Явик поступил правильно — показал детям то, что для них было сродни чуду и потом рассказал о своей расе. Рассказал понятно, ярко, чётко. Не только Ванесса — и Луис, завзятый компьютерщик, и Мигель, любящий точность и чёткость — были восхищены. О том, как это сильно понравилось Джессике и Ванессе — и говорить не приходится.
Явик знал, что детям надо не только рассказывать, но и показывать. Хорошо знал. И, используя свои уникальные для нынешних разумных органиков расовые технологии, показал. В том числе и протеанские материнские планеты. Те самые, на месте которых сегодня — только облака космической пыли. Узнать о гибели главных миров протеанской империи... было очень больно. А уж как об этом было больно вспоминать Явику... Впрочем, протеанин — не вспоминал. Он об этом никогда не забывал. Он об этом постоянно помнил. И эта память... Она руководила его действиями.
Ванесса помнила, как, узнав о том, что эти материнские протеанские планеты были разрушены, обращены в пыль, прикрыла ладошкой рот. Ей так хотелось закричать, но она сдержалась. А Джессика... она заплакала. Острой и горькой была память Явика о навсегда утраченном. Протеанин... поделился этой памятью с детьми. Ванесса не раз слышала, как взрослые земляне — и не только земляне — говорили, что детей надо оберегать от таких потрясений — не сколько физических, сколько нервных, психических. Не всегда это удаётся. Ясно, что для иденцев непереносима сама мысль о том, что Иден может быть распылён. И ещё более непереносима мысль о том, что так же может быть распылена Земля, материнская планета человечества.
Потом, совсем скоро Ванессе пришлось 'читать' воспоминания Явика о гибели его подруги-азари. Это было больно. Явик не стремился делать эти воспоминания достоянием многих других разумных органиков, даже подозревая, возможно, что Ванесса его способна 'читать' очень глубоко, он постарался задавить эти воспоминания, скрыть под психической бронёй, но... Наверное, даже протеане не достигли пика в развитии своих возможностей. Жнецы остановили расу 'на подъёме'. Остановили — и уничтожили. Выйдя из Цитадели. Из этой гигантской космической станции, превратившейся в огромный сверхмощный ретранслятор.
Память о Цитадели для Явика теперь намертво связана с памятью о гибели его подруги-азари. И это — очень тяжёлая, раняще острая, саднящая память. А Явик жил с этой памятью до того, как оказался на Идене, жил с ней на Идене и жил, пока не уснул в криоанабиозе, отступив в капсулу, когда на Иден пришли 'превосходящие силы' Жнецов. И теперь продолжает жить. И — помнить.
Ванесса сама испугалась, когда спросила: 'Вы любили её, Явик?'. Взрослые почему-то убеждены, что дети... не умеют задавать такие вопросы осмысленно, осознанно. Не готовы задавать такие вопросы и получать ответы на них. Явик не стал юлить, не стал обманывать ни её, ни Джессику, ни Мигеля, ни Луиса. Он просто передал в руки Ванессы свой личный кристалл памяти и позволил всем четверым маленьким собеседникам увидеть Цитадель такой, какой она была очень давно. Такой Цитадель не видел никто из ныне живущих разумных органиков, ведь с того времени прошло пятьдесят тысяч лет. Огромный срок. Огромная цифра.
Все дети тогда подержали кристалл памяти в своих руках. И ощутили то, что записал Явик, то, к чему он открыл доступ. А потом... Явик потом рассказал о предшественниках протеан — иннусанонцах. Вряд ли нынешние обитатели Галактики знают об иннусанонцах столько, сколько знает, а главное — понимает Явик. Для него иннусанонцы — как для современников Ванессы — протеане. Полулегенда, полумиф и, тем не менее — предшественники. Погибшие в ходе галактической войны со Жнецами. Жертвы Жатвы. Очередной Жатвы.
