— А что вон с теми, которые внизу будем делать? Как ты говоришь — успокоим?
— Нет, успокаивать не будем, почему? Один из моих наставников, тех, которые меня там обучали, говорил — если за тобой погоня, то не надо никого убивать. Всех не убьёшь, только разозлишь, а те которые останутся обязательно постараются тебя поймать, хотя бы для того, чтоб отомстить. Лучше ранить, причём так, чтоб тот, которого ты ранила не смог двигаться. Убивая одного, ты только его и убьёшь, а если кого-то ранила, то сразу избавилась от двоих, а то и от троих. Ведь раненому надо оказать первую помощь и отвести к лекарю. А почему его не бросят? На его месте может оказаться любой, поэтому — раненому надо помочь, чтоб в подобной ситуации тебе помогли, а не бросили. Здесь нет никакого милосердия — чистый расчёт. Вот поэтому никого успокаивать не будем, наоборот, сделаем так, чтоб они очень разволновались, до судорог разволновались, — пояснила Лика свои намерения, но Дика не поняла, что задумала её подруга, поэтому снова спросила:
— Сделаем так, чтоб очень сильно и до судорог разволновались, это как? И как такое сделать?
— Очень просто, напугаем, вот с этих наблюдателей и начнём, — ответила Лика и рассказала, как пугать, — для начала сделаем так, чтоб убежали их кони. Да они привязаны, но их же можно отвязать, или пережечь ремни их сбруи, аккуратно пережечь, ты такое можешь сделать? Тогда действуем.
Сказать легче, чем сделать, но Дика очень старалась и в итоге кони трёх групп аскеров сидящих в засаде были освобождены. Потом раздался низкий, но довольно громкий рык какого-то, если судить по силе этого рыка, весьма крупного зверя. И люди, и кони были очень напуганы, но если люди остались на месте, только присели от страха, то реакция коней была иной, они бросились бежать. Кони бежали подальше от этого страшного рыка, а поскольку вокруг были горы (от них ещё и отражалось эхо, усиливая звук) бежали туда, где никто не рычал, а именно по дороге, по которой ушло персиянское посольство. Вслед за своими конями побежали аскеры (естественно, не так быстро как кони, но не оглядываясь), подгонял аскеров не только рык, но и задрожавшая земля. Это уже Дика добавила от себя, решив, что если пугать, то делать это надо как следует.
Уже сверху полюбовавшись делом своих рук (и не столько рук, сколько горла) Лика, полетела вдоль дороги за бегущими лошадьми, время от времени подгоняя их рычанием, у дракона это получалось не хуже, а может даже лучше чем у кайтры. Так они долетели, а кони добежали до лагеря персиянцев.
— Смотри-ка, а они совсем обнаглели! Страх окончательно потеряли, мало того, что там, на дороге наблюдателей оставили, так, похоже, здесь надолго обосновались. Это безнаказанно оставлять нельзя! Надо обязательно кого-нибудь совсем успокоить, в смысле, убить и не одного! — кровожадно заявила Дика.
— Это как получится, специально убивать не будем, но если кого-нибудь заденет, то так и будет — согласно кивнула Лика, уже девочка, она и Дика рассматривали лагерь персиянцев, стоя на ближайшей к скале. Лика предложив проделать с лошадьми в лагере тот же трюк, что и конями аскеров сидевших в засаде, поинтересовалась, что это за небольшие и странные каменные стены, вокруг лагеря. Дика пояснила:
— Это жрецы выложили охранные круги, они защищают от демонов и других чёрных сил. Может поэтому и не боятся, что надеются на эти круги.
— Интересно, как эти стены могут защищать? Они же не выше щиколотки, или этими камнями жрецы намерены бросать в демонов, если те появятся? — захихикала Лика, а потом сказала, — очень кстати эти камушки, вот ими забросаем палатки и фургоны. Дика, ты сможешь лошадок освободить от пут, пусть убегают, жалко будет, если они пострадают.
