Очередную смену два раздолбая еле выдержали: так им не терпелось закинуться героином. Но и поход в столовую не стали отменять.
— Стесняюсь спросить, друг Гоша, — поинтересовался меню Юрик. — А что у нас сегодня на обед.
— Да сплошные разносолы. У нас сегодня отварной клубненосный паслён и питательная жидкость, изготовленная из мякоти ягод сладких растений. А так же салат из Brassica с корнеплодом Daucus carota заправленным соусом, приготовленным из растительного масла, яичного желтка, уксуса и лимонного сока, сахарозы и поваренной соли.
— Чё, опять варёная картошка, салат из капусты с морковкой, заправленный майонезом и обычный сок?
— Типа того, ешь, давай, не кочевряжься, — оборвал друга Гоша. — Здесь тебе не отель с пятью звёздочками.
— Мяса хочу. Молочного хочу, — заныл Юрик. — Шоколадку хочу. Мармеладку.
— Хотение есть первая ступень к реализации замыслов, — назидательно изрёк Гоша. — Хотение возникает тогда, когда индивид стремится убежать от дискомфорта и скуки. Оно не является истинным желанием. Истинные желания очень просты, естественны и всегда реализуются. — Гоша подмигнул Юрику. — Истинные желания можно синхронизировать с потоком реальности, и я даже знаю, как это сделать. И чего сидим?
— Чё? — затупил Юрик.
— Хватай ёмкости с соком и пошли реализовывать простые человеческие желания.
Видя, что Юрик ещё не понимает высшей философии, Гоша, вздохнув, сказал: "Имею в виду "модификацию номер 17". Вкурил?
Наконец Юрик понял, что Гоша имеет в виду процесс оттопыривания с помощью "модификации номер 17". Юрик только "За".
Друзья прихватили из кухни пластиковую глубокую тарелку, забрали свой сок, а половина бутылки фирменной самогонки, применяемой ими для дезинфекции, у них уже имелась. Увы, но друзья самогонкой только обтирались, а внутрь не принимали. Но, для приготовления коктейля с "модификацией номер 17" друзья посчитали, что необходима самогонка, и что их организм как-нибудь выдержит немного самогона. Да и то: самогона в коктейле требуется не очень много. Основой коктейля для оттопыривания будет служить сладкий сок из ягод.
Удалившись в безлюдный закуток, друзья уселись на поваленные брёвна: это мужики складировали здесь брёвна, полученные от срезки какой-то травы. Вот только древесина оказалась чрезвычайно крепкой, поэтому физики сейчас гадали, куда приспособить эти брёвнушки из травки: или пустить на подпорки, или просто сжечь.
В свете сполохов костров и везде расставленных масляных ламп, компаньоны стали химичить. Гоша в пластиковую миску вылил немного самогона, затем добавил туда же сока. Всё это тщательно перемешал травинкой. Юрик с интересом наблюдал над манипуляциями товарища. Он увидел: вот Гоша открыл склянку с белым порошком, и кончиком ножа набрал из склянки немного вещества. Самую чуточку. С умным видом гениальный химик и биолог кончик ножа с веществом поместил в приготовленный раствор. При слабом освещении друзья не заметили, как началась реакция и раствор, имеющий приятный красный цвет, превратился в раствор кроваво-красного цвета. Не ощутили они и газа, начавшего выделяться из раствора. Ни Гоша ни Юрик сильным обонянием похвастаться не могли. Зато хорошее обоняние имелось у кролика Терминатора. Кролика уже погнали с кухни: сожрал свою пайку и вали на подножный корм. Сегодня кролика специальным пойлом на самогоне уже накормил Кузьма, но животному хотелось ещё. Огромная ушастая белая тварь поводила своим чувствительным носом и вдруг учуяла приятный запах самогонки. Тварь уже давно поняла, что от этого зелья она становится мощнее и на душе приятно: хочется прыгать и играть с кошками и птичками. С кошками интереснее, ведь Терминатор кот, только белый и пушистый.
— Ну, Юрик, — взял Гоша миску в руки. — Погнали.
