Между прочим, в сельском хозяйстве, где Брежнев с Хрущевым в основных специалистах, картина простая: за последние десять лет закупочные цены возросли в среднем вдвое, а импорт зерна, золотишком оплаченный, в десять раз! Тоже ведь прореха в бюджете, и преогромная! Хотя, предполагалось наоборот! Такие парадоксы даже профессору Леонтьеву из США не снились!
Вот главный камень на дороге: приоритет партийных решений над здравым смыслом и нуждами экономики! Ну, и? Как эти соображения на бумагу класть?.. И на кого опираться в этой бесконечной войне с дураками и невеждами?..
Курбатов валялся на диване, подушка под голову, весь из себя небритый и злой, одетый в затрапезу... Затрапеза — так он привык называть то, во что облачался, бездельничая дома в выходной или праздничный день, когда никто из посторонних, и даже родных, исключая супруги, разумеется, не мог его видеть. Шелковый китайский халат с сине-красными драконами на голое туловище, немецкие сиреневые кальсоны, заправленные в теплые носки ангорской шерсти, черные кожаные тапки, волосы всклочены — харрош гусь! Курбатов, приподнявшись на локтях, несколько секунд с отвращением всматривается в свое отражение, отворачивается от зеркального трюмо и вновь роняет голову на подушку. Чертова бессонница! Ну, хотя бы днем подремать с часок, если ночью не спится, воскресенье все-таки! Ануш совершенно напрасно спряталась от него на кухне, она-то ему как раз не помеха: присела бы сейчас в головах, почесала бы за ушком... как кота Мурзика... глядишь, и оттаял бы ее Валерик, и расслабился бы, и заснул... Нет, не догадалась: тише мыши по квартире ходит, покой стережет... Даже телик на кухне молчит.
За последний год Курбатову дважды удавалось попасть на прием к Косыгину... и один раз Васю Тимофеева к нему пропихнуть с докладом по златоустовским проблемам... Да толку-то... Косыгин терпеть не может отвлеченных рассуждений, там, у него на ковре, на концептуальные темы не очень-то побеседуешь, разговор он всегда ведет конкретно и жёстко. Некоторые злопыхатели шепчут за спиной, насчет манеры вести дела: по-сталински, де, мол, золотые времена свои забыть не в силах... Может так, может и нет, но на последних совещаниях в ПрВр, почти все компетентные теоретики с практиками сошлись в едином мнении: Косыгин — тоже тупик, пусть и не такой глухой и беспросветный, как Брежнев с Подгорным. Бесполезно там выход искать.
Сократили количество директивных плановых показателей: было тридцать, стало девять. Это хорошо... Если на бумаге, а на деле-то и они сплошь и рядом вступали между собой в непримиримые противоречия! Скажем, спускается тебе план по общему объему продукции в ценах и к нему довесок: план важнейшей продукции в натуральном выражении.
Но если под оба этих плана существует недостаточно хорошо просчитанный план по объему поставок сырья и материалов смежникам и от смежников, то начинаются арифметические сбои! Три плюс восемь не может равняться двум! А как их просчитать достаточно хорошо, когда то и дело "сверху" корректировки сыплются, да так, словно их пьяный тамада на праздничном банкете сочиняет, губной помадой на салфетке!? А тут еще и задания по новой технике, и четкие границы объема заработной платы... И начинаются курбеты! Кулибины и Эйнштейны всех сортов, работающие в министерствах, главках и заводах, отменить и проигнорировать такие вопиюще не состыкованные планы не могут, ну, и начинают химичить, чтобы элементарно выжить.
Самые талантливые и ушлые делают открытия, подчас не уступающие нобелевским! Залепухи творят, зато какие!.. И это не прямое очковтирательство и приписки, это все в рамках установленных директив, но, если по сути... Скажем, на одном предприятии отрасли собирают экскаваторы, ходовую часть, кабины-резины и прочее, а на другом — ковши к этим экскаваторам. Раньше ковши везли за тридевять земель к смежникам, прикручивали на месте — и вот она готовая продукция. Но случилось так, по ряду объективных причин, что захромало с показателями основное производство, однозначно годовой план провален по важным показателям. Под угрозой премии трудовых коллективов, карьеры управленцев, переходящее красное знамя в социалистическом соревновании главков...
