Выйдя за калитку, Бенезия не спеша зашагала к воротам следующего выбранного дома, привычно отмечая в своей памяти жилища тех крестьян, с которыми она уже пообщалась, как с гостями радушных хозяев. Сейчас она хотела побывать в домах у тех, с кем ещё не встречалась. Со временем... Нет, надо всё же соблюдать баланс и не использовать гостеприимство во вред местным жителям. Всё же у неё есть дом.
Есть дом! Пока это, конечно, "Нормандия", но затем — она обязательно вернётся на Тессию. Даже если у неё не будет прежней власти и прежнего влияния, она будет счастлива. Потому что она, живая и относительно здоровая, вернётся к Этите и к Лиаре. Для неё этого будет вполне достаточно, чтобы чувствовать себя живой. В полном смысле этого слова.
Местные жители были в курсе многих вещей, окружённых, казалось бы, плотной завесой всяческой таинственности. Потому в разговорах хозяев и гостей часто упоминались археологические раскопки. И, конечно же, ход работ по восстановлению инфраструктуры планеты, пострадавшей в противостоянии со Жнецом. Тема протеан уже не была для иден-праймовцев чем-то уж особенным, заслуживающим статуса сенсации или новости "на час". Обычное дело — мало кто из иденцев не видел ежедневно гигантские чёрные "штыки" протеанских небоскрёбов, мало кто из иденцев не наблюдал, как ведутся раскопки на многочисленных площадках. Иденцы, кто входил в состав местного ополчения, принимали теперь активное участие в охране периметров этих площадок. А оттуда, с периметра, многое видно и очень многое становится понятнее и яснее.
Люди — любопытны и внимательны, они умеют видеть и понимать тщательно, казалось бы, от них скрываемое. Как сказала Елена М'Лави? "Людской телеграф"? Именно так она и сказала. А Моника Хегулеско выразилась ещё точнее и ещё экзотичнее: "молва людская". Благодаря "телеграфу" и "молве" иденцы знали гораздо больше, чем могли и хотели бы допустить чиновники — хоть районные, хоть общепланетные. Потому известия о протеанине, о том, что он изредка появляется на двух площадках, где работают археологи, а теперь побывал и на нескольких соседних площадках, расходились среди жителей планеты со скоростью, очень близкой к скорости света.
Местные учёные-исследователи теперь работали гораздо интенсивнее. Каждый час пребывания нормандовцев на планете, каждый час общения с протеанином, каждый час изучения новой, уточнённой карты расположения протеанских артефактов способствовали тому, что новые данные уже не откладывались в сторону, не лежали мёртвым грузом на накопителях, а активно использовались.
Как удалось местным иденским "разумникам" пресечь почти вечное стремление администраторов от науки утопить реальные исследования в достаточно долгом процессе их описания во всяческих отчётах и заготовках-черновиках научных публикаций — Бенезия не понимала, да и, если уж совсем откровенно, не стремилась понимать. Но теперь учёные, используя мирное время, которое всё ощутимее приобретало характер предвоенного, старались уделить основное внимание глубокому и всестороннему исследованию всего того, что располагалось на Иден-Прайме и относилось к протеанской культуре.
Шепард, конечно, важен для протеанина, особенно если он действительно был единственным, кто выжил из всей расы. Потому Бенезия и не удивилась, когда узнала, что капитан сконцентрировался на том, чтобы почаще бывать на двух археологических площадках: хорошо освоенной и новой. Если ему так нужно — пусть так и делает.
Иденцы уже давно научились довольно точно определять сроки работ, которые велись на самых разных археологических площадках. Потому, услышав, что на этих двух площадках ведутся теперь работы по проходке шахты и тоннеля, которые будут продолжаться минимум два-три дня, пожилая азари немного успокоилась: если дело обстоит именно так, она найдёт возможность ещё не раз побыть рядом с Джоном. И походы по всё новым и новым поселениям Идена не смогут помешать. Они — только фон, важный фон для её взаимоотношений с Шепардом.
