Несколько раз глубоко вдохнув, настоятель встряхнул кисти и принялся готовить компоненты для повторения заклятья. Надолго оставлять Основателя без присмотра было крайне нежелательно.
* * *
Через полчаса к замку вышел другой оборванец. Спрятавшись в темной подворотне, он принялся внимательно наблюдать за крепостью.
Глава 10
— Почему? — только и смог вымолвить я, опускаясь рядом с храмовником на колени.
Конечно, вопрос был неправильный, но Фиар меня понял.
— Я не справился... — преодолевая боль, заговорил он. — Он всегда был со мной... Он говорил, что он — это я... Но... он лгал. И когда я... отправился вслед за вами... он перехватил власть над телом... Я ничего не смог с ним поделать — он оказался сильнее меня... Я пытался остановить его, но не смог...
Молодой храмовник говорил с огромным трудом. Он часто прерывался и время от времени надолго замолкал, чтобы собраться с силами. Впрочем, даже это было настоящим чудом. Потому что легкие Фиара были сильно изрезаны, а в сердце наверняка присутствовало на пару дырок больше, чем должно быть у нормального человека. Я не понимал, как он еще вообще жив с такими повреждениями, не то что хоть как-то говорит.
"Впрочем, воины ордена всегда отличались от нормальных людей необычной живучестью", — мелькнула в голове мысль, но я отбросил ее в сторону, как лишнюю.
— Молчи! — вдруг спохватился я. — Тебе нельзя говорить — ты можешь умереть.
— Меня уже не спасти... — вместе со сгустком крови выдохнул слова Фиар. — Я жив только благодаря силе Владыки... но даже ей не удержать меня долго... Поэтому теперь это единственное, что я могу сде...
Храмовник судорожно закашлял, с каждым разом все сильнее харкая кровью.
А я смотрел на него, и мне хотелось выть от бессилия. Потому что когда у тебя на руках умирает незнакомый человек — это неприятно. Если человек хоть немного знаком — то это неприятно вдвойне. Но когда у тебя на руках стремительно угасает человек, который вытащил тебя из настоящего ада и ты ничего не можешь поделать — это до безумия отвратительно. А я ничего не мог для него сделать. Все мои знания жителя другого мира, вся память покойного герцога и вся недавно обретенная чудесность были бессильны в этот момент. Стены подземелья просто не позволяли попытаться сделать хоть что-нибудь за пределами своего тела.
"А что если?.. — вдруг пришла мне в голову одна идея. — А что если распространить себя за пределы своего тела?"
Идея откровенно безумная, но хватит ли ее безумия, чтобы она оказалась правдой, я не знал. Впрочем, иных дельных предложений со стороны смекалки не поступило, поэтому я взялся за воплощение единственной имевшейся.
Мельком глянув по сторонам и не обнаружив ничего подходящего для моей задумки, я быстро закатал рукав и, на миг поморщившись, вцепился зубами в запястье. Как и ожидалось, никакого удовольствия это действие мне не доставило, но я упрямо сжал челюсти и сразу почувствовал во рту железный привкус крови. Разжал зубы, посмотрел на запястье. К сожалению, о рефлексах я совсем забыл, так что дырка в шкуре успела зарасти едва ли не раньше, чем я ее сделал. А поскольку для моего плана требовалась кровь, пришлось повторять "самоистязание", только на этот раз удерживая тело от самоисцеления.
Теперь кровь появилась. Даже больше, чем требовалось. Похоже, я умудрился прокусить себе вену, и теперь струйка крови бодро сбегала вниз по запястью. В ужасном факельном освещении зала казалось, что вместо крови у меня в венах течет кипящая смола.
"Ну и цвет!" — вспыхнула в мозгу странная мысль, но я поспешил отогнать ее, потому что сейчас следовало сосредоточиться на другом.
