И все же он не хотел мести обществу, ведь его мать отчаянно, по-своему отважно растила сына. Она не смогла работать, как нормальные люди, но отдавалась целиком любой, даже самой неприглядной работе. Стремясь защитить сына от невзгод, она уставала в разы быстрее, не знала радости, и Казуми при виде ее, торопливо стареющей, не имел права завидовать миру.
Да только вокруг были одни враги.
Общество не протянет руку слабому. Не то что не протянет — не постесняется напасть на тех, кто нарушает их правила. Мать и сына считали не только слабыми, недостойными сочувствия, но вовсе "жалкими уродцами", а значит — годными для атаки.
Казуми презирали взрослые соседи, а дети смеялись, подражая родителям. Даже если ему доводилось сдружиться с детьми, которым не было дела, рано или поздно их родители не давали им видеться с Казуми. Даже обязательное образование, что так воспевает равенство, с постоянными неплатежами за столовую и учебу просто махнуло рукой и перестало считаться с парнем как с учеником. Ведь учительскому составу тоже не было надобности вставать на защиту ребенка родительницы, не живущей по правилам, и ни один взрослый не был за него.
Классрук Казуми, чистюля, не терпела в своем классе грязного пятна, и решила, что раз нельзя устранить загрязнение, надо хотя бы эффективно его использовать.
Такая удобная жертва. Классрук официально сделала одного слабого козлом отпущения, мишенью для раздраженности.
Не было утренней переклички без нападок на Казуми в виде мелких наказаний за вчерашнее поведение по возвращении домой.
"Учительница, Казуми-кун опять играл за пределами школы!"
То, что он помогал матери с работой, знали не только ученики, но и классрук, однако...
"Игурума, выйди вперед. Что ты скажешь? Не стыдно?"
В тот момент, когда он почти высказал настоящую причину, ему влепили пощечину.
Чуть слышный приглушенный смех. Для детей — шоу, чтобы развеять скуку урока. Классрук смотрела на руку, явно желая немедленно ее вымыть, и сквозь зубы послала его на место.
"Учительница, Казуми не стыдно, вы с ним слишком добренькая!"
"Кто не слушает, тот ничего не услышит.
* * *
-сан, оставьте его, ему хватит".
Эхом по классу — до глубины души веселое хихиканье. Люди, осуждающие притеснение, стремятся притеснять. Классрук Казуми, как женщина с сильным чувством справедливости, не думала ничего плохого. Для нее и прочих взрослых слабый уже выглядит не иначе как преступник. Начальная школа была для Игурумы Казуми великим чистилищем.
Сколько для Игурумы Казуки значили те, кого он обрел, — они не осознавали и сами.
...Кирису Яитиро сумел заметить это, когда их игра в игру в бейсбол подходила к концу. В событиях пустых и почти пустых дней он осознал свое недомыслие и проблемы друзей.
В конце недели, после игры, Кирису приглашал Казуми к себе домой и разделил с ним немало ужинов. Ужин с другом был Кирису в радость, да и Казуми было приятно, что мать Кирису старательно устраивает им небольшие пиршества.
В школе Казуми вообще не мог нормально поесть, и ужины у Кирису он принимал с неловкостью, но в то же время радостно.
Вот только здесь крылось небольшое недопонимание.
Для Игурумы Казуми это было чем-то вроде очередного мероприятия — "хорошенько накормить чужого ребенка"... С осторожностью, выработанной выживанием, он понимал, как нужно "стараться хорошо выглядеть". Казуми считал особенным угощением тот ужин, что на исходе каждой недели готовился для него, гостя. Он радовался, но в то же время ощущал свою вину за это гостеприимство.
Потому он сдерживался за этим пышным столом.
Именно из-за особенности происходящего Казуми сдерживался перед особенным.
И в этот день — не под конец недели, а в случайный рабочий день — Кирису пригласил Казуми к себе. Мать изумилась неожиданному гостю, улыбнулась ему, мол, прости, у нас из еды только постное. Через несколько мгновений... посмотрев на пустой стол, Игурума Казуми наконец понял.
