— Сэр! Что с вами?
Взор Альфреда мечтательно следил за исчезающей в раковине водой, а по подбородку струилась зеленоватая влага. Сам виконт был бледнее холодной раковины. На зов Парки он никак не желал отзываться. Повар в ужасе выбежал из туалета. А через пару минут он снова появился, но теперь уже в сопровождении Сэмюэля Корнхайта.
— Альфред, что с вами? — спросил Сэмюэль и потряс виконта за плечо. В ответ раздалось невнятное мычание.
— Очнитесь! То вы хрюкали, а теперь мычите, как корова! Перестаньте глупить!
Дополнительная встряска привела только к тому, что Альфред сполз по стене на пол и распростерся на холодном мраморе. Сэмюэль бросился нащупывать пульс на его руке и вглядываться в зрачки немигающих глаз.
— Мне вызвать карету скорой помощи? — спросил с мольбой в голосе повар.
— Ни в коем случае! Берите его за ноги, Парки! Потащим его к служебному лифту.
Через несколько минут Альфред уже лежал на голой земле. Сэмюэль Корнхайт со всех ног бросился к своей машине с целью подогнать ее поближе.
И теперь они вдвоем волокли виконта по земле, взявши его с двух сторон под локти. При этом его правый лакированный туфель покачивался, как метроном, скребя задником мостовую.
— Что это с ним, сэр? — обратился повар к Сэмюэлю, когда тот уже уселся за руль.
— Отравление, но не пищевое. Успокойтесь, старина, возьмите себя в руки. Отправляйтесь немедленно домой и постарайтесь на первых порах помалкивать!
19
НА НОВОМ ПОПРИЩЕ
Почему, спросите вы, мистер Фицрой неожиданно для многих вдруг очутился на почетном месте за столом в аристократическом клубе? Он, служивший обычно мишенью для колких насмешек, болтун и задира, неписаный клубный шут? Кто позволил ему восседать по правую руку от лорда Чатама и полковника Морли, а по левую — от судьи Тремпа? А, между тем, эта загадка, столь занимавшая накануне Сэмюэля Корнхайта, объяснялась довольно просто. Вот уже второй день, как мистер Фицрой занимал почетную должность директора Большого Королевского зоопарка.
Что привело к неожиданной отставке почтенного профессора Муни, спросите вы? Что именно повлияло на решение объединенного совета попечителей отправить его на пенсию? На этот счет широкие круги научной общественности еще долго будут теряться в догадках. Сам мистер Фицрой, сидя за столом в клубе, ел, пил и клялся, что причиной тому были теледебаты в студии Барни Уитни, когда он положил своего противника на обе лопатки. Лорду Чатаму это показалось забавным, теледебаты на последних американских выборах склонили чашу весов в пользу кандидата от демократов. В Соединенном Королевстве такое едва ли возможно, Соединенное Королевство — не зоопарк. Но, если отставить шутки в сторону, то он, лорд Чатам, знал истинную причину этого неожиданного назначения, но скромно молчал. Официального назначения мистера Фицроя еще предстояло ожидать со дня на день, объявления в "Таймсе" еще не последовало, но энергичный натуралист уже принял в свои руки бразды правления.
Итак, за два дня до описанного выше обеда в клубе профессор Муни сдал свои дела приемнику. Нелишне упомянуть, что именно в тот день пятнадцатилетний Джонни Хопкинс наслаждался предоставленным ему до конца недели отгулом. И именно в тот день нам довелось встретить профессора Муни в Ноттсбери на похоронах леди Маргарет Эшли. Увы, больше на страницах нашего повествования нам встретиться с профессором Муни не доведется. Почтенный профессор отошел в тень, сохранив у всех своих подчиненных самые благоприятные воспоминания. Своему приемнику он оставил пространное письмо и многолетний научный архив. Сам же он поклялся, что никогда его нога больше не ступит на посыпанную песочком центральную аллею зоопарка.
