Гоблинам было чем заняться в подземном городе. Они добывали руду, плавили металл, ковали необходимый инвентарь и оружие, ткали ткани из волокон выращиваемых растений, дубили кожи, выделывали шкурки тех самых грызунов, которых поедали на обед. И лишь поднятый переполох оторвал их от повседневных дел. Когда же Адан проходил мимо, гоблинский народ, понукаемый распорядителями, возвращался на рабочие места. Гримара привели к одному из немногих рукотворных строений, отличавшихся от других как своими размерами, так и формой. Это была каменная пирамида, собранная из массивных блоков, покрытых искусной резьбой с глифическими мотивами. Его милость смело предположил, что владелец этого жилища должен отличаться от остальных обитателей подземного города.
И не ошибся.
Но первым внутрь вошел Тулчи. Вернее, его насильно затолкали в дверной проем без дверей, закрытый плотным домотканым пологом. До сего момента сохранявший независимый, полный достоинства вид, он заартачился на пороге, и одному из сопровождавших пришлось грубо толкнуть его в спину, чтобы помочь побороть нерешительность. Гримару, который машинально последовал за ним, преградили путь гоблины с копьями наперевес. Он так и остался стоять перед входом, удерживая тело эльфа на плече. Адану хотелось опустить ношу на пол, однако он подозревал, что потом ему просто не хватит сил снова взять его на руки.
Благодаря отсутствию дверей, Гримар слышал голоса, доносившиеся изнутри пирамиды. Говорили на повышенных тонах. Особенно усердствовал Тулчи. Но понять смысл, не зная языка, Адан не мог. Наконец, полог резко отлетел в сторону и на пороге появился разъяренный знакомец. К нему обратился один из конвоиров Адана, Тулчи бросил что-то резкое, после чего обернулся к человеку:
— Проходи, тебя ждут.
Адан кивнул и шагнул вперед...
— Один. Этого оставь здесь!
Гримар недоверчиво посмотрел на Тулчи. Он искренне боялся оставлять эльфа наедине с недружелюбными гоблинами.
— Не бойся, никто его не тронет. Пока.
С некоторых пор Адан начал доверять этому аштенги, поэтому подчинился, аккуратно опустил тело на пол и после этого прошел за полог и оказался в просторном зале, который со всем основанием можно было назвать тронным. По крайней мере, трон здесь точно имелся в наличии — массивное изваяние из костей различных животных, которое без преувеличения являлось настоящим произведением искусства. И он был занят. На троне сидел старик, разумеется, гоблин, в одеянии, однозначно характеризующем облаченное в него существо как верховного шамана. Ошибиться человеку, немного знакомому с традициями аштенги, было сложно. Об этом красноречиво говорили и рогатая шапка, и стиль одежды, и жезл в правой руке. Традиционно гоблинами правили вожди, а шаманы были при них советниками. Однако верховный шаман обладал практически неограниченной властью. Его слово означало закон даже для вождя.
Гоблин был стар. Очень стар. Адану он чем-то напомнил Мирселис — такую же древнюю и такую же мудрую. О последнем говорили глаза почтенного аштенги — у Гримара сложилось такое впечатление, будто, лишь коротко взглянув на него, шаман уже знал о визитере абсолютно все. По крайней мере, в главном он точно не ошибся:
— Проходи, таир, располагайся,— гоблин жезлом указал на каменную скамью по правую руку от трона. На имперском языке он говорил чисто, и в данном случае Адан ничуть не удивился. Ему положено по должности знать язык своих врагов. Голос у него дрожал от старческой немощи, как, впрочем, и жезл в сухой, как ветка, руке.
В который раз Адан задался вопросом: каким образом такие, как Мирселис и этот старик, видели в нем то, что было скрыто даже от не самых слабых магов из числа людей? По сути Гримар ничем не отличался от обычного обывателя, по крайней мере, пока в его руки не попадал иглис. Сейчас же его источник силы был абсолютно пуст.
Гримар не стал отказываться, присел на скамью.
— Как тебя зовут, человек?— осведомился почтенный гоблин.
— Адан Гримар, к вашим услугам,— слегка поклонился его милость.— Могу я узнать ваше имя, уважаемый?
— Меня зовут Хуралчин, и я последний эч-кир Играющих С Огнем, которые обитают в этих горах.
Гримар кивнул. Как он и предполагал, перед ним был верховный шаман, эч-кир. Что касается "Играющих С Огнем", то это был буквальный перевод самоназвания аштенги, которых люди пренебрежительно называли гоблинами. А еще Адану стало немного грустно от того, что прошлое уходило, теряя даже призрачную надежду вернуться назад. Мирселис... Хуралчин... Да и среди людей осталось гораздо меньше магов, чем было в прежние времена. И когда-нибудь, пожалуй, в обозримом будущем, последний из них покинет этот мир, в котором больше не будет места для чудес.
Впрочем, и сам Адан Гримар был одним из последних.
