Видимо, это он и сделал. Лодки стали поворачиваться бортом к нашему кораблю.
В отсутствие приказа не стрелять Вахан решил пугнуть противников еще раз, но огонь велся совершенно иначе. Одиночные выстрелы, очень хорошо нацеленные: не прямо в лодки, но весьма близко. Мне показалось, что одна из них хорошо черпанула бортом. Как бы то ни было, предупреждение возымело действие: эскадра на этот раз сделала поворот на восемь румбов к северу 'все вдруг'.
Исходя из действий местных, я уже составил наметки плана, но хорошо бы его обсудить.
— Сарат, спроси у капитана: можно ли здесь стать на якорь?
— Он говорит, что сам хотел это предложить.
Все ясно, Дофет тоже считает, что надо обсудить план действий.
— Тогда зови сюда капитана, Тарека, ну и сам приходи.
Спустя короткое время все собрались на баке.
— Даю вводную, ребята. Мы с нашим оружием, конечно, могли бы устроить тут...
В моем словаре отсутствовало слово 'погром'.
— ...зрелище со взрывами, но именно этого хочу избежать. Убежден, что мы можем добиться много большего мирными методами. Остался пустяк: убедить местных, что торговля выгодней попыток отобрать все за так. Ваши мнения? Сарат?
— Для начала хорошо бы узнать, каким языком тут пользуются. Для этого нужен местный представитель, желательно с высоким интеллектом. Получить от него знания языка — задача на уровне магистра. А я все же маг разума повыше бакалавра. Полного знания мне не достичь, но на уровне, позволяющем объясниться — вполне. А потом отпустить этого человека с посланием: мы, мол, люди мирные, взрывы устраиваем только в случае нападения, а так с нами можно меняться товарами. Но тут еще интересный факт.
Ораторская пауза совершенно лишняя, мы и так слушаем внимательно.
— До сих пор никто не пытался использовать против нас магию. Почему?
Вопрос риторический. Никто из присутствующих ответа не имеет.
— Твое мнение понятно. Тарек?
— Я сейчас думаю, как офицер. Попытка инициировать сражение явно провалилась. Мы сейчас стоим на якоре и никуда не двигаемся. Противник понял, что в светлое время суток мы без труда разнесем их лодки, но может повторить нападение ночью. Отметь, командир: луна...
Вообще-то у планеты было два спутника, но второй практически света не давал, а первый светил не хуже Луны в моем прежнем мире. Тарек его и имел в виду.
— ...будет нас подсвечивать. Поэтому лодки можно и проглядеть. Особенно если они зайдут не по лунной дорожке. Так что надо быть готовым. Уж макустик их не пропустит. На этот раз я бы порекомендовал стрелять — для начала — парой снарядов, но на поражение. А если они не сообразят удрать — тем хуже для них. Между прочим, это даст нам возможность взять 'языка'.
— Понятно. Дофет, что скажешь?
— Согласен со сказанным, но кое-что добавлю. Во-первых, даже ночью нельзя подпускать никого близко. То, что они не пустили в ход магию, еще не значит, что они ей не пользуются вообще. Стрелять с пятисот ярдов, вот что я бы рекомендовал. Во-вторых...
Капитан чуть прищурился.
— ...судя по тому, что лодки шли из глубины бухты, их дома там и находятся. Возможно, стоит снять с якоря (после рассвета, конечно) и переместиться поближе к их жилищам.
— Они воспримут это как угрозу.
— И пусть. Но тем самым мы дадим понять, что не боимся.
— Резонно. И последнее: дать отдохнуть людям прямо сейчас. Ночью, возможно, спать не придется. И есть еще кое-что: возможно, язык противника родственен южному диалекту. В случае захвата пленного пусть третий помощник присутствует на допросе. Если у нас будет переводчик, тебе меньше труда.
Сарат в задумчивости пригладил бородку.
— Пожалуй, что так.
— Другие соображения? Возражения? Нет? Тогда, ребята, отдыхайте, а с наступлением темноты чтоб были в полной боевой. А, вот дополнительное дело. Сарат, достань все фонари, что мы взяли с собой. Сразу не включать, задействуйте их лишь после очереди гранатомета. Дополнительный фактор для взятия на испуг.
Разумеется, магические шумы отслеживались непрерывно. Но ничего из ряда вон происходящего не фиксировалось (шумы от одиночной весельной лодки не в счет).
С наступлением темноты меня за малым не пробили слезы умиления. Это был тот редчайший случай, когда события развивались именно так, как мы предвидели.
— Контакт... слабый... множественный... лодки под веслами... точно сосчитать пока нельзя...
Корабль стал потихоньку набирать ход. Пока матросы очищали якорный трос и сам якорь от всякой налипшей гадости, Вахан взялся за крупнокалиберный гранатомет: только он имел самонаведение.
Несколько раз мне казалось, что я вижу чуть заметные черточки на воде, но уверенности в том не было. Лишь голос Сарата из полной темноты отсчитывал:
— Дистанция полторы мили... темп увеличился... ровно миля... восемьсот ярдов... комендор, товсь!
