— Прости, прости, прости... — с каждым словом подползая всё ближе. Пучок волос на голове смотрел на меня, а две прядки чёлки ползли по полу. — Прости, Леон, но я прощаю тебя...
Сердце почему-то кольнуло болью.
— За что ты просишь прощения, и за что прощаешь? — голос прозвучал очень холодно в этом тёплом месте.
— Прости меня, что словами своими тебя вывела из себя, а тебя... — она явно хотела сказать другое. — За невнимание и небрежение. Мы ждём тебя, мы уже не дети, а ты... ты... — и разрыдалась взахлёб.
Её слёзы смыли мой гнев возникший из ничего, действительно, чего это я?
Пришлось её утешать, обнять, прижать грудь к груди, а чело к челу и гладить, шептать "Прости". Она попой умастилась на мой уд, но тот только трепыхнулся подняться, ситуация не та, и стал лишь немного толще.
— Сколько, сколько нам ещё тебя ждать? — шептала она.
— Так не ждите, найдите себе уже другого.
— И предать наш союз? Вместе прожитые циклы? Нет! — и начала искать мои губы своими.
Взял её за пучок и оттянул голову от себя. Макнул пару раз лицом в воду.
— Успокоилась? Я предупреждал вас. И это ваш выбор. Хотите ждать, ждёте. — а мне жён и на Нил с головой хватает мозг выносить, голова даже на Хан от них не перестаёт болеть.
— Прости-и-и-иии... — и снова в плачь. Да что с вами со всеми?
Макнул её ещё раз восемь, пока действительно не успокоилась.
— И за это я тебя тоже прощаю. — довольно ровно с лёгкими всхлипами сказала Кхифия. — и за Это ты мне должен. И я хочу поцелуй. — как же с вами сложно! Почему не обиделась и не ушла? Не бить же тебя...
Её робкий стиль поцелуев в этот раз был злым, напористым, и она кусалась! Прокусила мне нижнюю губу до кровавого ручейка, но не остановила на этом атаку, вцепилась в косу и тянула её в разные стороны для удобства своего поцелуя, а у меня аж слёзы из глаз брызнули, мне совсем не нравились такие игры.
Её ногти прошлись несколько раз по затылку корябая щетину волос и оставляя болючие полосы.
Елда начала наливаться кровью, как бы тут уже ситуация однозначно та.
Людей в соседних ванных девушка совершенно не замечала.
— Дурак! Дурак! Дурак! — начала она меня колотить по груди кулачком. — Я прощаю тебя, понял! Прощаю, за это! — резко поднялась и выбежала в слезах.
— Хм, вот и что это сейчас было? — спросил я у поднявшегося до упора уда. Естественно часть тела не могла дать мне ответа. — Да и пофиг. — откинулся я обратно на бортик погружаясь полностью, оставив на поверхности только лицо. Кровоточащую губу пришлось зажать во рту, но эту ванну всё равно придётся сливать и отмывать, крови в воде прилично натекло.
"А ты что скажешь, Лео?"
"Что тебе пора работать, конфигурация печати сама себя если и сделает, то не в этом тысячелетии."
"Раабооотаать... не хо-чу. Полежу ещё, тепло хорошо, больно немножко, но нормально."
Затылок жгло, губа болела, на груди висели тяжёлые поглаживания девушки.
А в голове пустота.
Кровь перестала сочиться.
Что им всем от меня надо? Никогда я наверное этого не пойму. Но работа действительно не ждёт. Нужно слишком много миллионов кристаллов настроить под полупроводниковые триоды.
Наконец-то склады боя подвозимые из всех отделений нергических кристаллов пойдут в дело. Как и сотни тысяч идеальных и крупных образцов.
Положив мокрое прохладное полотенце на голову и обмотавшись на чреслах сухим отправился в душ, оделся и спустился в лаборатории. Просчёт вязи это больше по моей части, но конфигурации выдвигает вычислитель, главное же чтобы они идеально дополняли друг друга и увеличивали функциональность кумулятивно...
Пилотское кресло очень удобно. Триплексы всех бортов поляризованы.
Крылья сперва хватали воздух, но вот его уже нет, и из салона его вытягивает испаряя влагу.
Перчатки хорошо держат внутреннюю атмосферу и тепло. Тонкие, из белой кожи с пластиковыми защитными элементами.
Рубаха, штаны, куртка с капюшоном, который сейчас на голове, горные ботинки, клипса на ноздрях и две на губах впиваются иголками в кожу, по одной на каждом ухе.
Невесомость подняла упругими силами волосы, коса летает за спиной выпущенная через отверстие в капюшоне, чувствую.
Пятеро заров сидят в салоне с такими же причёсками, только без кос.
Ускоряю наш пустотный шлюп и зависаю на низкой орбите куполом потолка к Хан. Земля разворачивается всей своей красотой, огромными грозовыми воронками, перистыми облаками и зеленью, голубизной моря и линией терминатора разделяющей землю внизу на красоту и темень загораживающую точки звёзд.
— Первая остановка, дорогие пассажиры. Вы видите землю Хан во всей её красе. Делайте зарисовки, новомодные светографии, или сочиняйте стихи. Это ваш дом. — довольно громко произнёс я в пространство, но зажимы на ушах заров передали всё чётко без посредничества воздуха.
На орбите мы провисели четверть часа постепенно ускоряясь, гибкий наручный комм выдал мне траекторию и время ускорения. Отрыв от орбиты и вот земля остаётся за хвостом планера.
Корпус и обшивка достаточно укреплёны чтобы при сопротивлении межзвёздного газа и пыли те переходили в свет, потому мы немного светимся.
— По правому борту вы можете видеть нашу луну Тактазар. Как можете заметить это в данный момент сплошная пустыня в кратерах изрезанная техникой предков, из-за чего остались ровные каналы. Возможно мы используем этот эффект, чтобы сделать луну на ночном небе цветной. — Продолжил я экскурсию. В каталогах Лео я нашёл работу его детей по гармонизации пространства и пси посредством внесения красоты в окружающий мир. Как пример были приведены работы по размещению зеркал и газовых облаков в Пустоте, что создавало феерию оттенков каждую ночь при ясной погоде. Изменение глубины отражающих поверхностей, чтобы изменить частоту отражаемого света, от чего необитаемые дземли в телескопы и с орбиты приобретали довольно забавные и потрясающие расцветки.
То же я думаю провести на Тактазар, возможно с автоматической системой изменения. Пусть люди чаще смотрят в небо и однажды тут появятся города под поверхностью и регулярные рейсы на другие земли системы.
— И мы ускоряемся, чтобы поймать нужный нам астероид. — инерция плавно нарастала, и через несколько десятков частей начала менять вектор, теперь мы замедлялись пролетев половину системы. — Вот он наш красавец! Сейчас я выровняю скорости и мы можем выйти.
Зары были в чуть более затруднительном положении, если раньше всегда была среда через которую они и передавали голос, то теперь её не было, а выдыхаемый воздух лишь обращался паром и опадал на поверхности кристаллами инея.
Я старался не думать о том, что при утере серёг у меня будет лишь пятнадцать-двадцать ударов сердца чтобы установить замену и пара минут до того, как кровь начнёт кипеть в жилах, если выйдет из строя вязь на одежде.
Мы вылетели за пределы планера, его крылья раскидывались в стороны как площадка привычного мира. Потому наверное зары столпились над ними.
Огромный железный камень нарезал очередной бессчётный круг вокруг системы.
Я достал из кармана монетку и ногтем отправил её в его сторону. Театральный жест, я репетировал.
Через восемь частей камень поплыл, одна сторона стала ровной до зеркального блеска, с обратной стороны начали расти антенны, а со стороны плоскости нарастать бортик двух аршинов толщиной и пол аршина высотой.
— А теперь достаём из багажного отделения сундуки с кристаллами и выкладываем согласно цвету поверхности в углубления по кайме в бортике. Старайтесь быть внимательными и не впихивать кристаллы неподходящей формы в отверстия. Если не доходит до конца, значит не тот цвет или не та сторона. Для начала проверните и вставьте заново, только после нескольких раз смените на другой.
Несколько часов мы потратили на монтаж всех нергических кристаллов с лицевой стороны и ещё часа три на монтаж их на антенны.
— И так перед вами пустотный телескоп с функцией прокола пространства гипертуннелем. Запускаем прогон.
Кристаллы слились с плитой воедино, она вся пошла рябью и неуловимо изменилась. Если до этого это был просто булыжник очень странной формы, то теперь это уже действующее сооружение.
На глади зеркала перестала отражаться чёрная картина за спиной, а предстала совершенно другая, совсем другой рисунок светящихся точек.
— Телескоп работает. — бросив в него камень, который как в воду вошёл в зеркало, выяснил, что и отправить что-то куда-то он может. — Теперь активируем защиту. — картинка потеряла в чёткости, раньше казалось руку протяни коснёшься, теперь было ощущение экрана. — Отлично!
А теперь парни, вы держите, я рулю. Все на борт! — отдал я распоряжение.
Транспортировка была сущим мучением. Медленно, потом ещё корректироваться пришлось по углам смещения дземель, светила и смещению звезд, очень муторно.
Первый телескоп мы повесили над плоскостью эклиптики в поясе между шестой и седьмой дземлёй уровняв скорость с Хан, от чего казалось, что телескоп движется назад, но у него были довольно интересные функции защиты, он на дальнем радиусе обнаружения менял гравитационный вектор движения движущейся к столкновению цели и та его огибала, возвращаясь к прежнему курсу, если была меньше. Если больше, то он сам её огибал возвращаясь на прежнее место и ориентацию.
— Ну с почином, дорогие мои защитники. Теперь мы так будем летать три раза в неделю. А вот с речью решайте сами. — пытался что-то показать Твук, но не преуспел. Между собой они начали общаться жестами, но их манеру я не знал, на Нил она совершенно другая.
— Так, вот ваши наручные коммы. — выдал я чуть загнутые пластины, которые нужно цеплять на предплечье. — С их помощью мы можем ориентироваться в пустоте. Теперь когда есть две столь удалённые точки с постоянной привязкой, довольно точно, но учитесь искать Хан без него, может быть весьма небесполезно.
Так же с его помощью можно просматривать вчерашние события вплоть до шести дней, затем только через три цикла возможно вернутся к тем записям.
Так же с его помощью на события дня можно накладывать индексы "Важно", "Не важно", по отрезкам, выделять звуки и тексты.
Ещё через них можно отправлять сообщения, не меньше ста пятидесяти тысяч символов, и для вас имеется скрытая функция прямого визуального разговора с обладателем такого же наруча.
В них есть доступ к библиотеке, которую сейчас сканируют мои помощники.
Ладно по пути почитаете инструкции и разберётесь, а теперь полетели домой, невесомость и безмолвие пространства угнетают. — закончил я с словоблудием.
Планер разогнался и голубой месяц начал нарастать из крошечной точки. С замедлением он становился всё больше и больше и вот мы уже вновь легли на низкую орбиту, скорректировав градусы оборотов стабилизировался над Вагеком и начал спуск, пока крылья не поймали воздух и отпустив машину от гравитационных полей перешёл на обычное планирование.
— Старший, это было... потрясающе! — прокричал из салона Твук. Остальные его поддержали. Даже Гьет выразил некую форму восторга.
— Это да. Потрясающе. — согласился я с очевидным. Но ещё привыкнем и станет рутиной. Этих телескопов по всей системе несколько десятков тысяч нужно установить. — Вот напотрясаетесь и будете потрясать старших наставников привлекая их к монтажу и якорению.
Почему-то для этой работы мне не хотелось привлекать атетиенов.
— И весь курс по подготовке к полётам проводить? — спросил старший пятёрки. Вид у Патерона был задумчивый, а в ауре была буря.
— Нет, только герметичную капсулу с разряженным воздухом. Кто не сможет, значит не их.
— Принято. — кивнул он и мы уже заходили на посадочное поле. Опустившись вертикально на своё место отдал техникам распоряжение тщательно проверить аппарат. Проблем быть не должно, уже не первый раз на нём в Эфир выхожу, но бережённый бережётся, нерадивый стережётся. Вот чтобы не остерегаться на планере летать, техники и нужны.
(Бурь. 16-й Цикл от СУ.)
Архитектура процессоров вечная головная боль инженеров. И пусть Лео выдал мне просчитанные варианты за шесть тысяч лет существования Клана, даже некоторые под грифом, но случай был специфический.
Приходилось делать миниатюрный макет хан, полверсты в диаметре и проверять теорию на нём. Несколько раз макет взрывался, один раз исчез, три раза растворился.
Результаты впечатляли, но явно не тем чем нужно.
Но даже неудачи это не брак, просто масса и сопутствующие элементы имеющиеся в уравнении отсутствовали. Даже нергические животные немного уродливые, а порой и сильно уродливые, перекрученные противоречивыми желаниями меняли результаты теста.
А Марикъе уже набил оскомину на создании из пустотной пыли планетойдов. Скоро в округе солнечной орбиты Хан совсем не останется межзвёздного газа и даже пылинки.
Но не рисковать же нашим домом, просто потому что в облом?
Вот только интересно, куда делся исчезнувший макет...
Так и никак иначе были выбраны сто сорок четыре конфигурации архитектуры триодных квантовых макросхем.
Теперь дело за малым, составить оптимальные алгоритмы вязи, создать устойчивую защиту для процессоров, решить десятка четыре нерешаемых уравнений и победа за мной!
Кудес... что я несу...
— Ладно, все параметры что можно зафиксировать сняты. — очередной макет смяло в точку. — Отправляемся дальше, повесим сегодня девять телескопов.
— Это было довольно странно. Почему она свернулась в сингулярность? — спросил Марикъе, а меня в основном сопровождает он. Он же из астероидов делает не только макеты, но и по сотне заготовок под телескопы в день. Не сразу конечно руку набил, а под кристаллы блоки из камня приходится с собой привозить с Хан, но всё лучше чем мне самому по камням ползать, вязь укладывать, а потом каждый раз монеткой активатором метать.
— Индекс гравитации в формуле, я хотел проверить, что будет если из него черпать энергию для стабилизации. Захвати этот материал с собой, перекинем подальше. Не уверен, что попав в сильное гравитационное поле он не начнёт вновь сингулировать.
— Да? А просто выкинуть значит нормально, лох? И не интересно, что за материал получился? — удивился зар.
— Интересно. Потому ты отломал кусок. Вот и бросишь его в какой массивный объект. Исследовать его можно только в невесомости, если он попадёт на поверхность массивного тела, то его плотность и вес начнут продавливать его к ядру. В кроне звезды он сгорит. Что он прочный, это конечно важно, но ты то его руками разломал, значит не крепче человека. И мне интересно, что будет если такой гравитационный возмутитель пройдёт через переход.
Ничего с ними не случилось. Запулили куда-то камушек со скоростью бегущего человека и всё. Зеркало колыхнулось, камень исчез.
У обломка была неплохая перспектива стать топливом для термоядерного реактора, но как-то он без надобности. Спалили пару грамм в взрыве, убедились, что энергии в нём запасено уйма, да метнули в Терхан. Если нужно будет знаем как получить.
Чем большая сеть телескопов разворачивалась по всей системе, как на ближних орбитах, так и совсем на границе, тем проще становилось ориентироваться и ориентировать последующие телескопы, вплоть до десятых тысяч градуса.