Он чуть пригубил получившуюся смесь: судя по вкусу пить её можно, вот только от имеющейся в смеси самогонки потом будет люто тошнить. Но, что ни сделаешь для расширения сознания.
Гоша передал миску Юрику, заворожено следящему, как Гоша пил пойло с "модификацией номер 17". Взяв из рук друга миску, Юрик храбро отхлебнул из миски глоток жидкости и поставил ёмкость на бревно. Теперь надо ждать прихода. Вот только вместо прихода глюков друзья дождались прихода весёлого Терминатора.
Лохматое белое существо посчитало, раз люди уже отставили миску с приятно пахнувшей жидкостью, то, значит, им уже хватило. Нечеловеческая логика. Поэтому Терминатор, подскочив к людям, недолго думая, сунул свою морду в миску и быстро вылакал смесь. Гоша и Юрик даже опомниться не успели, как лишились своего раствора.
— Гошак! — страшным шёпотом проговорил Юрик. — Это уже глюки или нас грабят?
— Нас поимели Юрик, — констатировал Гоша. — Ты зачем миску из рук выпустил?
Гоша назначил крайним за косяк Юрика, ведь Юрик голимая лошара. А без лоха и жизнь плоха. Пролюбил друг Юрик приготовленный растворчик. Кроме того есть ещё один нюансик: а вдруг с любимым животным душегуба Кузьмы что-то случится? Вот оно нажралось "модификации номер 17" и пойдёт в разнос, а то ещё и сдохнет. Его уже вон как начинает корёжить, да и Юрика уже корёжит. Через секунду Гоша начал осознавать, что вся окружающая реальность намылилась искривляться и искажаться. Тут пространство с треском разорвалось и троицу существ выбросило в иную реальность. Это для пришельцев была иная реальность и иная Вселенная, а для бабушки Салтанат это самый настоящий её мир. Мир красивый, потому как располагался в предгорьях Алтая, но тяжёлый, потому как всю жизнь надо было много работать. Двадцать пять лет тому назад в Петербурге высшая аристократия вместе с богатеями свергли императора, и началось: война с германцами перешла в гражданскую войну, разруха, голод. У бедных крестьян отнимали пищу все, кому не лень: и басмачи, и красные, и казаки, и вообще все, у кого была в руке винтовка. Всё просто: у кого оружие, тот и прав. А сейчас опять беда: на западе новой империи идёт война, всех мужчин забрали воевать с западниками, напавшими на державу. Теперь работать приходилось0 ещё больше: фронт не только пожирал мужчин, но и кучу еды. Вот бабушке Салтанат и приходилось корячиться в колхозе, как молодой. Оставшиеся старики и молодёжь пасли скот, доили коз и кобылиц, делали сыр. Сдавали мясо и шкуры заготовителям: всё для фронта — всё для победы. Сейчас возле убогой юрты, где ютилась Салтанат, она готовила пищу для бригады. Ей помогала молодая, но неуклюжая Айбике. А аксакал Уктам не помогал: ему уже стукнуло 89 лет, поэтому бабай или лежал в юрте или сидел рядом с юртой и что-то думал. Старик уже почти не говорил и никого не узнавал.
У бабушки Салтанат работы много, но глаза боятся, а руки делают. Надо, прежде всего, разделать тушу старого козла и сварить плов. Не тушу старика Уктама разделать, а настоящего козла, которого приговорили к убою. Приходилось крутиться, а то придут поздно вечером пастухи, а еды нет. Нехорошо будет. Работа лучше спорится под красивую песню, поэтому бабушка Салтанат, как умела, так и пела пришедшие ей на ум строчки их старинных народных песен. И не беда, если она сама добавляла в песню свои слова. Правда, бабушка Салтанат, пропев пару предложений песни, добавляла энергичные слова в адрес своей непутёвой помощницы. Бывало, она совсем не стеснялась в выражениях, когда ленивая Айбике куда-то исчезала. Айбике умела красиво отлынивать от работы, приходилось худенькой и мелкой бабушке Салтанат "на пинках и матерках" заставлять полноватую для своих лет девицу работать.
