Опасения относительно солдат, как оказалось, были напрасны — за все время пути старушке не встретился ни один захватчик. Во многом потому, что львиную долю воинов эта мерзавка, командующая гарнизоном, отправила на просторы тейрнира, а остальных — в патрули по городу. Подойдя к обители знаний, женщина достала один из ключей и, провернув его в замке, толкнула тяжелую дверь, войдя в зал. Когда-то хозяином здесь был Олдос, но увы, во время штурма замка старик, в отличие от нее, сидел у себя, а захватчики в тот вечер не щадили никого. Тяжело вздохнув, женщина прошла в дальний угол библиотеки и, беззвучно шевеля губами, принялась ощупывать стену.
Неровный свет предусмотрительно захваченной свечи нисколько не облегчал работу, но женщина все же нашла нужный камень в кладке и, вытащив из складок платья взятый на кухне нож, вынула полированный брусок из стены. Камень, вывалившись из стены, с грохотом упал на пол, отчего женщина невольно присела, напряженно прислушиваясь к ночным звукам. Но все обошлось — на грохот падения никто не пришел, и старушка, поднявшись, заглянула внутрь открывшейся ниши. Под камнем, ничем не примечательным на вид, оказался скрыт механизм в виде ручки. Привычно поплевав на руки, женщина взялась за рукоять и принялась вращать ручку. Механизм двигался с трудом, что не облагчало немолодой служанке работу, но все же через некоторое время раздался долгожданный щелчок. Женщина облегченно вздохнула — по словам госпожи, щелчок означал, что скрытая за фальшивой стеной дверь открыта и встала на стопор, а значит, нужды держать механизм уже не было. Старушка облегченно присела на стул — оставалось лишь ждать.
Спустя примерно четверть часа, показавшихся женщине вечностью, раздался подозрительный шорох. Непосвященный подумал бы, что за стеной пробежали крысы, но служанка не была столь глупа. Подойдя к стене, женщина принялась стучать. Три коротких удара, три длинных, три коротких. Повторив сигнал еще дважды, женщина отошла в сторону. Из-за стены раздались глухие удары, и вскоре камни стали вываливаться, сопровождая свои падения гулкими звуками, заставив женщину снова испуганно присесть. Через минуты две кусок стены был окончательно разобран, открыв ход в потайной лаз, из которого, пригнувшись, вышло несколько человек. Подслеповато прищурившись, служанка, узнав одного из ночных посетителей, негромко воскликнула:
— Молодая госпожа! Наконец-то вы вернулись!
— Конечно вернулась, — улыбнулась Элисса Кусланд, — и я не одна.
Один из воинов снял шлем, и старая кухарка снова радостно улыбнулась:
— Милорд Эйден, и вы тоже пришли! Я слышала, что вы погибли под Остагаром.
— Скажем так, Нэн, — усмехнулся воин, — слухи о моей смерти были несколько преувеличены.
— Ха, я всегда знала, что вас не так просто убить, — хмыкнула женщина, — хотя, признаюсь, эти мерзавцы очень старались нас в этом убедить.
— Нэн, что с солдатами? — спросила Элисса.
— Большая часть спит беспробудно, — заявила кухарка, — я все сделала так, как вы и сказали. Остальные весь вечер ходили вареные, будто ноги из киселя сделали. Думаю, ваша затея сработала. Но учтите, личная гвардия Коутрен питается отдельно. Меня к их еде не пускают, так что с ними будут... проблемы.
— Все в порядке, — ободряюще положила руку на плечо женщины Лисса, — уж с ними мы как-нибудь сладим.
— Нэн, — произнес вдруг Эйден, — на твоем месте я бы спрятался. А еще лучше, покинул бы город как можно быстрее. После этой ночи многим непоздоровится.
— Я знаю, милорд, — вздохнула кухарка, — но этот замок — мой дом. Я не могу бросить его.
— Что ж, в таком случае будет лучше, если вы вернетесь назад, к себе, — подумав, сказал Эйден, — в конце концов, там вам будет безопаснее всего.
— Милорд, — произнес шепотом один из воинов, копавшихся в стеллажах, — ваши карты... Их здесь нет.
