Как и следовало ожидать, в комнате оказалась записка от отца. Девушка быстро прочитала письмо и выкинула в камин. Проклятый министр! Он и после смерти ухитряется отравить ее существование. И ведь не поспоришь: как доказать, что герцог Ойстахэ не заговорщик, если в решающую ночь его людей не было во дворце? Непонятно только, почему Саломэ медлила так долго, и позволила, даже приказала Алестару безнаказанно уйти после его провальной предосторожности. Впрочем, по здравому размышлению, она права: зачем пачкать руки, когда дядюшка с радостью сделает за ее величество грязную работу, ухватив братца за облезлый хвост.
Лиора присела на край кровати, смяла в ладонях покрывало — ей всегда лучше думалось, если в руках что-то было. Королева подождет, пока братья выяснят отношения. И если, вернее, как только дядюшка победит, а что в победителях окажется именно он, Лиора не сомневалась, здраво оценивая военные способности своего отца, ее в тот же день погонят прочь. Даже причину любезно сообщили заранее: неприличное поведение. Это в связи с королем обвинить нельзя, больше позора королеве, чем фаворитке, а вот любовницу наставника принца удалить от двора сами Семеро велели, во имя благопристойности.
У нее оставался всего один шанс. Коронация назначена на конец недели, Саломэ бы водрузила корону на сына и раньше, да нужно было выдержать семь очистительных дней. Если новый король заступится за свою женщину, его матушка, будь она хоть трижды регент, ничего не сможет сделать. Не захочет потерять и без того не слишком-то глубокую привязанность сына. Лиора подошла к зеркалу, поправила прическу, покусала губы, подумав немного, отстегнула кружевной воротник, позволив голубому атласу платья подчеркнуть беззащитную белизну кожи. Третий день недели посвящен Лаару, ну что ж, пора в бой!
В столь позднее время принц давно уже должен был спать, но из-за дней очищения все сместилось — вечером он выезжал в храмы, а ночь проводил в часовне и ложился в постель уже утром, с первыми лучами солнца. Лиора посмотрела на часы — он как раз должен сейчас возвращаться во дворец, и побежала к часовне. Охраны возле дверей не было, значит, принц еще не начал молиться, и девушка быстро проскользнула внутрь. Как раз вовремя — сразу после этого отворилась дверь, и гвардейский лейтенант быстро осмотрел зал, особо, впрочем, не приглядываясь. Лиора, затаив дыхание, стояла за колонной возле алтаря. Закончив осмотр, офицер распахнул обе створки, впустил принца и запер за ним дверь. Очищение требовало уединения.
Лиора продолжала наблюдать. Юноша и не собирался молиться. Он подошел к алтарю, уселся поудобнее на ступеньках, прислонился к резному камню и погрузился в дрему, глаза его сами собой закрылись. Девушка подождала еще немного, и прежде, чем он таки окончательно заснет, прошептала:
— Ваше высочество! — Принц подскочил, нервно озираясь, но вопреки ее опасениям, не закричал, а лишь наклонил вопросительно голову, — прошу вас, не зовите стражу. Я должна с вами поговорить, — Лиора вышла из-за колонны и с удовлетворением заметила, что в глазах мальчишки вспыхнула радость.
— Леди Лиора! Но почему здесь? Я всегда готов вас принять!
— Здесь, чтобы нас не подслушали. Я долго решалась, но все же не смогла не придти. Вы должны знать, прежде чем я уеду назад в Ойстахэ.
— Уедете? Вы уезжаете?! Но почему? Останьтесь, прошу вас! Вы не можете вот так взять и уехать! — Он смотрел на нее умоляющим взглядом.
— Увы, я должна. Я не могу здесь остаться. Иначе все узнают о моем безумии.
Мальчик, ничего не понимая, продолжал смотреть на нее, уже готовый расплакаться. Семеро Всемогущие, как же трудно помнить, что этому молодому человеку, что головой подпирает свод часовни, на самом деле всего-то семь лет. Нужно соразмерять воздействие, иначе вместо страстного поцелуя ей придется вытирать ему сопли, что так же подразумевает степень близости, но не ту, на которую она рассчитывает.
— Ваше высочество, все знают, что с вами произошло чудо. Но для меня это чудо оказалось невыносимым. Когда вы были маленьким мальчиком, я любила вас как друга, как будущего короля. Но в одну единственную ночь все переменилось, и эта любовь переросла в другое чувство, — "проклятье, — подумала девушка, — надо проще, не так витиевато, он сейчас запутается в словесах" — и взяла быка за рога, — я поняла, что люблю вас. Но у вас есть законная супруга, с которой вы разделите ложе. Я не смогу этого вынести, потому должна уехать.
— Но я не хочу! Не хочу с ней на ложе! — Возмутился принц, — она старая и некрасивая!
— Она государыня Ландии, — грустно ответила Лиора, подпустив слезу в голос.
— А я буду королем! И я не хочу, чтобы вы уезжали! Останьтесь!
Лиора опустила голову:
— Если вы приказываете мне остаться, то я не посмею ослушаться, но пожалейте мое несчастное сердце!
Девушка медленно продвигалась все ближе и ближе к принцу, пока наконец не оказалась совсем рядом, уткнувшись в его грудь. Запрокинула лицо, заглядывая юноше в глаза, губы призывно округлились, его ноздри втянули сладкий аромат ванили. Он судорожно сглотнул, наклонился, и не успев понять, как это случилось, прильнул к ее губам. Поцелуй длился долго, у мальчика звенело в ушах, в груди радостно стучало сердце, голова немного кружилась. Никогда, теперь он уже точно никогда ее не отпустит!
— Ваше высочество! — Оборвал блаженство гневный крик.
Лерик стоял в дверях, сжимая в руках толстый плащ. Судя по всему, он прекрасно знал, как именно проводит ночи в часовне его воспитанник, и решил принести бедняге одеяло. Лиора поспешно вильнула в сторону. Принц гневно сверкнул глазами:
— Я так хочу! Я король, мое слово — закон!
— Вы пока еще не король, ваше высочество, — голос Лерика звенел от напряжения, и, как с удивлением отметила Лиора, хорошо знавшая Хранителя, скрытого страха, — будьте так любезны вернуться к бдению, если не желаете, чтобы я известил вашу матушку, — и прежде, чем Арлан успел возмутиться, вывел Лиору за дверь.
Лерик тащил девушку за собой, мертвой хваткой вцепившись в предплечье, тощие руки Хранителя оказались на удивление цепкими, она не смогла вырваться, как ни пыталась, а позвать на помощь не посмела. Он приволок ее в библиотечную башню, в ту самую комнату, где проходили их короткие встречи, швырнул в кресло:
— И что ты, по-твоему, делаешь? — прошипел Лерик, — совсем с ума сошла? Думаешь, тебе это сойдет с рук? Мальчишка останется мальчишкой, хоть три короны ему на голову возложи, а Саломэ с тебя шкуру спустит, как только узнает! А она узнает, не сомневайся. Потому что если ты сейчас же не уберешься из дворца, я все ей расскажу!
Лиора рассмеялась вызывающе, но постепенно нарочитый смех перешел в искренний: до чего же удачно все сложилось!
— И ты думаешь, что тебя будут слушать? Перед тем, как отрубят голову? Хотя, погоди, ты же простолюдин, тебя просто вздернут.
— Что за чушь ты мелешь? Или собираешься рассказать Саломэ, что я с тобой спал? Так за это, слава Семерым, не вешают, а то виселиц бы не хватило!
— Похоже, тебя и впрямь Аммерт осенил, чем-то тяжелым да по голове. Только ты мог не заметить, что министр Чанг уже не министр.
— Я заметил, — сухо ответил Лерик, — и что из этого? Думаешь, теперь тебя остановить некому? Так мне министр для этого не нужен.
— А то, что перед смертью его хорошенько расспросили, и он во всем признался.
Лерик побледнел, а Лиора продолжала:
— Указ, мой дорогой Хранитель юношеской добродетели, указ об отводе войск и продаже Уррара. Ты ведь его подписал.
— Но почему меня еще не арестовали? — Скорее самого себя, чем Лиору спросил Лерик.
Девушка пожала плечами:
— Откуда мне знать? Может быть ждут, пока ты выведешь на сообщников, или не хотят омрачать принцу коронацию. Но не сомневайся, веревка тебя не минует, — она наклонилась, поцеловала его в щеку, — спокойной ночи, мой дорогой друг, — и выскользнула за дверь. Теперь оставалось только подождать, пока перепуганный насмерть Хранитель начнет делать глупости.
* * *
Лерик в оцепенении смотрел на свой стол, заваленный бумагами. Потом медленно перевел взгляд на книжные полки, на кресло, в котором так удобно сидеть у камина, на кувшин с яблочным соком — к карнэ он так и не пристрастился. Слишком горько, а если подсластить, выходит приторно. Пытался одно время найти правильное сочетание, да так и не сумел. Его комната, его единственный дом. Он прислонился к стене, сглотнул судорожно: нужно бежать, а не предаваться воспоминаниям. В любую минуту за ним могут придти, увести вниз. А как там допрашивают, он знал, и не сомневался, что расскажет все, даже то, о чем и не спросят. Если даже Чанг заговорил...
Лерик бросил беспомощный взгляд на трактат, окруженный выписками и набросками. Он не успел, готовы только две главы, и одна из них уже бесполезна — мальчик вырос. Вторая вроде бы понятна, хотя в нескольких местах он все еще сомневался, потому и не отнес до сих пор Реймону. Но без библиотечных архивов он не сможет продвинуться дальше, одного только текста недостаточно. Нет, дознаватель не даст ему убежища, заставит вернуться и работать до последнего мгновения.
Лерик в отчаянии бросился в кресло. Он не успеет! Даже если пересилит животный страх и останется здесь, продолжит расшифровку, ему ни за что не успеть до ареста. Все напрасно. Чанг, быть может, и нашел бы выход, но министр и сам не успел... Лерик закрыл глаза: Арлан все еще ребенок, пусть и во взрослом теле, но после коронации...
Три этапа, три ступени ритуала, одна уже пройдена — взросление тела. Вторая, если он прав — обретение мужественности, подлинное вступление в зрелость. Третья — вступление во власть, непонятно только, подразумевается коронация, или же реальная возможность править. Но было что-то еще, столь смутное и противоестественное, что вовсе не укладывалось в голове.
Лерик не верил священным книгам: их Аред был слишком человеком для сверхъестественного зла. Как Семерым приписали простые и понятные каждому крестьянину символы и свойства, так и Ареда упростили, превратили в разбойника с большой дороги, отличного от тех, кто убивает и грабит на проезжих трактах лишь доступной ему мощью.
Мальчик так или иначе обречен: как только на его голову опустится корона, начнется необратимый отсчет, он сгорит, переплавится в нечто совершенно иное, непостижимое для человеческого разума. Или же пес Хейнара сумеет убить принца до того, как тот станет королем. Впрочем, Лерик сомневался, что дознавателю улыбнется удача: не для того Темный так тщательно готовил свое возвращение, чтобы пасть от руки служителя бога Закона.
На лбу выступила испарина, Лерика трясло словно от лихорадки. У Реймона ничего не получится. Он встал, дотянулся до кубка, зубы стучали о металл, сделал пару глотков. Прохладный сок помог успокоиться. Он согласился помогать дознавателю не потому, что боялся Ареда, а ради призрачного шанса спасти своего воспитанника. Теперь Лерик понимал, что министр заморочил ему голову лживой надеждой, тщательно перемешанной с угрозами и намеками. На самом же деле ни ему, ни Арлану уже нечего терять.
Лерик сел за стол, пододвинул чернильницу, переписал начисто последний вариант перевода второй главы и вложил листы в книгу. Вряд ли дознавателю это поможет, но долги надо платить. Затем он вытащил из ларчика тяжелый кошель, накинул плащ. Сейчас или никогда. Во дворце только гвардия, герцог Алестар уехал еще вчера, молодой лис старому и в подмастерья не годился, попался в силки, Саломэ отослала его прочь. Последовавшего за ним человечка в сером неприметном плащике Лерик не заметил.
* * *
Почтенный Мартинос сразу же узнал своего полуночного посетителя, хотя видел его всего один раз, семь лет назад, и за эти годы мальчик успел вырасти в мужчину, сохранив, впрочем, угловатую юношескую нескладность. Но наметанный взгляд трактирщика в таких делах не ошибался. Он самолично поднес молодому человеку кубок с вином, узнав заодно ответ на мучавшую его все эти годы загадку. На груди у юноши мерцал, отражая свет свечи медальон. Мартинос слыхал, что нынешний Хранитель совсем молод, но до сих пор ему как-то в голову не приходило связать воедино члена Высокого Совета и худенького мальчонку, упившегося вдрызг в его трактире.
В любом случае, то не его дело, Хранитель уж точно не обрадуется, если напомнить, какую трепку ему тогда задал Варго с молодчиками. Нет уж, хороший трактирщик всегда знает, когда надо говорить, а когда онеметь и оглохнуть. Юноша одним глотком осушил кубок и подозвал хозяина. Тихо звякнула монета, упав на столешницу:
— Скажите, почтенный, Варго Криворукий все еще захаживает в ваше славное заведение?
Особой надежды у Лерика на это не было — после драки судьбой разбойника, переломавшего ему ребра, он не интересовался, Варго отправили либо на виселицу, либо на рудники. Но если все-таки кайлом махать, а не в петлю, то семь лет прошло, мог выйти на волю после королевского прощения, или же сбежать. А коли Криворукий жив, то старой привычке выпивать задаром он не изменит, в этом Лерик был уверен, потому и отправился в трактир, одно название которого до сих пор отзывалось тупой болью между ребрами.
Мартинос на минуту задумался: золотой на столе был хорошей причиной ответить на вопрос, особенно если за ним из кошеля последуют собратья. С другой же стороны, высокий советник вино выпьет и вернется во дворец, а Варго никуда не денется. И если ему не понравится излишняя разговорчивость трактирщика, то бесплатной выпивкой бедняга не отделается. А с третьей стороны... ох, сколько же разных сторон набралось, голову сломишь, пока решишь! Хранителю может точно так же придтись не по вкусу его молчание, как и Варго болтовня. Вот ведь, не было печали! Тишина затягивалась, но в отличие от Криворукого, Хранитель за выпитое платил, и Мартинос решился. Подцепив монету он кивнул:
— Захаживает — это не то слово, ваше сиятельство, — сиятельством, вроде бы, только герцогов называют, но трактирщик понятия не имел, как следует обращаться к Хранителю, и решил, что кашу маслом не испортишь, — почитай, каждую ночь заходит. — "Еще бы ему не заходить, — с раздражением подумал Мартинос, — когда и нальют, и закуску поставят, и девку в уголке замять можно, и все задарма".
Лерик кивнул:
— Хорошо. Тогда я подожду его здесь. Принесите бутыль вина получше, и два кубка.
Трактирщик поспешил выполнить заказ, и поставив за стойку служанку, отправился будить жену. Пускай от греха подальше прихватит заветный сундучок, да переночует у матери, на соседней улице. Мало ли чем предстоящая беседа обернется. А поразмыслив еще немного, вышел на улицу, и подойдя к старому нищему, подпиравшему спиной стенку соседнего трактира, шепнул ему пару слов на ухо. Пускай Варго сам решает.
Криворукий не торопился. Прошли фонарщики, проверили, во всех ли фонарях горит масло, затем сменилась первая ночная стража, Несмотря на тяжелые времена (впрочем, когда это они были легкими), хозяева кабаков и увеселительных заведений исправно платили осветительный сбор, даже увеличили взносы, в надежде, что яркий свет заманит посетителей. Расчет не оправдался — жители Сурема предпочитали по ночам сидеть дома, но немногие смельчаки могли не опасаться, что их ограбят и зарежут в темноте. И то и другое теперь делали на свету, особо не стесняясь.