Бенезия прошла несколько десятков метров по неярко освещённой софитами улице, толкнула калитку, входя во двор. Кивнула хозяйке дома, поздоровалась с хозяином. Переступая порог, успела подумать о том, что этот "фон" действительно важен для неё. И она постарается сделать всё, чтобы помочь и нормандовцам, и Джону, и иденцам. Помочь всем, чем сумеет.
Хозяева пригласили гостью к столу. Конечно же, ведь наступило, как всегда, незаметно, время обеда. Дети, вернувшиеся из школы, уже заняли свои места и с интересом посматривали на азари, продолжавшую вполголоса беседовать с хозяйкой, хлопотавшей у кухонной стойки. Бенезия чувствовала взгляды детей и едва заметно улыбалась, ощущая, как уходит куда-то вполне понятное нервное напряжение, связанное с приходом в дом к незнакомым ранее землянам. Хозяйке дома нравилось настроение гостьи.
Глава семьи пригласил гостью к столу, учтиво отодвинул стул с высокой спинкой, подождал, пока матриарх сядет рядом с хозяйкой дома и только после этого занял своё место.
Незаметно завязался разговор, дети, как отметила Бенезия, больше прислушивались к разговорам взрослых, сами говорили мало. Обед не затянулся — первыми в свои комнаты ушли дети, затем, дипломатично сославшись на необходимость поработать в мастерской, ушёл хозяин дома. Матриарх и хозяйка тихо беседовали, прибирая со стола и расставляя на полки шкафов и пеналов вымытые и насухо вытертые полотенцем чашки, тарелки, блюдца, ложки, вилки.
Через четверть часа вернулся хозяин дома. Главы семьи вместе с гостьей переместились в гостиную, где разговор продолжился. Появились новые интересные темы — Бенезия немного рассказала о культуре, традициях и обычной жизни азари.
Отметив интерес хозяев дома, подробно рассказала о том, как азари воспитывают своих детей. Рассказы, как поняла матриарх, понравились — их с интересом слушали не только взрослые, но и их дети, старавшиеся остаться незамеченными, но чутко ловившие каждое слово гостьи.
Вместе с хозяйкой дома матриарх прошла к детям в их комнаты, немного поиграла с младшими в хорошо знакомые им игры, переговорила со средними и старшими детьми на интересующие их темы.
Мельком взглянув на часы, Бенезия извинилась и поспешила попрощаться. Её ждали ещё в нескольких домах. И она не хотела быть навязчивой или "загостившейся".
Главы семьи и старшие дети проводили азари до калитки и Бенезия, неспешно шагавшая по ночной улице, чувствовала: они довольны встречей, довольны общением.
Над услышанным и увиденным предстояло ещё не раз подумать, многое — вспомнить более точно и чётко, но и эту короткую прогулку по ночной улице посёлка матриарх старалась использовать для того, чтобы составить более глубокое впечатление о только что закончившейся встрече.
Бенезии нравилось неспешно идти по обочине, мимо невысоких оград, за которыми располагались огороды и хозяйственные пристройки и светились окна одно-двухэтажных домов. Нравилось чувствовать, что она — живёт. Живёт полной, свободной жизнью. Живёт каждую минуту. А ведь раньше она довольно легко относилась к тому, что прожила ещё один год, ещё один десяток лет, ещё одну сотню лет. Теперь же каждая прожитая секунда для пожилой азари наполнялась сложным многогранным смыслом и побуждала размышлять, всматриваться, вчитываться в то, что раньше воспринималось как данность.
Азари живут долго — тысячу земных лет, как минимум. Живут. И, оказывается, их жизнь во многом уже давно лишилась остроты, полноты, разнообразия. А впереди — война с огромными кораблями и с их пилотами. Война, цель которой в очередной раз — полное уничтожение разумной органической жизни в Галактике.