Джессика сказала ключевую фразу 'И я знаю, что мы... тоже не отступим'. А Ванесса сейчас понимала, что и многие протеане, и очень многие иннусанонцы тоже говорили эту фразу. В разное время и в разных условиях. Говорили. И всё же — погибли в огне войны с 'креветками' и их пилотами. Кому, как не единственному выжившему протеанину остро, полно и глубоко знать это. Понимать это. И надеяться, что сейчас, через пятьдесят тысяч лет после гибели Протеанской Империи новым расам разумных органиков удастся положить конец Жатвам и уничтожить Жнецов.
Для Ванессы было крайне важным и ценным признание Явика: 'Ты — не страшная. Ты — добрая'. И не менее важным и ценным — то, что Явик сам согласился проводить всех четверых детей до посёлка. Наверное, он очень хорошо знает и понимает детей, а ещё он их очень любит. Без сюсюкания, без излишней нервности. Любит, хотя ощущает, насколько он непривычен и даже страшен. И то, что он подхватил Ванессу и Джессику на руки, донёс не только до посёлка, но и до калиток — было очень ценно и важно и для него, и для девочек, и для мальчиков.
Ванесса понимала, что если придут Жнецы, то всем разумным органикам будет плохо. Независимо от расы. После того разговора с Явиком у озера... пришлось озаботиться тем, чтобы прочесть все доступные материалы о протеанах. Луис... посерел, пока прочесал Интернет Идена и доступный, как он сам сказал, 'в первом приближении', галактический Экстранет. Да, материалов было найдено не слишком много. Можно даже утверждать, что было найдено мало материалов. И, тем не менее, и Джессика, и Луис, и Мигель, и Ванесса — все четверо забыли о сне, а бывало — и о еде забывали, но прочли — и не по одному разу прочли — эти материалы. Сколько бы их ни было, каким бы языком они ни были изложены — сложным или простым, на галакслингве или на расовых языках и диалектах. Да, пришлось помучиться с переводом. Луис сделал всё возможное, подключил все найденные в Экстранете автопереводчики, 'напряг' лингвобазы...
Прочли. А потом... потом пришло время думать. Над прочитанным думать. Когда надо было учить то, что задавали в школе, когда надо было завтракать, обедать и ужинать, когда надо было побуждать или даже заставлять себя прогуляться, подышать свежим воздухом. Вся четвёрка думала. А потом... потом спорила. Мальчишки... Они, конечно, сдерживались, старались не выражаться и не кричать, но... Споры были жаркие. И решение помочь Явику, оказать единственно выжившему протеанину любую помощь было не лёгким и не быстрым.
Да, Луис уже тогда видел, как стремительно обретают Иден-Прайм и его обитатели 'военную настройку'. Не зря Джессика сказала протеанину при встрече, что 'сначала мы пугались, теперь за нас пугаются и боятся'. Взрослые, поняв, может быть не до конца и не полностью, но поняв, осознав, просто почувствовав, какая война им предстоит, действительно испугались за детей. Стали ограничивать, следить, наблюдать, 'вводить в рамки'. Луис, как компьютерщик, мог бы сразу, не сходя с места, привести десятки и сотни фактических доказательств. А если дать ему немного свободного времени — наверное, он бы сформулировал какую-нибудь теорию.
Впрочем, зачем теория? Просто разумным органикам не хотелось всем сразу гибнуть по воле каких-то полусинтетических 'креветок'. И не только 'четвёрка', но и другие дети иденцев не захотели бездельничать. Потому-то Ванесса и заявила Явику о том, что протеанина, фактически, грабят. Может быть, Луис со временем и добыл бы доказательства того, что Явик и сам уже начал активно, а главное — результативно противодействовать этому грабежу, но... Всё же он — один, а грабителей — нынешних разумных органиков — слишком много. И если другие разумные органики не остановят этих грабителей в их стремлении элементарно обогатиться, то много ли стоят потомки протеан? Достойны ли они вообще жить и просто выжить?
