Но нам то от этого не легче! Этих-то мы перебьем, но и сами можем пострадать, а значит от данов не отобьемся. Тем более, раз даны навешали этим военным, они сильнее, или их больше. Значит, надо или убить их так, чтобы не пострадать, а это почти нереально, или попробовать договориться. Договориться так, чтобы они ушли, не получится, они еле на ногах стоят. А вот договориться прихлопнуть данов на пару, можно. Но что потом? Нас они не уконтрапупят после битвы?
Мои мысли как будто услышал Кукша:
— Дилемма, — тихо произнес пацан, но я услышал.
— Нам п...ц, если с этими не договоримся, — подытожил дед, мысли, видать, у дураков сходятся.
— Они в целом как в прошлый раз себя вели? — быстро спросил я, время уходит.
— Да нормально, вроде. Просто так бить да мучить не стали, даже зерно оставили, — дед подал голос из-за трактора, — разве что Агну за задницу ущипнули.
— Но-но! — послышался женский голос, — они исподтишка, а то бы я им навешала!
Хрена себе! Я от таких разговоров веселых прифигел. Силу в себе народ почувствовал немалую, раз так ведет себя перед лицом своих страшных врагов. А может нервы так играют. Надо решать что-то. Вон и гопники смотрят на нас напряженно.
— Кто старший? — снова крикнул я.
Опять шевеление в рядах, седой поднял копье, и крикнул что-то вроде: "Я".
— Эй ты, чернобровый, — смешок в рядах моих бойцов, никакой серьезности, — ты по нашему понимаешь? Давай старшего с собой, остальные копья в небо, мечи в ножны, щиты оставьте, от греха подальше!
Опять шевеление и возмущенные голоса в строю гопников. Но я-то верной средство знаю, как их успокоить! Шепотом сказал:
— Васька, фыркни, — и ткнул слегка его в зад.
Лось замычал, крутнул головой, ударил копытом. Споры в строю противников разгорелись жарче, седой повысил голос, произнес что-то вроде "твою-бога-душу-мать", судя по интонации, и поставил копье стоймя. Остальные зашевелились, попрятали копья, звякнул металл, видать, мечи прятали. Черный и седой, прикрываясь щитами, и не выпуская копий, двинулись в нашу сторону.
— Ну, пан или пропал, — сказал я, снял щит из зацепа, взял копье в руку, арбалет за спину, и тоже потихоньку пошел в их сторону. Встретились почти посередине, у подножья вала, что прикрывал нас со стороны озера, метрах в двух друг от друга.
— Ты Торир? — я ткнул рукой с копьем в седого.
— Это Торир, сын Олафа...
— Да ладно, я уже понял, все его родственные и биографию.
Черный выпучил глаза, не понял половину моих слов, и беспомощно уставился на седого.
— Да, — Торир ответил сам.
— А тебя как звать? — это я черному.
— Ярослав, — осторожно произнес он.
— Славик, значит, Славик.. Так вот скажи командиру своему, — опять Славик изображает на лбу мыслительный процесс, но вот лицо просветлело, понял он меня, сообразительный — что если его воины дернутся, мы их перестреляем, сам видел как.
Я ткнул в его обрубок копья, он его так из рук и не выпустил.
— Это тебе мое слово, вроде ваших рассказов про победы над драконами. Не угроза, а предупреждение.
Славик перевел мои слова. Торир кивнул, мол понятно, позиции определили, теперь можно вести переговоры.
— Теперь по нашему положению, — Славик перешел на синхронный перевод, талантливый юноша, немного младше меня, — начнем биться — полягут и твои, и мои без сил останутся. У вас есть время уйти.
Славик скривился, но перевел, и пока Торир не ответил, я продолжил:
— Времени-то хватит, а сил нет, у тебя воины поранены, вас догонят и перебьют, — я поближе рассмотрел строй, там целых-то считай не было, — значит, надо выход искать, чтобы и вы целы остались, и мы не пострадали. Да и данов перебить.
Славик перевел, Торир ответил через него:
— Если вдвоем биться будем, обещаю твоих людей после под свою руку взять.
