— Там, — тростью указал на прикрытый мешковиной проход между скальными наростами, — ложись в ванну. Только одежду предварительно сними.
— Я настолько грязная? — недоверчиво поинтересовалась Ханли, осматривая себя.
— И это тоже. Там целебная вода, — пояснил Кош. — Подлечит. Только раны нужно промыть.
Отставив палку, мужчина подошел к вешалке и, подцепив ее крючком конец своего балахона, ловко обернулся пятках, сбрасывая с себя верхнюю одежду. Под ним была только туника и короткие штаны. Подпоясанный веревкой, обутый в самодельные сандалии, Кош выглядел как житель какого-то дикого племени. Лицо выделялось своей простотой: прямой нос, усохшие щеки и низкие скулы. Типичное лицо какого-то деда. Только на нем совершенно не было ни морщин, ни бороды с усами, ни других признаков старости. А еще — очень темный цвет кожи, хотя последнее при таком разноцветном освещении могло просто показаться, и немного припухшие губы. Только усохшее и немного сгорбленное тело выдавало его возраст.
Оторвавшись от рассматривания Коша, девочка быстро заковыляла в указанном направлении. Вырезанный из ветви костыль хоть и был непривычным, но очень помогал в передвижении. Особенно, когда понадобилось переступить порог этой природной комнаты. Ванная, как ее окрестил человек, оказалась выдолбленной в известняковых отложениях ямой, куда из трещины между сталагмитами стекала теплая вода, а потом через такую же трещину утекала дальше. Здесь воздух был очень влажным. Если подсветить, то можно было увидеть, что вода будто парит. Да, вода действительно была теплой но, несмотря на это, ее поверхность покрывала тонкая искрящаяся пленка. Как будто на нее капнули масла. Перед тем, как лезть туда, Ханли решила проверить правдивость слов Коша о целебных свойствах воды. Вполне возможно, что вода сюда попадала из водопада, в котором и напитывалась эфиром. А могло быть и такое, что вода просто загрязнена, и стекает сюда из какого-то отстойника. Отсутствие запаха еще ни о чем не говорит.
Осторожно присев на краю ванны, Ханли сняла с шеи своего светлячка и медленно опустила его в воду. Едва коснувшись поверхности, тот на мгновение вспыхнул и в следующее мгновение погас. Значит вода действительно насыщенная эфиром! Стряхнув влагу из светлячка, Ханли снова зажгла его и поставила рядом, чтобы не сидеть в темноте. Цепляясь за предусмотрительно натянутые над ванной веревки, Ханли опустилась в воду, сразу же почувствовав улучшение.
Осторожно устроившись под ручьем, чтобы вода стекала ей на шею, девочка, наконец, смогла хоть немного расслабиться. Когда она уходила на презентацию своего меха, она надеялась, что после успеха ей удастся посетить курортные купальни. Но не сложилось. Кто бы мог подумать, что ее желание исполнится таким неожиданным образом? Воспоминания о своем изобретении и его неэффективность снова испортили настроение девочке.
— Ты закончила?
— А? О да, уже вылезаю.
— Давай к столу. Ты сейчас будешь жрать все подряд.
Еще на половине его фразы живот Ханли требовательно зарычал, и девочка молча согласилась с грубоватым высказыванием мужчины. Она действительно хотела не есть, а ЖРАТЬ! Осторожно вылезая из воды, изобретательница заметила на своих ранах беловатую слизь. Особенно там, куда падала вода. И под этой слизью рана была абсолютно чистая, и не болела! Даже боясь крови, девочка смогла спокойно рассмотреть все слои своей кожи. В то же время на других частях тела такой слизи не было. Попробовав стереть эту слизь, Ханли только зашипела от боли. Пришлось снова подставлять утра под воду и ждать, пока она снова появится. На воздухе эта слизь быстро высыхала, и превращалась в тонкую пленку, не допуская загрязнения раны.