Удерживая руку от исцеления, я простер ее над Фиаром, так, чтобы кровь стекала прямо на раны храмовника. Похоже, несколько импровизированных пуль прошли насквозь, потому что рубашка на парне была в крови еще до начала моих манипуляций.
"А теперь не подведи меня!" — мысленно попросил я.
Потом глубоко вздохнул, успокаиваясь, и максимально сосредоточился. Идея состояла в том, чтобы перелить Фиару часть своей крови и с помощью нее воздействовать на его организм изнутри. Ведь кровь — часть меня, а значит обязана обладать всеми моими необычными возможностями к самоизлечению. Я хотел через свою руду исцелить родича. И теперь целенаправленно пытался передать вытекающей крови целительные свойства.
Не могу точно сказать, удалось мне это или нет, но что-то я с ней сделал. Потому что в какой-то момент струйка крови вдруг изменила цвет. И теперь зал освещался не только факелами. Было что-то завораживающее в том, как примерно на середине пути темно-багровая струйка превращается в поток белого пламени. Увидев изменения, я безумно обрадовался. Но спустя несколько секунд понял, что радоваться еще слишком рано. Раны на теле не спешили затягиваться, и, соответственно, Фиару не становилось лучше. Поток пламени просто затухал, едва коснувшись храмовника. Будто что-то его губило...
"Мельр! — сообразил я и мысленно принялся биться головой об пол. — Эта мерзость уничтожает магию. Черт! Что же делать?.. Может, минерал имеет некий верхний предел и если очень сильно увеличить поток, он не выдержит?"
Это было чистой воды предположение. И, возможно, окажись рядом опытный маг, он бы опроверг его или, наоборот, подтвердил. Но мага поблизости не нашлось, да и мне было безразлично его мнение. Потому что для меня такое предположение стало последним шансом, и я схватился за него, как утопающий хватается за соломинку.
Поднеся руку к лицу, я опять вцепился зубами в запястье и теперь не ограничился одним укусом, а превратил его в лохмотья. Делать это было больно и до отвращения мерзко. Возможно, подобное чувство испытывают волки, попавшие в капкан и вынужденные отгрызать себе лапу. К счастью, передо мной столь серьезной задачи не стояло. Надо было лишь увеличить поток крови, и я этого добился. Теперь руда хлестала только так. У меня даже голова начала кружиться.
— Ну давай же... Давай!.. — принялся шептать я, следя за потоком огня. — Работай, адово пламя! Заклинаю тебя, работай!!!
Но Мир остался глух к моим словам. И белое пламя все так же гибло, едва коснувшись плоти храмовника. Все старания были тщетны.
Через некоторое время я заметил, что Фиар больше не смотрит на меня. Его глаза были закрыты, а лицо приобрело необычайно спокойное выражение.
"Будто маска, без которой раньше я его не видел", — с горечью подумал я.
— Прости друг, — тихо произнес я и отвел руку в сторону. Без моего вмешательства тело мгновенно остановило кровотечение и начало восстанавливать нанесенные повреждения. — Прости меня. Если бы я знал... Если бы я только знал, то обязательно нашел бы способ тебе помочь. Прости, что сейчас у меня не хватило сил.
Я тяжело поднялся на ноги и хотел было отойти в сторону, но не успел. Тело молодого храмовника внезапно охватило темное пламя. Одежда на Фиаре мгновенно истаяла, а за ней последовала и плоть. Вот только пламя это было каким-то странным. Оно будто не жгло, а просто пожирало плоть — без дыма и запаха. Да и без тепла тоже.
Спустя пару мгновений от тела не осталось даже горстки пепла, а пожравшее его пламя собралось в плотный кулак и ударило в меня. И уклониться я не успел. Вернее, я инстинктивно рванулся в сторону, уходя с траектории движения черного шара, но он легко отклонился вслед за мной. И через мгновение ударил меня в грудь. Ощущение такое, будто меня раскаленным добела прутом ткнули. Даже почудился запах паленого мяса. К счастью, длилось оно всего несколько секунд, а потом черное пламя всосалось под одежду. Я осторожно ощупал это место, но ничего не обнаружил. Даже боли не осталось, словно она существовала лишь в моем воображении.