На этот раз у Дики получилось оборвать привязь лошадей гораздо быстрее, хоть тех было намного больше. Дика освободила лошадок как раз тогда, когда к лагерю персиянцев добежали кони аскеров наблюдателей. Если они немного успокоились, то новый рык, даже не рык, а рёв их снова напугал, как и тех лошадок, которых закончила освобождать Дика. Такой немаленький перепуганный табун, пронёсся по лагерю пресиянцев, опрокидывая палатки. Горящие фургоны, их поджигали Лика и Дика, лошади обходили. На те палатки, которые уцелели и аскеров, бегающих по лагерю, обрушился град камней, словно именно для этого предусмотрительно приготовленные жрецами, которых легко было узнать по длинным и цветастым халатам. Жрецам больше всего досталась, а почему? Лика пояснила:
— Уж очень приметные эти ребята в них целиться легче.
Через несколько минут, удовлетворённо глядя на разгромленный лагерь, Лика сказала:
— Вот, ещё ударим огнём по тем грузовым фургонам, там может быть продовольствие, думаю, султан, и его голодные аскеры тут сидеть не будут. А вон тот маленький красивый фургончик с собой заберём, он около султанской палатки стоял, там, явно, что-то ценное.
— А я-то думала — чего это ты по тому фургону не била огнём и мне не разрешила, себе забрать захотела, да? — захихикала Дика и предположила, — а что если в том фургоне султан?
— Не себе хочу забрать, а нам, — наставительно произнесла Лика и пояснила, почему она на эту повозку положила глаз, — такой красивый фургончик, но очень маленький, чтоб быть жилым, да и окон там нет. Это грузовая повозка, но судя по тому, как она разукрашена, там что-то дорогое спрятано, да и охраняли её три аскера. А это значит, что непременно надо эту тележку себе забрать, посмотрим — что там внутри лежит. Ну что? Готова? Тогда вперёд!
Упавший с откуда-то сверху дракон, ухватил единственный уцелевший маленький фургон и с ним ушёл в небо. При этом горы содрогнулись, земля пошла большими и малыми трещинами, куда угодили колёса догорающих и относительно целых фургонов. Лика поинтересовалась у Дики — не перестаралась ли она, такое устраивая? Дика ответила:
— В самый раз, не все фургоны сгорели, кое какие ещё можно было катить, поймают лошадок, запрягут и поедут. А так — пусть пешком идут и несут, что уцелело, я же ясно сказала — это мои горы и чтоб убирались отсюда, а они, видишь ли, решили по-своему поступить. Надо будет на эту дорогу ещё несколько раз наведаться, посмотреть — не пошли ли эти ушлые ребята в горные селения, чтоб провиантом разжиться. Вот ещё раз горы тряхну, чтоб не расслаблялись, и полетим домой.
Домом Дика назвала фургон, в котором девушки ехали с посольством империи. Лика могла махнуть прямо домой на свою виллу, но это значило бы оставить здесь Гонзу, вообще-то и его дракон мог забрать с собой, но тогда бы пришлось бросить фургон и лошадок, а этого не хотели, ни Лика, ни Дика. Вот так и увидели император и его советник (и не только они) возвращающегося с добычей дракона. Гонорий и Дементий подъехали к девочкам, когда те открыли трофейную повозку и рассматривали её содержимое. Лика не ошиблась, это была грузовая повозка, в ней возили не только продукты, но и столовую посуду султана. Дорогую посуду. Возили не скоропортящиеся продукты, а печенье и различные сладости. Всё это было красиво расставлено и закреплено на специальных полочках. Лика и Дика любовались посудой и ели завитые в спираль какие-то сладости, названия которых Дика и, тем более, Лика не знали, им эти сладости очень понравились. При этом девочки так увлеклись, что не заметили как к ним подошли император и его советник, а может, просто не обратили внимания, посчитав, что их занятие важнее, чем эти гости. Мужчины некоторое время стояли молча, а потом Дементий кашлянул, привлекая к себе внимание. Лика не оборачиваясь, сказала:
— Правда, красиво? Такая красивая посуда и так хорошо уложена. Нам для этой тележки нужна лошадка, а лучше две.