Кивнув приветственно хозяйке и хозяину, матриарх поднялась на крыльцо, придержала открытую дверь, вошла в дом, поздоровалась с детьми. У землян — кругом дети, почти всегда — многодетные семьи. Конечно, людям далеко до азари, но это — вполне обычная особенность молодой расы, у которой очень многое впереди. А теперь впереди и у азари, и у людей, и у турианцев, и у выжившего Явика-протеанина — война с внегалактическим, сильным, коварным и хорошо оснащённым врагом — Жнецами.
За столом о Жнецах говорили мало. И не потому, что рядом — маленькие дети, которые жадно прислушиваются к разговорам взрослых и вполне многое могут понять по-своему, испугаться, занервничать. Больше говорили о местной жизни, региональных и районных новостях. Самых разных. Слушая хозяев, Бенезия дивилась в очередной раз спокойствию землян и их уверенности в том, что и такой противник, как Жнецы, в конечном итоге будет уничтожен. Именно уничтожен, побеждён. И никак иначе.
Весть о том, что в гостях у крестьян — матриарх азари, вызвала, если не паломничество, то что-то очень близкое к этому. Не прошло и полчаса, как жители большинства окрестных домов — и взрослые и дети — пришли во двор дома, где находилась Бенезия. Пришлось организовать застолье "на открытом воздухе".
За длинным столом собрались и младшие, и старшие. Посыпались вопросы, на которые матриарх старалась отвечать обстоятельно, но в то же время — коротко. Разговор затянулся на несколько часов. Бенезия радовалась: теперь ей не придётся самой ходить в гости к очень многим крестьянам, отрывать взрослых от работы, а детей — от учёбы и игр. Конечно, это не последняя такая встреча, будут обязательно такие встречи и в будущем.
И всё же что-то очень беспокоило пожилую азари. Успевая отвечать на многочисленные вопросы, слушать, что говорят крестьяне и их дети, матриарх понимала всё острее: она влюбилась. Влюбилась по-настоящему, серьёзно и очень надолго. Влюбилась в землянина Джона Шепарда. И теперь беспокоилась за его судьбу. Если она — гражданская азари вполне может себе позволить вот так просто говорить с крестьянами Иден-Прайма о самых разных вещах, не имеющих прямого отношения ни к протеанам, ни к Жнецам, то для Джона эти две темы являются, вне всяких сомнений, приоритетными. И будут важными ещё очень долго.
Шепард — воин, спецназовец и приближение войны ощущает, чувствует и понимает во многом по-иному, чем матриарх азари. Война — на пороге, до неё осталось совсем немного времени. Слишком мало. Конечно, Шепард пообщается очень плотно с протеанином, кому как не ему, этому немного странному и очень непривычному для нынешних органиков жукообразному разумному знать, что такое Жнецы — и как раса, и как противник. Пообщается и поможет протеанину. Шепард уделит должное внимание и всему, что важно для его нового партнёра. А для Явика сейчас важны эти две археологические площадки и их содержимое.
Бенезия чувствовала: именно этим и будет заниматься Джон следующие несколько декад. Вот так странно получилось и даже где-то неожиданно: протеанские артефакты обрели хозяина, владельца, а возможно — ещё и распорядителя. Попробуй теперь поторгуй чем-нибудь протеанским внерамочно. Явик очень силён и необычен, а значит, его реакция может впечатлить любого разумного, привыкшего приторговывать артефактами и на "чёрном" и на "белом" рынках. Протеанин — воин и церемониться не будет. От слов он очень быстро перейдёт к действиям. И результат этих действий будет предельно эффективным.
Застолье на свежем воздухе не затянулось. Всё же особо долго бездельничать иденцам некогда — всегда есть заботы, хлопоты, задачи. Попрощавшись с гостеприимными хозяевами, Бенезия продолжила свой путь, намереваясь в самое ближайшее время встретиться с Карин, а затем и с её подругами.
Надо возвращаться на фрегат: время идёт незаметно, ночные часы истекают, скоро — новый день. Несколько суток — земных, не иденских — и будет ясно, что же там есть, на этих двух площадках, куда улетели Шепард и Явик. Пока информации явно недостаточно. Тут — не только служебная тайна. Тут взаимоотношения. Никто ведь не знал, что неожиданно будет найден живой и здоровый разумный органик, принадлежащий к протеанской расе.
С Карин матриарх увиделась на улице — врач как раз намеревалась вернуться к челноку, чтобы лететь на фрегат. Четверть часа — и кораблик, приняв на борт матриарха, врача и пять женщин — членов экипажа "Нормандии", берёт курс на стоянку фрегата и Жнеца.
Пока Амина рулила челноком, Елена, Каролин, Мандира и Моника рассказывали Карин и Бенезии, где им довелось побывать, у кого, о чём поговорить и что увидеть и услышать. Как всегда, времени полёта не хватило, чтобы обменяться мнениями в полной мере и пассажирки челнока собрались в Медотсеке у Чаквас на обычные клубные "посиделки", затянувшиеся на несколько часов.
Бенезия больше слушала, чем говорила. Ей нравилось самой учиться, впитывать информацию, молчаливо разбираться в причинах и последствиях самых разных событий и ситуаций.
Вернувшись к себе в салон, матриарх на несколько часов провалилась в сон без сновидений, позволивший ей отдохнуть и зарядиться энергией для нового дня.
* * *
Протеанин не спал. Трудно было привыкнуть к тому, что теперь вокруг — пусть хрупкий, очень хрупкий, но всё же мир, а не война. Трудно. Сохраняя полную неподвижность, воин древней расы постарался заставить себя прервать любые размышления, любые внутренние монологи и диалоги, чтобы предельно расслабиться.
Война, новая война со Жнецами — приближалась. И в этой войне он будет не один. Рядом с ним будут его сородичи, его соплеменники. В нужный момент протеане скажут своё веское слово. Пусть Жнецы каким-то образом узнали о том, что достаточно много протеан выжило — это уже ничего не изменит. Фрегат "Клинок ярости" уйдёт с Иден-Прайма, планета, пригодная для жизни протеан, будет найдена и... пусть все остальные нынешние органики по-прежнему полагают, что выжил только он, Явик.
Пусть. В Галактике сейчас есть сила, способная противостоять Жнецам. Пусть она только формируется, делает первые шаги. Главное, что нападение Жнецов уже не будет внезапным. К нему разумные органики хоть как-то успеют и сумеют подготовиться. Лучше хоть какая-то подготовка, чем никакой.
Решив, что в самое ближайшее время он осмотрит Маяк, находившийся сейчас в трюме фрегата, Явик плотно смежил веки и приказал себе спать. Пока ещё можно.
День второй
— Не спать, не спать! — вполголоса командовала Эшли, наблюдая за бегущими обычную дистанцию утреннего кросса сослуживцами. — Темп! Темп! — сержант Уильямс взмахнула рукой, указывая направление дальнейшего движения, после чего переместилась в "хвост" колонны космопехотинцев. Маршрут был привычный, можно сказать — стандартный, поэтому она не стремилась возглавлять строй.
Вчера вечером она, воспользовавшись тем, что на несколько часов охрану периметра второй археологической площадки взяли на себя местные ополченцы, собрала всех своих коллег на плацу основного военного лагеря. Объявила, что теперь утренние пробежки будут осуществляться только с полной выкладкой, в скафандрах и с полным комплектом брони.
Сказанное сержантом возражений не вызвало: космопехотинцы уже знали о том, что очень скоро в Галактику вторгнутся десятки Жнецов и начнётся очередная Жатва, цель которой — полное уничтожение разумной органической жизни.
Уточнение, сделанное Уильямс немного позднее — перед самым отбоем... О том, что теперь бронескафандр, а не комбинезон станут для космопехов обычной одеждой, также не вызвало непонимания и возражений. И не только потому, что это было распоряжение сержанта: все солдаты отлично видели двухкилометровую "креветку", возвышавшуюся неподалёку от лагеря космопехотинцев и хорошо знали и помнили, что смогла за очень короткое время сделать эта "креветка" с инфраструктурой района, пока её не остановил удар фрегата-прототипа.
