В это самое мгновение у пожилой женщины закончилось терпение и, заставив свои глаза вспыхнуть золотом, она отправила в мальчишку магический импульс, что должен был обратить его в камень. Однако же атака задела лишь остаточный образ человека, исчезнувший будто мираж в пустыне, в то время как сам Токагеро ускорился и нанёс колющий удар в грудь деда, посчитав его наиболее опасным для себя.
— Многому я тебя научил, — с выступившей на губах кровью изрёк старейшина, в то время как бусы опутали его руки и тело внука, лишая тем самым возможности хотя бы шелохнуться. — Многому, но не всему.
— Нет... Ты не посмеешь! — испуганно закричал молодой мужчина, отчаянно пытаясь вырваться из ловушки, но ни амулеты, ни портальный ключ, ни превращённый в плащ домовой эльф не были способны справиться с путами, подпитываемыми десятками побеждённых ёкаев. — Дедушка, не делай этого! Я... Я ошибся! Мы всё исправим!..
— Да, внук, мы всё исправим, — прикрыв веки, старик произнёс одно слово: — Кац.
— Не-е-ет! — отчаянно пуча глаза, не замечая как изо рта летят капли слюны, Токагеро дёргал головой из стороны в сторону до тех пор, пока яркое золотое свечение не окутало его целиком.
Потеряв последние силы и лишившись бус, что опали невесомым чёрным пеплом, старик опустил обожжённые руки и упал на колени, уронив голову на грудь, откуда из оставленной внуком раны вытекала кровь. Из-под зажмуренных век вытекали капли солёной влаги, прочерчивающие на осунувшемся бледном лице мокрые дорожки. В нём больше не было воли к сражению, как и не осталось желания жить: наследие, собираемое семьёй многие поколения, было уничтожено вместе с последним внуком, добровольно перешедшим на сторону хитрого, коварного, лживого врага...
— Прости, Токагеро-чан, я не сумел тебя уберечь, — одними губами произнёс оммёдзи, а затем, собрав остатки сил и повысив голос приказал двум другим старикам: — Остановите предателей в хранилище.
Словно бы лишь сейчас очнувшись от транса, мужчина с золотыми кольцами и его спутница поспешно развернулись к дверям, приложили ладони к створкам и, подав в них свою силу, толкнули ворота. Проход бесшумно распахнулся, открывая вид на запылённый зал со стеллажами, у дальней стены которого в полу зияла огромная дыра, куда поспешили спрыгнуть молодые парни и девушки из младших семей...
Если с точки зрения военной силы Япония была похожа на Кровавый Туман, где имелось огромное множество кланов с улучшенными геномами, которые очень условно подчинялись одному лидеру даже в лучшие годы, никогда не прекращали соперничество и мелкую грызню между собой, то внутриклановую политику они будто бы скопировали у Конохи, в ряде случаев совместив худшие черты обоих подходов. Крупнейшее объединение, которое (вот ведь ирония) называлось Тройственным Союзом, практиковало разделение на главную и побочную ветви, где все знания и привилегии получали небольшие группы семей старейшин и избираемого из их числа главы, а остальным приходилось довольствоваться ограниченными уроками, дающими основы.
Конечно же, до клеймения родственников, как это делал клан Хьюга, там не доходило, но рядовые члены кланов для главных семей являлись не более чем прислугой. Даже бастарды, рождающиеся у женщин из побочной ветви от представителей элиты, почти никогда не могли рассчитывать на что-то большее, нежели подачку от отца, да и то лишь в случае, если у него хорошее настроение.
Для Геллерта, агенты и трансфигурированные двойники коего отлавливали вражеских одарённых в том числе и для допроса, не стало большой проблемой найти подход к слабому звену Тройственного Союза. Наследник одного из старейшин, Токагеро, сперва упрямился, но после обработки и внедрения в голову химеры, почти добровольно согласился поднять бунт среди младших членов клана.
Дальнейшие действия Грин-де-Вальда не отличались каким-то изяществом: воспользовавшись нежитью, закованной в броню из гномьей стали (жадные коротышки запросили много, но и работу выполнили качественно), он устроил полномасштабное вторжение в скрытый барьерами городок. В то же время группа предателей, одни из которых хотели лучшей жизни для себя и детей, другие — просто жаждали мести, ударили своих бывших господ в спину и не позволили воспользоваться сильнейшими из живых орудий.
К сожалению Данзо, предатели не смогли вынести всё хранилище, но даже той части, которую им удалось спасти до удара специальными снарядами с неба хватало, чтобы восстановить искусство оммёдзи. Потеря же столь сильного объединения одарённых, болезненно отразилась на способности Японии противостоять волшебникам в открытом бою.
Комментарий к Глава 47
Всем добра и здоровья.
========== Глава 48 ==========
Добыча, полученная от налётов на клановые земли и ренегатов была обильной, но к разочарованию глав фракций дворянства Магической Руси, а также министерства магии западной части Российской Империи, не являлась чем-то действительно уникальным. Впрочем те, кто занимались наукой в любой из мистических областей, за пособия по обучению основам японскому чародейству напротив, едва ли не бросались танцевать от радости.
