Гарм выбирается из земли, так что он виден целиком. Гиганта пьяно шатает. Все его тело мерцает, растворяясь до прозрачности. Зверь плотнеет, затем отряхивает потрепанную шкуру. Во всех направлениях разлетаются тонкие ленты розового.
— Неужели это… — Гарм останавливается. Волк откашливается и выплевывает несколько нитей. — Неужели это твой предел? Я… — кха, кха, храа… — не буду побежден так…
Ноги Гарма подгибаются, слова обрываются на середине высказывания. Из его серебристого меха выползают розовые нити, прежде чем погрузиться обратно. В его шкуру вшивается ткань. Гарм поворачивает голову и отрывает клыками большой кусок.
Этого было недостаточно. Тело Гарма снова растворяется до прозрачности. По всему его телу распространяется розовая паутина. Нить за нитью прошивает волка под шкурой, все утолщаясь и углубляясь.
С глубоким смехом Гарм сдается. Гигантский волк усаживается на земле, готовый подремать старый щенок.
— Признаю ошибку, ведьма. Что же за злобную магию ты сплела. Сегодня я побежден… Завтра?
Последнее слово повисает. Гарм исчезает, его тело растворяется в серебристом свете.
За усталостью следует облегчение. Падаю на землю. Лежу в грязи, глядя в небо и тяжело дыша. Это все, что я могу, чтобы не закрыть глаза. Может быть, мне просто стоит дать Тиё справиться с остальным, думаю я в полусне. Ха. Как будто все так закончится.
Хрипя, заставляю себя принять сидячее положение. Осторожно закатываю правый чулок. Смотрю на кровавое месиво. Взгляд превращается в гримасу. Выбора нет.
Сжав зубы, я хватаюсь за колено и лодыжку. Руки сгибаются. Кости отрывает друг от друга. В нервах ревет огненная боль. Сквозь зубы шипит воздух. Дрожа, жду, пока из зрения не уходят черные пятна. Скашиваю взгляд. Кожа неприглядным образом растянута. С величайшей осторожностью поправляю разделенные обломки. Засовываю их обратно на место.
— Кха! — выдыхаю я.
Фыркаю и ложусь на спину. Голова пульсирует, боль заглушает усталость. Тэнки остается. Магию удерживает последний прилив моего ки. По моим ранам расходится сукэн, ледяное прикосновение, что приносит ложное совершенство. Некоторое время лежу там, вдыхая жизнь мира. В меня втекают рассеянные остатки моего tenkui ryu, искра жизни, что заменяет растраченный мной костер.
Исцеление. Частичная иллюзия. Полученные раны останутся со мной еще на несколько дней. Когда отпущу тэнки, порезы откроются вновь. Разрушенная голень снова сломается. Но не все так уж плохо. Сукэн ускорит восстановление. Недельные повреждение заживут за дни.
Жду несколько минут, прежде чем рискнуть встать. Съежившись от ожидания, притопываю правой ногой. В кость словно втыкают иглы, но все держится. Убедившись, что нога снова не сломается, бреду вперед. Прежде всего нужно обеспечить победу Тиё. Не могу допустить, чтобы меня во второй раз утащили в Институт.
Забираюсь на гору камня и щебня — разбитые остатки здания. Это был эпический бой. На этот раз на меня давят пределы смертного, вынуждая меня забираться шаг за шагом, а не подняться на вершину серией прыжков.
Добираюсь до вершины как раз, когда битва заканчивается. Гёндуль прижимается к согнутому дорожному знаку, сквозь ее броню просачивается равномерно капающая кровь. Все ее тело пересекает длинный разрез. Начинается рана неглубоко, но когда доходит до бедра, ясно видно ее кость.
И это еще не самое худшее. У Гёндуль отрублена рука. Отброшенная конечность лежит в двадцати метрах от нее, все еще со щитом.
С безопасного расстояния злорадствует Тиё.
— О, как же я мечтала убить тебя, Гёндуль. Но я разочарована. Твое лицо должно сморщиться от боли. Из глаз должны течь слезы. Моли, Гёндуль. Почему бы тебе не молить? Всего немного? Ради меня? — упрашивает Тиё. Вновь расширяется ее подлая улыбка. — Если ты это сделаешь, я даже позволю тебе выжить.