Укутавшись в протянутую сквозь завесу мешковину, девочка все же вышла в основное помещение. Целебная вода действительно помогла, раны уже не так досаждали, и можно было передвигаться без костыля. Рацион оказался небогатым: кусочки сушеных яблок и копченая рыба. Даже хлеба не нашлось. В качестве напитков — вода из уже известного источника. Последняя сначала вызвала тревогу изобретательницы, потому как употреблять насыщенные эфиром продукты может быть опасно, но на глаза ей попался котелок, в котором эта вода кипела, а значит и эфира в ней почти не осталось. Поэтому девочка уже спокойно начала набивать пузо. После нескольких рыбин к ней начал возвращаться разум. Голод никуда не отступил, но теперь она уже могла более-менее нормально мыслить. И в голове начали возникать не совсем своевременные, но очень важные вопросы: кто ее новый знакомый, почему скрывается от людей? Почему он ей помогает? И что собирается с ней делать? Последняя мысль была самой тревожной.
— Просто мне скучно.
— А?
— У тебя мысли на лице написаны, — пояснил тот. — Доедай. После источника нужно хорошо питаться, иначе организм сожрет сам себя. Ты же не хочешь стать такой же сухой, как я?
Вот и вылезла причина такого необычного вида Коша. Он не старый. Он просто высох. Источник вытянул из него все соки!
— Не источник — организм, — снова ответил человек в незаданные вопросы. — Материал для лечения ран не возникает из неоткуда. Вода лишь облегчает и ускоряет процесс. Все остальное тело должно делать самостоятельно. Поэтому я и живу здесь.
— Как давно?
— Не знаю. Может год, а может десять. Под землей время считать сложно.
— А что вы делали там, на склоне?
— За вами следил. Я вашу летающую глыбу сразу почувствовал. И за твоим путешествием по брошенному цеху тоже наблюдал.
— И почему помогли?
— А должен был позволить тебе умереть? Я уже сказал — мне скучно. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз с кем-то разговаривал. Кажется это был какой-то коренастый эльф, что интересовался моими подземными плантациями. Ты представляешь? Эльф! Коренастый! Ха-ха-ха! — несмотря на веселые интонации в голосе, лицо мужчины оставалось мрачным. — Хех, что только не мерещится в одиночестве. Скоро со скалами разговаривать начну.
— Ну, я иногда разговариваю со своим рыцарем, — осторожно начала Ханли, подозревая проблемы с головой ее нового знакомого. — Это вполне нормально.
— Разговаривать — нормально, — сказал Кош. — Ненормально, когда они начинают тебе отвечать. И ты не знаешь: было ли это на самом деле, или тебе просто так показалось? Это страшно, поверь. Я не хочу в какой-то момент превратиться в морлока.
— В кого?
— Да так — городская легенда. Существа, живущие в древних катакомбах. Когда-то были бедняками, которые бежали от закона под землю, а постепенно одичали настолько, что потеряли и разум, и даже зрение. Ночью, когда садится солнце, они через колодцы поднимаются в город и охотятся на одиноких горожан, затягивая их в свои пещеры и медленно поедая их, кусочек за кусочком, до последнего оставляя свою жертву живой. Потому что они все еще помнят, что живое мясо дольше остается теплым и не портится... Бу!
— Кйя! — завизжала Ханли, отползая от мужа и путаясь в мешковине.
— Давно мечтал так сделать, — улыбнулся этот ненормальный.
— Плохая шутка!
— А я не шучу, — вдруг Кош стал серьезным. — Ты же вроде из обычного люда, говор у тебя простой, поэтому ты должна была понять, о чем я говорю. Ты вообще слышала что-нибудь о социальной стратификации, или такие умные слова тебе не знакомы?
— Ну... Нам на уроках рассказывали, что люди в большинстве стран делятся на чернь и одаренных. Люди с даром всегда будут иметь более высокий статус, так как от природы имеют больше возможностей...
— Ложь! — рявкнул Кош, поднимаясь на ноги. — Все это сказки для высокородных, чтобы потешить их собственное эго. Ты не ходила нижними районами и не видела настоящих одаренных.
— А что с ними?
