— Как же уязвимы они были... — неожиданно вырвалось из Люси, внезапное озарение. Товарищи вопросительно посмотрели на неё. — Люди, тогда. Всё это, и много-много другого, оно как карточный домик. Стоит забрать одну карту, и почти всё может рухнуть. Тогда было так много прекрасного, но всё было так хрупко. И они все были слабые...
Мужчины молчали, слушая откровения, вырывающиеся из уст их молодого пророка. Откровения, достойные быть записанными в книгу мудростей рейнджера.
— Не в том смысле... — пыталась точнее выразить свои мысли девушка. — Просто, они жили этим, правда? И чем больше у них становилось такого, тем более зависимыми они от этого становились. От системы, системы вещей, и их связей. Но это так хрупко, не удивительно, что всё закончилось именно так. Мы... Мы намного сильнее их...
Её товарищи продолжали молча смотреть на Люси, словно поражённые глубиной её мысли, и её внезапностью. Откашлявшись, Хардсон сказал:
— Билли, похоже, странно влияет на тебя, милая.
Все дружно засмеялись, и Люси даже такая шутка почему-то казалась приятной.
— Всё не так просто. — решил поспорить Генрих. — Хотя, ты конечно права во многом. Может даже в большинстве. — сказал он, и попробовал понажимать кнопки на пульте, но те никак не реагировали. — Не будь такого прогресса, человек бы никогда не побывал в космосе. Жили бы все как Гарти и его соплеменники, и никогда бы не знали многих замечательных вещей, технических, духовных, культурных.
— Но если всё погибло, то какой теперь смысл? — спросила Люси. — И погибло, потому что они так далеко дошли.
— Смысл был тем, кто жил в то время. — сказал Хардсон. — К тому же, возможно всё могло сложиться иначе. А у нас теперь свои смыслы, и свои пути.
— Нужно знать себя. — неожиданно заговорил Бетон, который казалось и не слушал их разговоров. — Нужно знать мир вокруг, и за пределами твоего взора, куда даже мысль не долетит. Так говорит рейнджер Билл, и мне кажется, это правильно. Через эти штуки, люди узнавали себя, и мир с его штуками.
Бетону никто не ответил, но каждый молчаливо задумался над этим вопросом. С пол часа они осматривали заброшенный объект, здесь ещё можно было набрать какого-никакого хлама. Приведи их в это место тот же интерес, который будоражит умы старателей, им бы удалось даже что-то заработать. Но ожидания отыскать раскиданные всюду коробки с консервированной пищей не оправдались. Только рваные кусочки картонных упаковок, на которых не осталось даже запаха. Были тут и скелеты людей, мутантов, и даже следы, указывающие на то, что кто-то пытался устроить в этом месте убежище, очень давно, и похоже, не очень успешно.
— Кажется, всё было зря. — грустно констатировала Люси, когда вновь собралась с Бетоном и Хардсоном.
— Ну, я сразу сказал, что это только шанс. — оправдывался старик, но едва он успел договорить, как появился Генрих, и его лицо выражало надежду.
— Там погрузочная. — сказал он. — Возле неё пять грузовиков, два из них всё ещё закрыты. Я думаю, их успели загрузить, а те, кто здесь бывал до нас, не смогли вскрыть замки.
Слова Генриха тут же посеяли семена надежды в сердце Люси. У погрузочной стремительно ржавели пять грузовых автомобилей, прижимаясь к ней задней частью своих крытых прицепов. Дверцы первых трёх были открыты, и в них только обитали грязь и мусор. Носик девушки улавливал нотки какого-то неприятного запаха, словно кто-то совсем недавно здесь опорожнился. Для себя Люси отметила, что это означает, место может быть обитаемо, но вскоре её внимание перестало воспринимать его. Последние две фуры были закрыты, на них были видны следы от неудачных попыток взлома. Люси сразу обратила внимание на замки, это были не знакомые ей модели и в целом хорошо защищённые от взлома. Девушка выразила свои опасения и неуверенность в том, что сможет их открыть.
— Не страшно! — весело отвечал Генрих. — Разве способна какая-нибудь дверь удержать яростную силу Бетона?