— Значит, Коутрен была достаточно предусмотрительна, чтобы спрятать их у себя, — вздохнул Эйден, — что ж, сестра, похоже, нам предстоит навестить эту женщину.
— Разумеется, предстоит, — хищно улыбнулась Элисса, — тем более, что мы и так планировали поговорить с ней по душам. Идем, времени у нас не так много.
Отряд молодых господ, осторожно открыв дверь, двинулся к опочивальне покойного Брайса Кусланда, занятую комендантом. Нэн, выждав момент, отправилась к себе — она уже сделал для детей тейрна все, что могла, и, как бы ей не хотелось помочь, сделать больше она была не в силах.
* * *
Замок был на удивление безлюден. Конечно, многие солдаты сейчас благодаря Нэн беспробудно спали в своих казармах, однако отсутствие даже небольших патрулей напрягало. Осторожно пробираясь по родовому гнезду, я напряженно осматривался, подмечая редкие посты. Так, в караулке около подъемного механизма моста явно кто-то есть, скорее всего, человека три-четыре. Еще несколько — в башенках на стене. По самой стене изредка прохаживаются часовые. Около большинства дверей охраны нет. Двое — у сокровищницы, еще несколько наверняка сидят в оружейной. Да, мы поступили разумно, решив не соваться через ходы, ведущие в эти части замка — нас бы подкараулили прямо на входе.
Идущая впереди сестра предупреждающе вскинула руку. Отряд мгновенно остановился, прижавшись к стене. Элисса осторожно выглянула за угол, и рукой показала два пальца. Ясно — на входе в донжон стоят двое часовых. К сожалению, пройти мимо не выйдет — другой дороги попросту нет. Вернее, есть вариант с окном, но, должен сказать, в альпинистских навыках большинства членов отряда я не был уверен. Значит, охрану надо убирать.
По командам сестры вперед цепочки прошел солдат с арбалетом. Присев на колено, он взвел адский механизм и наложил болт, приготовившись угостить захватчика довеском металла. Лисса тем временем приготовила свой лук. Кивнув друг другу, сестра и воин резко показались из-за угла, практически одновременно спустив тетивы. Не дожидаясь результатов, пара бросила оружие и по-спринтерски метнулась вперед. Конечно, до конца избавиться от шума не удалось, но подхватить тела они, видимо, все же успели — грохот был далеко не таким громким, каким мог бы быть.
Отряд осторожно вышел и тихо прошел к дверям. По команде солдаты распахнули ворота и, тут же построившись, вошли внутрь. Пройдя мимо гостевых комнат, мы попали в зал, двери которого вели к комнатам семьи. И в котором, как выяснилось, нас уже ждали.
Около двери в спальню отца стояла среднего роста женщина средних лет, одетая в пластинчатый доспех. Ничего примечательного в ее внешности не было, за исключением, разве что, умных глаз, из-за которых воин выглядела несколько уставшей. Но любой, кто был при дворе короля, безошибочно узнал бы в этой женщине сэра Коутрен, командира королевской гвардии и правой руки тейрна Логейна.
— Добрый вечер, — обманчиво вежливо поприветствовала нас воительница, — хотя, признаюсь, благодаря вам этот вечер не такой уж и добрый. Впрочем, это еще можно исправить. Если вы сдадитесь, я обещаю вам, леди Кусланд, и вашим людям, справедливый суд.
— Странно слышать это от той, по чьей милости король Кайлан отправился в могилу, — произнес я, — или ваша верность, сэр Коутрен, принадлежит не королю, а его убийце?
— Моя верность всегда при мне, в отличие от вашей, Эйден Кусланд, — парировала женщина, — ведь это не я начала восстание против законного правителя Ферелдена.
— Законного? — фыркнула сестра, — не припомню, чтобы Логейн короновался.
— Тейрн Мак-Тир является регентом при королеве Аноре, — ответила Коутрен, — и вам, я думаю, это известно не хуже меня. И все же, я повторю мое требование — сдавайтесь, иначе ваши жизни окончатся здесь.
— Довольно самонадеянное заявление для той, кто выступила против отряда в одиночку, — высказался один из солдат.