Этот ужин, подобный вечеринке. Обычная семейная еда, которая, он думал, без гостей будет попроще.
И с этим он осознал то, что обычному ребенку достается именно такое.
"А-а... Ясно. Так это нормально".
Без удивления, без грусти. Он просто тихо принял эту реальность. Просто впервые за годы бедность его дома, о которой он старался не думать, накрыла его глаза влагой.
Кирису увидел это.
Лицо, как маска "Но". Лицо ребенка, увидевшего теплое счастье и познавшего отчаяние, Кирису запомнил навек. Его дом тоже был небогат, но никогда больше он не мог сказать, что его дом был беден.
Это бы запятнало одного главного героя, которого он уважал.
Кирису Яитиро, каким бы он ни казался окружающим, сам себя считал обычным человеком.
Он верил, что не станет главным героем "истории". Родился в обычной семье, ведет обычную жизнь, и в таком духе и проживет ее всю. Он никак не станет героем.
В нем нет истинной силы. Урожденное телосложение — это не собственная сила. Он не находил в себе, человеке, нечеловеческой силы, достаточной, чтобы сражаться с напастью.
Кирису Яитиро смутно понимал это и видел в Игуруме Казуми силу нереальную, видел в нем главного героя и почитал его.
До боли.
?
"Здоров! Как сам, Синкер?"
С тех пор, как Игурума Казуми перешел на боковые броски, Кирису стал называть его Синкером. Со всем уважением и дружественностью к герою и другу, идущему путем, какого не выбрал бы сам.
Бейсбол втроем становился, как говорят в шахматах, патовым.
Они уже тысячи раз сходились в дуэли. Неловкость шагов на холм, неудобство в правом плече при стойке в квадрате. По одним таким мелочам было видно, каков в этот день их настрой. Боевой счет идет один к одному. Нет, по природному дарованию у Кирису Яитиро был перевес, но питчер с кэтчером соединили усилия, чтобы противостоять ему, и весы победы сбалансировались.
Однако решающий мяч Казуми — другое дело.
Нижний бросок, и демонический мяч устремляется почти к нижней границе мертвой зоны.
Вылетевший из чуть не царапающей землю правой руки мяч тянется кверху, где, повинуясь приданному вращению, прямо перед зоной бэттера "тонет" в нижней части мертвой зоны.
Потом, от бокса бьющего, мяч как будто сворачивает под прямым углом и падает; таков победоносный мяч Казуми, "синкер". Когда мяч достиг верхней точки своей траектории, даже Кирису замешкался с граундером.
Их счеты не сведены. По конечным очкам победил Кирису, но все-таки хитрость этого мяча так и не была разгадана,.
"Слышь, а нам можно с вами? А то какой втроем бейсбол, а?"
Играй в бейсбол больше трех лет подряд — поползут слухи.
Об их игре втроем как-то услышали любители бейсбола, и товарищи начали понемногу прибавляться.
И Кирису, и Казуми набирали друзей. Под предлогом бейсбола, но все же радость для Казуми. Никто его не шпыняет. Мальчик, которого до сих пор тыркали только за то, что он есть, впервые в жизни получил право влиться в большую компанию.
"А вы, парни, в какой Младшей состоите?"
Напоследок появился менеджер из Младшей лиги. Обходительный человек, узнав, что трое нигде не состоят, горячо порекомендовал им присоединиться.
...Как и многие виды спорта, бейсбол — ставочная игра. Поэтому же он не распространен в бедных странах.
Вступительные взносы, ежемесячная плата за обучение, униформа и дизайн. Совершенно не под силу ребенку, и у родителей не выпросишь... Кирису мог бы, но для остальных двоих это было неисполнимой мечтой.
"Ладно. Если вы с нами, денег у нас предостаточно. Может, еще что-то нужно?"
Блистающая мечта вдруг надвинулась, поманила.