Геллерт, что в прошлой жизни, что в этом своём воплощении, всегда ценил знания, но большее значение придавал их практическому применению, а не теоретическим выкладкам. К счастью, предатели принесли с собой не только письменные пособия, в которых не упоминалось множество нюансов, традиционно передающихся лишь от учителя к ученику... ну или являющихся общеизвестными в клане, из-за чего на них никто не обращал особого внимания, но и согласились поделиться воспоминаниями. Впрочем, вариант с отказом в их случае уже не рассматривался.
Первым из того, чем Грин-де-Вальд принялся овладевать с полной самоотдачей стали магические кольца, заменяющие оммёдзи волшебные палочки и другие концентраторы: десять золотых ободков с восемью гранями на внешней стороне каждого, соединённые тонкими цепочками и украшенные маленькими иероглифами, практически незаметными невооружённым глазом, позволяли создавать самые разнообразные чары. Ученики, только приступающие к освоению искусства носили на руках кольца с четырьмя гранями каждое, но чем выше становилось их мастерство, тем больше знаков они имели право надевать на пальцы (самое большее — восемь десятков иероглифов).
Данзо заинтересовало то, что магия жестов японцев очень напоминала ручные печати шиноби из его родного мира, пусть принцип на самом деле и оказался совершенно иной. Островные чародеи выпускали мистическую силу из кончиков пальцев, коими касались знаков на ободках, словно на письменной машинке набирая предложения-заклинания: одна рука обычно отвечала за эффекты, вроде горения, свечения, замедления, а вторая за действия вроде полёта, прицеливания, обнаружения. Таким образом единого набора "печатей" не существовало, так как каждый одарённый мог менять ободки местами, перенося знаки в наиболее удобное именно для него место.
Как и в случае с техниками шиноби, весьма разрушительными, но в большинстве своём — крайне прямолинейными и грубыми, заклинания островитян значительно уступали европейским аналогам в изяществе и тонкости. Волшебные палочки в очередной раз доказали своё превосходство в качестве универсального инструмента, при этом уступая в том, ради чего кольца вообще создавались. Впрочем, как считал глава "Корня", совмещение обоих подходов могло раскрыть чародеям новые горизонты...
"Магикам в странах Европы запрещено иметь волшебные палочки. Полагаю, что их заинтересует альтернатива этому инструменту, пусть даже придётся провести замену иероглифов на более привычный рунный алфавит", — такие мысли блуждали в голове Геллерта, уже обдумывающего переговоры с представителями магических общин в тех же Германии, Франции, Великобритании.
Отдельного упоминания стоили и свитки, среди коих встречались знакомые ещё по прошлой жизни, пусть и созданные с использованием иной школы "взрывные печати" и разнообразные барьеры. Имелись даже запечатывающие свитки, которые делились на подавляющие разум, магию, страх и болезни, заканчивая полноценными пространственными воздействиями, когда сложенный в конверт листок легко вмещал объём целой сумки, при этом оставаясь лёгким как бумага.
Артефакты вроде зеркала жрицы, что были способны заключить в себе как сильного ёкая, так и заклинание вроде адского пламени, тоже были подвергнуты всестороннему изучению. Выяснилось, что они создают иллюзорное расширенное пространство, после чего перемещают в него часть объёма отражённого в стекле мира. Однако же это так и не позволило понять, почему всепожирающий огонь был не в состоянии вырваться наружу, даже имея связь с реальным миром через "бутылочное горлышко".
Многие кланы островитян, как и в прежнем мире Грин-де-Вальда, имели свои особенности, которые можно было назвать улучшенными геномами, ну или же дарами крови... что звучит привычнее для европейцев. Несмотря на то, что они выпячивали свою человеческую природу, всевозможными способами уничтожая-подчиняя ёкаев, на самом деле и в их предках текла нечеловеческая кровь, даровавшая те самые уникальные черты вроде более активного мозга, ну или "запечатывающих" глаз. И лишь бесклановые, также носящие наименование "маглорождённые", могли оказаться действительно чистокровными людьми...
"На островах, где жизненное пространство ограничено, а концентрация магиков выше чем на любом из материков, проще наткнуться на потомка какого-нибудь ёкая с сильно разбавленной кровью, чем на обычного человека", — к такому выводу Данзо пришёл после ознакомления с отчётом докторов, получивших доступ к магическим микроскопам, позволяющим им изучать клеточное строение живых организмов.
В обрывочных архивных записях, полученных благодаря ренегатам стало известно, что кланы продолжали попытки получения сильных потомков путём скрещивания отдельных людей и ёкаев. Иногда результаты получались удовлетворительными, из-за чего гибриду разрешалось заводить своих детей либо с другими гибридами, либо со специально подобранными людьми, но чаще всего "продукт" не проходил проверку и утилизировался. Сведения об этом, разумеется, не выходили за стены лабораторий и кабинетов старейшин.
