Как и в прошлом, военные стремились повлиять на изображение войны в Голливуде. В обмен на доступ к военным базам, самолетам, кораблям и «Хамви» создатели фильма принимали советы по сценарию и решали любые проблемы, отмеченные военными офицерами. Дислоцированный в Лос-Анджелесе армейский подполковник Дж. Тодд Бризил описал свою работу как помощь «создателям фильма рассказать точную историю и помочь американскому народу понять свою армию». Фил Хаггис, сценарист и режиссер фильма «В долине Эла» (2007) с Томми Ли Джонсом в главной роли, представил свой сценарий военным и получил двадцать одну страницу возражений против отдельных частей фильма. Он не вносил изменений и снял свой фильм без помощи военных. «Конечно, они хотят рекламировать то, что хорошо», — сказал Хаггис. «Но это не значит, что это правда».79 Большинство фильмов об Ираке не имели хороших кассовых сборов. Одним из них стал скандальный документальный фильм Майкла Мура «9/11 по Фаренгейту», который побил рекорды посещаемости, когда был показан в 2004 году. Из Белого дома Бартлетт осудил крайне пристрастный фильм как «возмутительно лживый», в то время как сторонники президента заявили, что просмотр фильма был непатриотичным. Историк кино Роберт Брент Топлин пришел к выводу, что факты Мура были по большей части правильными; именно его язвительная и юмористическая интерпретация их вдохновила консервативную попытку дискредитировать его и фильм. В традициях антивоенных документальных фильмов «9/11 по Фаренгейту» показал влияние войны на простых иракцев и американцев. Американский солдат в Ираке говорит: «Вы не можете убить кого-то, не убив при этом часть себя».80
Критика войны усилилась в 2005 году, когда выросли цены на нефть, было начато расследование утечки информации из администрации, которая раскрыла агента ЦРУ Валери Плейм, жену военного критика и бывшего посла США Джозефа Уилсона, и была опубликована записка с Даунинг-стрит. В служебной записке глава британской разведки сообщил, что в июле 2002 года США правительство решило начать войну против Ирака и что «разведданные и факты фиксируются вокруг этой политики». Опасения по поводу гражданских свобод возросли, поскольку правительство заявило о праве заключать в тюрьму американцев и иностранцев без слушаний хабеас корпус, требуемых законом, и осуществляло внутренний шпионаж, который обходил защиту Четвертой поправки от необоснованных обысков и изъятий. Когда Конгресс объявил пытки вне закона, президент подписал законопроект, но добавил «заявление о подписании», указывающее, что он проигнорирует закон, если сочтет, что это мешает его исполнительным полномочиям. Утверждение Белого дома о том, что вторжение в Ирак ослабит терроризм, было опровергнуто докладом ЦРУ, в котором истерзанный войной Ирак описывается как полигон для подготовки террористов. «Мы ведем борьбу с террористами за границей, чтобы нам не пришлось сталкиваться с ними дома», — сказал президент. Террористы, заявившие о своей принадлежности к «Аль-Каиде», нанесли удары по союзникам США, устроив взрывы в Мадриде и Лондоне, в результате которых погибли 248 человек и 2750 получили ранения. Когда в новостях сообщили, что в Ираке погибло 2000 американских солдат, опросы показали, что 65 процентов американского народа не одобряют то, как президент ведет войну. Официальные лица пытались возложить вину за негативное восприятие войны на освещение в средствах массовой информации, а политические неудачи — на иракцев. Одним из исключений был Залмай Халилзад, посол США в Ираке, который признал: «Я думаю, что американский народ теряет уверенность, когда думает, что или война не важна, или мы не знаем, что, черт возьми, мы делаем».81 Эту оценку разделил доктор Питер Фивер, политолог из Университета Дьюка, присоединившийся к сотрудникам Совета национальной безопасности в июне 2005 года. Если бы американцы верили, что война ведется за достойное дело и увенчается успехом, утверждал Фивер, они поддержали бы рост потерь. Соответственно, Белый дом опубликовал тридцатипятистраничный документ «Национальная стратегия победы в Ираке», который президент изложил в речи перед мичманами в Военно-морской академии США в ноябре 2005 года. На фоне лозунга «План победы», наклеенного на задник, президент пятнадцать раз использовал слово «победа». В документе Национальной стратегии объяснялось, что победа будет достигнута, когда «Ирак будет мирным, единым, стабильным и безопасным» и «полноправным партнером в глобальной войне с терроризмом». Наступление Белого дома по связям с общественностью не увенчалось успехом. Согласно декабрьскому опросу «Нью-Йорк Таймс» и «Си-Би-Эс», только 25 процентов американцев считали, что у президента есть «четкий план победы в Ираке».82