Ничего себе заявочка, типа как Пересвет с Челубеем! Мне такое счастье даром не надо.
— Мои под тебя не пойдут, это я тебе обещаю. Скорее, все тут поляжем. Можно вместе данов перебить, но после битвы что будет? Сам на меня не пойдешь? Добычу взять?
Славик даже расслабился, начал быстро тараторить. Торир прислушался, ухмыльнулся, и ответил через переводчика:
— Нам резону нет, мы добычу и так до дома не довезем.
Вот те раз! Добычи много? Или людей мало? Я прикинул места для весел. на лодке должно быть под сорок гребцов, а их тут максимум половина. Значит, не дотянут. И новая добыча им только в тягость будет, не выгребут. А парус не смогут натянуть, вон как мачта перекошена. Значит, есть поле для маневра:
— Значит, доказательство надо, что мы плохого не замышляем, да друг друга не побьем после данов. Если выживем. Так?
Вояки синхронно кивнули.
— Клятва пойдет? Перунова?
Славик даже спрашивать не стал у командира, сам уточнил:
— На крови?
— Да, на крови, да памятью предков. Я готов дать, как твое начальство?
Тот чуть задумался, перевел что-то Ториру. Про Перуна я в речи его не услышал, а вот имя Одина прозвучало. Наверно, это одно и тоже. Торир покивал, потом кивнул мне. Значит, согласен. Это хорошо...
— Я нож достану, не пугайся. Вы и так в крови все, а мне резать придется, — я полез к поясному ремню, достать свой нож.
Нож был славный. Сам делал, да потом еще опыты по вытравливанию проводил. Поэтому на коротком блестящем (пескоструй!) лезвии у основания красовались скрещенные молнии, лавровый венок, и крылышки. Эмблема войск связи из моего времени. Это мы так с дедом прикалывались. Торир на нож запал. Прям глаза заблестели, да и Славик взгляд не отводил. Форма непривычная, с кровостоками, пилкой по краю, да еще и узор растительный шел по всей длине. Тоже результат экспериментов. Эти слюни пускают, как бы чего недоброго не случилось. Я закатал рукав, разрезал себе кожу у локтя, сбоку, чуть-чуть. Кровью перепачкал лезвие, и протянул Ториру. Тот засуетился, достал свой ножик, невзрачный, но, видать, боевой. Резать ничего не стал, размотал грязную тяпку на руке, да выпачкал в крови лезвие.
— Я, Сергей Владимирович Игнатьев, от рода Игнатьевых, клянусь тебе, Торир, сын Олафа, что я, и люди мои, не причинят вреда тебе, и воинам твоим. Если сами вы ту клятву не нарушите, быть тому во веки веков, — чуть не добавил "Аминь", — пусть Перун и Один, — эти два посмотрели на меня заинтересованно, — будут тому свидетели. Если же я нарушу эту мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара Перуна и Одина, всеобщая ненависть и презрение предков.
Я традиционно закончил текстом советской присяги. Славик все это время переводил мои слова, синхронно.
Торир тоже начал клясться. Славик перевел мне его клятву, она была слово в слово с моей. Память, по ходу, у мужика отличная. Или у Славика, я в голове у себя держал, что они могут меня вводить в заблуждение. Языка-то я не знаю.
Обменялись ножами, я попытался свое новое приобретение всунуть в старые ножны, не влезли. Эх, ладно, ножны тоже отдам. Я отставил щит, начал снимать ножны. Торир и Славик смотрели на меня со странной смесью непонимания, интереса и даже восхищения.
Ладно подогнанный камуфляж, обвязка из ремней, арбалет, торчащий из-за плеча, ботинки-берцы. На неподготовленного человека это наверно производило впечатление.
— Зачем в зеленый оделся? — Славик ткнул в мой прикид пальцем.
— Чтобы в лесу незаметно было, — ответил я, снимая ножны с ремня, — на, держи.