— Сожги мою плоть и оторви конечности, если таково твое желание, Тиё. Но я никогда не покажу тебе ни малейшей слабости, — отвечает Гёндуль. — Я воин. Я приняла смерть в тот момент, когда подняла копье. Ты не заберешь у меня ничего такого, что я не готова была бы потерять.
— Ааа! — кричит Тиё. — Ты так раздражаешь. Просто хочется кричать, — жалуется Тиё. — Ну ладно. Раз уж ты не молишь, я просто поразвлекусь, медленно тебя убив. Лучше начать с твоих ног. Тогда ты не сможешь сбежать.
Гёндуль отпускает дорожный знак. Смещает вес, чтобы найти устойчивое положение. Голова валькирии не поворачивается, но, на мгновение, ее взгляд встречается с моим.
— Бой еще не окончен, Тиё. Я до сих пор на ногах. У меня в руке Гунгнир. И с оставшейся силой я смогу ранить тебя. Ранить так, что ты никогда не оправишься.
Тиё выпускает бурю хохота. Спустя мгновение ее смех как отрезает. Дух Гёндуль вспыхивает силой. Энергия врывается в видимую часть спектра, раздвигая тьму. Облако зла втягивает в Гунгнир.
Тиё в обеих руках сжимает по топору. Внезапный ветер задирает ей розовое платье. Аура девушки усиливается, наполняя воздух приторным ароматом корицы. Две ауры сталкиваются, образуя между собой грозовой фронт.
— Думаешь, что сходу убьешь меня Гунгниром? Дура. — Голос Тиё пронизан презрением. Она не в силах скрыть дрожь рук.
— Мори Тиё, знай, что я предвидела твою смерть. — Оставшейся рукой валькирия поднимает копье. — Гунгнир вырежет твое сердце. Это я говорю как Избравшая. Твоя судьба определена.
Гёндуль делает три быстрых шага. Ее тело отклоняется назад, затем рвется вперед. Гунгнир отправляется в полет.
Черный метеор с воем пересекает поле боя. Копье врезается в ауру Тиё, испуская искаженные волны света и тьмы. Оно проталкивается, проходящая через воду торпеда.
Вселенная заходит в тупик.
Гунгнир лежит всего в сантиметрах от сердца Тиё. Время разорвалось. Одновременно играют тысячи образов. Напоказ выставляется калейдоскоп судеб, когда мир пишется и стирается. Смерть и жизнь. Победа и поражение.
Затем все возобновляется.
Тиё падает на бок. Ее тело с неконтролируемым вращением ударяется о землю. Поверхность покрывают брызги крови. Капель слишком мало. Гёндуль не справилась.
Или справилась?
Полет Гунгнира не останавливается на Тиё. Копье преломляется как лазер. Мои глаза распахиваются. Все мной увиденное было неправильно. Гёндуль не бросала копье в Тиё. Она бросила его в меня.
Не уклониться. Не блокировать. Гунгнир окутан силой. Моя хлипкая оборона перед ним ничто. Меня убьют. Прикончат. Уберут. Оружие попадает в цель. Удар срывает меня с вершины щебня и швыряет к подножию горы.
Голова отскакивает от бетона. Зрение чернеет. Возвращается осознание. Боль. Правая нога пульсирует. Шея горит. Мышцы наливаются свинцовым весом.
Не хватает лишь боли от вырезанного сердца.
В полном замешательстве перекатываю голову набок. Нахожу там Гунгнир. Копье спокойно лежит в моей раскрытой ладони, окутавшись саваном сакки. Зловонная аура ползет по моей коже, ощущаясь как гнилые пальцы, вонючая смерть.
Не в силах понять, я смотрю.
Копье смотрит в ответ.
Вздымается аура Гунгнира. Собирается присутствие, как будто копье живое. Голодный монстр бросает на меня взгляд. Затем своими призрачными челюстями проглатывает меня целиком.
Из моего сердца вырывает ки. Потоками розового света он истекает из моей плоти. Все это пожирает тьма. У меня слишком мало сил, чтобы с этим бороться. Все, что я могу, это кричать, когда моя спина выгибается, и напрягаются мышцы.
С глухим стуком падаю на землю.