Не то, чтобы Данзо так уж сильно осуждал клановых селекционеров: в конце концов, в Российской Империи, используя другой подход, он уже занимался чем-то похожим, желая увеличить общую численность одарённого населения. Только вот то, что местные эскулапы устраняли результаты своих экспериментов, несоответствующие их высоким стандартам, вызывало откровенное раздражение. В конце концов даже Орочимару был менее расточителен, хотя в гуманности и человеколюбии он замечен не был задолго до своего становления нукенином.
...Таким образом выходило, что пусть японские одарённые во многом и напоминали шиноби из прошлой жизни главы "Корня", но большая часть этих сходств оставалась поверхностной. Кроме того, сверхчеловеческими силой, скоростью и выносливостью, обычными даже для среднестатистического генина Скрытого Листа, не обладали даже взрослые чародеи (а вот магики уже могли составить конкуренцию и чунинам).
* * *
Эта ночь была тихой и спокойной: в небе светил яркий полумесяц, перемигивались звёзды, лёгкий ветер играл с листвой в кронах деревьев. Журчание небольшого родника заполняло тишину, возникающую из-за бегства птиц и животных, слишком испуганных событиями минувшего дня и ещё не успевших вернуться в гнёзда и норы. Впрочем, всё это никак не сказывалось на активности внутри лагеря, скрытого под множеством слоёв разнообразных заклинаний, среди коих были как барьеры и иллюзии, так и целые области свёрнутого пространства.
Геллерт, устроившийся перед разведённым в жаровне огнём на деревянном раскладном стуле, держал в руках чашу с зелёным чаем и молча смотрел в языки танцующего пламени, время от времени делая маленькие глотки. В эти минуты его мало волновали проблемы и суета внешнего мира, присутствие телохранителей и даже шпион, притаившийся в кустах по ту сторону неглубокого ручья
...Однако же телохранители Грин-де-Вальда, среди которых присутствовали магики, волшебники, ликантропы и даже его собственные трансфигурированные двойники, облачённые в тёмно-серые или чёрные комбинезоны с белыми безликими масками, подобным миролюбием в эту ночь не страдали (и даже не наслаждались им). По этой причине немолодого тануки сперва окружили, затем — наградили десятком парализующих заклинаний, после чего — обмотали бечёвкой с бумажными талисманами, подвешенными на расположенные на равном расстоянии узлы, на всякий случай обыскали... и только после этого потащили к отдыхающему волшебнику.
— Ночь темна и полна ужасов, — негромко произнёс Данзо, глядя на трясущегося енота с чертами собаки.
— Е... Если долго смотреть во тьму, она начинает смотреть в ответ, — отозвался ёкай, чувствующий как трезубец маскирующегося под человека фавна упирается ему в спину.
— Стало быть, это ты хотел встретиться со мной? — полуутвердительно спросил глава "Корня", передавая чашу с напитком безмолвному стражу, появившемуся слева от его "трона".
— Вы абсолютно правы, Геррерт-сама, — закивал головой ёкай, но тут же был вынужден вновь замереть, когда к его горлу приблизилось лезвие сабли. Я... Я не сам решился. Это решение было принято общиной...
— Очень интересно, — поняв, что продолжения не будет, чародей решил поторопить собеседника. — И чего же ваша община хочет от меня?
— Мы готовы пойти под вашу руку, если нам обещают неприкосновенность, — торопливо выпалил тануки, глядя на человека широко открытыми чёрными глазами. — Мы... мирное поселение. У нас нет сильных воинов...
— И зачем вы нужны мне? — вопросительно изогнул брови Грин-де-Вальд, не проявляя ни раздражения, ни заинтересованности. — От вашей общины, кто бы в ней ни состоял, будут одни только неприятности. В конце концов... слишком много ёкаев служат нашим врагам, из-за чего ваше присутствие будет раздражать моих подчинённых.
— Мы можем добывать информацию, — опасливо сглотнув, заявил ёкай, который сейчас не только магию применить не мог, но даже дрожать опасался.
— Голословное заявление, которое ничем не подкреплено, — безразлично отозвался чародей, немигающим взором изучая енота.
— Я знаю, что оммёдзи хотят освободить Нурарихёна, — дёрнув ушами, заявил переговорщик. — Ещё мы можем показать места, где заточены сильные ёкаи, которых не смогли подчинить. Если дела императора будут совсем плохи, их выпустят из темниц...
— Почему ты и твои... друзья... решили предать сородичей? — проявив интерес, задал новый вопрос Данзо, беззастенчиво использующий свой собственный дар, пусть без зелья удачи он и был значительно ограничен.
— Нельзя предать тех, кто служат против воли, — с неожиданной злостью заявил тануки, но тут же был вынужден замолчать, так как давление трезубца чуть усилилось, но после лёгкого жеста мужчины продолжил более спокойно: — Очень мало ёкаев служат людям по доброй воле. Большинство из них — рабы... В вашем же войске много подобных нам.
— Ты уверен, что они служат мне не под принуждением? — чуть прищурился Геллерт, но на этот раз енот не отвёл своих глаз.
