наглому вранью племянницы.
— Я не смутился!
— Ой, ой, ой, какие мы грозные, дядя. А алые уши мне привиделись? — я вмиг закрыл руками уши. Смех стал еще сильнее. — Ну если ты совсем не смутился, то тогда я уверена ты не будешь против того, чтобы я рассказала, как узнала, что непреступный жрец, в которого я почти по уши влюбилась, оказался девушкой?
— Ты лучше расскажи, почему ты представила Шион своим возлюбленным?
"Возлюбленный" под одеялом стала хихикать громче. Похоже, она только что узнала о своих бурных отношениях с волшебницей.
— Но я люблю ее как подругу! — патетично воскликнула Петра, надменно закатив глазки. — Я тебе не врала когда говорила, что люблю Шион и хочу ее спасти! Это ты сам выдумал про моего возлюбленного — я просто не стала возражать твоим предположениям. Мне папа всегда говорил, что нельзя обижать старых людей.
"А еще он правильно тебя учил, как врать магу, говоря только правду", — мысленно вздохнул я. Стоит признать, уроки отца она усвоила прекрасно. Фил гордился бы своей непутевой дочуркой. Заварить такую кашу под силу только Петре. Но скажите мне, почему именно я должен ее расхлебывать?
— А Валерий знает, что я "твой возлюбленный"? — подала голос Шион, перестав смеяться и высунув голову из-под плаща.
— Конечно, — фыркнула племянница, махнув рукой. — Это ведь была его идея.
— И ты согласилась? — удивился я.
— А почему бы и нет? — пожала плечами девушка. На миг ее лицо вновь стало грустным, и она еле слышно проговорила. — Я просто хочу, чтоб хоть у кого-то было все хорошо. Шион... она заслуживает быть счастливой.
— Петра... — тепло улыбнулась яркоглазая девушка моей племяннице. — Ты же знаешь, что я сама виновата. Апостол должен отвечать за свои ошибки. А я сильно согрешила и сполна за это поплатилась.
Светловолосая волшебница протестуще замахала руками, и села на пол возле постели Шион.
— Нет, это моя вина! Прости, прости меня, Ши, — прошептала она, гладя бывшую жрицу по неровно стриженным золотым волосам. — Из-за моей глупости и самонадеянности ты так страдала, — ее голос дрогнул. — Они тебя сильно мучали?
Шион судорожно вздохнув, закрыла глаза и вдруг резко крепко сжала ладонь Петры. Она замотала головой:
— Ни...ничего ст...страшного... Все ... позади. Все позади...
— Петра, — угрожающе проговорил я. Она что, совсем не понимает, что нельзя человеку, перенесшему такое сильно психологическое напряжение напоминать о тех событиях? Она бы еще предложила жертве маньяка связать руки иль пойти в подворотню, чтобы провести следственный эксперимент.
— Что? — удивленно посмотрела на меня племянница. Сама наивность. Кошмар, неужели она понабралась этого от Ирен?
Вдруг ни с того ни сего, из закрытых глаз Шион потекли слезы. Петра обеспокоенно стала всматриваться в лицо своей подруги, я нахмурился — только этого мне не хватало.
— Я не могу... Я боюсь открыть глаза, — прошептала она, сильнее сжав ладонь племянницы. — Боюсь, что когда открою, то окажусь вновь в той темнице. Что вы окажетесь просто моим сном, моим видением на грани смерти.
Я подошел к бывшей жрице, которая сейчас была на грани истерики. Присев к ней на кровать, я осторожно дотронулся до ее руки, в которой она судорожно сжимала ладонь волшебницы. Шион дрогнула от моего прикосновения и, всхлипнув, резко открыла глаза.
— Не бойся, — успокаивающе проговорил я, ласково улыбнувшись испуганной девушке. Пришлось надеть на себя маску ненавистного мне жреца. Думаю, если я еще один раз скажу фразу как священнослужитель, мир не дрогнет и не превратится в прах. — То испытание уже позади. Ты его выдержала с честью и Великая простила тебе все грехи.
— Что за чушь, — буркнула племянница, за что получила от лучезарно улыбающегося жреца подзатыльник. Я, в отличие от нее, пытаюсь привести в чувство Шион, а она еще недовольна.
— Я не надеялась, что меня спасут, я смирилась со своей судьбой, — еле улыбнулась девушка, вытирая слезы моим плащом. Она вновь невидящим взглядом посмотрела на потолок, сказав подрагивающим от волнения голосом. — Нет, на самом деле я хотела жить... но когда тебя каждый день истязают, когда кроме решетки и тусклого света от факела ты ничего не видишь, слышишь только противное пищание крыс, чувствуешь, как они ползают по тебе, нюхают, как они... просто внутри что-то ломается и хочется только одного — умереть. Ты молишь своих тюремщиков о смерти. Ты жаждешь получить свободу, чтобы перестать терпеть эту адскую боль...