— А ты точно хочешь знать? Оставаться ли невеждой — личный выбор каждого. Я могу тебе рассказать все, что знаю сам. Но не обижайся потом, что твое мировоззрение рассыпалось, как карточный домик.
— Из всего сказанного я поняла только то, что эти молоки — плохие.
— Морлоки, — поправил ее Кош, подбирая один из светлячков и крутя его в руках. — Нет, не плохие. Все они родились обычными людьми. Просто кому-то везет больше, и его считают самородком. А кому-то меньше, и его выбрасывают за борт из-за его уродства. О последних в книгах не пишут, и детям о них не рассказывают. Но именно от них приходят все бытовые артефакты.
— Да ну! У нас же над головой есть целая школа, где учились артефакторы. — Ханли не поверила сказанному.
— Вот здесь ты правильно сказала — учились! И где они сейчас?
— Перешли в другие школы.
— А почему об Академии не сказала? Хотя нет, дай угадаю: ты сама из Академии, и там нет факультета артефакторики, правильно? Правда в том, что артефакторику нигде нормально не преподают. Все школы этого направления в таком же состоянии, — мужчина показал своим посохом вверх. — Я еще в день ее основания знал, что какие аферы собираются проворачивать под прикрытием школы. Ну а сейчас им даже прятаться не нужно — все и так в курсе, куда следует обращаться.
Девочка только кивнула, понемногу догадываясь, к чему клонит этот чудак.
— Будущих артефакторов готовят исключительно в частном порядке. Их услуги стоят дорого. И платят им не столько за знания, сколько за молчание. Их мало, и у каждого есть собственный хозяин. Почему же тогда артефактов так много? Скажи, сколько может стоить вот этот? — трость уперлась в самодельный светильник.
— Медяков сорок. Возможно пятьдесят, если новый.
— Ты же не думаешь, что все эти кланы и роды зарабатывали свои состояния, клепая такой вот хлам?
— Просто они продают их в огромных количествах и... — начала возражать Ханли, но сама же себя оборвала. — Продают, но не делают?
— Именно так. Даже если собрать одаренных со всего мира и посадить их делать артефакты, хотя бы те же светлячки — рынок все равно не удовлетворишь. Но артефакты есть, и не все они такие простые.
— То есть, все это дело рук этих морлоков, правильно? Тогда почему об этом молчат?
— А зачем о них рассказывать? — ответил вопросом человек, завершая свою короткую разминку, и снова усаживаясь напротив изобретательницы. — Ни один род раскроет источник своих доходов. Ты представляешь, какие налоги им тогда придется платить? Каждая живая душа, это медяк в государственную казну, а каждый одаренный — настоящая золотая жила. Конечно, есть и те, кто живут сами по себе, без официальных покровителей, но они почти всегда связаны с бандитами.
— Неужели все... — Ханли не хотела верить услышанному, но описанная картина прекрасно укладывалась в картину знакомого с детства мира. — Разве все настолько плохо?
— Все гораздо хуже. Кроме явных морлоков есть еще и такие, которые меняются изнутри... Самое страшное, что разум они не теряют. Но их инстинкты выходят на первое место. Они начинают доминировать над личностью. Особенно страшно, когда это происходит с тем, кто имеет влияние в обществе. Сначала ты ничего не замечаешь, но постепенно человек меняется. Начинает иначе смотреть на мир и окружающих. И скрывает эти изменения. А в какой-то момент понимаешь, что перед тобой чудовище. И его не отличишь от человека... — Кош замолчал, погрузившись в воспоминания.
— Это так вы потеряли руку?
— Что? — Гайдама прервал размышления, возвращаясь к реальности, и посмотрел на скрытую рукавом культю. — Нет, не совсем. Это бандиты меня пристукнуть пытались. У этих вообще нет ни души, ни мозгов. Я трижды переезжал, сменил не одну работу, а они все равно преследуют меня только за то, что я узнал их имена. Будто за годы этой погони я не мог никому о них рассказать. Идиоты!
— А не боитесь, что сюда кто-то придет, и отберет источник? Он же дает вам здоровье?
