А пока силы были примерно равны. К тому же норонцам, если они хотят приблизиться к крепостным стенам, придется вначале брать штурмом укрепления, которые возводились на протяжении последних дней. Весомым подспорьем на стороне Варголеза были и цанхи. Жаль, конечно, что лучшие пали под натиском пришельцев, но живы пока были Великие Мастера Шторн Ганеги и Жарэд Ингери. Остальных можно было не принимать в расчет. Хотя...
— Мы должны успеть до подхода Диких,— объяснял свою позицию король.— В отличие от норонцев, они так и не научились брать города штурмом. Без поддержки союзников и достаточных запасов провианта, они не решатся на осаду и через декаду-другую уйдут обратно на восток. Если нам повезет, они обратят свой гнев на тех, кто их нанял.
— Но вначале они разграбят все окрестные селения,— отметил один из членов королевского совета.
— Это неизбежное зло, с которым мы должны смириться. Главное — разбить норонцев, чтобы их еще долго не тянуло на наши земли.
— Это будет стоить нам больших потерь,— пробормотал Жарэд.
— Думаю, и норонцам достанется не меньше. И у них не останется достаточно сил ни для штурма, ни для длительной осады.— Прежде чем кто-либо успел возразить, Сарэен обратился к начальнику тайной стражи, в обязанности которого входил сбор всей полезной информации в Сандоре и за ее пределами:— Что слышно с запада?
— Разведчики должны вернуться со дня на день,— ответил тот.
— Мы не можем больше ждать! Армия Норона в дне пути от Сандоры. Мы будем сражаться. И мы победим...
Расписной фургон Мастера Зельдора медленно катил по припорошенной снегом объездной дороге, ведущей на запад. И хотя старый кукольник спешил, быстрее ехать не мог по причине следовавшей за фургоном телеги, на которой стоял огромный деревянный ящик. Телега эта была необычной, четырехосной, с широкими цельными дисками колес, изготовленными из тяжелой древесины сандорской березы. Толстые оси из поречной акации не уступали им в прочности. Когда-то на этой телеге из Пенара в столицу везли мраморную глыбу, из которой планировалось вырезать статую в восемь локтей по заказу одного самовлюбленного марчена. С тех пор она стояла без надобности и лишь занимала место в каретном сарае. И вот теперь пригодилась. Хозяин телеги рад был избавиться от нее и уступил по сходной цене— и ее, и специальную треногу для подъема больших грузов...
До Залесья Зельдор добрался еще до интенсивного снегопада, а потому сравнительно быстро. На обратном пути, когда дорогу изрядно припорошило, телега проваливалась в снег, и восьмерке тяжеловозов приходилось нелегко. Возница стегал их всю дорогу, но быстрее кони все равно не шли.
Уже на подъезде к Сандоре, во время остановки в одном из сел в трактир, где обедал Зельдор, ворвался мальчишка с криком:
— Норонцы! Норонцы идут!
Когда Мастер-кукольник выскочил во двор, головной отряд уже въезжал в селение. Первой мыслью было бросить все и бежать. За соседним с ним столом сидели беженцы, живописно повествовавшие о зверствах норонцев в приграничных селениях.
Но расставаться с "новой игрушкой" не хотелось.
К счастью, лошади были уже накормлены и запряжены, поэтому не составило труда вывести фургон и телегу на объездную дорогу до того, как в трактир пожаловали норонцы...
— Давай им, Надри, не жалей!— кричал Зельдор, высунувшись из фургона. Так и хотелось вылезти на дорогу, схватить тяжеловозов под уздцы и тянуть за собой, что было сил. Но сам понимал: толку все равно не будет.
Конный разъезд появился на холме аккурат позади обоза. Зельдор заметил его прежде, чем всадники заметили его.
— Норонцы! Чтоб им пусто было...
Мальчишка, правивший фургоном, завертел головой, заметил неприятельский разъезд и дал кнута заскучавшей паре.
— Гони, Надри, гони!!!— закричал Зельдор мужику в телеге, едва не вывалившись за борт, когда фургон начал ускоряться.
Но куда там... Тяжеловозы, и без того неповоротливые и медлительные, окончательно выдохлись. Напрасно возница стегал их кнутом — они лишь ржали и, тряся мордами, разбрасывали пену.