И тогда начальник главка товарищ Пупкин Сидор Иванович выкладывает на узком совещании гениальную идею! Директора завода Сидорова Ивана Ивановича приговаривают к участи "козла отпущения", то есть, сваливают на него, на его предприятие, все "мертвые" планы и показатели, с тем, чтобы остальные предприятия данной отрасли, очистившись от них, выглядели хорошо. Сидорову обещаны строгий выговор без занесения в личное дело, премии по особым фондам, снятие выговора в недалеком будущем и иные перспективы...
"Отдельные предприятия все еще хромают там и сям, но в целом — молодец главк!"
И тогда, в рамках этой гениальной идеи, везут через полстраны, для окончательной сборки, не ковши к экскаваторам, а почти готовые экскаваторы к ковшам! Резкий прирост к итоговым плановым показателям почти всего главка, за счет бурного роста производства на заводе-ковшепроизводителе! А Сидоров, черная овца... Ну, да, провинился... Накажем и поддержим... В министерстве восхищены Пупкиным: выручил! Ай да Пупкин, ай да сукин сын! Вон как в четвертом квартале рванул!..
Приедет капиталист Джонс перенимать опыт социалистического ведения бизнеса и скажет, изучив поверхностно: идиоты! А на деле-то гиганты, не хуже Форда, просто трудятся в системе иных трудовых, дисциплинарных и хозяйственных отношений.
Косыгин и его команда, включая Байбакова, действительно верят, что если все на своих местах будут усердно трудиться, выполняя плановые показатели, то и экономика в норму придет!
Не придет. Еще хуже и острее будет болеть. Мелкий пример: товарищ Байбаков и его Госплан считают выпуск многопрофильных станков в тоннах! В тоннах! И если этот дурак, капиталист Джонс, перебежит к нам и, возглавив дело, начнет выпускать станки более современные, производительные, дешевые и легкие, вся его отрасль по результатам первого же отчета, камушком ко дну пойдет, и не будет им больше ни ассигнований на НИОКР, ни премий, ни прогрессивок, ни почетных грамот!.. Заплюют и заклюют, поскольку работать не умеет!
— Аннушка! Где ты, родное сердце! А не испить ли нам кофейку с грильяжиком? А?..
Г Л А В А 11
"Если бы все говорили правду — кто бы разнимал драки?"
Так, это он уже читал, дальше...
"Вы думаете — толпа это они?" О, классно, это надо будет блеснуть... в толпе...
"И ты обманут, и тебя обманут...", "Стихию можно оседлать, но нельзя отменить..."
Дальше, дальше, еще страниц пять... всякий раз приходится заново искать... каждый ведь год мама закладки ему дарит, фигурные, красивые, нарочно для книг и тетрадей... Нет, закладки — это девчачье. Но и загибать уголки на страницах — пошло, книги этого не заслуживают... и распечатки тоже.
"Коварство — это обман-невидимка..." А, точно, точно... ага, вот с этого места...
"...ет неминуемый вывод: обмануть можно любого и каждого.
Кстати, разделение же человечества по половому признаку на две примерно равные части повлияло и на особенности самого обмана: оказывается, альтернативная половина человечества куда как легче поддается обману, нежели полоподобная!
И действительно: испокон веку, из минутной прихоти, мужчины обманывали женщин любой степени ума, грациозности и стервоточия, ломая им жизнь, судьбы и все остальное, в то время как и женщины с равной легкостью морочили голову мужчинам, не особо различая — императором живет обманутый, или контролером в общественном транспорте.
Зачем так было задумано природой — не знаем, вероятно для того, чтобы так называемые "разлученные половинки" чаще примыкали друг к другу, пусть обманутые — но в русле основных инстинктов: продолжения рода и сохранения вида...
Каждый из нас, вне зависимости от возраста, интеллектуального благополучия, положения в обществе, преследуемых целей, уровня нравственности — лгал и обманывал, и сам выступал жертвой обмана. Каждый! Знаете ли вы исключения из этого правила? И мы не знаем, да и не бывает в правилах исключений, если только это настоящие природные правила, а не кем внедренные в наше сознание иллюзии.
Следует ли из этого правила утверждение, что и впредь нас будут обманывать и мы будем обманывать? Причем, не абстрактные "мы" и "нас", а конкретные вы, я, они, их, вас, меня?
Безусловно!
Следует ли из этого утверждения вывод, что бесполезно бороться с обманом, и ни к чему учиться делать это грамотно?
Нет, конечно!