Гунгнир затихает. Уходит темная аура, оставив лишь холодную сталь. Делаю долгие, дрожащие вдохи. Тэнки рушится. Вокруг меня опускается каскад искр. Розовое платье тает до голубого. Волосы укорачиваются. В мои жилы вновь втекает жизнь. Едва гаснет осколок тэнки, возвращается его цена.
Позволяю себе сделать три вдоха, прежде чем встать.
Шиплю и спотыкаюсь. Под моим весом смещается правая голень. Опираюсь на Гунгнир. Могучее копье служит костылем.
Поднимаю глаза. Смотрю на горы мусора. Они кажутся в десятки раз выше прежнего.
Решаю обойти их.
Бредя шаг за шагом, приближаюсь к полю боя. В бездумном удивлении смотрю на разбитые улицы. Тут и там заметны признаки человечества. В окна поглядывают нервничающие люди. Несколько врассыпную перебегают через дорогу. Девушки Тиё шагают по аллее, настороженно глядя на меня, когда я ковыляю мимо.
Ни одна не осмеливается напасть.
Уходят минуты, чтобы добраться до эпицентра. Гёндуль мертва. Ее руки и ноги отрублены. Перед безногим туловищем расхаживает Тиё. Сахарный демон высоко поднимает голову Гёндуль, трофей победителя.
— Мертва. Мертва! Наконец-то мертва. Теперь осталась только твоя хозяйка. После этого все будет моим! — радостно восклицает Тиё.
Девушка кружит на месте, мило вздымается ее окрашенное алым платье. С белого кружева капает алым. По моим венам расходится лед. Тэнки Тиё нетронут. Тем не менее, она остается покрыта кровью.
Вот какова глубина ее безумия.
Смеясь, Тиё поворачивается ко мне. Она выбрасывает свою игрушку, как будто бы это мусор. Голова Гёндуль звякает о бетон. Она катится полоборота, а затем останавливается, опершись на крылья шлема валькирии.
— Ранма-тян, — восторженно выпевает Тиё. В один шаг бросается вперед. Веселье испаряется. Ее взгляд устремлен на копье. — Ранма-тян, почему у тебя Гунгнир?
Смотрю вбок. В моей руке Гунгнир, толстое копье из крепкой стали. У него удлиненное лезвие в форме листа. Оружие достаточно длинное, чтобы резать, но создано, чтобы колоть.
Гунгнир изменился. Когда его держала Гёндуль, копье было таким же грубым, как и сама валькирия. Теперь лезвие блестит как зеркало. Древко белое, покрытое виноградной лозой и цветами. С первого взгляда понимаю, что произошло. Гунгнир под силой моего тэнки сменил свой стиль.
Копье мое.
Но почему? Мы были врагами, разделенными нашими взглядами на мир. Затем мой взгляд смещается к Тиё. А. Ответ очевиден. Лучше я, чем она.
— Отдай мне копье, Ранма-тян, — сладко говорит Тиё. Девушка выхватывает заколку и формирует новый топор.
— Черта с два.
Возражение мгновенно. Я не отдам ей Гунгнир. Сила копья самой грубой формы. С ним я смогу кромсать защитные ауры махо-сёдзё. Против слабых Гунгнир обеспечит мгновенную победу. Сильным Гунгнир будет грозить смертью. С Гунгниром можно победить даже Тиё.
Но не сейчас. У меня нет сил. Тэнки за пределами моих возможностей. Со сломанной ногой я не могу ни сражаться, ни отступить. В нынешнем состоянии даже Морковка представляет для меня смертельную угрозу.
— Ранма, Ранма, Ранма, — укоряет Тиё, как будто разговаривая с ребенком. — А я-то думала, что ты стала лучше. Но похоже, ты все так же глупа, как и прежде. Позволь мне перефразировать. Отдай мне Гунгнир или умри.
— Хе, — ворчу я. — Ты в любом случае уничтожишь меня. Так что спасибо, я лучше паду, сражаясь.
Тиё испускает сладкий смешок.
— Все же ты можешь учиться. Но не волнуйся, моя милая, мои планы на тебя лучше, чем смерть. — Улыбка Тиё становится зловещей. — Но это не значит, что я не убью тебя, если ты продолжишь мне отказывать. Отдай мне Гунгнир. Я убила Гёндуль. Он принадлежит мне.
— Нет, — снова отвечаю я.
— О. — С лица Тиё стекает все веселье. — Тогда жаль.