Команда была лишней: наша артиллерия и без того находилась в полной готовности. Но на этот открывать огонь без приказа капитана было запрещено.
— Огонь!!
Гранатомет работал, как всегда, с легкими хлопками. Но в отдалении дважды внушительно громыхнуло. Даже на расстоянии послышались нечленораздельные крики. Из амбушюра снова послышался голос нашего главного макустика:
— Шум другой, нет равномерной гребли...
Это и понятно: в темноте гребцы спешно табанят, пытаясь развернуть лодки.
Стоп, уже не в темноте. Зажигаются наши 'прожектора'; это очень мощные по здешним понятиям фонари с узким пучком. В полном соответствии с предсказанным сценарием: лодки уже развернулись, но еще не набрали скорость. Но нас они и не интересуют. Хотя нет, одна из лодок явно отстает. Пробоина? Убыль в гребцах? Если кто из них вылетел за борт, нам того и надо.
Сарат продолжал причитать:
— Сигнал от гребли, уменьшается. Лодки явно уходят. Еще сигнал, одиночный, нестандартный. Пловец, что ли? Азимут единица, дистанцию оценить не могу.
Капитан приказал дать ход в этом направлении, а все, у кого были фонари, деятельно обшаривали лучами поверхность моря. К счастью, был штиль.
— Вот он!
И вправду пловец. Поддерживает себя на поверхности чем-то деревянным — весло это, что ли? Работает лишь одной рукой.
Не прошло и десяти минут, как бывшего гребца выловили. Но подходить к пленному я не стал, доверив допрос ребятам.
* * *
(сцена, которую я мог видеть и почти не мог слышать)
Отдать должное Сарату: он добросовестно старался говорить в трубку амбушюра, но все равно слышимость была дурной.
Первые же вопросы показали, что классического маэрского пленный не понимает. На помощь призвали третьего помощника. После еще нескольких минут тот авторитетно заявил, что здешний язык имеет некоторое сходство с южным диалектом, но ручаться за точность перевода нельзя.
У свежеиспеченного магистра-универсала прорезалась самоуверенность. Причиной ее был не столько ранг, сколько отсутствие рядом супруги. После почти часа работы Сарат глубоко вздохнул и сказал:
— Ну вот, теперь можно допросить.
— Ты что, вложил ему знание нашего языка?
— Нет, я вложил себе знание его языка. Стандартная задача магии разума, я только... э-э-э... несколько ее упростил. Уменьшенный запас слов, ассоциативные связи в меньшем числе и всякое такое. Теперь буду переводить.
В темноте лица допрашивающего видно не было, но тон речи Сарата заметно изменился.
— Назовите свое имя.
— Я отважный охотник и воин Руммеро из рода Черных Кабанов.
— Почему вы напали на нас?
— Наш вождь, имена которому Копье Храбрости и Ожерелье Справедливости, сказал, что на вашей большой лодке есть много нужных нам вещей. Вы должны отдать их нам, тогда, может быть, мы вас отпустим. А если не дадите, то все равно мы их отберем.
На лице допрашивающего застыла маска полнейшей невозмутимости.
— Где сейчас ваш вождь?
— Вождя надлежит называть так, как я сказал. Если вы не будете делать так, то вас постигнет ужас гнева его.
— Он не наш вождь. Где он сейчас?
— Не знаю.
— Был ли он на тех лодках, что пытались на нас напасть?
— Разумеется.
Тут Сарата посетила мысль, которую он не замедлил выразить словами:
— Были ли на лодках маги?
На этот раз отважный охотник неприкрыто выразил удивление, к которому примешалось порядочно презрения к тупости пришельцев:
— Нет, конечно. Маги не воюют.
— Чем они занимаются?
— Они лечат людей. Они лечат животных. Они делают так, чтобы (непонятные слова) давали большой урожай. А еще они прислуживают Бессмертному, хотя сами смертны.
Магистр решил не уточнять, что значат непонятные слова — ясно, что имелись в виду какие-то сельскохозяйственные растения. Вместо этого он выстрелил наугад:
— Бессмертный — это маг?
— Бессмертный — величайший из магов, могущество которого не в силах описать язык.
— Он воюет?
— Он никогда не воюет, но может наказать.
Пауза длилась не более секунды.
— Что такое наказание от Бессмертного?
— Я сам никогда этого не видел.
— Но что про это говорят?
— Говорят, что один гневный взгляд Бессмертного убивает человека.
Еще пауза.
— Где живет Бессмертный?
— На холме Советов.
— Почему это место так называется?
— Туда приходит вождь, дабы выслушать совет и приобщиться к мудрости Бессмертного.
Сарат задумался. Руммеро этим воспользовался:
— Вам надлежит приготовить превосходные подарки для Бессмертного. Если у вас есть кристаллы, их надо обязательно подарить, ибо они угодны Бессмертному по причине их магических качеств. Я могу оказать вам великую милость: лично доставить эти подарки Бессмертному. Но для этого я сам должен получить подарок.
На этот пассаж Сарат не отреагировал. Но допрос отнюдь не был закончен.