Норонцы заметили фургон и телегу, пришпорили лошадей. Пока они спускались с холма и тонули в глубоком снегу, Зельдор все еще надеялся уйти без потерь. До Сандоры было уже рукой подать. Авось не посмеют вороги приближаться к городским воротам? Однако, выбравшись на тракт, всадники пришпорили лошадей, и Мастер-кукольник не выдержал:
— Надри, олух пустоголовый, бросай телегу, быстро сюда!
Возницу не пришлось долго уговаривать. Спрыгнув с козел, он обогнал шедших по инерции тяжеловозов, устремился за уходящим фургоном.
— Быстрее, борода лихая!— подгонял его Зельдор, протягивая руку помощи и не отрывая глаз от приближавшихся норонцев.
А кони, словно почувствовавшие свободу, прибавляли скорости. Наслушавшись о крови, пролитой норонцами в приграничных деревнях, юнец не только не собирался их осаживать — он продолжал давать им плетей.
Наконец, руки старика и возницы сплелись, и Зельдор втащил своего работника в фургон.
— Гони, мальчик, гони!!!
Когда всадники настигли телегу, фургон был уже далеко. Они проехали по его следам еще немного, но потом вернулись к телеге, решив довольствоваться малым...
— Он так и сказал: мы победим?!— не смог удержаться от скепсиса Винеар, встречая в своем доме Жарэда Ингери.
Благодаря своим скрытым способностям, наш лекарь быстро оклемался, хотя и выглядел до сих пор изрядно помятым.
— Нам не остается ничего другого,— пожал плечами Жарэд.— Если мы откажемся от генерального сражения, на помощь норонцам подоспеют Дикие. И тогда они первыми полезут на стены... Говорят, дикие неистовы в бою. Говорят, они перед боем принимают какие-то снадобья, притупляющие и боль, и страх. А потом, даже находясь при смерти, они продолжают сражаться. Поэтому в бою каждый Дикий стоит троих наших. А их, если не напутал гонец из Ингена, тысяч десять идет на Сандору.
— Интересно мне знать: что пообещал им король Вилед?— спросил невесть кого Шторн Ганеги. И, не дождавшись ответа, продолжил: — Должно быть, что-то стоящее, раз при таких силах они не обрушились на Норон, проходя по его землям.
— Какая теперь разница?!— воскликнул Жарэд.— Мы выступаем на рассвете. Он пристально посмотрел на Шторна:— Ты с нами?— И тут же поспешил добавить: — Сарэн на тебя очень рассчитывает.
Но, видимо, его последние слова не воодушевили Ганеги, раз тот недовольно поморщился.
— Шторн... Нам понадобится твоя помощь... Мне понадобится твоя помощь.
— С этого следовало начинать,— фыркнул Шторн.— Разумеется, я с вами... Ты слышал что-нибудь о Малыше?
— Почему ты спрашиваешь об этом у меня?— удивился Жарэд. Арсиги он почти не знал.
— Парень не в себе после смерти Аннисен. Он может бед наворотить столько, что... Я подумал, может быть...
— Нет. По крайней мере, в Орию пока что никто не обращался.
— И то хорошо,— облегченно вздохнул Шторн и уставился на Винеара.— Пойдешь?
Лекарь задумался.
— Кому другому я бы сказал, что отвоевал свое уже давно. И вообще, с некоторых пор мне претит любое кровопролитие. Но... Не так давно оказалось, что у меня появился новый Дар. А значит, я смогу вам помочь, не прибегая к насилию...
— Это значит "да"?— не понял его Жарэд.
Винеар кивнул.
— А ты?— на этот раз Шторн обратился ко мне.— Нам пригодится каждый человек, способный держать в руках оружие.
Я продолжал жить на иждивении у Винера. И оставаться гостем в его доме во время отсутствия самого хозяина я не собирался. К тому же уже давно проблемы этого мира стали моими личными проблемами. И отсидеться, увы, не получится...
Мы покинули Сандору на рассвете. Как только мы выехали за ворота, их тут же заперли и забаррикадировали. Оглянувшись назад, я увидел стражников, разместившихся на крепостной стене.
На них последняя надежда Сарэна, если мы потерпим поражение.