Хардсон и Люси согласились, убедив здоровяка, что он может бить хоть со всей силы. Набрав замах для удара, Бетон вложился всей своей страшной массой, и... ничего. Дверца задрожала, и вся фура вместе с ней, а звук удара разлетелся на километры вокруг. Казалось, неподатливость двери оскорбила его, и Бетон с яростью ударил вновь, и вновь, и потом ещё раз, и вскрикнул, едва не травмировав свою руку. На дверце остались только две вмятины. Убедившись, что их товарищ не пострадал, их мысли вновь вернулись к дверце.
— Даже если Конти и сможет выбить их, — сказала Люси, — то мы здесь застрянем до глубокой ночи.
— Боюсь его "инструменты" не выдержать этого. — сказал Генрих.
— Похоже, нужна взрывчатка? — предложил Хардсон.
— А ты уверен, что и сам грузовик не взлетит на воздух? — напомнил Генрих.
— Я больше не собираюсь возвращаться сюда. — сказала Люси. — Даже если взрывчатка здесь может помочь. Я попробую открыть. Следите, чтобы никакая тварь не подкралась к нам.
Люси легла на бетонный пол погрузочной, и начала с осмотр её противника. Этот замок был двойным, зубцы прижимали ключ с обеих сторон, и это было куда сложнее, чем поочерёдный подбор обеих. К тому же, она могла только догадываться о том, насколько хрупки его механизмы, и выдержать ли они сразу несколько посторонних объектов внутри. Это отняло полтора часа, уже начало темнеть, но с руганью, угрозами, просьбами, и мольбой, девушке удалось сломить таинство этого замка.
— Ну, чуть-чуть, держись, только не сломайся! — приговаривала она, осторожно поворачивая замок в сторону, и радостно закричала, услышав долгожданный щелчок.
Её товарищи так же были счастливы, хвалили Люси, с благодарностью обнимали. Они приготовили оружие, и крепко взяв ручку дверцы, Люси одним рывком метнула её вверх. Внутри никто не обитал, но в путников ударила волна тошнотворного зловония. Чувствительный носик девушки был нокаутирован этим запахом, Люси вырвало, Генрих и Хардсон с трудом удержались, и даже могучий Бетон был полностью подавлен приступом кашля, и накатившимися слезами. Путники разбежались кто куда, и как можно дальше от этого мерзкого места, но казалось, что жуткая вонь проникла в них, напитала тела, и теперь этот запах больше никогда не смыть. Путники кашляли, плакали, приступы рвоты подкатывали к горлу, пытались что-то кричать друг другу, но не могли сказать и нескольких слов.
Это продолжалось, пока Генрих не вытянул из рюкзака противогаз, собранный из остатков довоенного и современных материалов, остальные последовали его примеру. Они с жадность дышали через свои противогазы, стараясь как можно быстрее заместить вонь каким-нибудь другим запахом, но даже в противогазе вонь казалось, не отступала. Придя в себя, они включили фонарики, и, рассеивая приближающийся мрак ночи, вернулись к "ФУРЕ БЛЯДЬ!". Внутри была не поддающаяся опознанию биомасса, смесь гнилого картона, гнили, слизи, и миллионов миров новых цивилизаций, начинающих в ней свою путь.
— Вот дерьмо! Проклятье! Только нам могло так повезти! — жаловалась Люси, противогаз изменял её голосок. — И это после всего, через что мы прошли! Сколько сил потратили, срань!
В сердцах, девушка ударила ручкой по грузовику, вскрикнула, испытав на себе неприятный опыт Бетона. Хардсон молчал, Генрих посмеивался, и о чём-то тихонько шутил, Бетон отыскал металлическую палку, и начал ковырять ею в этой биомассе.
— Это странно. — сказал спокойно Хардсон. — Обычно эта довоенная отрава хорошо сохраняется, как и всякая отрава.
— Это уж слишком, не находишь? — сказала Люси, осторожно вращая кистью. — Оно всё не просто "плохо сохранилось", оно и не сгнило, а... во что-то превратилось! Конти! — прикрикнула она на Бетона. — Не лезь туда палкой!