Гонорий и Дементий переглянулись, при этом Гонорий многозначительно хмыкнул, конечно, что это за тележка ни он, ни его советник не знали, но вот посуду они узнали. Султан, как любой деспот, особенно восточный, любил роскошь и не упускал возможности своим богатством похвастаться — мол, смотрите и завидуйте, нищеброды. Во время длительных переговоров, делались перерывы, для небольших и более длительных перекусов (естественно с выпивкой), если у императора всё было по-походному, всё-таки он бывший легионер, привыкший довольствоваться малым, то султан не упускал случая пустить пыль в глаза. И вот сейчас вся столовая роскошь султана была перед императором и его советником, вряд ли султан со всеми этими предметами расстался добровольно. Гонорий пообещал Лике, что он распорядится о том, чтоб девушкам выделили двух лошадок и возницу, для управления этой тележкой, ведь лошадками тянущими этот маленький фургончик надо управлять, вряд ли этим девушки сами займутся, а возничий их фургона делать это не в состоянии, один человек управлять двумя фургонами никак не может. Лика задумалась и посмотрела на свою подругу, та кивнув, сказала, что лошадки не нужны и, что они обойдутся без них. И они обошлись, перенеся всё содержимое султанского фургончика в свой, вообще-то делали это не они, а Гонза
Глава 25. Правильное жертвоприношение, божественно бытовые мелочи и султанский гарем.
Караван посольства Персиянского султаната неторопливо двигался по дороге, ведущей на равнину, такая неторопливость была вызвана не только упрямством султана, почему-то не желавшего уходить из этих гор. Медленное движение объяснялось ещё тем, что движение было пешим, после налёта девочек на а лагерь уцелело мало повозок и многое (а вот припасов и много чего другого уцелело довольно много) пришлось нести в руках (заплечных мешках). Чем ещё объяснялось такое упрямство султана Лика и Дика вскоре узнали. Они каждую ночь летали и не только ночью, но и днём, поскольку скрывать дракона от имперцев уже не было смысла, хотя то, что дракон это Лика, никто не даже и не догадывался. А вот персиянцы дракона почти не видели, так как летал он очень высоко и почти всё время прятался за облаками, девочки летали, чтоб наблюдать за действиями султана, поскольку то, что делает император они и так видели. Девочками были несколько раз пресечены попытки султана и его подчинённых, уйти с основной дороги и направиться к какому-нибудь горному селению. И вот однажды, сидя на одной из скал, они обнаружили около султанского лагеря каменные круги спирали, очень похожие, на те, которые они видели раньше, мало того там же они увидели что-то очень похожее на алтарь для жертвоприношений, вокруг этого сооружения суетились персиянские жрецы. На вопрос Лики, что тут собираются делать, не в жертву ли кого-то принести, очень чем-то испуганная Дика пояснила:
— Это храм-капище верховного бога огня Архумазаны! Это совсем верховный бог! Ему подчиняются все остальные боги. Он может приказывать всем остальным богам, они должны его слушаться, если не послушают, то он может любого бога или богиню наказать, вплоть до развоплощения! Его жрецы...
— Понятно, — перебила подругу Лика, и высказала своё мнение, — значит, жрецы султана решили обратиться к этому совсем верховному богу, чтоб он как-то повлиял на одну вредную богиню, которая их обижает. А эта богиня не может сама пожаловаться этому верховному? Ну, объяснить в чём дело?
— Это можно сделать, ну, обратится к верховному богу, только в храме-капище Архумазаны. И чтоб он услышал, надо принести обильную жертву, кровавую жертву!