Варголезский лагерь размещался в трех километрах от Больших Вейданских Ворот. Горожане потрудились на славу: с обоих флангов его прикрывали два хорошо укрепленных редута с мощными катапультами, чуть дальше — засеки и ямы с кольями. Так просто не обойти. Наш отряд численностью в полсотни человек и состоящий преимущественно из стражников Ории, словно капля в море, влился в ряды варголезского войска, занявшего все открытое пространство на пути в Сандору.
Минут десять мы ехали мимо костров, вокруг которых грелись пехотинцы, мимо импровизированных конюшен, где заботливые служки ухаживали за конями, мимо шатров и палаток, мимо стоявших кучно телег, заваленных всевозможным добром, пока не добрались до центра. Перед моими глазами промелькнули тысячи лиц тех, кто откликнулся на призыв короля и прибыл в этот день на поле предстоящего сражения.
Казалось, вряд ли найдется сила, готовая противостоять армии Варгоеза, но...
У горизонта стояла точно такая же армия. Армия Норона. И она не уступала по численности нашей. Растянувшись вдоль всей линии горизонта, она застыла, словно волна, готовая обрушиться на мирное побережье.
Мы въехали на холм, на котором располагался главный штаб варголезского командования.
— Они уже здесь?— отметил очевидное Жарэд, спешившись с коня и направляясь к шатру Его Величества.
— Еще засветло пришли,— сказал ему вызвавшийся сопроводить его королевский ординарец — молодой парнишка с серебряным дубовым листом марчена на груди.— Уже и переговорщика присылали. Предлагают сложить оружие, иначе обещают атаковать к полудню.
— Дикие не появлялись?
— Дикие?— переспросил ординарец с усмешкой.— Проходите внутрь, там вам все объяснят.
Жарэд откинул полог, вошел, поклонился сидевшему во главе стола Сарэну, скользнул взглядом по присутствующим и замер, уставившись на юного рыжеголового кочевника...
Ящик на необычной телеге оказался слишком прочным, чтобы вскрыть его на месте. К сожалению, не нашлось под рукой топора, а ломать свои мечи о прочную древесину, окованную железом, никто не решился.
— Посмотрим, что там, когда до наших доберемся,— решил командир отряда.
Потом всю дорогу воины гадали, что же такое в огромном ящике? Доски были подогнаны так плотно, что между ними не заглянуть. Так и маялись они всю дорогу в неизвестности, проклиная медлительных тяжеловесов, не спеша тащивших громоздкую телегу.
Лишь к утру они по следам нагнали войско, успевшее добраться почти до самых ворот Сандоры.
— Что в ящике?— спрашивали разведчиков их боевые товарищи, когда телега медленно вкатилась в лагерь.
Те лишь пожимали плечами. Они так устали за ночь, что мечтали лишь о куске хлеба, глотке вина и мягком тюфяке в походной палатке.
Телегу выкатили почти в самый центр лагеря. Сразу же нашелся топор, и сотня любопытных столпилась вокруг телеги, когда его хозяин принялся срывать доски. Он первым заглянул внутрь, удивленно выпучил глаза...
— Что там?!— окликнули его снизу.
Состроив гримасу неопределенности, воин продолжил работу. Постепенно зевакам открывалось содержимое ящика. Но, видать, они рассчитывали на нечто иное, потому как над лагерем растекся гул разочарования.
— Это что за хрень?— высказал общее мнение один из собравшихся.
— И ради ЭТОГО мы пыхтели всю ночь?!— скривился разведчик, с упреком посмотрев на своего командира.
Так как у орудовавшего топором воина пропало всякое желание продолжать работу, три стены ящика остались нетронутыми, а он сам спрыгнул с телеги.
— Что там?
— Что там такое?!
Норонцы, толпившиеся позади телеги, стремились пробиться вперед. Те, кто уже взглянул на добычу, охотно уступали им место...
— Ха! Ну и нахрена он вам нужен, этот урод?!— хлопнул по плечу одного из разведчиков обладатель топора.
— А может, все-таки золото?— не терял надежды тот. Он взял из рук товарища по оружию топор, залез на телегу и подошел к ящику, внутри которого стояла статуя то ли воина, то ли какого-то невиданного чудовища. Скорее первое, судя по огромному топору в его руках. Но кто сказал, что воин не может быть чудовищем?! А этот был предельно уродлив. Увидишь такого во сне, придется штаны сушить. Ну и рожа! А кроме того, он был весь в грязи и зиял дырами с обожженными краями.— Может быть, все-таки...
Разведчик поднес топор к предплечью уродливой статуи, поцарапал его острием в надежде, что вот-вот сверкнет. Но металл был настолько прочен, что топор не оставил даже легкой царапины. Тогда он, то ли в сердцах, то ли в последней надежде на чудо, размахнулся и ударил острием по руке статуи...
...И в тот же миг ее глаза вспыхнули гневом, а так и не поврежденная рука стремительно схватила незадачливого разведчика за горло...
Мы грелись у костра, и Винеар рассказывал приветившим нас воинам о сражении под Катларом. Повествовал складно, невзирая на то, что большую часть боя провалялся без памяти, а подробности узнал от нас на обратном пути в Сандору.
— А что за дед это был, ну, тот, который натравил лесных духов на Железных?— поинтересовался кто-то из бойцов.— Цанхи какой или как?
— Этого никто не знает,— прокряхтел Винеар.— Может и цанхи. Но скорее всего, это был Хозяин леса.
— Дядька что ли?! Да иди ты!— выпучил глаза мужик лет тридцати.— Раньше он никогда не вмешивался в дела людские. Ну, разве что очень припечет.
— Ну, так нас и припекло... Очень...— пожал плечами Мастер-лекарь и уставился в сторону норонского лагеря.
Даже старожилы Кудома не знали с точностью, кем на самом деле был Хозяин Леса, или Дядька, как его называли местные. Одни говорили, что он дух лесной, а точнее — самый главный среди них. Другие считали, что это какой то цанхи-отшельник. Хотя... О Дядьке отцы рассказывали детям, а сами слышали эти истории от дедов. А те — от своих отцов. И так далее, до дремучих времен. Цанхи столько не живут. Но бесспорно одно — могущества ему было не занимать. Следил он за лесом со всей строгостью, чтобы не поганили, не рубили больше положенного, не били зверя без надобности. Виновных наказывал так, чтобы другим неповадно было. Но чаще помогал людям, если те, к примеру, заблудились или в топь угодили. Рассказывали, что подкармливал он голодных, подбрасывал денежку или диковинку какую обездоленным и знал обо всем, что в его лесу творилось. Но в людские дела старался не лезть. С Великим Злом не якшался, но и озоровать излишне не давал...
— Они что там — с ума посходили?!— удивленно пробормотал Винеар, глядя в сторону неприятельского лагеря.
Норонцы стояли слишком далеко, чтобы понять, что же там у них случилось, но дикие вопли уже можно было различить, как и суету, словно кто-то разворошил муравейник.
— Не иначе сами друг дружку решили перебить,— предположил мой сосед.
И я не мог с ним поспорить — очень было на то похоже.
Доложили королю.
Сарэн вышел из шатра, долг всматривался в восточную даль.
— Кто-нибудь может объяснить мне, что там происходит?
— Я могу!
К королю пробился полный раскрасневшийся старичок, в котором я узнал кукольника Зельдора.
— Говори же!
— Не так давно в окрестностях озера Бронт объявился железный истукан, наводивший ужас на местный люд. Потому как он и не истукан вовсе, а очень даже подвижный, словно живой. Крестьянам удалось заманить его в яму, которую вырыл Мастер Фаранг — пусть в новом мире ему будет не так хлопотно, как в этом! Перед тем, как уйти с остальными цанхи в Катлар, он рассказал мне об этом истукане. А я решил на него взглянуть. Подумал, может найду ему какое применение в своем театре. Он ведь, по сути, кукла, только большая! Я взял телегу и отправился в Залесье, где, значит, в яме сидело это чудо. Оно давно уже притихло, словно исдохло. Крестьяне помогли мне вытащить его. А он уже рассыпаться начал. Чтобы ничего не потерять, я велел определить его в прочный ящик. Который мы потом погрузили на телегу, и я отправился назад в Сандору. А в дороге на нас напали норонцы. Пришлось бросить телегу. Вот они и притащили ее в свой лагерь. А истукан, видать, ожил и дает теперь им жару.