Как и в любом деянии, всегда наличествует путь к совершенству, у каждого он свой, надобно лишь научиться мыслить и рассуждать концептуально, сторонясь при этом крайностей, ибо унизительное неверие в свои силы и тупая самоуверенность — главнейшие препятствия на выбранном пути. Особенно самоуверенность: если человек говорит, что он "стреляный воробей", что "его на мякине не проведешь", что он "кое-что повидал в этой жизни", то знайте, он — это самый легкий клад для мошенника, кукловода и заносовода-обманщика.
Первое же условие для алкающего истины: смирение.
Одно лишь понимание максимы, непреложной и неумолимой: "и меня обманут" — уже на чуточку снижает вероятность этого. Парадоксально? Тем не менее, истинно.
Кроме этого, необходимо также знать общефилософские, гносеологические азы исследуемого явления. Они довольно несложны, если их сознательно упростить для отжатой из монографии короткой статьи (а именно она перед вами): Ложь — Обман — Коварство.
— Ложь — это процесс
— Обман — результат
— Коварство — система мер, чтобы повысить эффективность процесса и результата. Или контрмер, дабы эту эффективность снизить и обнулить!
Итак, разберем для начала некую квазиабстрактную схему раздела "Обман", концепта "Коварство" и назовем ее "Прозрение".
Вас обманули, разово или на постоянной основе, и вдруг вы почуяли обман, именно вдруг, самостоятельно и случайно. Вот он, есть! Но упаси вас боги кричать об этом вслух или даже выражением лица показать, что заметили! Вы хотите стать коварным? Начинайте прямо сейчас, с этого горького для вас мгновения: замрите сердцем на этот миг и идите дальше, как ни в чем ни бывало! Вы краешком сознания, словно кончиком пальца, прикоснулись к обману, сотканному в вашу честь — не отдергивайте пальца, продолжайте касаться чуть-чуть, едва-едва, дабы заметив — не быть в свою очередь замеченным. Терпеливое ожидание вскоре принесет свои плоды: истинная картина происходящего будет вырисовываться тем скорее, чем тише и естественнее вы, пока еще обманутый, будете себя вести. Любая неосторожность, любое нетерпение, любая обратная связь сработает как сторож-сигнал на вашем автокаре: преступник не оставит своих замыслов, впредь удвоив усилия и осторожность, но вы все равно останетесь в дураках и в потерпевших! Мы же учим вас коварству, а не крикам "сволочь!" и "караул!", не так ли?
Ни взглядом! Ни вздохом! Ни намеком!
Итак, обманывающий вас не чует вашего "пробуждения" и отныне каждым своим словом и деянием продолжает незаметный — теперь уже для него незаметный! — сеанс саморазоблачения!
Кстати говоря, считаем должным предупредить вас о ложной бдительности, ибо давно известно, что параноик даже в цифре "0" увидит и расшифрует все закулисные тайны вселенной!.. Но об этом чуть позже, в соответствующем разделе!
Вы же, повторяем, по-прежнему ведете себя как ни в чем ни бывало.
О, это не просто! Это бывает так непросто, что если у вас слабое сердце и ранимый рассудок — лучше закройте...
— Тимофеев, Микула Васильевич!
Микула поспешно захлопнул папку с распечаткой и сунул ее в кейс. Щелк, щелк замочками.
— Спокойно!.. Он не должен суетиться!
Вскочил. Секретарша из деканата, сухая от старости полувоенная грымза, в твидовом пиджаке поверх черно-белой секретарской униформы, глядела на него молча, испытующе. Понятно, чего она ждет, наслужилась в бюрократических войсках...
— Да, я!
— Прошу, проходите, вас примет Игорь Алексеевич.