— Я уже знаю, что тебя сюда привело,— заговорил старик.— Но сначала я хочу поблагодарить тебя за спасение беспутного Тулчи, пусть этот шаг и был продиктован не благими намерениями, а надеждой на взаимность.
— Одно другому не мешает,— попытался возразить Гримар.
Хуралчин наморщил и без того похожее на моченое яблочко лицо, красноречиво демонстрируя свою осведомленность о том, что порой слова — это только слова, пусть они и красивые. Но сказал он при этом другое:
— Хотя, может быть, ему стоило остаться там, откуда ты его вытащил.
Удивление, отразившееся на лице Гримара, красноречиво заявляло о том, что его милость желает пояснений.
И они последовали, но, как принято у аштенги, издалека:
— Ты не поверишь, но я не питаю ненависти к шотканам,— сказал старик.— Ни к вам, ни к элиналь, ни к гачкарам... гномам по-вашему. Я не застал те времена, когда нам нечего было делить, но о них упоминается в наших сказаниях. Давно это было... А сейчас... Сейчас мы хотим одного — выжить. А Тулчи... Он упрям, прямолинеен, очень часто сначала делает, а уж потом думает. Я запретил ему каш-гарэн, запретил трогать людей, запретил даже приближаться к вашему городу. Он меня не послушал, сделал по-своему. За это и был наказан...
Адану было известно слово каш-гарэн, означавшее в переводе с аштенгского "большая охота". На самом деле, к охоте оно имело опосредованное отношение. Каш-гарэн — это засады, которые гоблины устраивали на дорогах, это акты саботажа и диверсии в городах. Каш-гарэн — это партизанская война, которая велась аштенги не одно столетие. В свое время эльфы занимались чем-то подобным против людей, и для этого занятия у них было свое, но имеющее похожий смысл слово. Гоблины же нападали как на людей, так и на элиналь, не делая различий. Такие, как Хуралчин, понимали, что это путь, который ведет к полному уничтожению аштенги. Но подобные Тулчи предпочитали смерть бесчестию, которым они считали любую уступку своим противникам. В этом отношении Адан придерживался позиции верховного шамана, считая, что даже худой мир лучше доброй ссоры. однако делиться этим, памятуя скептицизм Хуралчина, он не стал.
— Но давай перейдем к делу,— по своему истрактовал его молчание шаман.— Ты ищешь бубен Оз-Тарока. Зачем он тебе? Ты жаждешь всемогущества?
— Нет,— без раздумий ответил Гримар.— Мой жизненный опыт подсказывает, что даже всемогущество не может гарантировать ни полной защиты, ни счастья, зато в состоянии развратить даже того, у кого изначально были лишь благие намерения. Нет. Этот бубен нужен мне для того, чтобы остановить Тьму.
— Вот как?— оживился Хуралчин.— Ты знаешь о древнем ритуале?
— Кое-что.
— Значит, ты знаешь, что одного бубна для этого недостаточно. Понадобятся и другие Уз-Бар-Гаш.
— Жезл Бессмертия и Цветок Вардара,— кивнул Адан. И предваряя следующий вопрос шамана, сказал: — Я нашел жезл. Осталось отыскать два других артефакта.
Хуралчин прожил долгую жизнь, и, казалось, его уже ничем нельзя было удивить, но его милости это, кажется, удалось сделать.
— Ты нашел жезл Бессмертия?! В таком случае... может быть...— пробормотал он, о чем-то задумавшись.— Но сначала ответь еще на один вопрос: ты сможешь провести ритуал?
— Не знаю,— не стал скрывать Гримар.
— Так я тебе скажу — ты не сможешь его провести. Хоть ты и таир, но тебе не хватит ни сил, ни знаний, чтобы повергнуть Тьму. Даже мне это не под силу.
— А Мирселис?— прищурившись, спросил Адан.
— Вот оно что...— глаза гоблина тоже превратились в две узенькие щелки.— Я стал слишком стар... Я сразу должен был догадаться, что за всем этим стоит Натхиэль. Но мне придется тебя разочаровать: даже ей не справиться с Тьмой.
— А если втроем: ты, она и я? Как в прежние времена?
Адан умышленно перешел на "ты". Во-первых, у аштенги, как и у элиналь, и у гномов не было в языке слова "вы" при обращении к одной персоне. Во-вторых, переходя на "ты", Гримар признавал собеседника равным. Во всех смыслах этого слова.
— Оз-Тарок, Мирселис и Вардар...— пробормотал Хуралчин.— Да, они были лучшими из лучших, но... Ты знаешь, я думаю, что даже эти трое взялись за работу, которая была им не по плечу.
— Что же теперь? Оставить все, как есть? Сидеть и ждать, пока Тьма уничтожит этот мир?— вспылил Гримар.
Хуралчин усмехнулся:
— Сейчас ты мне очень напоминаешь Тулчи. Такой же горячий, такой же несмышленый. И если я не ошибаюсь, отступать ты тоже не собираешься?
— Нет,— решительно заявил Адан.