После короткого замешательства я счел за лучшее оставить обдумывание этой странности на потом, когда время и место позволят. И с тем и с другим сейчас были проблемы, так что я устало встряхнул головой и направился к лежащей на полу девушке. Подойдя к ней, я заворожено замер. Лиз была прекрасна. И даже грязная одежда, спутанные волосы и синяки на руках не могли этого скрыть.
Бесконечно долгое мгновение я любовался ею, а потом присел на корточки и осторожно поднял на руки. Что-то тихо звякнуло, и я обнаружил, что девушка за руку прикована к кольцу в полу. Повернув кисть, я поймал цепь и со всей накопившейся во мне за эти дни яростью сжал одно из звеньев. Миг — и я почувствовал, как под пальцами сминается металл. После этого хватило одного короткого рывка, чтобы порвать расплющенное звено и освободить Лиз.
— Все будет хорошо, — прошептал я, и моя любовь во сне плотнее прижалась ко мне. — Теперь никто не сможет причинить тебе вред.
После этого я окинул зал прощальным взглядом и направился прочь отсюда.
* * *
Карета неслась прочь от столицы по неестественно гладкой дороге. Величественный и, откровенно говоря, действительно красивый город постепенно удалялся. И огорчало меня только то, что удалялся он слишком уж медленно. А я бы предпочел убраться отсюда как можно скорее. Конечно, погони пока можно не опасаться — слишком много я там натворил, чтобы они сумели расхлебать все за полтора часа. Но с другой стороны в том, что погоня будет, я не сомневался — все-таки я действительно слишком много там натворил, и теперь в покое меня не оставят.
"Разве только мертвого, — мысленно усмехнулся я. — Но мне этот вариант не нравится. Слишком уж он мрачный. А ведь все только начало налаживаться".
Я перевел взгляд на девушку. Да, все действительно только начинало налаживаться. Я наконец-то сумел не опоздать хоть раз и вырвать Лиз из лап фанатиков. Правда, тут еще не все ясно. Спасти-то я ее спас, но...
"Но как она отнесется ко мне? — возник в мозгу трудный вопрос. В прошлом он неоднократно уже вставал передо мной, но тогда я предпочитал загонять его поглубже в память. К сожалению, сейчас этот фокус провернуть было уже невозможно — реальность требовала ответа. Так что теперь этот вопрос встал передо мной в полный рост. — Что она подумает, когда проснется? Что скажет мне?.. А я... Что скажу ей я? "Привет! Меня зовут Виктор. Мы с тобой уже как-то виделись. Потом я сорок лет просидел в каменном гробу. А когда освободился, решил непременно тебя найти. И несколько предыдущих дней я пытался тебя догнать...". Мда, мило... Черт! Ну почему все всегда так сложно?!!"
Я просто не знал, что говорить. Рассказывать о том, что со мной происходило, не было ни малейшего желания. Во-первых, вспоминать не самые лучшие моменты своей жизни было мерзко. А во-вторых...
"Какая разница?.. — мысленно пожал я плечами. — Что свершилось — то свершилось. Изменить этот факт невозможно. Так зачем ворошить прошлое?"
Оставался еще один вариант. Но и его я не мог использовать. Потому что даже самому себе с огромным трудом признавался в своих чувствах. А открыть их другому человеку и вовсе было невыносимо. Тем более ЕЙ. Девушке, которую я действительно полюбил.
— Я не могу, — с затаенной на самого себя злобой прошептал я и с яростью сжал кулаки. Кости аж захрустели от бушевавшей во мне силы. — Не могу и все!..
Просто из-за страха. Я до полной потери самообладания боялся, что ОНА не ответит на мои чувства. Боялся оказаться ненужным ЕЙ. Когда-то давным-давно, еще в моей прошлой жизни, это произошло. И повторять опыт не было никакого желания.