— Gúldený maýsymynyń bıiktiginde men kenetten kún sıaqty sezinemin, — пропела бабушка Салтанат и добавила: "Айбике, жирная твоя задница! Где тебя демоны носят?" Ответа не последовало.
— Sáýirdiń jeline degen súıispenshiligimizdi tapsyramyz jáne alma aǵashy kóktemge qaraı ashylady. Jańa álemge kire beriste turyp.....— продолжала заливаться хриплым соловьём бабушка Салтанат не забывая о толстой Айбике: "Айбике, чтоб ты тридцать лет не купалась, чтоб жеребец у тебя вместо мужа был, ты куда пропала?"
— Здесь я бабушка Салтанат, — отозвалась запыхавшаяся Айбике, появившись перед старушкой. — Я ведро вычищала, чтоб чистой воды набрать....
Салтанат пальцем показала Айбике, что той надо сделать и продолжила исполнять концерт без заявок. Старый Уктам сидел и ни на кого не реагировал. Он уже жил в своём мире, мирское ему было чуждо.
— ... Men jalǵyz emes ekenin túsindim, — пропела пожилая женщина. Эта строчка песни означала, что женщина, о которой пела колхозная певица "поняла, что она не одна". Бабушка, работая, одновременно могла петь ещё много песен, но сейчас, внезапно, она именно что поняла, что она не одна. Совсем не одна. Исключая, конечно, толстозадой дурочки Айбике и полоумного деда Уктама. С треском разорвалась ткань Вселенной и из иного мира перед бабушкой Салтанат появились три существа: два ещё чем-то похожих на людей, а одно совершенно жуткого вида.
— Два аджина и один бужай, — классифицировала бабушка Салтанат появившуюся перед ней нечисть.
— Божечки, — звонкоголосо завопила дурочка Айбике.
И чего орать — обречённо подумала Салтанат — хоть ори, хоть не ори, всё равно аджины или бужай нас сейчас съедят. Вон как от их ядовитого духа превращается в пепел даже земля, по которой эти посланцы бездны идут к бабушке. Ноги старушку еле держали, руки мелко дрожали, думалось ещё пожить и помучиться в колхозе, но, видно, пришёл конец. От рыка аджинов, захотелось лечь и спокойно помереть. Бабушка видела, как один из демонов направился к старому Уктаму: чтоб они подавились косточками и старым халатом пожилого человека. Второй демон направился к горшкам с молоком и к торбе с сыром, а вот мерзкий, белый, как снег и страшный бужай вцепился в тушу неразделанного козла. Кажется, плов для бригады отменяется. Вместо плова, пастухи увидят только косточки поеденных односельчан. Это ещё хорошо, а то и косточек простых колхозников отвратительные демоны не оставят.
Вот это торкнуло. Оказавшись под синим небосводом и белым днём, Гоша огляделся: вдалеке виднеются большие горы. Рядом с ним стоят Юрик и Терминатор. От Юрика и Терминатора шёл чёрный дым, впрочем, дымил, как паровоз и Гоша. Троица оказалась на каком-то замусоренном дворе перед местом под навесом, где аборигены готовили еду, судя по разожжённому очагу. Недалеко стояло строение, по внешнему виду похожее на древнюю юрту. Здесь же крутились три аборигена, одетые в странные одежды. То, что они крутились, то громко сказано. Аборигены застыли в ступоре, увидев симпатичных Гошу и Юрика, а может они Терминатора испугались.
— Привет селяне! — начал контакт Гоша. — Просветите путника: до Стамбула ещё далеко?
Селяне не реагировали. Гоша попытался подойти к ним ближе, но почувствовал себя, как муха в киселе: двигаться возможно, но получалось очень медленно. Тэкс — решил он — с местными тётками говорить бесполезно, ибо дуры, пойду, поговорю с мужиком. В это время он увидел, как Терминатор лихо вцепился в тушу какого-то животного. С туши люди уже содрали кожу, отделили голову, но, дальше изгаляться над тушкой убитой животины им не дал Терминатор. Вот же кролика как заколбасило, что он на мясо стал кидаться.
