Я строго посмотрел на свою подругу, затем на столпившихся в комнате людей, после чего приказал:
— Всем выйти из здания и грузиться на машины. Лиза, ты останься. Нам нужно серьёзно поговорить.
* * *
Присутствующих словно ветром сдуло. В центре разгромленной комнаты оставалась только Лиза Святова. Она стояла посреди множества мёртвых тел с совершенно неуместным к ситуации видом провинившейся школьницы. Тут я неожиданно сообразил, что моя боевая подруга и есть школьница по возрасту. Я указал ей рукой на стул, но Лиза предпочла стоять. Девушка достала сигарету и неторопливо закурила. Предложила и мне, но я отказался.
— Чем-то эта ситуация напоминает сцену у КПП, вот только на этот раз оправдываться приходится не мне, — проговорил я, просто чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Да, очень похоже, — согласилась Фурия, подходя к разбитому окну и наблюдая за погрузкой солдат в грузовики. — Что я могу сказать... Да, действительно немного сорвалась после всех сегодняшних переживаний.
— Это называется "немного сорвалась"? — я указал рукой на лежащие повсюду трупы. — Сколько человек ты сегодня убила лично?
— Пять. Или может шесть, — ответила девчонка невозмутимо.
Спокойствие, с которым она об этом говорила, просто не укладывалось в голове. Похоже, никаким сожалением, а тем более раскаянием тут и не пахло.
— А Егорова зачем ты застрелила? — задал я следующий вопрос.
Вот тут всю невозмутимость Фурии словно ветром сдуло. Девчонка поперхнулась сигаретным дымом и сильно закашлялась. Не прекращая кашлять, Лиза поинтересовалась, которая из её подруг выдала своего лидера? Холодный блеск в глазах недавней убийцы предвещал огромные неприятности любому, на кого я укажу.
— Никто тебя не выдавал. Просто я тоже сыграл в предложенную тобой игру "ворона и бабушка", — ответил я, с невольным интересом наблюдая за живой мимикой лица своей подруги.
На это действительно стоило взглянуть. Обычно лицо Лизы не отражало никаких эмоций, сейчас же по нему получалось читать всю гамму чувств и переживаний — испуг, растерянность, непонимание, активнейшая мыслительная работа и наконец озарение.
— Кажется, я поняла ход твоих мыслей. Егорова никто из постовых не выпустил бы за территорию Полигона без разрешения свыше. Такое разрешение могли дать только Константа, Сильвер, ты или я. Константа отпадает — он уже спал к тому моменту. Сильвер тоже отпадает — свидетельница отводила его в это время в казарму. Ты не давал разрешения. Остаюсь только я. Но такие разрешения протоколируются и заносятся в журнал, а караульные подобной записи в журнале не представили. Вывод напрашивается только один — в машине вместе с Егоровым был тот, кто мог проехать без разрешения, поскольку сам мог их выдавать. Далее опять же методом исключения вычислить его... Я угадала?
Я отрицательно покачал головой.
— Мой вариант более прямолинеен. Егоров был убит выстрелом из девятимиллиметрового пистолета промеж глаз с очень близкого расстояния, на его лице даже были обнаружены следы пороховых газов. Чтобы стрелять с такого расстояния, стрелок должен находиться рядом с ним в машине. Остальные четыре выстрела были сделаны уже позже для отвода глаз, стреляли с расстояния примерно четырёх шагов сквозь боковое стекло возле водителя, пока стекло не осыпалось осколками. Эти четыре гильзы Сильвер нашёл, пятую нет. Пятую гильзу стрелок зачем-то забрал с собой. Этой информации уже вполне достаточно для выявления убийцы. Незнакомого человека недоверчивый капитан Егоров в салон машины не пустил бы. Не мог киллер и поджидать его по дороге — сама говорила, что никто не знал, когда капитан поедет обратно. Получается, что это — человек с Полигона, которого капитан знал и даже доверял. И этот кто-то носит с собой девятимиллиметровый пистолет, хорошо стреляет из него и метит обычно в переносицу...