— Вы действительно думаете, что я вышла одна? — в голосе Коутрен промелькнула ирония, — или, быть может, вы считаете, что ваше появление в окрестностях замка прошло незамеченным?
Двери в комнаты открылись, и из них выбежало около полутора десятков солдат. Оглянувшись, я увидел, как из двери, в которую мы только что вошли, появилось еще пятеро воинов. Будь это обычные солдаты, проблем бы не возникло — наш отряд состоял из лучших воинов, что мы сумели собрать. Вот только и со стороны противника стояли королевские гвардейцы, которые считались лучшими воинами в стране, и, надо сказать, не без оснований. Как я и боялся, мы попали в ловушку.
— Полагаю, теперь вы понимаете, что ваша затея изначально была обречена на провал, — произнесла Коутрен, — в последний раз предлагаю вам сложить оружие.
— Вы правда считаете, что ваши воины заставят нас склониться? — спросил я, — если так, то вы плохо нас знаете.
— Что ж, мне очень жаль, что до этого дошло, — печально произнесла командир гвардейцев, доставая из-за спины Летний Меч, — убейте их.
— БЕЙ! — крикнул я, пригибаясь и выхватывая меч. Бой за замок начался.
* * *
В первые же секунды обе стороны понесли потери. Лучники с обеих сторон начали перестрелку, разом отправив на тот свет пятерых. К сожалению, противник был лишь один — гвардейский доспех надежно защищал от стрел не самого лучшего качества. Наши бойцы тоже это поняли, и потому в ход пошли заготовленные гранаты. Полетевшие в гвардейцев огненные бомбы оказались полной неожиданностью для наших врагов — от огня броня защитить не могла, и семь воинов принялись кататься по земле в тщетной попытке сбить пламя. К сожалению, пару бомб наши гренадеры неосмотрительно отправили в перекрывшую выход пятерку. И хотя гранаты собрали свою жатву среди врага, получившийся костер надежно перекрыл нам путь к отходу. Я выругался про себя — похоже, про отступление через черный ход придется забыть.
Гвардейцы быстро сообразили, что при таком раскладе их банально сожгут заживо, и потому, резко рванувшись вперед, сократили дистанцию. Закипел рукопашный бой.
Удар первого солдата я принял на щит, уводя в сторону, и тут же ответил выпадом. Гвардеец тут же отскочил на полшага, пытаясь разорвать дистанцию. Шаг вперед, удар щитом — и воин падает на пол.
Опасность слева!
Меч, уже занесенный для добивания, приходится поднять, парируя удар второго солдата. Секундное промедление позволяет первому гвардейцу подняться. Шаг назад.
Противник продолжает наседать — королевские солдаты, являясь хорошими индивидуальными бойцами, в то же время отлично умеют действовать в группе. Наш отряд теснят, стараясь прижать к стене.
Руку вдруг обжигает болью — один из гвардейцев все же достал меня ударом. Ответный колющий удар приходится прямо в лицо, и солдат, не проронив ни звука, падает на пол, грохоча доспехом. Меня тут же оттесняют в глубину строя, и на мое месте становится воин из заднего ряда. Я, наконец, получаю возможность осмотреть поле боя более подробно.
А дела у нас шли очень плохо. Как я и предполагал, легионеры медленно, но верно теснили нас, прижимая к стене. Несколько раз наши люди пытались контратаковать, но лишь гибли под слаженными ударами королевских солдат. Да, на полу уже лежало три воина, в том числе и убитый мной, но за этот успех мы расплатились чуть ли не половиной отряда — десять наших воинов изрубленными куклами лежали на камнях зала, заливая его темной кровью, ручьями сочившейся из ран.
А Коутрен... Она даже не принимала участия в бою. Стоя в стороне, женщина опиралась на меч, наблюдая за происходящим усталым взглядом, в котором, как мне казалось, то и дело мелькало снисхождение. Как будто то, что происходило в зале, для нее было не просто рядовым случаем — нас она, похоже, вообще не считала за противников, достойных того, чтобы вмешиваться лично. И это привело меня в неописуемое бешенство. Кровь забурлила, а из глубины души поднялась какая-то первобытная ярость.