— Допустим... Только дело в том, что у меня нет бубна Оз-Тарока.
— Но ты знаешь, где он находится,— уверенно заявил Гримар.
— Знаю,— кивнул Хуралчин.— Он недалеко отсюда, но получить его будет непросто.
— Ничуть в этом не сомневался,— признался Адан.— Могу я узнать подробности?
— Позволь вначале рассказать тебе одну историю,— и, получив утвердительный кивок, он продолжил.— Вражда между аштенги, элиналь и людьми началась не вчера. Сейчас уже неважно, что послужило причиной ее начала. Свершенного не изменить, погибших не вернуть к жизни. Но когда пришла Тьма, мы смогли позабыть разделявшие нас разногласия и на долгие годы обезопасить этот мир от Чикте-Негор, Ледяной Ночи. Со временем мы забыли о спасшем нас единстве, и снова потекли реки крови. Уз-Бар-Гаш, при помощи которых троим Высшим удалось запереть Мать Ночи в Колодце Времен, затерялись, но... возможно, это даже к лучшему. Я не знаю, что стало с Жезлом Бессмертия и с Цветком Изобилия, однако свой бубен Оз-Тарок забрал и спрятал в этих пещерах, так, чтобы никто не смог его отыскать. Для пущей надежности он создал стража Ич-Калана, который должен был уничтожить любого, кто — случайно или по злому умыслу — посягнет на могущественный Уз-Бар-Гаш. После чего Оз-Тарок ушел в Бескрайние Степи, где всегда зеленеет трава и бок о бок пьют воду из Реки Времени даже самые непримиримые враги.
С тех пор многое изменилось. Элиналь изгнали нас из залитых солнцем степей под скалы неприветливых гор. Потом появились люди, и нам пришлось уйти в сумрачные ущелья, продуваемые ледяными ветрами. Чтобы не исчезнуть окончательно, мы спустились в эти подземелья, окончательно лишившись дневного света, чистого воздуха, свежей пищи. Но вы и здесь не оставили нас в покое...
Шаман вздохнул, посмотрел на Гримара.
Адан молчал, и Хуралчин продолжил:
— Еще будучи молодым, я отыскал тайник Оз-Тарока. Потому что искал, потому что хотел стать эч-киром, хотел перевернуть этот мир ради того, чтобы мой народ вернулся в степи. Я был такой же, как Тулчи — глупый и нетерпеливый. Я видел бубен, но так и не осмелился к нему прикоснуться. Я испугался дремавшего рядом с ним Ич-Калана...
Адан хотел уточнить, кто такой Ич-Калан, но шаман жестом остановил его.
— Эч-киром я стал и без бубна Оз-Тарока,— продолжил Хуралчин.— А потом... К сожалению, мне не хватило мудрости сдержать свой гнев, когда ваши люди поймали в подземельях двоих юных аштенги и ради забавы забили их камнями. И я совершил ошибку, о которой жалею до сих пор. Я не собирался никого убивать. Я хотел сделать так, чтобы люди не нашли нашего города, даже если бы очень этого захотели. Я собирался провести тот же ритуал, который позволил Оз-Тароку долгие годы прятать от посторонних глаз Уз-Бар-Гаш, только и всего. Для этого мне нужен был Ачаг-Та-Каракх — Бубен Силы. Я стоял перед ним и долго не решался прикоснуться. А потом я вспомнил поломанные тела молодых аштенги, слезы их матерей и... Я не успел. Как только я прикоснулся к бубну, меня отбросило к выходу из Хранилища, а потом надо мной выросла фигура могущественного Стража. До сих пор не знаю, почему он меня не убил и дал мне возможность покинуть Хранилище. Но своим поступком я потревожил его сон, и разозлил его. Он вырвался на свободу и уничтожил всех тех, кто встретился на его пути. Это были шотканы, добывавшие руду на своей шахте. Все они стали Качеки — неживыми, но и не до конца мертвыми. Такова сила Ич-Калана. Представляешь, сколько бед бы он натворил, если бы ему удалось выбраться из-под горы? Да и нам бы не поздоровилось, живя рядом с его пристанищем. Поэтому я, как мог, перекрыл ходы, заперев его в Хранилище. К сожалению, он оказался сильнее, чем я смел надеяться. Нет, в своем привычном облике он не может покинуть Хранилище. Но его дух, тот, кто и есть сам Ич-Калан, способен какое-то время путешествовать по бесконечным переходам, трещинам и лазейкам. Правда, выбраться из-под горы духу не суждено — солнечный свет причиняет ему нестерпимую боль. Таким образом, я сам породил постоянную угрозу, нависающую над моим немногочисленным народом. Я стар, и мне не хватает сил избавиться от Ич-Калана. А он черпает силу из бубна Оз-Тарока, и пока тот рядом, Страж неуязвим и, по сути, бессмертен...
Теперь, когда ты все знаешь, ты все еще хочешь забрать Уз-Бар-Гаш эч-кира Оз-Тарока?
Глава 17