Юрика тоже конкретно шибануло так, что он прижал к своему животу торбу с сыром аборигенов, а в каждую руку схватил по крынке молока, или что там было налито белое. Гоша, не будь дураком, также принялся мародёрить аборигенов: он схватил с грубо сколоченного стола остатки сыра и кучку хлебных лепёшек. Желе, в котором он находился, начало заметно сгущаться, намекая мародёрам, что они не у себя дома, а в ином мире. Что бы оставить местным диким людям на память — задумался Гоша? Тут его осенило: сейчас их выбросит к себе, начнётся следствие и выяснится, что Гоша спёр у Петровича его зелье. Это уже смертный приговор. Душегуб Кузьма тогда быстро прикопает Гошу где-нибудь под одуванчиком.
— Дед, держи подарок, — Гоша сунул в руку сидящему деду склянку с "модификацией номер 17". Таким образом, он избавился от улики.
Странно — подумала бабушка Салтанат, когда демоны отправились обратно в ад — никого они не съели, только ограбили всю кухню: взяли всю еду, но оставили немного лепёшек, свежих овощей и рис. Это как понять? Они рис не едят? В бездну этих демонов — у нас вопрос, чем теперь кормить мужчин? Ещё надо заткнуть вопящую, как потерпевшую Айбике: спрашивается, чего орать, если тебя не съели и даже не изнасиловали? Наверное, страшные демоны посмотрели на Айбике и поняли, что не такие они и голодные, потом ещё присмотрелись к её габаритам и поняли, что не такие уж они и демоны. В общем, насиловать Айбике демоны не стали. Вот она и орёт.
Эх, когда-то бабушка Салтанат сама считалась симпатичной девушкой, не то, что эта толстушка Айбике. Тогда Салтанат была, как огонь, и её внутренний огонь давал свет. Свет Салтанат притягивал взгляды мужчин; свет порождал тепло, которое мужчины чувствовали, когда подходили к девушке ближе. Эх, годы взяли своё.
Чем же мужчин кормить после налёта демонов? Придётся из оставшегося риса и овощей приготовить суп. Конечно, этого мало, но чем богаты. В заначке у бабушки нашлось ещё немного вяленой конины, но хорошо накормить всех мужчин запаса этого будет мало. Хоть Айбике вари.
Заткнув вопящую дурочку Айбике, бабушка переключилась на приготовление супчика, но перед этим всё же подошла к деду Уктаму посмотреть, что от него хотел свирепый аджин. Дед, с дебильным выражением на лице, так и сидел: его демоны не испугали. В руке у деда Салтанат заметила небольшую склянку из чёрного стекла. Отняв у деда эту склянку, бабушка заметила, что под крышкой ёмкости находятся горошины чёрного цвета. Интересно, что за гадость подарили демоны деду Уктаму? Одно из двух, включила логику бабушка, или это яд и демоны хотели помочь деду уйти в лучший мир, накормив того ядом, или это демоническое лекарство. Что ж, для деда и то, и то хороший выход. Украдкой достав чёрную горошину из склянки, бабушка Салтанат затолкала горошину деду а рот. Сдохнет дедушка, так сдохнет, а жив будет, так и демоны с ним.
— Айбике, дура толстозадая, — распорядилась бабушка Салтанат. — Лей в казан больше воды — сделаем жидкий суп, мужчины хоть жажду утолят. Всё равно, они всегда голодные, как волки. Сколько волка не корми, а у ишака всё равно длиннее.
— Что длиннее, бабушка Салтанат? — не поняла Айбике.
— Уши. Что ж ещё, — ворчливо ответила бабушка.
Прибывшие на стан мужчины с грустью поняли, что сегодня их будут кормить жидким супчиком. А где плов с козлятиной? Но дуры бабы, вместо плова уставшим труженикам, несли им в уши какую-то бабскую дурь, что приходили ажины и бужай и съели козла, сыр демоны тоже съели. Мужчины не верили, а смотрели на упитанную Айбике: они что-то подозревали. Да, неудачный сегодня день: еды почти нет, да ещё в поле пятидесяти пяти летний Жан свалился с лошади и повредил руку, может, даже перелом, кто знает. Жан бледный и говорит, что очень больно. Теперь в бригаде два безруких.