"Причинить самую сильную боль может только очень близкий человек, — тогда понял я и решил для себя: — Но если не подпускать к себе никого, можно не опасаться получить удар в спину или плевок в душу. Только так и надо жить".
Собственно, так я с тех пор и жил. Без друзей, без любви. Разве что близкие родственники могли "приблизиться" ко мне. Остальные же всегда находились на расстоянии вытянутой руки. Чтобы я в любой момент мог блокировать "удар" и при необходимости ударить в ответ. И такая жизненная позиция прекрасно себя оправдывала... По крайней мере до последнего времени.
Пожалуй, первую трещину в прикрывавшей меня броне создали все-таки храмовники. Просто потому, что они были одной моей, казалось бы, неосуществимой, мечтой. Воины Храма ничего не желали для себя. Они жили для того, чтобы помогать другим. Но при этом не теряли своей человечности. Храмовники не были идеальными — в основном, они вели себя как обычные люди. Однако такие качества как жадность, меркантильность, трусость и нетерпимость у них отсутствовали. Я всегда мечтал, чтобы хотя бы один процент всех людей был таким. И встретив их, даже не осознавая этого, я подпустил их ближе, чем кого-либо другого. Орден сделал малюсенькую трещинку в моей ледяной броне.
А потом я вспомнил Лиз и больше не смог сопротивляться зову.
— Ну почему все всегда так сложно! — тяжело вздохнув, вслух произнес я и потер лицо руками. — Так, спокойно! Сейчас соберусь с мыслями и придумаю что-нибудь.
Но Судьба имела несколько иное мнение по этому поводу. Минута, от силы две. Вот и все, что оставалось в моем распоряжении. Вряд ли проснувшейся от моей болтовни с самим собой девушке потребуется больше времени, чтобы полностью прийти в себя.
"Ну вот, разбудил! Что за идиот я все-таки! Просто кретин. Дебил. Вы... — предоставленное время я решил употребить с максимальной пользой и успел неплохо освежить в памяти "Большой словарь матов русского языка".
— Кто ты? — раздался чарующий голос.
Вопрос прозвучал тогда, когда я уже собрался перейти от односложных матов к чему-нибудь более живописному. В общем, я в тот момент был сильно занят внутренним монологом и поэтому несколько замешкался с ответом. Впрочем, похоже, Элизарра и не нуждалась в нем.
— А я тебя помню. Ты Виктор кив'Мара, — за меня ответила на свой вопрос девушка и тут же задала следующий. — Что ты здесь делаешь? Да и вообще, где здесь?
— Я здесь сижу. А здесь — это в карете, — несколько опешил я.
— И куда же эта карета направляется?
— Прочь от священного города Ара, — пожал я плечами. — Да и из страны тоже. Видишь ли, я уже несколько дней пытался тебя догнать, но никак не мог. Только в столице наконец повезло. Но красные не захотели отдавать тебя по-хорошему, и мне пришлось немного пошуметь. Так что лучше в руки им не попадаться.
— Действительно, — кивнула Лиз и поежилась, очевидно, припомнив нечто из событий последних дней, проведенных в плену фанатиков.
От этого движения у меня внутри все буквально закипело от ярости. Сразу безумно захотелось выпрыгнуть из кареты и на некоторое время вернуться обратно в город. Найти там людей из захватившего Элизарру отряда и максимально жестоко убить их. Впрочем, это была всего лишь вспышка, и уже через пару мгновений мне удалось ее погасить. И немалую роль тут сыграла девушка — вольно или невольно, но она отвлекла меня от злобных мыслей своим следующим вопросом.
— Ты меня искал? Зачем?
— Э-э-э... Я хотел... Понимаешь... А зачем ты понадобилась Шэрко? — я предпочел уйти от скользкой для меня темы. — Он слишком цеплялся за тебя. И пока я выполнял его требования, красные меня опередили.