Я указал на лежащие вокруг тела. Лиза недовольно скривилась:
— Ладно, ладно. Очень убедительно. И что теперь? Арестуешь меня? Или прикажешь расстрелять?
— Сперва хочу понять твои мотивы. Скажи, зачем тебе вообще потребовалось убивать Егорова? Он же был нашим потенциальным союзником!
— Предателем он был, а не союзником! — выпалила Лиза со злостью в голосе. — Мои девчонки неоднократно докладывали о попытках капитана связаться со своим бывшим начальством — сперва по рации, потом моторную лодку запустили с каким-то пакетом и руль заклинили. А вся это история с мальчишкой-перебежчиком... Тебе не показалось странным, что такого достаточно опытного разведчика посылают вдруг на одноразовое задание? Да и как он вообще смог бы передать свои сведения обратно на тот берег Волги?
Я хотел было возразить, но потом всё же задумался над словами подруги. Мог ли малолетний Максимка быть не обманутым простачком, а хорошим актёром? Теоретически мог, почему бы и нет. Где он сейчас, кстати? После того, как я лично выпустил пацанёнка из камеры, Максимку пристроили к дежурным на вышке аэродрома, но в свободное от дежурства времени за ним никто не следил. Из-за своего малого возраста ребёнок мог находиться где угодно на Полигоне, совершенно не вызывая подозрений. А что если порученное ему задание как раз и предполагало арест и затем фальшивое раскаяние? Но тогда разве можно было верить словам Максимки про то, что нападение армии Кимры произойдёт только через два месяца? Что если это дезинформация, и армия вторжения уже давно готова и лишь ждёт удобного момента? Сердце нехорошо защемило от дурных предчувствий. Сказанное Лизой вполне могло быть правдой.
— Продолжай, я тебя внимательно слушаю, — потребовал я.
— Когда капитан Егоров приехал на Полигон для ведения переговоров, мальчик Максим уже давно крутился у входа бункера. Он целенаправленно ждал капитана, а потом подошёл и сказал ему какую-то фразу. Затем эти двое перекинулись между собой парой слов, и мальчишка убежал играть дальше вместе с Ромкой и другими детьми. К сожалению, мои одноклассницы не расслышали, что именно сказал Максимка. Подозреваю, что это были какие-то инструкции от старых хозяев. Допустить, чтобы капитан после этого вернулся в Восточные Кимры, было никак нельзя, и потому я его убила.
— Ты была с ним в машине одна?
Лиза на секунду замялась, а потом призналась нехотя:
— Нет. Со мной было три подруги для подстраховки. Всё-таки я — слабая пятнадцатилетняя девушка, а капитан Егоров сильный крупный мужик. Нельзя было давать ему шанса. Кто находился со мной в машине, я не скажу, поскольку мои напарницы не виноваты. Всю работу сделала я сама — когда капитан притормозил у выбоины, я достала пистолет и окликнула его, чтобы он обернулся в мою сторону. Предатель не успел даже испугаться. Потом я, как мне казалось, достаточно достоверно инсценировала нападение на машину из леса. Затем мы дождались возвращения вечерних дежурных, и на двух их машинах вернулись обратно на Полигон. Перед этим девчонки помогли нам замести следы, которые мы неосторожно натоптали вокруг машины.
— Стоп, стоп! Так сколько девушек из первого отряда осведомлены о твоей роли в убийстве Егорова?
Лиза пожала плечами.
— Думаю, что все. Разве что насчёт четырёх новеньких не уверена, говорил им кто или нет. А так у нас не бывает секретов между собой. Но за своих подруг я уверена — за пределы нашего круга интернатских никогда ни одна тайна не уйдёт.
— Чёрт знает что! Каждый третий мой подчинённый давным-давно в курсе насчёт убийства, лишь руководитель как последний осёл остаётся в неведении...
Я по-стариковски с кряхтением встал с кресла и осторожно дотронулся до распухшего левого плеча. При попытке шевелить левой рукой плечо отдавало резкой болью.
— Болит, зараза! Ты-то как? В меня одна дробина попала, и то чувствую себя словно безрукий, в тебя же целых три.
— Сам как думаешь? — девчонка на несколько секунд сбросила маску невозмутимости, и я увидел, что Лиза сохраняет вертикальное положение исключительно из-за морально-волевых качеств. — Жить буду. Отбит весь ливер, как говорят, но рёбра вроде целые. Куртку придётся выкидывать.
— Куртка это ерунда. Поговорим о твоём наказании. Дело серьёзное, ты убила человека.
— Он был предателем! Между прочим, до разговора с Максимом капитан планировал заночевать на Полигоне, мы даже койку ему подготовили. Но как только ребёнок передал ему несколько фраз, так Егоров захотел немедленно ночью мчаться к Волге.
— Фурия, ты не можешь стопроцентно гарантировать, что Егоров перешёл на сторону своих старых хозяев. Всё, что у тебя есть — косвенные улики. Не исключено, что ты казнила невиновного! Да и вообще, кто тебе давал право судить людей и приговаривать к смерти!? А твоё поведение утром после убийства? Ты ведь открыто старалась обмануть меня и перевести стрелки на Сильвера! Разве друзья так поступают? Так что забирай свою кружку из моей комнаты и больше там не появляйся!
В любом другом случае это прозвучало бы нелепо — "ты убила человека, и за это я на тебя обиделся". Но я недаром провёл вместе с Лизой четыре месяца, более-менее изучил её характер и прекрасно знал, как сильнее задеть подругу. Ни арест и помещение в тюремную камеру, ни разжалование с должности лидера первого отряда, ни даже телесные наказания в виде розг или ремня не смогли бы настолько сильно воздействовать на Лизу. Девушка выронила недокуренную сигарету и развернулась, губы её дрожали. Казалось, ещё чуть-чуть, и железная несгибаемая Фурия разревётся подобно простой девчонке.
— Это ещё не всё. Бери отряд Кристи и ещё человек пять-семь. Езжайте к Восточным Кимрам и вместе с новым комендантом организуйте круглосуточное наблюдение за противоположным берегом от укреплений у Дубны и далее до самого Белого Городка. Измена Егорова имеет смысл только в том случае, если нападение противника на Полигон случится до того, как инопланетные твари опрыскают всё тут ядом. Потом нас уже будет не выкурить из бронированного бункера, да и народу на Полигоне будет предостаточно, чтобы отбиться. Если на нас нападут, случится это в самые ближайшие дни. Самый трудный для врага этап — форсировать Волгу, тут они очень уязвимы для атаки с воздуха. Раздай каждому дозорному сигнальные ракетницы и объясни, как ими пользоваться. Если "кимринские" на нас действительно нападут, ты полностью реабилитирована . Если же Егоров был невиновен... суд решит, что с тобой делать.
Я ожидал от Фурии бурных протестов, но Лиза лишь опустила голову и побрела к выходу с видом побитой собаки. Девушка явно восприняла свою отправку на берег Волги как наказание, но спорить не стала. Похоже, она и сама в глубине души понимала, что была неправа.
Полигон. Битва за Талдом
Талдом встретил колонну Полигона пугающей тишиной и брошенными укреплениями. Часовые на вышках отсутствовали, ни одного защитника не осталось и у преграждающих дорогу бетонных блоков. Всё это выглядело подозрительным, а потому я приказал остановить колонну. Тут же из придорожных кустов в пяти метрах от головной машины вышли девушки Королевы Марго.
— Ни одного охранника мы так и не заметили. Со стороны центра ещё минут пятнадцать назад доносилась интенсивная перестрелка, но сейчас всё стихло, — сообщила Маргарита.
И тут, словно в опровержение её слов, земля под ногами ощутимо качнулась, и спустя несколько секунд со стороны центра города донёсся грохот далёкого взрыва. Над домами вдалеке взвился тёмный столб дыма и пыли.