Весь следующий год был для Кирису золотым временем.
Больше, чем активности в Младшей лиге, больше, чем прогрессу от новых знаний, он радовался тому, что все трое могут играть в бейсбол толпой.
"Кирису, ты в будущем году идешь в среднюю, да? Так мы, наверное, окажемся в разных командах".
Настоящий бейсбол с новыми товарищами. Шикарность схваток под взглядами зрителей и выходящее на первое место чувство нервозности наравне с питчером.
Все с трудом сглатывали, когда бьющий в последнем, девятом иннинге переворачивал счет с ног на голову.
На холме питчера и в боксе бэттера сходятся самые разные взгляды. Это чувство единодушия. Враги и друзья, хоть и разбитые на "лагерь их" и "лагерь своих", синхронизировались на движении единственного мячика; он обожал этот миг.
Казуми — тоже. И потому сказал:
"Слушай, только не ржи, ага? Я буду таким питчером, что никто, кроме тебя, не отобьет. И ты тоже стань таким бьющим, чтобы ничей мяч, кроме моего, не пропустил.
И давай мы в один прекрасный день..."
"В один прекрасный день сведем счеты на большой сцене", — сказал он.
Словно говоря о несбыточной мечте, почесывая щеку.
Эту же наивную детскую мечту всегда вынашивал и Кирису. С тех пор, как они вдвоем начали играть, будто играют в бейсбол, он хотел показать уйме народу, как бросает мяч Игурума Казуми. Младшая лига — неплохая опора. Каждый раз, когда Казуми признавали годным питчером, он радовался за него, как за себя.
...Поэтому слава и овации — в третью очередь. Кирису Яитиро даже случайно не хотел быть оцененным как какой-нибудь гений.
"Спасибо, Кирису. Все спасибо тебе".
В Младшей лиге прошло полгода.
Казуми чистосердечно благодарил Кирису.
Лицо измождено, плечи и локти еле поднимаются после постоянных тренировок, а выражение лица по сравнению с играми в парке совершенно не заинтересованное, но он с признательностью склонил голову.
"Знаешь, последнее время мама улыбается. Рада, что меня все хвалят..."
Видимо, она винила и себя в том, что он долго жил так тяжело.
Мать Игурумы Казуми тихо радовалась занятиям сына.
Друг Кирису Яитиро, самый подходящий ему противник, оставил его позади и решил считать бейсбол своим единственным маяком.
Не в радость от соревнования. Он отдал все бейсболу, как средству спасения.
"Именно с этим он герой", — кисло улыбнулся Кирису и благословил друга в путь.
Но и задумался краешком сознания.
Что было бы, если бы тогда... в тот день, когда Казуми раскрыл свое сердце от недоужина, он хоть чуть больше побеспокоился о себе? Что было бы, если бы получилось не загонять в угол дорогого друга?
?
Пути неразлучной троицы понемногу разошлись.
А может быть, это Кирису неординарно подходил к бейсбольным матчам.
Спортсмен с большим, чем у всех, талантом меньше всех чувствует очарование победы. Этот стиль жизни был слишком ярок для тех, у кого нет природного таланта. Он давал ощутить, что есть черта, которую не переступить одним только старанием.
Поэтому — вот так.
"Веселитесь, детки?"
Поддались соблазну от такого подозрительного взрослого с мягкой улыбкой.
Мужчины, что вдруг соткался из закатных сумерек.
Они попали в Младшую лигу, обрели большую команду, но и после этого их ежедневное занятие продолжалось. Они уже не могли отдавать ему столько времени, как раньше, но проводили матчи, проверяя форму, указывая на узкие места, с хохотом хлопали друг друга по плечам. Кирису перешел в шестой класс, а на следующий год он перейдет в среднюю школу, и у него не останется времени приходить сюда.
Эдем с видом на изгнание.
Нет — уже пережиток рая, почти утративший сияние.
В их раю стоял улыбающийся взрослый незнакомец.
