Телохранитель, не увлекшийся преследованием бегущих, тоже смекнул, что творится неладное, но даже его зычный командный голос не мог предупредить и остановить всех. Страх и злость на убийц и мучителей, сменившиеся праведным гневом и воодушевлением при виде их бегства затмили многим разум. Преследователи увлеклись, многие достигли подножия холма.
Франц и его драгуны, в том числе старший сын Клемма, скучковались, чтобы перегруппироваться перед следующей атакой. Часть конных присоединились к ним, однако многие ускакали вслед за остальными, орудуя саблями и топча отступавших сектантов. Это их и погубило, когда тени сомкнулись вокруг холма, поглотив и своих и чужих. Под аккомпонимент отчаянных воплей, ржание перепуганных лошадей и топот копыт раздался пугающий вой, к которому большинство марбуржских беженцев так и не смогло привыкнуть. А затем послышался хруст костей, мерзкое чавканье рвущейся плоти и прочие мерзкие звуки, происхождение которых никто знать не хотел.
Длилось это недолго, и вскоре тени, окутывавшие подножие холма, рассеялись, оставив после себя несколько чёрных, как смоль, комков пульсирующей плоти, медленно расправляющих длинные тонкие конечности и обнажающих острые когти и клыки. Трупов не было — только кровь на траве. Варги насытились живой плотью и росли с каждой секундой, превращаясь в чудовищ, по размерам не уступающих лошади.
— Скоро всё закончится, — пообещал знакомый голос, и Клемм, несмотря на боль, вышел из-за баррикады, чтобы убедиться, что глаза ему не врут.
— Выйди на свет! — выкрикнул он.
Уцелевшие люди медленно пятились, глядя на оживающих чудовищ. Всадники по команде лейтенанта поднялись к вершине, где он попытался придать своему пёстрому отряду некое подобие двойной шеренги. Драгуны, встав в первом ряду, взяли на изготовку ружья и пистолеты.
— Ты и так узнал меня, Дмитрий, — пришёл из темноты ответ. — Но так и быть, я выйду в знак былого и не до конца растеряного уважения к тебе.
Родерик Хауффен вышел вперёд, и Клемм вполголоса выругался — он до последнего надеялся, что старый партнёр если не одумается, то хотя бы останется в стороне от творящегося безумия. Клемм был немногим старше Хауффена, всегда считал его равным себе, а тот факт, что конкурентами друг другу они не были, только укреплял если не приятельские отношения, то хотя бы деловые. Хауффен всегда казался Клемму эдакой скалой — столь жизнеутверждающе и непреклонно тот остаивал свои интересны. Как знать, может именно из этих качеств, полезных для любого дельца, проросли семена гибельных амбиций?
Хауффен шагал вперёд, и свет, неестественно преломляясь, огибал его фигуру. Тень, длинная и извивающаяся, тянулась к нему из окружавшей холм темноты, словно живая; она окутывала его силуэт, расползаясь вокруг, словно чернильная клякса, стелилась тёмной дорожкой под каждый его шаг.
— Чем ты стал, Родерик?! — выкрикнул Клемм. — Что заставило тебя связаться с этой... мерзостью?
— Меня никто не заставвлял, Дмитрий, — Хауффен подал знак и следом за ним двинулись сектанты, а чёрные охотники, почуяв его присутствие, двинулись рядом, словно верные псы. — Я не из тех слабовольных неудачников и мечтателей, кого к Истине привели нужда, жадность, похоть и прочие никчёмные мотивчики. Я искал эту Истину, Дмитрий, искал долго и упорно, ещё до того, как пришёл Он и показал нам правильный путь. Потому я и стал одним из немногих, кто действительно возвысился. Болезни тела и духа, вынуждавшие остальных принимать Истину, обошли меня стороной. Я хотел быть большим... И ты тоже мог бы. Я пытался подступиться к тебе, разве нет, Дмитрий? Но ты был слеп.
Клемм тяжело дышал, содрогаясь от ужаса и отвращения. Он почувствовал, как трясутся руки, как рукоять пистолета ходит ходуном в потной ладони. Он помнил долгие и пространные разговоры с Хауффеном, но тогда он не считал, что следует понимать того буквально. Это всё походило на некую... веру, на религиозный фанатизм, которым славились все в роду Хауффенов. И вот открылась правда.