Замдекана к свалившемуся на него делу подошел ровно и быстро, поскольку предварительно был "заряжен" по линии покровителей Микулы, его новых соратников из ПрВр. Все здесь просто и без видимых закоулков: люди вышли на Игоря Алексеевича весьма влиятельные, знакомые знакомых, но хлопочут не за "двоечника", не за "антисоветчика", не за "аморального типа", а по каким-то своим, только им ведомым, надобностям. От него требуется короткая увещевательная беседа, чисто формальная, после нее вердикт: уволить по собственному желанию. Даже академический отпуск благополучному, без единого нарекания, студенту Тимофееву пробивать-предоставлять не понадобилось. Главное для юноши и для тех, кто за него хлопочет, включая отца и мать — принципиальная возможность восстановиться чуть позже, после армии. О! Армия — святое дело! Да, разумеется, после увольнения в запас — здесь, на кафедре, ни у кого никаких вопросов по восстановлению не возникнет! Если судить по документам и по разговорам с его заступниками, парень собирается от нас переводиться курсантом в общевойсковое училище... Впрочем, социально сие равноценно срочной службе, ничуть не хуже. Скорее всего, тут вся петрушка в спасении молодого человека от нежелательной женитьбы. Даже наверняка, судя по некоторым обмолвкам и намекам. Дело житейское. Иначе бы все они так не беспокоились насчет восстановления. Ведь если юноша всерьез в курсанты пошел, то впереди и навсегда — воинская, офицерская жизнь, какое тут еще может быть восстановление... Но лично ему эти и другие тонкости и нюансы безразличны, а сама услуга предельно проста и невелика; плюс, что весьма ценно, сугубо в рамках его прямых обязанностей, и он, Марчук Игорь Алексеевич, ее оказал. Авось, где-нибудь, когда-нибудь ему зачтется-пригодится... перекрестным опылением...
Интрига с общевойсковым училищем возникла неспроста: Лия Петровна восстала против первоначального "армейского" плана! Два года Микуле вычеркнуть из жизни!? Этому не бывать! Да, суровая мужская школа жизни в мирное время, да, становление характера, да, и защита родины, и спортивная подготовка... Но пусть кто угодно с кем угодно служит по-мужски, а ее сын не будет и не должен два года сурово стаптывать сапоги на плацу, за тридевять земель, вместо того чтобы учиться! "Вася, умоляю, сделай что-нибудь, или я не знаю, что со мною будет!.."
Это была настоящая, полноценная истерика со стороны жены, первая такая за всю их долгую совместную жизнь, однако Василий Григорьевич все правильно понял: перспектива двухгодичной армии для сына — отнюдь не главная причина слез и рыданий, она всего лишь крохотный последний камешек, стронувший лавину материнского исступления. Добровольная вербовка сына в подрасстрельную ПрВр — вот главный ужас ее бессонных ночей, он уже стоил его Лиечке невроза и преждевременных седых волос... Сначала муж, теперь и единственный сын, кровиночка родная... Ну, и? Что тут можно придумать-то?
Постепенно, однако же не сама собой, но благодаря общим усилиям участников, выстроилась довольно реальная, жизнеспособная схема, с чуть более мягкой, в сравнении с первоначальной, перспективой: Микула переводится в военное училище, здесь же, в Москве, немедленно, не дожидаясь весны, а осенью — опять же с поддержкой Курбатова и Ставриди — из училища отчисляют курсанта Тимофеева (по его собственному желанию), со второго курса, прямиком в ряды Советской Армии, с зачетом в годичный срок службы одного учебного курсантского года... Для него уже и строевая часть подготовлена-подобрана, тут же, под Москвой... Таким образом, осенью одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года, когда Микула Тимофеев окончательно превратится из студента-курсанта в рядового срочной службы, ему останется служить еще год, и осенью семьдесят шестого он уволится в запас. В свою очередь, это значит, что Микула надежно исчезнет, для сектора комитетовского розыска, из всевозможных студенческих и прочих иных гражданских списков, на все указанное время, а само время сократится как минимум на полгода, и еще первые полгода из оставшихся полутора он будет служить-учиться курсантом очень близко к дому, как настоящий маменькин сынок! С выходными в домашнем кругу, с увольнительными... За это время поднятая буря заметно уляжется, во всяком случае, неминуемо ослабнет, а значит, и риск провала уменьшится. И, кстати говоря, оставшийся заключительный армейский год он будет считаться не затюканным новобранцем, а старослужащим третьего и четвертого периода службы. Что очень даже немаловажно! Для газеты "На страже Родины", в рядах Советской армии никакой дедовщины просто быть не может, и ее нет, но в реальности... увы... отдельные проявления... кое-где еще иногда встречаются, как на флоте, так и в сухопутных войсках, и на Кушке, и в Западной группе войск (ГСВГ), и войсках правительственной связи, и за Полярным кругом, и в дивизии имени Дзержинского, и в десантуре, и в стройбатах... Никак не изжить до конца эти пресловутые отдельные проявления! Куда, спрашивается, смотрит комсомол!?