Не изменил «План победы» и ухудшающуюся ситуацию в Ираке. К удивлению опытного репортера Белого дома Хелен Томас, пресс-секретарь Скотт Макклеллан продолжал придерживаться инсценированной версии войны на брифинге в марте 2006 года, когда он объявил: «Сейчас в Ираке и Афганистане демократически избранные правительства, и мы находимся там по их приглашению».83 Однако, когда иракский премьер-министр Нури аль-Малики попросил Соединенные Штаты снизить свою активность в Ираке позже в том же году, администрация ответила увеличением численности американских войск на 30 000 человек. Даже многие из сторонников войны сочли, что «натиск» был «слишком небольшим и слишком запоздалым». В двухпартийном докладе исследовательской группы по Ираку, возглавляемой Джеймсом Бейкером и бывшим конгрессменом-демократом Ли Гамильтоном, вторжение было признано провальным и содержался призыв к выводу войск. В ноябре разочарованные избиратели вернули контроль над Конгрессом демократам. Прежде чем уйти в отставку после выборов, Рамсфелд признал в служебной записке для Белого дома, что нынешняя стратегия в Ираке не работает. Он предположил, что администрация не должна «проигрывать», а должна изменить то, как она говорила о миссии США.84
Гибкость, с которой администрация могла изменить миссию, контрастировала с постоянством жертв, приносимых американскими мужчинами и женщинами на военной службе. Когда двадцатиоднолетний Курт Фрошайзер из Де-Мойна, штат Айова, завербовался в армию, он сказал своему отцу, что хочет «быть частью чего-то большего, чем я сам». После того, как Курт был убит в Багдаде, его отец сказал: «Нам нужно увидеть гробы, задрапированные флагами гробы».85 В феврале 2007 года Боб Вудрафф из «Эй-Би-Си» сделал специальный репортаж о 23 000 раненых ветеранах, после того как он сам оправился от травм, полученных в качестве прикрепленного корреспондента. Он поднял вопросы о физическом и психологическом здоровье 200 000 возвращающихся военнослужащих, которые проходили лечение в Администрации ветеранов, в том числе 73 000 человек лечились от психических расстройств и 61 000 от заболеваний нервной системы. Другие сообщения свидетельствовали о плохом обращении с ранеными в армейском госпитале Уолтера Рида и травмах от сексуального насилия, которым подверглись женщины-военнослужащие, которые составляли 15 процентов военнослужащих. Одна из 16 000 матерей-одиночек, проходивших службу в Ираке и Афганистане, спала на подушке с фотографией своих троих детей, на которой было написано: «Вот почему я сражаюсь».86 В 2007 году, когда вооруженные силы были доведены до предела, министр обороны Роберт М. Гейтс, сменивший Рамсфелда, одобрил самое длительное развертывание за рубежом. со времен Второй мировой войны. Он признал, что американским войскам, вероятно, придется оставаться в Ираке «в течение нескольких президентских сроков».87
Политики неправильно поняли, как использовать военную мощь для достижения своей политической цели — стабильного, дружественного Ирака. «Если американцы были в Ираке как освободители, их принимали как гостей», — объяснял шейх Мунтр Абуд американским чиновникам в 2003 году. Если бы они были там как оккупанты, заявил он, то он и его потомки «умерли бы, сопротивляясь». Развертывание пяти дополнительных боевых бригад в 2007 году привело к ограниченному военному успеху, но солдаты 82-й воздушно-десантной дивизии в Багдаде отметили, что силы США, хотя и превосходящие в военном отношении, «не выполнили ни одного обещания».88 Два миллиона иракцев покинули страну; еще два миллиона стали беженцами в пределах своих собственных границ. Никто не знал, сколько человек погибло в результате конфликта, но оценки варьировались от 100 000 до 600 000. Раздираемый войной Ирак стал питательной средой для террористов. По иронии судьбы, американские солдаты теперь сражались против повстанцев, называющих себя «Аль-Каидой в Ираке», превращая ложный аргумент в пользу вступления в войну в причину для ее продолжения. В 2008 году американским войскам помогали десятки тысяч суннитов, которым Соединенные Штаты платили по десять долларов в день, чтобы они помогли изгнать «Аль-Каиду в Ираке». Поскольку уровень насилия снизился, некоторые аналитики назвали натиск успешным, в то время как другие беспокоились о стабильности общества с шиитским правительством, составлявшим большинство, и вооруженным суннитским меньшинством. Согласно Совместному плану кампании, написанному командующим генералом Дэвидом Петреусом и послом США Райаном Крокером и одобренному президентом Бушем в ноябре 2007 года, конечной целью было перевести силы США с боевых действий на роль «надзирателя» иракской армии и полиции. Пять лет спустя после вторжения в марте 2003 года лидеры США все еще пытались выяснить, как достичь того, чего они, а не иракцы, хотели в Ираке.89