На следующий день, впервые войдя в свой новый кабинет, мистер Фицрой брезгливо отстранил груду папок и бумаг, схем и графиков. "Я — человек дела!" — заявил он и сразу же вознамерился совершить первый обход своих владений.
— С какого именно раздела вам будет угодно начать? — робко спросил его заместитель.
— Странный вопрос! Разумеется, с этого... с орнитологического! Но по дороге мы еще кое-что посмотрим!
— Стоит ли нам захватить документацию по наличности, карточки, дневники или графики наблюдений? В данный момент происходит кормежка, не захватить ли нам также журнал динамики роста в зависимости от рецептуры корма?
— Что? — фыркнул мистер Фицрой — Дорогой мой, захватите все, что вы перечислили, чтобы выкинуть по дороге на помойку!
Покончив, таким образом, с наследием своего предшественника, мистер Фицрой в сопровождении заместителя и еще двух помощников покинул кабинет и направился быстрым шагом по дорожке. Путь его пролегал по центральной аллее по направлению к клеткам и вольерам с пернатыми, а также к пруду и заводям с водоплавающими. Он угрюмо и решительно шествовал впереди процессии, сталкиваясь по дороге с зазевавшимися посетителями. Лишь изредка его заместитель пытался забежать вперед, чтобы указать дорогу. Стоит ли говорить, что автор наделавших немало шума "Семи месяцев в джунглях" и "Галапагосской параллели" впервые за тридцать пять лет оказался в пределах столичного зоопарка. Он, тем не менее, сердито отказался от услуг поводыря, и шел только в ему известном направлении. Неудивительно, что очень скоро он заблудился. Вместо пернатых он набрел на семейство верблюдов. Мимо него проплыли клетки с ламами, бактрианами, то есть, одногорбыми и дромадерами, то есть, двугорбыми. Все они были с лица одинаковы, но различались только наличием и количеством горбов. Натуралист очень поразился этому сходству и этой разнице. Еще больше его поразили своими размерами бизоны. Один из них при этом сделал угрожающее движение — мистер Фицрой интуитивно описал дугу, и на всем дальнейшем пути стремился держаться от клеток подальше. Так он шел только ему известным маршрутом. Слоны приветствовали его трубными фанфарами своих хоботов, обезьяны неистово рукоплескали при его приближении.
Но очень скоро обилие впечатлений заставило натуралиста замедлить шаг и растерянно оглядеться по сторонам. Возле загона с кабанами он уставился на мальчишку, с наслаждением облизывающего мороженое. Мороженое было сливочным и орошало крупными каплями локоть, штаны и песок под ногами мальчишки. Натуралист сглотнул слюну — он не ел такого мороженого уже лет сорок. И теперь мимолетные воспоминания детства зашевелились в его голове. Когда-то очень давно и он, одетый в короткие штанишки, с панамкой на голове стоял возле вольера с кабаном. Сливочное мороженое подтаивало в его руке, и он, зажмурившись и причмокивая от наслаждения, добирал остатки. Тогда у папы и мамы он был шалун и негодник, и вместо того, чтобы выкинуть мокрую обертку в урну, он перекинул ее через железную ограду прямо под нос волосатому и клыкастому чудовищу. Кабан, не долго думая, подобрал бумажку и с аппетитом ее схряпал. С тех самых пор юный отпрыск семейства Фицроев еще очень много лет пребывал в неколебимой уверенности, что кабаны питаются исключительно бумагой. Еще не раз он посещал зоопарк и приноравливался подбросить кабану бумажного корма, но безуспешно. Мама била его по рукам, и обертки ложились в урну. Боже, как это было давно! Наивные иллюзии детства вызывали у натуралиста теперь снисходительную улыбку. Но и сейчас, несмотря ни на что, он, затаив дыхание, следил за этим мальчишкой — бросит он или не бросит бумажку от мороженого под нос кабану? И что тогда произойдет?