Тиё поднимает топор. Вдоль его лезвия собирается сила. В ответ поднимаю Гунгнир, держа копье наискосок в надежде, что оно остановит атаку.
Dead Scream.
Шепот, сказанный издалека, но слышимый ясно. С вершины изувеченного здания выстреливает заряд фиолетового света. Он врезается в землю прямо у ног Тиё. Девушка отпрыгивает назад, ее топор опускается в защитное положение.
В мгновение ока рядом со мной встает Сецуна.
Женщина в фуку абсолютно спокойна. Она держит рядом с собой посох в форме ключа. Нет ни единого признака, что она считает необходимым приготовиться к бою.
— Геката, — выплевывает Тиё. Ее лицо искажается от ненависти. — Так значит ты закончила играть из теней?
— Ранма-кун необходим, Тиё-тян, — просто говорит Сецуна. — Ты не должна его убивать.
Тиё ангельски улыбается мне.
— Но я и не собиралась убивать ее. Я лишь хотела немного ее наказать за то, что не отдает мне Гунгнир.
Ага. Ничуть не сомневаюсь.
Сецуна кладет на мое плечо руку в перчатке. Чуждая аура давит на мою. Отбрасываю ее в сторону и бросаю взгляд на Сецуну. Лицо женщины ничего не выражает. Присутствие остается, настойчиво вцепившись.
— То, что Ранма-кун завладел Гунгниром, самый подходящий результат. Вопрос о его принадлежности можно решить и позднее. Возможно, когда будет разрешена проблема с Институтом? Этого тебе не достаточно, Тиё-тян?
— Как удобно, — отвечает Тиё. — Я не настолько наивна, чтобы принять сделку, что вступит в силу, лишь когда я стану не нужна, Геката. Я не забыла, как ты использовала нас с Хикару-куном. — Уродливое лицо Тиё вновь становится дружелюбным. — Ранма-тян, на твоем месте я бы отошла от этой ведьмы. Геката из тех, кто отправляет милых маленьких двенадцатилеток на смерть.
Поднимаю палец.
— Позволь мне минутку об этом подумать, — говорю я. Мое лицо каменеет. — Как насчет: нет. — Поворачиваюсь к Сецуне. — И спасибо, но нет. Гунгнир не твой, чтобы его предлагать. Если Тиё его хочет, она может забрать его с моего трупа.
— И ты сама это сказала, — говорит Тиё. — Я заберу Гунгнир сегодня. Добровольно или нет. Не думай, что сможешь меня остановить, Геката. Я знаю, насколько ты сильна, и я сильнее.
— Ты предашь наш союз ради копья? — спрашивает Сецуна, ее слова мягки, а осанка неизменна. — Что для тебя важнее, Гунгнир или смерть Артемиды?
— А я должна выбирать? — спрашивает Тиё с широко распахнутыми невинными глазами. — Все это. Сейчас я заберу копье, я позже убью Артемиду. Уж лучше так, чем играть по твоим планам, Геката. Нелюбимая девушка, вроде меня, вполне может в итоге умереть.
— Понятно, — замечает Сецуна. — Но, Тиё, у тебя здесь мало выбора. Эта игра уже идет, и она превыше твоего контроля.
— Нет выбора? Я выберу прямо сейчас, — возражает Тиё. Она во второй раз поднимает топор.
Сецуна улыбается в ответ. Собирается ее магия. Я чувствую, как она сжимает мое тело. Мир содрогается.
Мы уходим.
На мгновение меня растягивает в бесконечной пустоте. Затем, так же быстро, я возвращаюсь. Мое тело падает на полметра. Ударяюсь о землю. С силой. Подгибается сломанная правая нога. Падаю на пол, шипя от боли.
Ковер? Размытым взором оглядываюсь по сторонам. Меня окружает богатая мебель и стильная обстановка. Дом верхнего класса, если не особняк.
— Прошу прощения, Ранма-кун. В первый раз приземление может быть немного трудным. Сейчас вы можете отдохнуть. Вы в безопасности. По крайней мере, на следующие несколько дней.
Напряжение не уходит, пока я не заставляю себя расслабиться. У меня нет больше сил, чтобы бороться. Бессмысленно будет сейчас не доверять Сецуне.
— Спасибо, — мямлю я.
Свобода.
Пожалуйста, позвольте мне остаться на свободе.