Это сейчас, спустя больше десятка часов с момента разговора с протеанином на той остановке, Ванесса рассуждает как взрослая девушка лет этак двадцати пяти, как минимум. Потому что понимает. Не просто знает многое по-взрослому, а именно понимает. Понимание бывает намного важнее любого — книжного теоретического или жизненно-практического — знания. Явик действительно боялся перегрузить Джессику и Ванессу. Да и Мигеля с Луисом. Разумному органику, живущему минимум несколько тысяч лет трудно поверить в то, что дети десяти-одиннадцати лет смогут долго выдерживать взрослые нагрузки. Десятки причин есть для этого неверия. Есть. В их существовании можно не сомневаться. Для Явика, прожившего несколько тысяч лет ещё до того, как он отступил в капсулу криоанабиоза, непривычно рассчитывать, что какие-то дети откажутся от игр и пожелают понапрягаться. По-серьёзному, по-взрослому
Ванессе пришлось сказать Явику одну короткую фразу: 'Мы не одни...'. Он понял. Да. Луис и Джессика за несколько часов после окончания доклада Явика, после того, как протеанин вернулся на 'Нормандию' или... куда он там вернулся в действительности сейчас не так и важно, но сумели восстановить, обновить и волноподобно 'нарастить' количество контактов с десятками ровесников. Очень скоро число таких контактов стало измеряться сотнями. И потому Ванесса получила полное право сказать Явику эту обязывающую и потому очень взрослую и тяжёлую фразу: 'Мы не одни'.
Джессика... Да, она иногда очень склонна поплакать. Но она слышала, она слушала леди Бенезию, азари-матриарха, одну из самых уважаемых религиозных азарийских расовых лидеров. Ванесса знала, что вырванная из хаскоподобного состояния стараниями капитана Шепарда азари говорила и с родителями Луиса и Мигеля. Детали сейчас не важны — за несколько десятков часов и леди Бенезия и другие женщины — члены экипажа и команды 'Нормандии' — пообщались с очень многими иденцами. Это общение очень многое дало иденцам. Да и нормандовцам — тоже.
Явик колебался. И ему нужно было время подумать над предложением, сделанным 'четвёркой'. А когда пруд... или, может быть, всё же озеро... оказался совсем рядом, Джессика сказала, что Явик думает не о том. Потому что не верит в способность детей помочь ему. Реально, деятельно, действенно помочь.
Ванесса тогда почувствовала изумление Явика. Наверное, он привык, что именно она его читает глубоко и полно, но Джессика, как оказалось, тоже способна его читать очень чётко. Один факт — случайность, два — закономерность, три — тенденция. Явик, наверное, это чётко, полно и глубоко знал. Не раз убеждался на практике в работоспособности этой формулы. И потому... решился. Показал карту протеанских реликвий, расположенных на Идене.
С этого момента вся 'четвёрка' оказалась вовлечена в реальное, большое и сложное, совершенно взрослое дело. Ванесса поблагодарила протеанина за доверие. От имени всей четвёрки. Чётко сказала, что будет рада новой встрече с воином древней расы.
Сейчас ей казалось, что тогда Явик поверил в способность Джессики, Ванессы, Мигеля и Луиса многому научить других детей. Которые встанут и будут бороться со Жнецами и их пособниками и сообщниками. И тогда надежда обретёт право на окончательную победу над Жнецами. В эпоху Протеанской Империи надежда исчезла. А здесь она — только укреплялась. Медленно, очень постепенно, но — укреплялась.
Ванесса понимала, чувствовала и видела, что Джессика и Луис очень повзрослели. За какие-то несколько часов. Наверное, раньше Ванесса не стала бы откровенничать с Мигелем, говорить ему о том, например, что не смогла, не успела проститься со своим детством. Ей было так приятно, что Мигель её понял. Не на словах — на деле. Она почувствовала его понимание: оно было реальным, настоящим и, главное — глубоким.
Потом будет общая встреча. В доме Джессики. И трудный, сложный, напряжённый, но — крайне важный разговор. Об очень многом. О настоящем, прошлом и будущем. Тогда Ванесса очень смутно ощущала глубину и полноту своих изменений. Да, временами она чувствовала, что становится какой-то другой, могла даже словесно определить, в чём она стала другой. Не полностью, конечно, но — могла. А временами — только чувствовала, но пояснить... Нет таких слов в человеческом и, наверное, в любом другом языке. Нет таких понятий. Это, возможно, нельзя выразить. Это можно только понять. Не почувствовать, нет. Именно — понять. А это бывает так сложно.
Да, Билли — старший брат, ополченец. Ванесса — старшая сестра. Для Дарлы и Боба. Младших. Формально — младших. Но и Дарла и Боб тоже повзрослели. Это Ванесса почувствовала и поняла ещё тогда, когда вернулась домой после разговора с Явиком у озера. Перед той Большой Встречей в доме Джессики.
Ясно, что по неведомым причинам, но уже тогда, на встрече Явик и её посчитал одной из руководителей 'четвёрки'. Наравне с Джессикой. Мигель и Луис... Нет, они не отсиделись в стороне, просто в понимании Явика на руководителей они... Может, просто 'не тянули'? А что, может быть и так. А на встрече, вполне возможно, понимание того, что и Ванесса играет явно не рядовую роль в 'четвёрке' у Явика вполне могло и укрепиться. Именно Ванессе приходилось задавать вопросы, чтобы общение шло хоть по какому-нибудь плану и не превратилось в простое выяснение отношений. Трудно было Ванессе — много вопросов было затронуто, обсуждено. Самых разных. Из разных областей.
Вроде бы всё прошло нормативно и просто. Но... едва только встреча закончилась — сама Ванесса почувствовала, что Явик неспроста, ох неспроста посчитал её одной из руководителей 'четвёрки', некоей ключевой, одной из ключевых фигур нарождающегося на Идене Детского Сопротивления. Может быть, он и не называл это движение так, но... Для простоты можно было и так назвать это формируемое объединение.
И вот теперь Ванессе досталось. Нет, ей — пока что — не пришлось мотаться по району или по планете, разыскивая отмеченные на той карте протеанские артефакты. Оказалось, что этим могут заняться другие дети. Ей пришлось заниматься гораздо более сложным делом: налаживанием и поддержанием общения со многими разумными органиками. Да, по видео и аудиоканалам, а иногда — и текстовыми сообщениями, но... Это — тоже трудное дело, особенно, когда множество разумных органиков с каждой секундой, минутой, часом всё острее, полнее и глубже понимают, осознают, какая война их всех без малейшего исключения ждёт впереди.
Луис со свойственной ему, компьютерщику, беспощадностью, которая сродни машинной, как-то сказал (уже после того, как фрегат 'Нормандия' покинул пределы орбиты Идена), что она, Ванесса, взяла на себя функции, а может быть — и обязанности матриарха Бенезии. И выполняет их по-своему, но — полно и качественно.
Ванесса выслушала короткий спич Луиса, возражать и высказывать 'соображения' не стала. Пусть он считает так. У каждого из 'четвёрки' уже есть свой сектор работы, есть задачи, которые он и только он будет выполнять. Если Ванессе досталось общение, разноплановое и разноуровневое, с другими разумными органиками по широкому кругу вопросов. Что-ж, это — не менее важное дело, чем поиск, описание и защита многочисленных протеанских артефактов. С артефактов начнётся участие 'четвёрки' и их сподвижников в общем большом деле противодействия Жнецам. Но на этом их участие не закончится. Уже сейчас артефакты — только одно из направлений работы 'четвёрки' и связанных с ней детских групп. Если война — всеобщая, то и сопротивление врагу должно быть всеобщим. Иначе — не победить.