— Не надо вспоминать то, что причиняет тебе боль, — нахмурился я, перебив бессвязный поток слов бывшей жрицы. Если так будет продолжаться в том же духе она уйдет в себя и потом ее трудно будет научить вновь радоваться жизни. — Забудь те события как страшный сон.
— Я не могу, — отрицательно покачала головой бывшая жрица. Дотронулась рукой до своих некогда длинных и роскошных волос, которые сейчас напоминали золотой ершик. — Не сейчас... Темница постоянно стоит у меня перед глазами... Нет, я не хочу забывать. Я хочу помнить.
Я вздохнул — ну как знает. Я всего лишь хотел помочь, исходя из знаний, полученных на практике в больнице Парнаско. Не легче ли вычеркнуть из памяти эпизод причиняющий тебе боль? Не понимаю я логики женщин. Зачем они постоянно усложняют себе жизнь?
— Слушай, Шион, так значит они не узнали, что ты девушка? — тихонько спросила моя крестница. — Ну, когда бросили в темницу.
— Узнали...
— И все равно продолжили бить? Вот сволочи!
— Наоборот, — нахмурилась Шион. — Когда они узнали, что я девушка стали меня бить. Это ведь великое святотатство, что женщина проникла в ряды апостолов. Его Преосвященство пришел в ярость, когда узнал об этом. Я слышала, как он приходил, и лежа на холодном грязном полу, чувствовала пропитанный лотосом аромат его сандалий.
Теперь понятно, почему этот маразматик не внял "просьбе Богини" отпустить жреца и все верещал о том, что никто не должен узнать "эту постыдную правду". Я все больше разочаровываюсь в религии. Не они ли твердят, что избивать беззащитных дам это грех? А сами — великорослые мужланы, гордо именующие себя апостолами, слугами Великой, измывались над бедной хрупкой девушкой и только из-за того, что она решила, как и они, служить Богине. Да, как я посмотрю жрецы настоящие мужчины, непогрешимые и невинные слуги Элисень.
— Все, — решительно заявила крестница, встав с колен. — Если они еще раз хоть пальцем до тебя дотронутся, то я разнесу по камешкам чертов храм, а всех твоих палачей сброшу нафиг в эту несуразную яму. И плевать мне на последствия!
Я усмехнулся:
— А ты когда-нибудь задумывалась о таких мелочах?
— Конечно, — уверенно хмыкнула Петра, но немного подумав, замялась. — Ну, хорошо, я почти всегда думаю о последствиях. А если и не думаю, то ловко их избегаю.
— Ну-ну... — что и исследовало доказать. Племянница думает головой в самую последнюю очередь и из-за этого постоянно попадает в неприятности.
— Эй, что это за "ну-ну"! Дядя, ты не веришь в мои способности?
В твои способности я-то верю, но вот окружающим тебя людям твои фортели приносят массу неприятностей и добавляют седых волос в шевелюру.
За стеной послышались возмущенные крики Ирен, возгласы Риэла, их возня... Они громили склад, попутно о чем-то яро споря. Я обреченно вздохнул. Так и знал, стоит мне оставить эту неугомонную парочку одних — они сразу же найдут причину, чтобы покричать и подраться. Надо разнять этих маленьких деток пока они не подняли на уши весь район. Жрецы наверняка ищут нас по всему Силенвилю, порываясь отправить в гости к Настерривилю, точнее не в гости, а на постоянное проживание в Преисподнюю. Зачем им помогать? Тем более без подарка являться в гости не прилично, а я как назло не люблю дарить подарки малознакомым демонам и властителям геенны огненной. Хотя стоит отметить от свидания с милой суккуброчкой я бы не отказался. Устроили бы романтический ужин на фоне огненного зарева от бывшего храма, с музыкой, под руководством оркестра 'Горящий жрец', а прислуживал бы нам само Преосвященство... Мечта. Жаль, что после придется убить суккубу — они обожают высасывать энергию мага... гм... в конце свидания.
Шион приподнялась на кровати, видимо надеясь увидеть нарушителей спокойствия. Но через миг она, резко побледнев, без сил упала на постель.
— Тебе еще рано вставать, — заметив состояние бывшей жрицы, подметил я. — Твой организм хоть и исцелен, все еще не окреп после перенесенных травм. Если так резко будешь вставать, то у тебя будет кружиться голова, станет тошнить.
— Не хочу... не хочу быть такой слабой, — прошептала Шион, пытаясь еще раз подняться. Ее руки задрожали от напряжения, лицо исказилось от боли, но она упрямо села, одной рукой держа сползающий плащ. Крестница попридержала свою подругу за плечи, помешав ей упасть обратно на простыню.