Я протянул Ториру ножны. Тот впал в экстаз. Ножны тоже стальные, да с результатами опытов по бокам. На этот раз вдоль всего изделия была вытравлена раскидистая молния. Это Веселина делала, у нее талант на рисунки всякие. Очень круто получилось, узнаваемо. У самого основания было солнце с лучиками, и вензель в виде буквы "С". Сергей, значит. Торир потянулся было нацепить ножны, но ремень у него не той конструкции, не получалось. Заткнул за пояс их, огорченно, и опять уставился на меня, произнес небольшую речь, Славик перевел:
— Даны отстали в темноте, с рассветом их видели, но далеко, они нас не оставят.
— Почему?
— Мы их побили много, — Славик хмыкнул, и потер повязку на руке, — данов две лодки было, таких, как наша, в одной почитай половина осталась. Мы бы перебили их всех, да вторая с другой стороны зашла, в спину ударить пытались. Успели за весла сесть, да подходящим их весла поломать. Они своими нам мачту повредили, — он махнул в сторону корабля, — потом всю ночь гребли, из последних сил.
— Так значит часа на три-четыре отстали, — я думал вслух, — мы тут с вами час разбираемся, они значит через два часа будут... Вот что, Ториру передай, пусть его вояки оружие прячут, да ко мне идут, я своим все расскажу. К битве с данами готовиться будем.
Славик перевел мои слова, Торир кивнул, положил руку на ножны новые с ножом, и двинулся в сторону своих вояк. Ровно пошел, за спину не переживал, хороший признак.
Я отправился к нашему строю. Обеслав уже даже успел новое полено в трактор затолкать, долго переговоры шли.
— Вот что, родичи. Мы договорились, да поклялись друг другу вреда не причинять. Вроде, нормальные мужики, сможем ужиться. Поэтому сейчас они к нам подойдут, без оружия. Надо самых раненых перевязать, самых обессиливших — перевязать и спрятать. Они всю ночь на веслах, поэтому давайте их покормим, времени до данов у нас по расчетам еще часа два. Не смотрите на меня так! Сейчас они союзники, мы с ними, и с данами не совладаем, даже по очереди. Данов человек сорок придет, если не больше.
Кукша присвистнул. Он считать уже научился. Остальные тоже охнули. Тем временем в строю гоповарваров происходило движение. Сначала они скучковались вокруг Торира, он вещал громким голосом, да показывал нож. Потом начал командовать, даже кулаком кому-то погрозил. Вояки-инвалиды побросали на землю копья и щиты, часть вообще уселась. Замаялись, видать, мужики сильно.
— Торир! Веди своих, покормим. Зоря, давай мухой на кухню, приготовь, что побыстрее получится. Кормить на улице будем. Обеслав! Олеся опять на дерево давай, трактор пока в гараж. Агна, возьми Леду, готовьте материю для перевязок, да спирт, которым раны протирать. Кукша! Дуй к детям, Веселину предупреди, чтобы она не перестреляла союзников новых. Буревой, ты со мной, поможешь в переговорах. Да, Васька!, — лось повернул голову, — иди сюда, щит сниму, вот так. Иди к Машке, и спасибо тебе!
Какая все-таки разумная животина! Подошел, убрали щит, и отправился неспешно в навесу. Мы с дедом собирались идти к гопникам. Картина, развернувшаяся через несколько секунд была забавная.
Сначала наши баба сложили арбалеты, раскрутили копья, убрали щиты за спину, вызвав удивленный возглас со стороны вояк. Особенно, когда шлемы поснимали, да косы расправили. Потом Обеслав начал отрабатывать трактором назад. Тут вообще шок напал на мужиков. Они так и сидели, с открытыми ртами. Мы только пожали плечами, и двинулись к ним.
— Хорошо, что биться не стали,— почесал щеку Славик, еще один чесоточный, — от баб помрешь, в Валгаллу не пустят. Мы-то думали, тут мужики собрались, воины. А тут лось, да бабы. Причем лось обвешаный...
— Так вы из-за этого биться не стали? — спросил я.
— Ну... — протянул Славик, — лось ваш грозен сильно. А с ним не бой получится, а охота. А значит пировать у Одина не получиться, уйдешь в Хельхейм.
— Хм, гримасы спорта, — только и смог выдавить я. Еще бы, сами не зная того, воспользовались слабостью и религиозным мракобесием суровых вояк.