Ты хочешь умереть?
Что? Я?
Хочешь сдохнуть, как вошь? Под снисходительным взглядом этой твари, не держащей тебя за человека?
Нет!
ТЫ БУДЕШЬ СРАЖАТЬСЯ?!
ДА!
ТОГДА ИДИ, И УБЕЙ ИХ ВСЕХ! ИХ КРОВЬ СТАНЕТ ТВОЕЙ СИЛОЙ!
ДА!
УБИВАЙ!!!!
ДАААА!!!
* * *
Никто не обратил внимание на раненого в руку тейрна. Да и не до того было солдатам, которых зажали у стены и приготовились насадить на мечи, словно свиней — на вертелы. Многие уже смирились со своей судьбой, и приготовились дать последний бой превосходившим их как в числе, так и в мастерстве воинам.
Внезапно все диверсанты почувствовали необъяснимый ужас. Обернувшись, солдаты невольно попятились. Эйден Кусланд, чья рука до этого бессильно плетью висела вдоль тела, бормотал что-то невнятное, будто говорил с одному ему видимому собеседником. С каждой фразой спина тейрна выпрямлялась, и воины, прошедшие не один бой, невольно отходили от своего лидера. Королевские гвардейцы сначала обрадовались — казалось, что воины врага потеряли желание сражаться, но затем и они остановились, и принялись медленно пятиться назад. Все, кто стоял рядом с Кусландом, ощущали какой-то первобытный ужас, исходящий от этого человека. Все инстинкты буквально кричали о том, что этот человек смертельно опасен, и горе тому, кто встанет у него на пути.
Эйден Кусланд, окончательно выпрямившись, поднял голову, обведя взглядом присутствующих. От этого воины вновь отошли — тейрн, глядя на людей, словно выбирал, на кого наброситься следующим. Наконец, покрутив головой, закованный в потертый доспех воин слегка присел, и, спустя мгновение, с нечеловеческой скоростью бросился вперед, издав нечленораздельный, но полный ненависти рык.
Воины, лояльные прежним властителям Хайевера, успели расступиться, но вот гвардейцы... Они, пожалуй, впервые в жизни пожалели, что их прикрывает массивная броня — они попросту не успели убраться с пути несущегося, как ураган, Кусланда, и попали под его удар.
Сверкнула сталь — и первый гвардеец падает на землю с головой, разрубленной пополам чудовищным по силе и скорости ударом. Второй воин ненадолго пережил его — горизонтальный удар отсек ногу по колено. Третий солдат бросается вперед, считая, что сошедший с ума рыцарь не успеет отреагировать. Зря — короткий росчерк клинка — и отлично подготовленный солдат горлом насаживается на подставленный меч. А Эйден, смеясь безумным смехом, бросается на врагов, кровавым ураганом буквально раскидывая тех, кто еще минуту назад казался непобедимым.
Элисса завороженно смотрела на то, как ее брат, словно молния, буквально прыгал от одного врага к другому. Тяжелый доспех, похоже, совсем не стеснял его движений, да и, глядя на то, как двигается юноша, можно было бы подумать, что броня ему и вовсе не нужна. Большинство ударов попросту не достигало цели, приходясь в пустоту, а те немногие, что представляли опасность, Эйден принимал на скользящий блок, уводя их в сторону, и мгновенной контратакой отправляя к Создателю того наглеца, что посмел посягнуть на его жизнь.
И случилось немыслимое. Солдаты, гвардия короля, люди, прошедшие огонь и воду. Те, кто посвятил всю свою жизнь изнурительным тренировкам, цвет Ферелдена — отступили. Гвардейцы, за какую-то минуту потеряв убитыми почти всех своих собратьев, отошли. Элисса с удивлением заметила, что у двух из пяти оставшихся в живых воинов дрожат руки. Она их понимала — то, что сотворил брат, было чем-то за гранью возможностей смертного. Глядя на залитого вражеской кровью Эйдена, сжимающего в обеих руках полутораручный, искусно сделанный меч, исчезала сама мысль о том, что с этим воином вообще можно сражаться.