— Чтобы отобрать, сначала надо знать, куда идти. А если кто и заявится — назад уже не вернется. Это мой источник. Это мой дом. Больше мне некуда идти. И если я умру, то заберу гостей с собой. Ты ведь передашь эти слова своим друзьям? — к девочке вернулось лицо безумца.
— Н-не думаю, что мы м-можем позволить себе здесь з-задержаться, — запинаясь, пролепетала Ханли, пятясь от этого сумасшедшего.
— А, так вы просто беглецы ... — с облегчением, а также некоторым разочарованием буркнул Кош.
— А вы ожидали чего-то другого?
— Это уже не имеет значения. Можешь пока отмыть свои вещи у ручья и отдохнуть. Завтра я выведу тебя наружу. — Кош поднялся на ноги и завалился в свою кучу сена.
— А почему не сейчас?
— Твои раны недостаточно зажили. Ты просто не дойдешь.
— А тот путь, которым мы пришли?
— Там не подняться, я уже пробовал.
Ну а чего она еще ожидала? Что он будет все вместо нее делать? И так хорошо, что осталась жива и почти здорова. Все, что он сделал — отвел ее к источнику. И, похоже, рассекречивать место своего нахождения он не желает. Интересно, он вообще собирается ее выводить, или просто так сказал, а на самом деле заведет в какие-то катакомбы и покинет? Тогда и разговор этот он затеял только для того, чтобы больше узнать о ней и всех тех, кто прибыл сюда. Он...
Ханли замерла, не дойдя до воды несколько шагов. Он сказал, что почувствовал их прибытие, и даже назвал их остров глыбой, хоть его отсюда и не может быть видно. А артефакты чувствуют только очень одаренные личности. Если он настолько силен — почему живет здесь, в бедности и одиночестве? Почему он не имеет статуса рыцаря? С таким даром его бы приняли в Академию даже несмотря на возраст и физические травмы. Нет, здесь должно быть что-то еще. Источник! Он так и не сказал, сколько ему лет. Да и не мог же он стать таким быстро. А еще он оговорился, что застал основание школы, а это... Прикинув возможный возраст своего спасателя, Ханли вдруг замерла и в шоке оглянулась. Неужели ему действительно за сотню лет? Значит, он так хорошо сохранился именно благодаря целебной воде! Такое возможно. Королева Нарадан тоже выглядит красавицей, несмотря на почтенный возраст. И также имеет очень сильный дар. Но у нее под рукой целый курорт с персоналом, а здесь только пещера богиня знает где. Он и так неплохо устроился. Может поэтому он и не выходит к людям?
Штаны удалось отмыть без проблем, а вот с робой так не получилось — очень много грязи втерлось в ткань. Как бы Ханли ни старалась, а полностью вымыть грязь не удалось. Поэтому она просто подставила одежду под проточную воду, а сама пошла отдыхать. Несмотря на то, что по ощущениям должен был быть ясный день, ей уже хотелось спать. К счастью в пещере оказалось еще одно спальное место, немного меньших размеров. Поэтому Ханли улеглась на сено, сильнее закутавшись в мешковину и наложив на себя сена сверху, чтобы было теплее. Уже засыпая, изобретательница задумалась: неужели его все еще кто-то ищет, после стольких-то лет?
* * *
В этом месте царила тишина. По этому коридору не ходил персонал, здесь не было качественной отделки, как в более обжитых секторах. Даже звук вентиляции сюда не долетал. Часовые не могли точно сказать даже, сколько времени они тут стоят. Им просто приказали стоять на входе и никого не впускать внутрь. И самым не заходить. Поэтому скрежет за их спинами был для них как гром среди ясного неба. Несколько секунд спустя к нему добавился еще один непонятный шум, от которого задрожали стены. И его источник был прямо за их спинами. Переглянувшись между собой, стражи решили все же ослушаться приказа, и заглянуть в подконтрольное помещение. А вдруг туда именно сейчас проникает нарушитель? Приготовив оружие, женщины осторожно приоткрыли дверь, готовые ко всему. Страх — не причина покидать пост. По крайней мере, они так думали.