Увы, ничего не произошло. Мальчишка скромно бросил обертку в урну. В красноватых зрачках кабана отразилась тоска, натуралист тоже был разочарован и даже вздохнул. "Что вы остановились? У нас еще масса дел!", — сердито отчитал он сопровождающих, процессия двинулась дальше.
Больше оглядываться по сторонам натуралист не намеревался. Он следовал к намеченной цели, как зашоренный рысак на скачках. Препятствий в лице посетителей на его пути становилось все больше, низкорослый натуралист порой отскакивал от препятствия, как мячик, но упрямо следовал вперед.
Наконец они добрались до места. У водоема с пеликанами царило настоящее столпотворение. Еще бы, ведь в данный момент происходил процесс кормежки, а зрелище это было презанятное. Пожилой служитель доставал из ведра здоровенных рыбин и помахивал ими в воздухе. При этом пеликаны послушно качали своими безразмерными клювами ему в такт. Когда же он подкидывал очередную рыбину, то прожорливые водоплавающие неистово толкались и хрипели. Счастливчик, поймавший добычу клювом, подобно чайке или голубю, тут же был оттиснут в сторону конкурентами, и начинал мучительный процесс заглатывания. Рыбина проделывала путь по длинной шее пеликана подобно ноге футболиста, надевающего гетры. Но мистеру Фицрою не дано было полюбоваться на это зрелище, при его скудном росте и телосложении ему никак не удавалось пробиться сквозь толпу зевак. При этом его притеснили в самую гущу толпы, и он совершенно неожиданно очутился почти в обнимку с юной смуглой леди в черных очках. Росту они были одинакового, и директор на секунду почувствовал странное волнение. Он не мог протиснуться далее ни на шаг, девушка стояла спиной к пеликанам и лицом к натуралисту. Она вытягивала шею и пыталась разглядеть кого-то в толпе. Старый холостяк впервые оказался почти в обнимку с созданием противоположного пола. Он мог при желании даже коснуться губами ее полных губ, стыдливо зажмурился и вдохнул полной грудью слабый аромат ромашкового мыла. "Извините, мисс! — проговорил он в ее маленькое ушко, и, держа руки за спиной, протиснулся вплотную мимо ее груди и голого плеча.
В конце концов, ему удалось пробраться в первый ряд. Служитель, затеявший на потеху публике эту игру с пеликанами, не сразу узнал в коротышке нового директора. И лишь когда к последнему присоединились еще трое представителей начальства, он понял, кто перед ним и растерялся. В ритуале кормежки возникла непредвиденная пауза. Как и следовало ожидать, пеликанов это вывело из себя окончательно. Они устроили новому директору невообразимую обструкцию. Его отповедь легкомысленному служителю потонула в хрипе, шиканье, истошных воплях и хлопанье крыльев. Директор почувствовал неладное и поспешил ретироваться, как опозорившийся оперный тенор. С перекошенным от стыда и гнева лицом он выбрался из толпы, немного пошатываясь. Подручные поддерживали его под руки, а сам он искал глазами маленькую брюнетку в толпе. Но характера он был стойкого и решительного, уступать судьбе вовсе не собирался. Обход владений возобновился.
Следующим этапом на его пути была известная нам табличка с надписью "Стервятники". Мистер Фицрой, хоть и хранил каждым дюймом своего тела остатки мимолетного прикосновения, успел уже чуточку поостыть, походка его стала увереннее. Он спустился по тропинке, утопающей в пышных зарослях бегоний, гортензий и конкордий, и очутился рядом с просторной клеткой, напоминающей знаменитый "Хрустальный дворец". На бетонном полу, присыпанном опилками, сердито нахохлившись, восседали Труппи и Гнилли — два африканских грифа из кратера Нгоро-Нгоро. Несмотря на положенный по расписанию час, их никто не собирался сегодня кормить. В знак протеста они порой устраивали безобразные выходки, хлопали крыльями, шипели и нещадно выщипывали друг у друга перья. Каменное корыто, служившее раньше неприкосновенной собственностью кондора, было все усеяно мусором и пометом. Но, творя разбой, оба грифа страдали одышкой и нуждались в паузах, во время которых долго приходили в себя. Вид при этом у них был плачевный.
— В чем дело, почему орлы не получают продовольствия? — грозно спросил директор.
Его помощники бросились объяснять, что грифы вовсе не нуждаются в регулярной кормежке, они обязаны порой переносить тяготы и бескормицу, а иначе они вообще перестанут двигаться.
— Вы мне подали прекрасную мысль, с этого дна я перестану вам выдавать жалование. Тогда вы начнете шевелиться! — мрачно пошутил директор. — Именно сегодня эти орлы обязаны поститься? Кто должен за ними ухаживать сегодня?
Один из помощников, запинаясь на каждом слове, объяснил, что служителю по имени Джонни Хопкинс распоряжением прежнего директора предоставлен двухдневный отпуск.
— Хопкинс? Очень интересно! Где номер и дата этого распоряжения?
— Это было устное распоряжение, его следовало оформить задним числом...
— Я не знаю, что такое "Устное распоряжение", я сам никогда не исполнял устных распоряжений. Я не обязан все принимать на веру. Факт отсутствия служащего налицо. Подготовьте бумагу и высчитайте этому, как его, Хопкинсу минимальный размер выходного пособия. Я не собираюсь мириться с подобного рода безобразием. Клетка находится в отвратительном состоянии, птицы не кормлены, выглядят ужасно. А главное, ничего не подготовлено к возвращению кондора!
Все трое его помощников удивленно вскинули брови.
— Сэр, но у нас нет никаких сведений, что кондор обнаружен и пойман.
— Если у вас нет сведений, то это еще ничего не значит. К возвращению кондора надо подготовиться! До среды чтобы клетка была в образцовом состоянии!
— До среды?
Директор торжествующе поглядел на присутствующих, наслаждаясь произведенным эффектом.
— Сэр, но по нашим сведениям...
— Нет и не может быть никаких отговорок! В среду клетка должна быть готова. И я не потерплю здесь больше преступных оплошностей. Потому, господа, я предпочел бы здесь больше не встречать мистера Хопкинса!
— Сэр, — робко и вполголоса обратился заместитель, — после этой истории Хопкинс пользовался сочувствием и поддержкой ряда общественных организаций и даже...
— О чем вы говорите? Я отказываюсь вас понимать. Я просто обязан его уволить, хотя бы даже за прогул. Что вы все на меня так уставились? Я вам вовсе не диковинная птица.
Но три помощника от неожиданности опустили руки. И тогда мистер Фицрой начал их поучать отеческим тоном.
— Да, я здесь человек новый, но я уже вижу, что мне придется начать с азов. Хоть мне очень этого не хочется, но я просто обязан разъяснить вам некоторые основополагающие принципы моей политики. Я прошу вас донести все это до сведения остального персонала зоопарка. Я, как должностное лицо, не могу допустить, чтобы на вверенной мне территории — ареале обитания множества редких и ценных представителей фауны, которая является неотъемлемым достоянием нации... Записывайте, записывайте! Чтобы в сфере столь важной и ответственной могли происходить всякого рода случайные оплошности. Зоопарку нашему уже много лет, он является неотъемлемой частью быта нашей столицы, он часть нашей жизни, часть, если хотите, нас с вами! Самые первые наши воспоминания, когда мы еще разгуливали в панамках и коротких штанишках связаны с чем? С зоопарком! Проходят годы, и нас тянет сюда, тянет слиться с природой, с чудом божественного творения. Но зоопарк также часть нашей цивилизации, часть общественной системы, часть наших устоев и традиций, и на каждом из нас лежит колоссальная ответственность. Мы должны это все осознать и проникнуться важностью нашего общего дела. Вот почему я не намерен никому делать скидок. Если вы этого не поняли, то я приведу вам пример. Представьте себе, что на нашем ядерном центре в Харруэлле какой-нибудь растяпа забыл закрыть люк, задвижку или еще что-нибудь в этом роде. Что произойдет тогда?