Подняв с пола одеяло, которым меня укрыла Петра, когда я спал, и, отряхнув его от пыли, я укрыл им дрожащую от холода Шион.
— Ши, я сейчас принесу тебе одежду, — ласково проговорила Петра, поглаживая бледную девушку по плечу. — Ты оденешься, и мы пойдем. Хорошо?
Яркоглазая девушка едва кивнула, стараясь удержать себя в сознании.
Я, недовольно вздохнув, положил свою руку ей на лоб. Из моей ладони полился ослепительно-белый свет, который ласково окутал макушку Шион, облегчая ее страдания. Моя пациентка не дернулась от руки, как в прошлый раз, она позволила себя исцелить, довольно жмурясь под лучами моей энергии. И почему никто не любит слушать моих советов? Говорил же этой непутевой девчонке, что рано ей вставать, нельзя так резко подниматься. Но нет, она пошла наперекор.
Я все понимаю, она, наверное, просто боится, что сейчас совсем беззащитна, боится, что вновь испытает тот ужас, в котором жила последние дни. Такая психологическая травма выбивает из колеи даже самых смелых мужчин, а тут простая девушка, хоть и с сильным духом. Почему никто не хочет понимать, что советы целители дают не потому, что нам хочется поговорить, а потому, что мы просто не любим, когда наша кропотливая многочасовая работа может пойти насмарку из-за глупости пациента.
Племянница, оставив мне на попечение свою подругу, встала и направилась к двери. Я, на миг отвлекшись от созерцания блаженной улыбки Шион, внезапно вспомнив об одной вещи, крикнул волшебнице:
— Петра, спасибо за одеяло.
— Одеяло? — удивившись, остановилась Петра и посмотрела на шерстяное одеяло. — Ты о чем? Я не заходила в комнату. Дядя, я же тебя хорошо знаю, если тебя беспокоить, то ты превратишь нарушителя в горстку пепла, а мне как-то не хотелось раньше времени умирать... Постойте-ка, — она, подойдя к кровати, вгляделась в теплый плед. — Это же одеяло Ирен. Ах, дядя, дядя... Ты у нас погляжу ловелас... за Шион вовсю ухлестываешь, теперь я погляжу и Ирен попала под воздействие твоих чар.
— Не мели чушь, Петра. По сравнению с тобой — я просто ангел, — фыркнул я. Я не верю, что Ирен, проигнорировав мое милое предупреждение: "И если кто-нибудь зайдет сюда — со света сгною!" добровольно не только засунула в "госпиталь" свой любопытный носик, так еще и накрыла своим единственным одеялом "злого колдуна". Нет, это нонсенс... Хотя эта особа непредсказуема. Я не могу никак понять, что творится в голове у этой девчонки, и это меня напрягает.
— Ну, не знаю. Про тебя много слухов ходит, зло-ой колдун Нике-еериа-а-ал... — провыла как привидение Петра и, изобразив дьявольский смех, скрылась в другой комнате.
Я обреченно опустил голову. Нет, моя жизнь начинает с каждым мгновением все больше напоминать детский сад. Причем в этом дурдоме я играю роль воспитателя.
* * *
Шион, переодевшись в мужскую одежду, купленную Петрой на рынке, с моей помощью немного поев жидкой каши, решилась выйти, опираясь на племянницу и познакомиться с остальными членами нашей "команды по спасению". Конечно, глупо звучит, как название какого-то сборища героев, но другого я не придумал.
Как только я и девушки вышли из маленькой комнаты, в которой был организован госпиталь, мы стали свидетелями интересной сценки.
Вор лежал на полу, а на нем сверху восседала принцесса, борясь с парнем руками. Ирен мешала рыжему вору встать, изо всех сил удерживая его на спине. Рядом с ними ошивался Валерий, который безуспешно пытался утихомирить этих гладиаторов. А я даже и не догадывался, что у Ирен и Риэла такие близкие отношения. Неужели их открытая неприязнь было лишь прикрытием настоящих чувств? Я бы даже сказал, что ненависть давала их отношениям особую перчинку. Они с такой страстью дрались, пыхтели друг на друга, кричали, что мне даже стало немного неловко прерывать эту идиллию.
— Кхм... Ирен, — поинтересовался я, с интересом наблюдая, как растрепанная, красная девушка пытается прижать к полу вора. Нда, стоит мне на секундочку отвлечься, как она уже соблазняет других мужчин. — Я что-то пропустил? Почему вы...
— Так его, дорогуша! — перебив меня на полуслове, поддерживая принцессу неожиданно закричала Шион. — А теперь захват левой! И штаны, штаны не забудь снять! Тяни их рывком, рывком!
