Сбросив "тогу", я немедленно продемонстрировала современную манеру ношения сарафанов, и покружилась перед зеркалом. Великоват — видно, королева Виктория была чуток повыше меня ростом. С туфлями будет в самый раз! Жалко такую красоту обрезать... Я еще раз взмахнула узорчатым подолом: золотые и серебряные цветы, распустившиеся на изумрудном поле, закружились в завораживающем танце.
— Ты моя лесная колдунья! — промурлыкал довольный картинкой муж.
— Пошли, посмотрим другие комнаты! — босые ноги теперь сами рвались в бой. — Тебе помочь одеться?
— Сам! — надул губы любимый. — Я далеко не такой беспомощный, каким кажусь!
— Ты мой зубробизонище! — я скользнула губами по заросшей щеке: — Ну, ладно, догоняй тогда!
Осмотр оставшихся комнат второго этажа занял совсем немного времени — ничего интереснее комнаты старой королевы мне больше не попалось. После чего я поднялась на третий — правда, тут королевская спальня еще просторнее, и с балкончиком! Никогда не думала, что настолько отвыкла от высоты, но, глядя в сад, внезапно почувствовала приступ головокружения...
— ...Стоило пережить два покушения и два похищения, чтобы потом свалиться с балкона! — сурово выговаривал Володя. Буквально в последний момент ему удалось ухватить меня за край подола и втащить обратно в комнату.
— Кому суждено сгореть, тот не утонет, — слабо протестовала я.
— И что ж тебя все время тянет на костер!
— Что поделать — судьба такая...
Это был единственный момент, слегка омрачивший безмятежность наступившего отпуска. Хотя было еще кое-что... На второй день отдыха куда-то таинственным образом пропала моя шкатулка с косметикой. После долгих уговоров король согласился "поискать" хотя бы мыло, и действительно вскоре принес все три куска. Два так и пролежали на туалетной тумбочке, один я использовала для мытья рук перед едой, а парились мы по старинке... И что за душистый пар был в королевской баньке! Только в Володькиных руках я поняла, что наши обычные вялые похлопывания березовыми вениками — жалкая пародия на настоящую парилку. А эти медовые маски, после которых кожа становится такой мягкой, что хочется безостановочно гладить ее и прижиматься щекой... Теперь понятно, отчего первый брачный месяц носит такое сладкое название!
Глава 6.
Дни пролетали одни за другим — точно яркие радужные бусины, нанизываемые на длинную нитку лета. Яблочный спас, наполнивший маленькую часовню ароматами разноцветных спелых фруктов, напомнил оп приближении осени...
Дворовый мальчик собирал спелую падалицу в большую плетеную корзину. Но то, самое красивое и вкусное яблоко, цепко держалось черенком за ветку, упорно отказываясь падать мне в руки.
— А ну-ка, подсади!
Подросток озадаченно покосился на явно спятившую барыню, которая сперва яростно трясла узловатый ствол, точно трудолюбивый, но беззубый бобер, во что бы то ни стало решивший построить яблочную плотину, а теперь вознамерилась взобраться наверх. Но королевское указание было предельно точным: по возможности не попадаться на глаза, во всем слушаться и не перечить — лучше вообще со мной не разговаривать. Так что я до сих пор не знала имен обслуживающего нас персонала, в случае нужды обращаясь ко всем "Эй!" или "Ты". Сперва было неловко, а потом понемногу привыкла — вот они, барские замашки!
Мальчишка оказался умнее госпожи, и подставлять спину, а тем более руки замочком, не стал. Оставив корзину, он убежал, и вскоре вернулся с короткой, как раз достающей до нижней толстой ветки, лестницей. Прочно установил по деревом, углубив ножки в землю, и держал, пока я взбиралась вверх, воображая себя медведем коалой или по меньшей мере грациозной пумой.
М-м-м, оно того стоило! Ну, разорвала немного сарафан — но разве я виновата, что он такой узкий? К тому же разошелся как раз по шву — видно, нитки от старости потеряли прочность. Оседлав самую толстую ветку, я с наслаждением впилась зубами в сочный плод — а шаловливый ветерок играл с платьем, то и дело норовя приподнять внезапно превратившийся в фалды подол небесно-голубого сарафана.
— Здравствуй, девочка!
