На следующий же день по приказу короля неверная королева Берутиэль была посажена на корабль. На самый худший корабль из всех, стоявших на тот момент в гаванях. Ее и ее кошек. Корабль был отпущен в море плыть по воле волн. Ни команды, ни запаса еды, или хотя бы питьевой воды. Ничего.
Последним из тех, кто видел королеву, был рыбак, выгребавший на рассвете в море. Ему навек запомнилась фигура королевы на носу, положившей руку на голову одной из кошек. Черный силуэт на фоне серебрящихся в лунном свете облаков.
И никто в Гондоре не знал, что сталось с тем кораблем и с королевой Гондора, одинокой и бесчестной, нелюбимой супругой короля Тараннона Фластура, Властителя Побережий. А имя ее было вычеркнуто из хроники королей.
Его слушали, не перебивая, но — все же в глазах слушающих темным пламенем билось недоумение. Интерес — и неприятие. Так они смотрели на его плащ, слишком теплый и неудобный для этих краев. Так они наблюдали за его жестами и манерами. Не осуждение, просто — чуждость. Холодное любопытство без тени попытки понять. Зато он пытался всеми силами постичь — в чем же дело.
Двое мальчиков, лет по двенадцати, жадно слушали его, глядя темными, словно зимняя ночь, глазами. Зима? Есть ли здесь вообще зима — в этой стране бескрайнего песка и солнца? И дети ее — смуглые, кожа оттенка мореного дерева, вьющиеся мелкими кольцами волосы... Внимательные, слишком внимательные глаза. Какие-то недетские.
После, когда он сидел один, наблюдая за закатом солнца, эти двое ребят все-таки пришли к нему. Задавали еще какие-то вопросы, в основном, про последние битвы Войны Кольца. А его занимало одно — почему же они не приняли этой истории о королеве Берутиэль, почему же было это странное в глазах — недоумение и где-то на самой глубине, неожиданным, жалость.
— Скажите, вам понравилась легенда?
Дети помолчали. Переглянулись между собой — кому отвечать? Мальчики, похоже, были братьями — похожие лица, одинаковые ярко-бирюзовые плащи, схожие золотые браслеты на запястьях. На шее у каждого золотые же цепочки, ожерелья. Здесь любили золото и не жалели его ни для детей, ни для животных — он видел богатую упряжь лошадей, ошейники гончих... Каждый их жест сопровождался мелодичным звоном браслетов.
— Нет. — Сказал, наконец, один из мальчиков, тот, что сидел слева, чертя прутиком на песке какие-то знаки. — Нет, прости.
— Я понял. Но, скажите, почему?
Ему хотелось знать это, он готов был трясти, пытать этих детей — только узнать, почему же его любимая легенда не нашла здесь отклика. Везде ее принимали с именно тем чувством, какого он ждал — внимание, очарование, скорбь. Грустная и прекрасная сказка о любви, несправедливости и разлуке... Сказка, в которой говорилось о Тьме — а они ведь служили ей. Так отчего же, отчего?
Теперь ответил другой, голос у него был чуть ниже и увереннее. И — увлеченнее.
— Знаешь... Она была — слабая. Жила только прошлым. Cмотрела только назад.Так нельзя.
— Ей просто нравилось себя мучить. И — не только себя.
— Мы будем другими.
... Звон браслетов — или это звезды поют, шелестя, в небе над страной медового песка? Тихие, легкие шаги детей, что уходят, взявшись за руки, в ночь — к своим домам из мягкого светлого камня. А светлокожий человек, раскинув руки, вглядывается в небо... Он видит звездные дороги и тени, что идут по ним, тени богов и героев, прекрасных дев и сказочных существ... И еще — лица детей. Детей этого города из желтого камня и синего стекла.
Пока есть такие дети — еще ничто не потеряно. Все еще будет, все еще вернется...
0
230