— Я догадываюсь, в чём дело. — сказал Генрих, подсвечивая фонарём крышу фуры изнутри. — Видите крохотные лучики? Крыша здесь дырявая. Вода попадала внутрь, а вода и еда в долгосрочной перспективе создают... такое. Особенно такая еда.
— Тут не помешал бы огнемёт! — продолжала злиться Люси, и решила закрыть мерзкую дверцу, после чего залезла на крышу последней фуры, и просветила её своим фонариком. — Эта, кажется целая. Я попробую открыть.
— Уверена? — спросил Хардсон. — Уже почти что ночь.
— Уверена! Я не уйду отсюда с пустыми руками! Если нужно будет, я потяну эту чёртову фуру вместе с собой!
Люси продолжала тихонько жаловаться, и принялась вновь бороться с замком. Увлечённая делом, она наконец-то успокоилась, а её товарищи теперь уже с настороженностью осматривали всё вокруг. С наступлением ночи этот заброшенный завод становился всё более пугающим, и дело было вовсе не в близости местных мутантов. За время, проведённое на поверхности, Генриху довелось побывать ночью в самых разных местах, бывали среди них и такие, в которых его что-то тревожило. Здесь же с темнотой, всё казалось каким-то более устрашающим, зловещим. Контуры промышленных машин, освещённые долетающим сюда лунным светом, напоминали гротескных чудовищ. И дело было даже не в этом. В таких местах словно обитало нечто живое, хотя и не существующее, и именно в них оно сильнее всего выражало себя. Генрих поглядывал на Хардсона, и, судя по выражению его лица, старый охотник так же ощущал себя здесь очень неуютно. Ко всему прочему у него вскоре погас фонарик, и Генриху на мгновение показалось, что это место понемногу поглощает их.
Но страхи не успели одолеть храбрость Генриха. Увлечённая замком, и борьбой с ним, Люси совсем не замечала тех же пугающих вещей, что тревожили сердца её друзей. В этот раз она справилась значительно быстрее, и неподатливый замок повиновался ей. Спутники обступили Люси, зажав крепко ручку дверцы, некоторое время она медлила, после чего резко рванула вверх. Девушка тяжело выдохнула, как-то истерично засмеялась, и сев на пол, несколько раз всхлипнула.
— Сколько сил... — устало проговорила она.
— Вот чёрт! — кричала Лэсси, сидя на земле, и держась за травмированную ногу. — Что за проклятье?! Это словно... словно какое-то наваждение!
Без Бетона их брамин Башмачок не сильно то желал тянуть надоевшую ему повозку. Ответственность за упрямое животное взяла на себя блондинка, как опытный караванщик. Но толи именно с браминами у неё не клеилось, толи именно этот был такой "подлой и упрямой, грязной тварью", что всячески не хотел её слушать. Пытаясь толчками гнать Башмачка вперёд, Лэсси не заметила камень у себя под ногами. Её нога подвернулась, и, вскрикнув, блондинка оказалась на земле.
— Словно порча. — задумчиво проговорил Билл, вспомнив практически забытое в современном лексиконе слово.
— Типа какое-то злое колдовство. Ну, типа как в этих, сказках, и такое! — продолжала жаловаться Лэсси, и обратилась к брамину: — Сука ты, а не Башмачок! — но животное только взглянуло на неё, и продолжало молчаливо радоваться остановке, выискивая траву вокруг. — Ещё раз, и я клянусь пущу тебе в башку пулю! А потом в другую тоже!
— Посмотреть твою ногу? — спросил Билл, но блондинка решила ограничиться небольшой дозой стимулятора, и вскоре могла идти дальше.
Возможно, их верное животное ощущало себя немного виноватым, решило больше не злить беловолосую самку человека, и покорно идти, куда его ведут. Как и их товарищи, эта часть отряда так же страдала от лёгкой прохлады, усиленной влажностью их одежды. Но, не смотря на порчу, этим немного повезло. Густые облака над ними рассеялись, и солнце согревало их своим теплом, вызывая в теле приятную дрожь. Долго молчали, каждый размышлял о своём, но, когда цикл из пятидесяти молитв стапятидесяти духам был окончен, Гартуну захотелось поговорить с живыми людьми.
— Зачем мы идти туда? Мы не искать пища, не охотиться. Скоро нечем будет стрелять.
— Мы идём на прогулку, так как нам нехрен делать, Гарти. — съязвила Лэсси, но, когда дикарь с недоумением уставился на неё, добавила: — Если идём, значит есть дело, и не нужно задавать глупых вопросов.
— А чё это за место такое? — спросил Шарк, который немногим лучше вник в план действий. — В прошлом там учились, и всё такое, да?
— Учились после школы, или даже колледжа. — ответил Билл. — Хардсон говорил, что там изучали что-то связанное с психологией, и чём-то таким. С умами людей, почему они думают так, как думают, и поступают так, как поступают.
— Проклятье, им бы стоило заниматься этим в наше время! — хихикнув сказал Шарк. — Каким чёртом они могут знать, чё я думаю, и чё на самом деле так поступаю?
— Это целая наука. — ответил рейнджер. — К примеру, ты, без обид приятель, по их бы мнению стал агрессивным по той причине, что потерял сестру. Сильная психологическая травма, которая стала менять тебя вызываемой болью. В общем, у них было много способов, как проникнуть в то, что обычно скрыто в голове человека от него самого. Психологами было замечено много интересных свойств человеческого сознания. Хотя, лично мне кажется, что это работало далеко не всегда.
— Да хрень всё это. — сделал выводы Шарк. — В прошлом многие всякой хренью занимались, потому что жили на всём готовом! А когда ты живёшь, и тебе каждый день могу вскрыть брюхо, вот тогда-то на безделье времени нет, и на глупые размышления.
— А я думаю они были правы. — спорила Лэсси. — Пока ты постоянно ищёшь чего бы сожрать, у тебя просто нет возможности там подумать над чем-то важным. А в прошлом такая возможность была. Ты вот видел хоть один фильм? — спросила она у Шарка с укором.
— Двигающиеся картинки? — ответил Шарк, немного замявшись. — Да чё там смотреть? Там, я слышал, херню показывают, чего на самом деле не бывает!
— А я была в Синема, и даже видела несколько фильмов! — с воодушевлением, смотря в небо, призналась блондинка. — Боже, как же это необычно! И те люди, и то время! Всё так красиво, все такие красивые! Всё так чисто и аккуратно, ощущение порядка, гармонии, единства, простоты! Ох! Я просто не могу это даже выразить!
— Если всё быть хорошо?.. — спросил осторожно Гартун. — Почему сейчас всё так? Ведь именно тогда и те люди сделали мир таким.
— Что бы после ста лет всякие дика... — осеклась Лэсси. — Чтобы разные там умники индейцы задавали глупые вопросы! Уж индейцам то лучше знать, как правильно, в своих обтянутых шкурой лачугах, в вечной вони потных тел, дыма, и бог ещё знает чего! Уж они-то, дёргаясь под свои барабаны, махая голыми задницами, сиськами и членами, точно знают!
— Я только спросить... — виновато пробормотал Гартун. — И мы не танцевать голыми!
Но для блондинки это в принципе было и не важно, ведь именно так ей описывали дикарей с самого детства. На какое-то время настала тишина, нарушаемая только периодическим мычанием Башмачка. Похоже, животное разленилось, и требовало отдыха, но ругань и угрозы Лэсси не давали ему остановиться. Далеко на юге местность немного опускалась, и там были видны руины городка. Даже на расстоянии было понятно, что бомба упала недалеко от него, так как от всех зданий остались только осколки стен. Вскоре, они вышли к дороге, о которой говорил охотник, и которая должна была привести их прямо к намеченному месту. Шли прямо по ней, через пол часа наткнулись на старый рекламный щит, наполовину погрузившийся в землю. Ливень смыл с него налипшую грязь, и можно было рассмотреть остатки изображения. На нём застыли разные люди, один в белом халате и очках, другой в жёлтом комбинезоне и таком же шлеме, ещё один в сером, и этот держал за ручку металлический ящик для инструментов. Остальных затёрло время, но все изображённые мужчины и женщины с надеждой в глазах и радостью взирали на коробочку с надписью "Ментаты".