Остановившийся по ту сторону забора всадник явно принял меня за юную отроковицу: голубой сарафанчик скрадывал добрых два года, плюс отсутствие косметики и легкая косыночка, скрывающая отсутствие положенных честной девушке длинных кос. Я честно пыталась носить головной убор замужних женщин, по форме напоминающий расшитые бисером перевернутый горшок для цветов — то ли кокошник, то ли кику, — но с непривычки было неудобно и жарко, точно полиэтиленовый мешок на голову натянула.
— Здравствуйте, дяденька! — тоненьким голоском пропищала я.
Ни дать, ни взять, Крошечка-Хаврошечка: "А которая из вас, девицы, первой мне яблочко сорвет — на той я и женюсь!" Сказочный купец здорово рисковал: а ну, как дерево оказалось бы не волшебным, и пришлось всю оставшуюся жизнь мучиться с трехглазым мутантом? Хотя ему, судя по постановке вопроса, было принципиально все равно, кого вести под венец: на самом деле дом приглянулся, хозяйство крепкое, а уж за кем приданое взять — не суть важно. У самого "завидного жениха" небось только и золота, что на конской уздечке, да и то самоварное...
— А что, красавица, не угостишь меня яблочком? — окинув взглядом терем и сад, незнакомец решил пойти по проторенному пути.
— Не-а! — я покачала головой, и с удвоенным аппетитом захрустела: — У-а-а а-у-а-о-э?
— Что? — удивился тот.
— Куда вам надкусанное? — проглотив, повторила я.
— Так ты другое какое-нибудь сорви!
— Боюсь, упаду — неважно я по деревьям лазаю.
— Я тебя подхвачу!
— Я вам не доверяю!
Наморщив лоб, всадник попытался сменить тему:
— Это твоего батюшки дом? — как бы невзначай поинтересовался он, указывая на терем: — Большое хозяйство! Трудно старику одному управляться?
"Да вы, дяденька, видно, совсем не местный!" — заметила я про себя. Вслух же ответила вопросом на вопрос:
— Вы, дяденька, не на работу ли хотите наняться? Так нам дровосеки не нужны!
— С чего ты решила, будто я — дровосек? — опешил тот.
— А чегой-то у вас топор? — валять дурочку — так до конца. Как-то у меня подозрительно хорошо получается...
— Вот глупая — это же секира! Спускайся, дам подержать.
— Пасибочки! Я тятин топор один раз уже подержала, чуть палец на ноге себе не отрубила...
Впившись взглядом в мои коленки, "купец" шумно сглотнул. Надо же, как мужик оголодал — может, и впрямь одарить его яблочком? Добрый дворовый мальчик, проникнувшись, поднял и протянул через забор пару падалиц. Кисло улыбнувшись, незнакомец все-таки принял угощение, слегка отполировал о рукав рубахи сомнительной чистоты, и смачно захрупал — такое впечатление, будто откусывает сразу от обоих. Ну и варежка!
— Чей это дом, малыш? — добреньким голосом, яблочно-сладким после угощения, поинтересовался искатель приключений, на этот раз адресуясь к мальчику.
— Это летняя королевская резиденция, — не стал скрывать подросток.
Услышав такое, мужчина едва не свалился с лошади:
— Благодарствую, добрая девочка! — он отвесил земной поклон. Не спешиваясь — вах, джигит! — За угощение, за привет!
— Спасибочки, дяденька! И вам дай бог всего того, что вы другим желаете!
Заслышав такое напутствие, смирная до сих пор лошадка внезапно поднялась на дыбы и громко заржала. Не ожидавший этого всадник чертыхнулся и с размаху обнял мать-сыру землю:
— У, ведьма! — донеслось до моего острого на такие вещи слуха.
— Бу-га-га-га! — охотно подтвердила я, закатившись зловещим смехом.
Вот только о необходимости сохранять равновесие позабыла, и, покачнувшись на ветке, рухнула прямо в сильные руки хозяина дома, подставленные как нельзя более своевременно.
— Созрела? — ехидно поинтересовался любимый.
— Если ты имеешь в виду что-то неприличное — то да!
— Ну-ну! Стоило ненадолго отлучиться, а женушка уже вовсю околдовывает чужих мужиков!
— А ты никогда не отлучайся! — искренне посоветовала я.