* * *
Через полтора часа рассвело. Я смог разглядеть Руммеро в бинокль. Показалось, что этнический тип близок к малайскому (я, правда, был знаком с таковым лишь через телевизор). Бросилась в глаза низкорослость — воин был на полголовы ниже Сарата. Заметно уставшему пленному дали возможность отдохнуть и даже предложили еду. Кусок лепешки с сыром и кружка воды были уничтожены быстро и без малейших выражений благодарности. Оставив молодого человека под охраной стрелков, Сарат с Тареком явились ко мне.
Сарат в течение часа пересказывал мне результаты допроса с комментариями.
— ...и вот что предлагаю: отпустить пленного с посланием к вождю. Предложение будет следующим: мы, дескать, приехали сюда меняться, а не делать подарки. Если вождь хочет получить нечто ценное, то он должен предложить нам нечто ценное. Особо подчеркнуть: то, что для нас ценное.
— Да, и еще: если сам Бессмертный захочет нас посетить, мы не возражаем.
— Точно.
— Сарат, теперь к тебе вопрос: опиши нам как специалист особенности местного магического сообщества.
Наш маг кивнул с такой вальяжностью, которая приличествовала бы кандидату в академики, но никак не магистру. Увидев наши ухмылки, он, впрочем, несколько полинял.
— Бессмертный, по всем признакам, сильный маг жизни. В прочих разделах магии он хромает. Обращаю внимание: в качестве средства наказания он использует, судя по описанию, ту же магию жизни. Не 'Молнию', не 'Красную стрелу'. По этой же причине он обучает своих учеников только магии жизни, не обращая внимание на их природные способности...
Я одобрительно кивнул.
— ...но при этом... ну, так показалось...
Сарат явно чувствовал себя некомфортно. Видимо, он догадался до того же самого, что мне так и просилось на язык.
— ...Бессмертный делает все, чтобы конкуренты у него не появились.
Синхронные кивки.
— Тарек, что скажешь?
— По моему мнению, надо бы пригласить кого-то из их магов. Вряд ли они владеют боевой магией, да и уровень вызывает сомнения. В случае чего наши стрелки... того... успокоят. И потом: эти, которые на лодках, полагают, что умеют воевать — уж больно решительно они кинулись в бой. Откуда умение? Точнее: с кем они воюют?
— Значит, в пределах досягаемости их лодок живет другая большая группа людей...
— Верное соображение. Молодцы, ребята, все правильно продумали. Но есть еще кое-что, чего вы не знаете.
Тарек воспринял эти слова как начало новой вводной. У Сарата в глазах загорелось откровенное любопытство.
— Судя по всему, общество это полностью изолированное. Известна одна закономерность: члены таких обществ считают людьми только своих. Никаких моральных принципов по отношению к чужакам не существует. По этой причине эти ребята полностью недоговороспособны. Следовательно, ни единому их слову верить нельзя. Они будут лгать, даже если им это невыгодно — просто в силу неспособности точно просчитать выгоду. Учтите это. Еще момент: Сарат, этот парень полностью здоров?
— Не сказал бы. Повреждение левой руки. Разрыв вращательной манжеты плеча. Это я берусь починить в пятнадцать минут.
— Перед выходом. Но сперва составим устное послание их вождю...
* * *
(еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)
— Ты хотел мне сообщить нечто? Говори.
Вождь прекрасно знал, что Бессмертный очень не любит пространных речей, и потому его доклад был краток. Присутствуй в этом месте сторонний наблюдатель при часах, он бы оценил длительность речи вождя в полчаса.
По окончании доклада Бессмертный на пару секунд прикрыл глаза, погружаясь в размышления, после чего изрек:
— Какие основания у тебя считать, что эта большая лодка движется магией?
— Они не использовали ни парусов, ни весел, Бессмертный.
— Почему ты подумал, что на большой лодке есть много ценных вещей?
— Не может такая большая лодка быть совершенно пустой, Бессмертный.
Еще одна пауза.
— Ты действовал неправильно...
Вождь подавил страх усилием воли.
— ...но я тебя не виню: ты не можешь знать все возможности Великой магии...
Совсем небольшая пауза: как раз на вздох облегчения.
— ...посему вот мое решение: ты на лодке с двумя гребцами приблизишься к этой большой лодке. Объявишь о своих мирных намерениях и о желании менять вещи. Тебе надлежит узнать во всех подробностях, что именно хотят пришельцы. Также скажи, что в обмен нам желательны кристаллы. Даже если вы сговоритесь об обмене, не начинай его. Сначала явись пред моим ликом и поведай всю правду о вашем разговоре.
Последние слова были лишь стандартной фигурой речи. Вождь превосходно знал, что пытаться обмануть Бессмертного — дело столь же бесполезное, сколь и опасное.
* * *
Само собой, одиночную лодку дежурный засек с большого растояния (не меньше пяти миль). Судя по двуцветной юбке, пассажир был высокопоставленным лицом. Мирные намерения важного чина (гребцы не в счет) демонстрировались путем размахивания шестом с привязанной на нем рогожкой. Впрочем, в дипломатии представитель властей явно не был силен. Это стало понятно с первой же его фразы:
— Я вождь Кумачиро и посланник самого Бессмертного. Трепещите перед могуществом его!