— Ладно, Ярослав, объясни своим, что раненые пусть к дому подходят, во-о-о-н туда, там их перевяжут да покормят. Оружие пока тут, под охраной оставьте, нечего в дом с ним идти, — Славик кивнул, — сам ты как? Сильно порезали? Нет? А Торир? Тоже только зацепило? Это хорошо. Что с теми что на лодке?
Их как раз снимали с бортиков. Там были самые увечные, у одного вон даже руки не было, по запястье. А у второго, которого на руках переносили, вместо ноги какая-то непонятная культя.
— Неси этих первыми, Буревой, распорядись, чтобы им водки выдали. Кто оружие охраняет? — Славик ткнул в одного вояку, молодой еще белобрысый пацан, — пусть орет, если первый данов увидит. Торир!
Седой повернулся ко мне. Я тут его людьми, а он ни ухом ни рылом. Видать, тоже вымотался.
— Торир, за мной пошли, перевяжут тебя. Да битву будущую обсудим.
К домам потянулся ручеек увеченных вояк. Там уже моя ненаглядная выносила еду, разливала по нашим мискам вчерашний суп из кролика. Те жадно пили его, отвергая предложенные ложки. Расположились прямо на земле, Олесь с Новожеей таскали им воду ведрами, ее пили не хуже супа. Из погреба потек ручеек морковки, засоленной рыбы, гусиного мяса, потом выглянула голова Добруша. Выскочили Агна и Леда, с охапками бинтов и банками со спиртом. Начали жестами показывать, чего хотят. Вояки со стонами разоблачались. Стакан настойки, протереть рану спиртом, сверху бинт, вываренный в ромашке. Начался медицинский конвейер.
Я переживал, что сил нам на битву может не хватить, но мужиков надо поднять в строй. Сами мы не выдюжим. Те сначала отбрыкивались от баб, потом дело пошло веселее, как настойку распробовали. Даже парочка самых целых кинулась помогать. Нормально, дело пошло. Мы тем временем дошли до дома, я провел всех в актовый зал. Там была Смеяна, палкой толкала бинты в чугунке, да кидала сушенную траву.
— Ой! А я его знаю! — девочка сжалась испугано.
— Не переживай, они не тронут.
Седой, как ни странно, тоже ее вроде как узнал. И Славик, они что-то сказали друг другу, даже слегка посмеялись. Я вопросительно уставился на переводчика.
— В прошлый раз вопила, аж уши закладывало, да покусала меня. Валькирия. Мелкая, как пчела была, а сейчас вымахала, — Славик добродушно объяснил причину смеха.
— Я уже взрослая девушка! — Смеяна гордо задрала нос, чем вызвала уже всеобщий приступ смеха. Нас отпускало нервное напряжение.
— Раз взрослая, иди вон Торира, этот вот этот седой дядька, перевяжи., — сказал я, улыбаясь.
— Ой! Он ранетый весь! — девочка кинулась к чугунку, достала бинты, начала просушивать их утюгом. На все это с толикой смущения и удивления смотрели наши варвары. Ну или гости. Или союзники, как получится. Утюг чугунный, печка странная, стекло (!) в окнах, стены под полированными панелями, мебель непривычная для них. Они бегали глазами по сторонам, пытаясь понять, как деревня с одними бабами и дедом превратилась в такое. Ну ладно, если споемся — потом расскажу.
— Тебя не было в прошлый раз, — перевел Торира Славик, — недавно пришел?
— Ага, как раз при вашем появлении, из леса наблюдал, — я с укоризной посмотрел на них.
О, мужики кажется засмущались, даже Торир. Он сидел на стуле, Смеяна перевязывала ему плечо, протирала спиртом рану.
— Ну, мы... это, тогда... вообще, за водой шли, да лес нужен был, лодку подправить... вроде как и не хотели, — замямлил Славик.
— Да ты успокойся, Славик, то дела давние. Вы тогда спокойно себя вели, я видел, да понапрасну народ не мучили. Иначе мы бы с вами теперь не разговаривали.