— Однако, какой корыстный бог, без обильной жертвы никого слушать не хочет, вообще-то это странно, ведь свои же, не чужие, а если боги как бы свои для этого верховного, то должны иметь какое-то преимущество перед остальными, хотя... такой порядок обращения, свидетельствует о демократичности этого бога, мол, каждый может обратиться с просьбой. Но всё же если обращаться к этому верховному богу можно только в его храме или у алтаря, это уже проявление бюрократии, а это уже говорит не в его пользу. Да и обильная жертва, а именно, богатое подношение, это уже признак развитой коррупции, это уже совсем не по божески. А вот то, что жертва кровавая — это совсем ни в какие ворота, это же бог, а не демон. Насколько я поняла, кровавые жертвы тут у вас приносят именно демонам, а не богам, — произнесла Лика, разглядывая необычный храм-капище верховного бога. Дика на неё зашикала:
— Тише, тише! А вдруг Архумазана тебя услышит и разгневается!
— А как он услышит, без богатого подношения? Без этого, насколько я поняла, он даже не почешется, что и сколько здесь ни говорили бы, — хихикнула Лика. Став серьёзной, она задумчиво произнесла, обращаясь к Дике: — Говоришь, не услышит без подношения? А это мысль! Ведь если нет даров, в смысле жертвы, то и не надо отзываться. Вот, поняла? Во всяком законе есть лазейка, позволяющая сделать так, или этак, поняла? Вот мы этой лазейкой и воспользуемся, при этом мы ничего не нарушим, этому Архумазане придраться будет не к чему, теперь понятно?
Дика осторожно кивнула. В это время там, где находился этот храм-капище, началось какое-то движение. Внутрь каменных кругов, зашли люди в одеждах расшитых золотом, а вокруг каменных кругов расположились аскеры и султан со своими приближёнными. Лика хмыкнув, поинтересовалась, мол, они что? В качестве очень богатых даров собрались эти свои шикарные шмотки пожертвовать? Дика указала подруге на дорогу, по которой аскеры гнали группу жителей одного из близ лежащих селений.
— И когда и как они успели наведаться в то селение, мы же вроде смотрели чтоб... — нахмурившись начала Лика и замолчала, потом недобро прищурившись, произнесла, — так вот, Дика, о какой богатой и кровавой жертве ты говорила? Этот Архумазана сегодня ничего не получит! Хотя... они же там на капище стоят, а этому богу ведь всё равно — кого ему в жертву принесут и кто это сделает. Главное — чтоб много было, ну, обильная жертва. Он будет доволен, жертв будет больше чем обещано сразу и они будут очень важные, — произнесла Лика и со скалы сорвался дракон, подхватив тёмноволосую девушку. Дракон завис над каменными кругами-спиралями и дохнул огнём, сжигая всех, кто там стоял. Второй огненный удар сжёг султана и его приближённых. После чего Лика опустилась в центр этого капища и сказала Дике:
— Ну что там полагается говорить, обращаясь к этому богу? Кровавая жертва принесена? Или так — о великий Архумазана, съешь и подавись? Давай, излагай!
Но поскольку поражённая таким святотацтвом Дика молчала, Лика, уже громовым голосом при этом, порыкивая, продолжила:
— О великий и грозный совсем верховный Архумазана! Прими подношение своей младшей сестры тоже великой, но не такой верховной Артедики! Что стоите? Все упали ниц и славьте милостивую богиню, которая заступилась за вас перед грозным верховным, если бы не она то он бы вас всех... ну, сами поняли, что было бы.
Речь Лики была хоть и короткой, но впечатляющей, аскеры и уцелевшие чиновники свиты султана простёрлись ниц, вжавшись лбами в землю, среди них был и главный визирь, который сразу сориентировался (ведь он недаром же был главным) и лёг на землю, постаравшись к ней плотнее прижаться, как только увидел дракона. Глядя на лежащих людей (лежала не только уцелевшая свита султана, но и предназначенные в жертву селяне), Лика тихонько сказал Дике:
