Через полторы недели, я начал шевелиться, порождая новую волну боли. Мышцы восстанавливаясь нарастали на костях, восполняя нанесенный телу урон. Кожу же заменила коллоидная ткань, которая не добавила мне красоты.
Изувеченный, я лишь через две недели, после дуэли, смог, коснувшись ногами пола, прошаркать к зеркалу. То, что я увидел, заставило меня содрогнуться. Конечно, я перестал быть красавчиков, а ломота во всем теле и казавшееся ощущение, будто каждую мышцу стремятся вытянуть клещами, не добавляли мне добродушия. Однако, увидев себя, я все же обрел некое внутреннее спокойствие, хотя и испытывал отвращение.
Внешнее уродство, теперь соответствовало внутреннему. Красота, это не пухленькие губки, не голубые глаза, и рыжий цвет волос, не высокая грудь, узкая талия, а соответствие внутреннего мира, своей внешности. И сейчас я вдруг понял, что покрывшие меня шрамы ожогом, обезобразивших меня, на самом деле установили гармонию. Мое внутреннее восприятие себя, на конечно таки обрело нужное воплощение, которое даже превосходило чем-то ту демоническую сущность, в которую я мог превратиться.
— Красавчик — проговорил я вслух.
"Жизнь сурова, и каждый получает свое. По заслугам ли, кто знает? Ты хотел быть чудовищем, которое никто бы не посмел тронуть. Пожалуй ты, получил это. Контроль, контроль и еще раз контроль. Ты вечно прятался за личиной, и сейчас у тебя личина личин. Что тебе мешало найти девушку, которая тебя полюбила бы, обрести семью, которую ты потерял. Нет, обретя второй шанс, ты начал убивать и кромсать людей. К чему жить, когда можно тупо существовать, быть грубым, жестоким психом, в котором люди увидят лишь никчемное быдло. Зачем стремиться быть человеком, когда можно оставаться тварь, над которой властвуют эмоции, желания, страхи. Ведь так просто взять что-то, что тебе даже и ненужно, что не принесет тебе счастья и истинного наслаждения, чем отказаться и отдать это нечто другом. Жадность.... Мое... Прав был апостол Павел, ой как прав. "Все могу, но не все полезно". К чему убивать? Если убить ты ни кого не можешь. К чему воровать? Если украсть невозможно, за порог, ведь ничего не возьмешь. Зачем создавать кумиров? Если ты сам велик, сам и есть творец. Да можешь. Но полезно ли это для тебя?
Ты забыл о предупреждении, провозглашенном в своих трудах Достоевским, Толстым, Шолоховым и многими другими. Скрываясь от друзей и знакомых, ты читал их в одиночестве, видя это предупреждение, но игнорируя его. Ведь так больно, когда люди увидят тебя настоящего.
Ты спрятался ото всех, но потом ты спрятался и от себя. Ты играл в дружбу, хотя на друзей тебе было плевать. На их боль, их муки и страдания. Ты видел, как они копошатся в дерьме, но, ни кому не протянул руку помощи, считая, что словами нельзя помочь, что совет пуст, если сам не можешь последовать ему. Даже твоя семья ужаснулась тому монстру, ставшему твоей личиной. Сестра, которую ты качал на ногах, и носил на плечах, отвернулась от тебя. Отец боялся повысить голос при тебе, а мать..."
На мгновение мой внутренний диалог оборвался. За свою жизнь я снимал внутреннюю личину лишь дважды. На похоронах отца и тогда в больнице у матери. Наверное, она что-то заметила, потому, как ее губы тронула улыбка, а в глазах была радость, что я пришел. Тогда я поставил цветы, и грубо спросил когда она, собирается наконец-то отойти, а то уже это все начинает надоедать.
Третий раз. Так мало. Я уже не мог различить где я настоящий, а где придуманный, где мое лицо, а где маска. Наверное, поэтому я так легко сошелся с Черным, который жил в придуманном мире, наполненном духами и богами, Ферми, живущего математикой, Пламенем, мечтателем о доброте человеческой души, Звездочкой, девчонкой, которая меня любила, но которой я так и не позволил приблизиться к себе, Хаос, прячущийся за непостоянностью натуры, от прошлого, Ттеха, любящий людей, но при этом не расстающийся с пистолетом и гранатой, выказывающий презрение к человечеству и все остальные. Каждый из нас жил обманом, был тем, кем ни когда не был, заставил себя чувствовать то, что не чувствовал. Мы растоптали свою душу, чтобы жить в том мире, где мы родились, жить среди тех, кого ненавидели. А растоптанная душа, дала нам щит, маску за которой мы укрылись с радостью, забыв только посмотреть на то, что же это за маска. Злобный оскал Зверя. Не животного, а Зверя, о котором нас предупреждает библия и Коран.
В Коране есть сура, в которой говорится о неверных, вот только там говорится не о соседе, и даже не о далеком чужаке, незнающим языка, культуры, этики, Аллаха и его пророка. Неверный сидит в нас, оскалившись тысячами клыков, он вгрызается в нашу душу, забывая порой о том, что Милость над законом, и лучше пасть от меча, чем обагрить руки в крови своего врага.
Кто чище? Тот кто, сражаясь за честь рода, пролил кровь обидчика. Или тот, кто поборов злобу, обиду, ярость смог проявить милость к своему врагу.
Кто чище? Тот, кто отказал просящему, лишь только потому, что просящий обращается к другим богам, имеет другой цвет лица, или же говорит на другом языке. Или тот, кто невзирая ни на что принял в своем доме чужака, зная, что скоро, этот чужак обнажит меч, против домашних. Принял, и не осудил.
Как говорил Христос, "Не бойтесь тех, кто тело погубить может, а бойтесь тех, кто и тело и душу погубить может".
"Прав ты, ой как прав. Забыли мы о душе. Посмотри на свою, жалкие ошметки, которые не прельстят самого голодного демона.... Ах да, ты же в этом мире сам демон. Только скажи мне демон, где твоя преисподняя"
Рука дернулась и зеркало не выдержав удара, лопнуло, осыпаясь осколками, кромсающих руку.
— Она во мне — прошептал я, и уже мысленно добавил, закрывая диалог "Только ты забыл, что сам одел личину, маску ставшей твоим лицом. Ни кто к этому не принуждал, и овчарка тут не причем. Подумаешь убил собаку и ее хозяина, который травил тебя... Но тот же Ттеха, пережил куда больший кошмар. Тебя, по крайней мере, не насиловали, а ведь он не стал чудовищем, как ты. Оправдания, сплошные оправдания. Ты как тот Христианин или Мусульманин кричащий о святости, сострадании и милосердии, но пошедший на поклон к Мамоне и Шайтану. Все кричат "Бес попутал", а нужно ли бесу так уж нас путать, шептать на ушко, принуждать. Человек быдло, он грязь, потому как из грязи рожден. Слабо признать вину в свершении грехов, нужно ведь найти козла отпущения. И ты мерская падаль, отголосок прошлого, говоришь, что я личина, тогда какого рожна ты спрятался за мною, коль я личина. У человека всегда есть выбор, а значит, он был у тебя, принять действительность, или отказаться от нее. Ты выбрал!!! Но ты лишь часть меня, значит это и мой выбор. Человек всегда показывает свою истинную природу, чтобы не произошло. Один сохранит чистоту мыслей и чувств, сохранит милосердие и сострадание, какое бы дерьмо ему не вылили на голову. А другой, как бы светло и чисто не было постелено в его жизни, как бы не было все гладко, все равно найдет дерьмо и замажется им. Да и мазаться не особо нужно, все дерьмо внутри нас уже имеется".
Дверь распахнулась, и на пороге возникла Гри, она стояла с обнаженными клинками, готовая кинуться и покромсать любого. Валькирия.
Все это время она ухаживала за мной. Она просто сидела на полу. Потом притаскивала какие-то мази, и покрывала ими все тело, отчего становилось легче, да и заживление шло быстрее. Потом она меня поила. Я не чувствовал вкуса, но пил, жадно, хотя ни какого голода и жажды не испытывал.
Когда я смог говорить, я прогнал ее. А к вечеру она вернулась, и уже не уходила, даже когда я ей приказал. Потом она рассказала мне про дуэль, про то, как я дошел до дома, а потом, рухнув в гостиной и захрипев, забился в припадки. Рассказала, и том, что взяла банковский жетон и, сняв деньги, купила мази у травников, и настои. Ее никто не трогал, вообще все делали вид, будто ее и нет вовсе. К тому же, после моей дуэли вообще вся Мистерия притихла, даже старшие курсы и те в течении недели сидели не высовывая носа, будто на миг забыв сколь огромна их честь, что даже простое присутствие некоторых может ее замарать.
Оказалось, что она продолжала посещать лекции и занятия. Так что уже следующее, что она сделала так это начала пересказывать о проводимых занятиях, о том, что там говорилось. Пересказывала мне об отличительных особенностях Некромагии и Демонологии, которые заключались в том, что фигуры призыва и воззваний имеют различные составляющие. Так мы будем пользоваться сложными ритуалами, подготовка которых в лучшем случае занимает полчаса, при этом все необходимые ингредиенты уже имеются.
Печати, Знаки, Обращение, Формы, Фигура, все это были составные части ритуала, и каждая из них применялась для достижения того или иного результата.
Сознаюсь, если бы не Хески, я бы, наверное, безбожно отстал бы. Пересказ, подкрепленный эмоциональной связью, ее переживаниями, будто бы переносил меня в лекционный зал и на практикум. На каком-то этапе, Хески даже начала выполнять задания даваемые наставниками. Простые задания, конечно же, типа расчета фигуры для призыва Демона, который исцелит мор среди скота, или какую грань Искусства некромагии лучше использовать для решения проблемы истощения плодородности земли.
Потом я спросил, почему Хески не зарубила их.
— Раб не может навредить свободному, без приказа господина. Да и убийство, свершенное мною, это убийство совершенное вами, за него судить будут только вас, но не меня.
Именно тогда, я понял, как отношусь к Хески. Не сказать, что бы я ненавидел весь мир, скорее всю жизнь я был к нему равнодушным. Да я изображал чувства и эмоции, но при этом все-таки оставался равнодушным, человеком который не плывет, а лежит на воде, и ему все равно, куда вынесет его течением. Но к женщинам я относился не совсем равнодушно, а с жалостью. Они слабы, хотя в наше время и хотят выглядеть сильными. Мода на равенство и вовсе добила их, вынуждая перенять у мужчин самые пагубные привычки. Мне их было самую малость жалко, и именно эта маленькая, с горчичное семечко, жалость, располагали меня к слабому полу.
Хески была для меня человеком внутреннего круга, теперь было важным понять кем она является, другом или семьей.
+++
Укутанный в черный глухой плащ, и глубоко надвинув пониже капюшон, я шел в сторону центрального строения Мистерии. Того строения которое в учебном процессе не задействовалось, а использовалось только для проведения определенных общественных ритуалов, таких как сегодняшний суд.
Сегодня должны были быть рассмотрены два обвинения, и оба в отношении меня. Первое, нарушение Протокола Дуэльного Кодекса в части использования в дуэли Кузе. А вот второе озвучено не было, оно было лишь упомянуто.
Несмотря на предпринятые меры, я еще не до конца исцелился, так что, идя, приходилось припадать на правую ногу, которая так и стремилась при переносе на нее центра тяжести, сложиться. Другой неприятной новостью была коллоидная ткань, которая так и не стала преображаться в кожу, регенерация на этом остановилась. Благо у Хески хватило мозгов (в отличие от меня в данной ситуации) не дать мне пребывать, в одном и том же положении. Коллоидная ткань не так эластична, как кожа, а потому я просто не мог бы двигаться, пришлось бы пройти еще одну процедуру, пусть и менее болезненную пережитого, все же нежелательную, которая, наверное, заключалась бы в том, что пришлось бы резать коллоид, дабы увеличить его. По сути, я чувствовал себя затянутым в резину.