«Стратегия продвижения свободы на Ближнем Востоке» президента Буша была сосредоточена на терроризме, доступе к нефти и подъеме Китая, который потенциально мог соперничать с доминированием США в регионе. В 2003 году Соединенные Штаты тихо вывели свои войска из Саудовской Аравии, где проживало большинство террористов 11 сентября, но создали новые базы в Центральной Азии, Персидском заливе и Ираке. Соединенные Штаты продолжали свою давнюю политику поддержки авторитарных правительств в Саудовской Аравии, Кувейте, Иордании, Египте и Пакистане. Как предупреждало исследование Госдепартамента, те, кому на Ближнем Востоке разрешено голосовать, с большей вероятностью выберут антиамериканских и воинствующих исламских лидеров. В ответ Исследовательская группа по Ираку призвала к большей дипломатии за рубежом для продвижения целей США на Ближнем Востоке. Но военные располагали большими ресурсами. Вооруженные силы США, как утверждалось в 2000 году в проекте «Новый американский век», служили «кавалерией на новой американской границе».90
Война без мира
ИЗОБРАЖАЕМАЯ КАК ВОЙНА за обеспечение безопасности американцев и свободы иракцев, операция «Иракская свобода» была направлена на расширение власти США в жизненно важном регионе. Хотя война была представлена общественности как ответ на теракты 11 сентября, она продолжила десятилетнюю стратегию поддержания порядка на Ближнем Востоке. Продвигая это, администрация Буша создала апокалиптический нарратив, чтобы убедить американцев вести войну по собственному выбору. По версии Буша, похожий на Гитлера Саддам Хусейн угрожал Соединенным Штатам и всем свободным народам оружием массового уничтожения. Чтобы защитить цивилизацию, война с террором должна была вестись против иракского лидера и его союзников-террористов, «исламофашистов». Смена режима привела бы к демократическому Ираку и мирному Ближнему Востоку. Как только война началась, официальные лица ежедневно заявляли о прогрессе и прогнозировали успех с помощью инсценированных мероприятий. Во время оккупации администрация определяла многочисленные события как победы, включая смерть Удая и Кусая Хусейнов, захват Саддама Хусейна, передачу суверенитета, иракские выборы и План победы. Это очень напряженное изображение объединило драматические моменты, созданные для телевидения, с сообщением о прогрессе. Это была, как отметил один американский генерал, «иллюзионистская версия».91
Утверждая, что вторжение США принесет демократию и свободное предпринимательство в Ирак и на Ближний Восток, официальные лица заверили американцев, что их цели объединяют ценности и интересы США. Хотя администрация Буша в значительной степени опиралась на ссылки на «хорошую войну», чтобы продать операцию «Иракская свобода», ее пропагандистская стратегия напоминала Первую мировую войну и войну во Вьетнаме. Окружив себя флагами и военнослужащими в форме, президент и его главные советники призвали к срочным действиям по защите цивилизации от дикой и преувеличенной угрозы. Подобно Комитету по общественной информации, они преуспели в использовании страха и патриотизма для мобилизации поддержки войны, но не смогли достичь консенсуса в отношении каких-либо долгосрочных обязательств. Они воспользовались эпохой Вьетнама, запустив свою собственную, более привлекательную версию «Кампании прогресса» 1967 года. Как и во Вьетнаме, реальность догнала оптимистичную версию.
«Дисциплина сообщений» была способом, которым Белый дом и военные гарантировали, что их версия инсценированной войны доминировала в средствах массовой информации. Официальные лица разработали послание дня и организовали его доставку с помощью «множителей силы сообщения». В преддверии вторжения они приводили такой непрерывный поток причин для войны, что к тому времени, когда критики обратились к одной из них, новая тема разговора изменила тему. «Петля положительной обратной связи» чиновников, цитирующих новостные сюжеты, основанные на правительственных источниках, усилила впечатление, что администрация располагала внутренней разведкой и знала, что делает. Белый дом и его сторонники приравнивали «своевременное сообщение» об ОМУ, предотвращение нового 9/11 и распространение демократии к патриотизму. Законодатели и критики, которые поднимали вопросы, были обвинены в нелояльности и высмеяны. В правительстве многие профессиональные военные, эксперты в области разведки и иностранных дел, у которых были сомнения по поводу политики, решили оставаться командными игроками. Те, кто возражал, были маргинализированы. Начальник штаба армии генерал Эрик Синсеки высказал свое мнение о необходимости увеличения численности войск и ушел в отставку; другие смирились. Управление восприятием было важнее критического анализа. Когда на пресс-конференции в апреле 2004 года президента Буша спросили, в чем заключалась его самая большая ошибка после 11 сентября, он не смог назвать ни одной. Для сотрудников президентской службы связи случилось худшее. Заявление президента не только не соответствовало сценарию «послания дня», но и стало настоящей новостью.92