— Да, я был слеп, — признал Клемм, собираясь с духом. — Но, будь я проклят, Родерик, если бы я знал, к чему это приведёт, то пристрелил бы тебя при первом же намёке на весь этот ужас! Если бы я знал, Родерик, я бы убил тебя! Впрочем, ещё не всё потеряно!
Хауффен разочаровано покачал головой. Воодушевлённые его присутствием сектанты вырывались вперёд, несмотря на возобновившийся ружейный огонь.
— Шеф, вам бы в укрытие, — прохрипел Владек, тяжело склонившись к Клемму. — Пока он не спустил на нас своих чудищ.
— Так прикончите его, а не меня прикрывайте, — зло ответил Клемм, отыскивая глазами командира драгун. — Франц! Лейтенант! Нужно убить колдуна, иначе мы не отобьёмся!
Лейтенант кивнул в знак того, что слышал его слова и отдал несколько коротких команд своим людям. Драгуны, перезарядив ружья, дали залп по Хауффену и его чудовищам, в то время как остальные всадники двинулись вниз по склону, орудуя саблями, топориками и короткими копьями. Драгуны, дав последний залп, тоже обнажили клинки и ринулись следом.
Владек оглянулся, быстро оценив взглядом собравшуюся возле баррикад разношёрстную толпу. Дружинники, стражники, добровольцы из артели — едва ли их могла набраться сотня человек. Большинство были ранены, у многих кончился порох, и к ружьям уже были примкнуты штыки и багинеты, у кого они имелись. Телохранители Клемма, потрёпаные, но вполне боеспособные, окружили своих начальников, ожидая распоряжений.
— Веди их, я тут пережду! — велел Клемм. — Веди, там мой сын в конце концов!
Владек кивнул и жестом отдал несколько команд. Его люди, рассыпавшись веером, кинулись в бой, сбивая с ног одиноких сектантов, проскочивших через шеренгу конников, и добивая тех короткими выверенными ударами. Следом за ними едва поспевали остальные бойцы и немногочисленные стрелки, вышедшие из укрытий, чтобы хоть как-то поддержать бьющихся в рукопашной товарищей.
Две толпы схлестнулись в тот же самый момент, когда всадники обрушились на Хауффена и его чёрных охоников.
Ют бежала через охваченый хаосом лагерь, прижав к груди свою сумку. Несколько раз она испытывала порыв схватиться за пистолет, раздобытый для неё Владом, однако прекрасно понимала, что вряд ли сможет хоть в кого-то попасть. Надо было спешить, ни в коем случае не останавливаться.
Основные силы марбуржских беженцев, которыми командовал сержант Клаус, схватились с ордой секнатов и медленно теснили тех к бреши вагенбурга. Ют видела, что на других участках укреплений тоже идут жестокие бои — поддерживаемые чёрными охотниками безумцы пытались прорваться ещё в нескольких местах, но пока безуспешно. Среди мешанины фургонов, повозок и палаток то и дело вспыхивали отдельные маленькие схватки между остававшимися в центральной части лагеря беженцами и отдельными группами фанатиков, стремившихся утолить свою жажду крови в стороне от основного поля боя. Большинство же людей кое-как укрылись в районе госпиталя — та часть лагеря была огорожена отдельно и могла предоставить хоть какое-то подобие укрытия.
Ют резко затормозила, когда дорогу ей перекрыли несколько мужчин, которые, вооружившись первой попавшейся домашней утварью, схватились с парой безумцев, с ног до головы покрытых кровавой коркой. Несмотря на свой жуткий вид, худобу и очевидную потерю рассудка, сектанты обладали недюжиной силой, и расшвыривали крепких мужиков, как котят.
Травница едва успела податься назад, чтобы не оказаться в эпицентре драки, и, скорчившись в три погибели, проползла под днищем ближайшей повозки. Где-то позади раздался и тут же оборвался чей-то отчаяный вопль, и Ют, стиснув зубы, прибавила ходу.
Ночь была полна кошмаров. На её глазах убили какого-то старика, где-то неподалёку плакал ребёнок, истошно кричала женщина, окровавленные сектанты сбивали с людей с ног и добивали голыми руками, душили, выдавливали глаза и рвали зубами глотки. Пистолет, надёжно спрятанный в складках платья, не приносил ощущения защищённости, поскольку травница видела, что многих из безумцев пули просто так не берут, а её способностей вряд ли хватит, чтобы поразить кого-либо прямо в голову.
Когда она добралась до центра лагеря, прошла, казалось, целая вечность. Холм, на котором засели люди из артели Клемма, был уже рядом, и то, что Ют увидела там, заставило её застыть в нерешительности. Живая, клубящаяся тьма окутывала подножие холма, тени извивались, словно щупальца неведомого молюска, хватая всех, кто имел несчастье оказаться поблизости, и утягивая их во мрак. На другой стороне холма, судя по звукам, шёл нешуточный бой.
Ют остановилась у высокого фургончика, подальше от клубящейся тьмы, и быстро расчистила небольшой пятачок земли. Перед фургончиком догорал костерок и Ют, набрав углей, раздула огонёк и зажгла заранее прихваченную свечу. Поставив свечу повыше, Ют достала из сумки 'Малефикарум', длинное стило и ланцет.
— Приступим, — вздохнула Ют, берясь за стило.
Олег не помнил, в какой момент его стащили с лошади — дыхание перехватило, а перед глазами поплыло от боли в сломанных рёбрах. Тем не менее, он нашёл в себе силы встать и подобрать выпашую из рук саблю.
Бой превратился в свалку, эпицентром которой был Хауффен. Часть его ручных чудовищ удалось убить с наскока, однако остальные взяли с храбрецов кровавую плату, растерзав нескольких всадников вместе с лошадьми. Подоспевшие пешие бойцы с воплями накинулись на оставшихся тварей с дрекольем, пытаясь если не свалить, то хотя бы удержать варгов на расстоянии. Но храбрости на это хватало далеко не у всех. Многие просто застывали на месте, поражённые ужасом происходящего и видом потусторонних тварей, пришедших прямиком из детских кошмаров. Для этих людей бой был закончен, и они либо в воплями бросались прочь, либо становились очередной жертвой чёрного охотника или одного из безумных сектантов.
Олег рубанул с плеча очередного голосящего безумца и отыскал глазами Штефана. Ефрейтор выглядел не лучшим образом, одна рука бессильно висела вдоль тела, но саблю он держал по прежнему твёрдо.
— Где Франц?! — выкрикнул Олег.
— Не знаю, его оттеснили! — Штефан, оттолкнув плечом одного из сектантов, прорвался к боевому товарищу и встал, прикрывая его сбоку.
— Надо убить колдуна! — молодецкими взмахами Олег посёк руки нескольким противникам, вынудив тех отступить. — Даже если мы перебьём это отребье, нас сожрут очередные чудовища.
— Тогда идём, командир, — кивнул Штефан. — Прорываемся и режем гада.
— Я вперёд, ты за мной. Следи, чтобы мне китель не продырявили!
Оттолкнув нескольких сектантов, стоявших у них на пути, Олег и Штефан проскочили мимо бьющегося в агонии чёрного охотника, проскочили через беспорядочную свалку, где отчаяно рубились последние оставшиеся в седле конники и с ходу врубились в ряды сектантов, пытавшихся огородить своего предводителя. За ними по пятам следовало ещё несколько человек, которые быстро расширили образовавшуюся брешь, и вскоре к Хауффену прорвалось уже с полдюжины человек.
— Н-на! — кряжистый мужичонка в шахтёрской куртке замахнулся на Хауффена кувалдой.
Колдун резко вскинул руку, с его губ слетели звуки, имеющие мало общего с человеческой речью — и нападавшего оплели, душа и ломая кости, чёрные щупальца, которые внезапно отрастила его собственная тень. Второго нападавшего — одно из дружинников — постигла та же самая участь, однако было видно, что повторять этот трюк снова и снова Хауффен не сможет. Колдун тяжело дышал, с бледного лба градом катился пот.
— Да вали его уже!
Влад, Штефан и ещё двое обступили Хауффена и синхронно бросились на него, намереваясь сбить с ног, однако вместо этого оказались на земле сами, поваленные резким порывом воздуха. Олег лишь успел заметить, как колдун взмахнул рукой, словно отмахивался от назойливых мух. Одному из упавших Хауффен наступил на шею и надавил — раздался противный хруст, а упавший дёрнулся и затих.
Олег с трудом встал на четвереньки и опёрся на саблю, когда над ним навис громадный силуэт колдуна. Тот протянул руку, намереваясь схватить драгуна за волосы, однако раздался хлопок выстрела, и Хауффен, зажимая рану в груди, резко подался назад.
— Тебе мало что ли?! — выкрикнул Дмитрий Клемм, выбрасывая пистолет и половчей перехватив трость с увесистым свинцовым набалдашником. — На, получи ещё!
Клемм ударил тростью, и ошёломлённый Хауффен не сумел вовремя уклониться. Тяжёлый набалдашник перебил ему ключицу, и колдун издал мучительный стон. Однако следующего удара не последовало — Хауффен стремительно перехватил трость и, выкрутив ещё из рук Клемма, наотмашь ударил старого горняка его же оружием. Удар был такой силы, что Клемма отшвырнуло назад.
— Старый дурак, — прохрипел Хауффен, выпрямляясь. — Стрелял бы уж в голову.
Кровь, пропитавшая его рубаху, быстро темнела и застывала чёрной склизкой коркой. На побледневшем от усилий лице залегли глубокие тени, делая Хауффена похожим на восставшего из гроба мертвеца.
— Папа!
Олег рывком поднялся на ноги и замахнулся саблей, однако Штефан оказался быстрее. Ефрейтор подскочил к колдуну со спины и резким ударом подсёк тому колени. К его ужасу Хауффен не упал, но лишь пошатнулся, а вместо крови на траву брызнула чёрная жижа.
— Ах ты, мальчишка!
Хауффен развернулся слишком быстро для столь крупного человека. Тень, вьющаяся у его ног, рванулась вверх и выбила саблю из руки ефрейтора. Тяжёлый кулак обрушился на плечо раненой руки, и Штефан, вскрикнув от боли, упал на колени. Колдун, недолго думая, обхватил его голову и повернул, ломая шею, после чего брезгливо отшвырнул тело в сторону.
Олег врезался в него в ту же секунду. Он уже не рассчитывал повалить противника, вымотать его или ранить, он рассчитывал на один единственный удар, в который вложил всю свою силу, помноженную на распалившийся в сердце гнев. Он видел, как упал отец, как погиб друг, как умирали вокруг верные и храбрые люди, не поддавшиеся страху при виде оживших ночных кошмаров. Он чувствовал, как его буквально трясёт от сдерживаемой ярости, и с лёгким сердцем дал ей выход.
Сабля вошла Хауффену под ребро, снизу вверх под небольшим углом — аккурат, чтобы добраться до сердца. Колдун завопил и взмахнул руками, пытаясь призвать на помощь своих призрачных союзников, однако сил на это у него уже не хватало — тени беспорядочно метались вокруг, словно стая потревоженных ворон.
Олег не стал терять время, вытаскивая саблю. Он пригнулся, уворачиваясь от взмаха тяжёлой тростью, которую Хауффен так и не выбросил. Перекатившись от второго удара, который мог легко призвоздить его к земле, Олег подхватил с земли топорик, обронённый кем-то из дружинников, поднырнул под третий удар, сократив дистанцию и что было сил рубанул колдуна по колену. На этот раз Хауффен всё-таки упал. Раны его истекали чёрной жижей, кое-где почернела и сама плоть, неестественно быстро заживающая и покрывающаяся рубцами. Олег ударил его сапогом в грудь пытаясь опрокинуть, однако Хауффен схватил его за ногу и потянул на себя, лишая равновесия, огромные руки схватили его за грудки и несколько раз ударили о землю — перед глазами поплыло. Олег почувствовал, как на его горле смыкается стальная хватка, и становится невозможно дышать. Кажется, он захрипел. Последним усилием он вцепился в широченные запястья Хауффена, пытаясь хоть как-то отстрочить неизбежное. Затем произошло две вещи.