Хески шла рядом со мною, чуть позади, внимательно следя за тем, чтобы я не рухнул на землю, из-за своих конечностей. Она старалась сделать все возможное, чтобы я не заметил ее внимания, но при той связи, что имелась у меня с нею, это было невозможно. Правда на этом факте (забота Хески) я считал излишним акцентировать свое внимание, все равно переубедить ее не получится.
Чем ближе я был к... пусть будет ратуша, хотя это слово неправильно отражает назначение этого здание, а местное наименование, для меня лишь обретает смысловую нагрузку, но, ни как не обзаводится аналоговым значением слова. Так вот чем ближе я подходил к ратуше, тем больше становилось людей, и тем больше глаз оценивающе смотрели на меня.
Понять их отношение было просто, и для этого не нужно было пользоваться умением Хески чувствовать эмоции, потому как это были люди, а люди одинаковы всегда. Глядя на меня, было много чего, и восхищения, и ненависти, и презрения, и отвращения, и даже те чувства, которые трудно описать одним словом. Всех этих студиозов, преподавателей, и даже стражей, а то и просто зевак, объединяло одно, основа, базис — страх. Именно он стал основой для всего того, что они чувствовали по отношению ко мне, различие было только в его силе.
Но мне было плевать на них, и на их ко мне отношение, я даже не был озабочен тем, что в моем подъеме по ступеням было больше убогости калеки, чем величия победителя. Плевать.
Пройдя в центр ратуши, я занял специально для меня (обвиняемого) предназначенное место. Хорошо, что в этом мире, если ты присутствовал хотя бы на одном суде, то считай, что видел все суды, и все церемонии связанные с ним. Подтверждая мои слова, сразу же после моего появления, ратуша начала наполняться людьми, которые стремились занять самые ценные, то есть близко расположенные к Сейет места. Сейет место, где нельзя врать. Точнее не так, врать можно, но проблема в том, что ложь, заставляет сияющие символы, высеченные в полу, затухать.
Хотя все это относительно.
Еще три дня назад, я попросил книгу по ритуалу "Явленная Истина", и в книге черным по белому было написано "Круг Явленной Истины не может гарантировать, что все сказанное в ней является Истиной, а потому не ждите, что вам будет сказано Правда". И действительно, вначале я строил план, как бы мне так лгать, если придется, чтобы при этом окружающие об этом не узнали. Посетившая меня мысль, что лгать можно, говоря правду, только немножко ее корректировать в свою пользу (ведь правду можно сказать по-разному, и даже назвав белое черным, я не буду лгать), не была откровением. Как говорится Истина одна, но смотреть на нее можно с разных сторон и под разным углом, а потому в любой лжи, есть толика Истины, просто при вранье, нужно акцент делать именно на правде.
Какого же было мое удивление, когда я дошел до того самого места, где автор книги предупреждал читателя и по сути отражал, то же самое, к чему пришел и я. При этом он использовал более чем шесть страниц, и сделал намного красивее, но главное более грамотно чем я..
Хотя неудивительно, что возможность обмануть этот ритуал была установлена до меня, потому как ритуал придуман давно, а человек такая сволочь, что врет всегда, и даже тогда когда говорит правду. Так что одновременно с созданием ритуала "Явленная Истина" люди начали искать способ обойти ограничения, накладываемые им. Да и себя, если честно не считаю умнее жителей этого мира.
Потом я, впервые покинув свой домишко, чтобы посетить Знатока Протокола, или Такхет — Знаток Чести. Все-таки одно дело быть наблюдателем суда, и другое дело быть участником судебного процесса.