"Дяденька тут играет в дьявола... Что думаете? Вы вроде хорошие мальчики, дяденька исполнит вам по одному желанию. Но — в обмен на что-то важное для вас".
Речь его говорила об одном: в голове разболтался винтик.
Кирису нацелился было выгнать "дяденьку", но его младшие друзья, похоже, не ощутили в этих словах ничего опасного.
"А ты любишь бейсбол?"
"Люблю, конечно. В моем возрасте нет таких, кто не любит. Что ни говори, развлечений нашему поколению не хватало".
Тембр голоса был мужественным, но мягким. В отличие от Кирису, с Казуми никогда не заговаривали взрослые, и одно то, что "дяденька" говорил с ним на равных, уже радовало. Возможно, немалую роль сыграло и то, что он рос без отца.
В конечном счете, они согласились на предложение "дяденьки".
Дьявол улыбнулся и спросил, чего они изволят.
"Я хочу отбивать хоумраны во всех иннингах!"
"Тогда я — быть неотбиваемым питчером!"
Кирису не ответил ничего.
Он не был настолько ребенком, чтобы подыгрывать этому бреду; в то время у него не было таких желаний, чтобы ради них расставаться с тем важным, что у него было.
Но остальные ответили тут же.
Их ревность к талантливым друзьям, их нервозность оттого, что проигрыш им стал непозволителен, невинно вырвались из их уст.
"Хорошие желания. Что ж, как и договаривались..."
Мягко улыбаясь, "дяденька" взял их за руки.
Сухие большие руки, через прикосновение передается пульс.
"Дяденька" медленно отпустил их. Изменений совершенно никаких, и дети недовольно упрекли его, а Кирису вздохнул с облегчением — все как он думал...
"Нет, вы изменились. Теперь, если его мяч хоть раз отобьют, он умрет. И если он хоть раз не пробьет хоумран, то тоже не выживет".
Дьявол засмеялся — рот ехидно изогнут, как молодой месяц.
Сумерки сгущаются.
Красный воздух липнет, как кровь. Это отнюдь не смешное, вздорное проклятие пустило корни в их сердцах.
"Ну, дяденька же дьявол. Дяденька не может исполнять желания как-то иначе. Но вот что, дети: мечта и жизнь у человека должна быть одна. Если идти на компромисс, если думать о них независимо, радость станет пустой".
Дьявол улыбнулся: "Останьтесь живы!.." Жизнь. Вот самый простой и необходимый кайф.
"Отобьют — будешь убит. Не отобьешь — будешь убит. Как удачно — то, что вы, ребята, любите больше всего, стало самой вашей жизнью.
То есть — проигравшему не стоит жить".
Вместе с заходом солнца исчез и незнакомец.
Словно его вовсе не было — исчез, выйдя из поля зрения Кирису и его друзей. Чокнутый бродяга. Они посмеялись — обдурил неправильный взрослый! — и разошлись.
Все хотели как можно быстрее забыть это улыбчивое лицо.
Проклятье проявилось в двоих друзьях на следующий день.
?
Следующий день. Занятия кончились, и в бейсболе "на траве" их третий товарищ не смог пробить хоумран. Разумеется, ничего ненормального. Позабывшие вчерашнюю встречу друзья отыграли, вернулись в привычный парк, попрактиковались втроем и распрощались.
"Ребята, послушайте. Случилось несчастье".
На другой же день. Голос менеджера утонул в шуме бегущей вдоль реки электрички.
Кэтчера нигде не видно. Того, кто любил бейсбол так же, как они сами, друга, который не отдыхал ни дня, не было... Прошлой ночью он скончался у себя дома. Да что он — всей семье не повезло. Вроде, побывал взломщик-убийца, но преступник неизвестен. Соседи слышали перебранку, пошел слушок — уж не домашнее ли насилие?
"Это потому, что он нарушил договор..."
Казуми не то чтобы купился, он и после исчезновения друга не поверил.