— Фугас рванули, — прокомментировал произошедшее Сильвер, поправляя сбившуюся чёрную повязку на глазу. — Килограммов двести тротила, а может и больше. Даже сюда отдельные обломки долетают.
Какой-то камень действительно упал на дорогу совсем неподалёку. Спустя пару секунд ещё один достаточно крупный кусок бетона с грохотом раскрошился о броню неподвижно стоящего танка. В это время со стороны центральных кварталов опять послышалась интенсивная стрельба и хлопки гранатных разрывов. Там снова возобновился ожесточённый бой, только вот непонятно было, кто и с кем ведёт это сражение.
— Как бы такой столб дыма не привлёк внимание летунов... — недовольно проворчал одноногий капитан, рассматривая через бинокль густой столб пыли и дыма, а потом небо со всех сторон.
Я тоже принялся осматриваться, хотя и верил в надёжность системы оповещения об опасности.
— Нас бы предупредили с вышки Полигона, если бы в окрестностях показался хоть один треугольник. Но мне тоже не нравятся подобные спецэффекты — инопланетяне слетались и на куда меньшие проявления активности людей. Давайте-ка поближе к домам подъедем, там хоть можно будет укрыться в случае чего.
— Воздух! Треугольник с юга, расстояние три километра! — уже полузабытая команда об опасности с неба прозвучала, когда колонна миновала первые дома.
— Всем укрыться! Врассыпную! Машины глушить! — отдав эти команды и не дожидаясь, пока БТР остановится, я прямо на ходу прыгнул с бронетранспортёра и, не удержав равновесия, покатился по земле.
Снова заболело ушибленное плечо, но меня это не остановило. С травмами можно разобраться и потом, а сейчас счёт шёл на секунды! С разбега "рыбкой" нырнув в разбитое окно ближайшего здания, я откатился ближе к стене и только тогда перевёл дух. Рядом пытались отдышаться Света Камышева и двое незнакомых парней.
— Блин, Сильвера забыли! Ему с одной ногой трудно будет уйти! — воскликнул я, но тут же услышал голос из соседней комнаты:
— Командир, здесь я. Только вот костыль выронил.
Дальнейший разговор прервали близкие выстрелы. Псссшшш! Псссшшш! Треугольный охотник выстрелил дважды. Сидящие в комнате молча переглянулись, лица их посерели. Объяснять, что именно сейчас произошло, никому не требовалось.
— А ты говорил "не волнуйся, предупредят". Вот и понадеялись на наших дозорных. Совсем мы расслабились в последнее время, — капитан из-за стены говорил это достаточно тихо, но сказанное предназначалось явно для моих ушей.
Я отвечать не стал. Кто сейчас погиб? Почему дозорные не предупредили? Для ответа на оба вопроса требовалось включать рацию, но активировать её сейчас, когда зависшая где-то сверху летающая смерть выискивала среди домов выживших людей, стало бы фатальной глупостью. Прошла минута, затем вторая, третья. Ситуация не менялась. Как вдруг со стороны улицы донёсся странный ритмичный скрип. Я переглянулся с сидящими в комнате испуганными людьми. Света растерянно пожала плечами.
— Я выгляну! — произнёс едва знакомый парнишка из новеньких отряда Бухаря.
Он осторожно, буквально по миллиметру привстал и краем глаза посмотрел в окно. После чего уже уверенно выпрямился в полный рост. Я тут же оказался рядом.
По улице шла укутанная в плотную зимнюю куртку женщина. В одной руке она вела ребёнка лет четырёх, в другой же тащила явно очень тяжёлый чемодан, поставленный в тележку на колёсиках. При виде вооружённых людей в окне женщина резко остановилась и оглянулась назад, словно решая — сможет ли она убежать вместе с дитём и своей ношей? Потом незнакомка выпустила ребёнка и двумя руками крепко прижала к груди чемодан, словно его у неё собирались отнимать.