— Может, немного прогуляемся? — Володя никак не прокомментировал мое революционное предложение.
— Легко! После того, как прошла пешком через полстраны, маленькой прогулкой меня не испугаешь!
— А верхом?
— Вот это — нет! Ради тебя я, конечно, готова на многое — но зачем бессмысленно рисковать?
— Олька! Ты наверняка единственная женщина в мире, которая боится лошадей! — усмехнулся любимый.
— В этом мире — возможно... Но как можно наверняка ручаться, что творится в голове такого крупного животного?
— А ведь у твоей "боевой подружки" тоже есть лошадь! — "уличил" он. — И ты на ней каталась!
— Ну, если висеть кулем поперек спины означает "кататься"... Но, во-первых, к Маньке я успела привыкнуть, узнать ее получше. А ты готов поджечь дом, и переселиться в конюшню ради пятиминутной прогулки?
— Зачем дом-то поджигать?
— Чтобы у меня выбора не было! И, во-вторых, в тот раз от этого зависела моя жизнь, не то, что сейчас.
— Это хорошо, — невпопад отозвался милый. — В смысле, что ты все-таки спаслась.
— Ага, — я подозрительно покосилась: — Володь, у меня такое впечатление, будто ты хочешь мне что-то сказать, но не знаешь, с какой стороны подойти. И, судя по тому, как мнешься и блеешь, это что-то очень неприятное. Или откровенная ложь!
— Ты такая умная, — вздохнула любимый. — Правда, я все ломаю голову, как бы тебе сказать, что мне надо ненадолго съездить в Старгород.
— Так бы и говорил, прямым текстом, — я с облегчением махнула рукой. — У меня, поди, тоже накопились дела в столице за это время... С удовольствием составлю тебе компанию. Карету уже заложили?
— В том-то и дело, что я хотел вернуться... один.
— Я тебе надоела?!
— Что ты! — обняв за талию, он крепко прижал меня к себе: — Я жизни без тебя не представляю! Просто не хочу срывать с насиженного места. Ты и не заметишь, что меня нет!
— Не боишься, что я взломаю все запертые двери, и в одной из потайных комнат обнаружу обезглавленные тела шести предыдущих жен?
— Так вот откуда запах! Ладно, открывай. Только лучше возьми ключи, не махай топором — еще поранишься.
— Я лучше позову того мужика с секирой...
— Вот тогда в дальней комнате точно появится труп одной усекновенной жены! Ну, заинька, — он сменил насмешливый тон на заискивающий, и погладил меня по спине: — Я поеду верхом. А ты...
— А я тогда полечу следом на метле. Или уже забыл, что женился на ведьме?
Если бы Володя мимоходом бросил за завтраком, что хочет съездить в Старгород, и предложил его сопровождать — я, скорее всего, отказалась бы. Что делать летом в грязной, пыльной, душной столице? Разве что работать — а мне пока совсем не хотелось прерывать отпуск. Но милый так настаивал, чтобы я осталась "на даче", что это невольно рождало самые разные подозрения...
— Тогда — быстренько собирайся!
— Сейчас, только переоденусь!
Я порскнула в терем и бегом поднялась на второй этаж. О том платье, в котором приехала, нечего и думать — самой корсет ни за что не затянуть, и пуговицы на спине не застегнуть, а любимый ни помогать, ни ждать не будет — "Карета отправляется точно по расписанию, опоздавшие поедут следующим рейсом!" Не говоря уже о том, что Загорин с заговорщиками здорово посекли широкий подол мечами... Ну его — выбросить и не вспоминать о всяких ужасах!
Две секунды понадобились на то, чтобы скинуть порвавшийся сарафан и рвануть из шкафа первую попавшуюся вешалку. Новый наряд, похоже, относился к тому периоду, когда королева Валерия начала объедаться после шести... Наплевать, главное — на ходу не вываливаюсь! Узорчатым поясом подчеркнула номинальное наличие талии, и бросилась наружу — у крыльца уже фыркали и били копытами горячие кони. В отправляющийся экипаж я успела заскочить буквально в последний момент, почти на ходу:
— Это карета до Старгорода? Разбудите, когда будем подъезжать!
Столица встречала возвратившихся отпускников... равнодушно. Как ни тревожился король, что без его вдумчивого руководства все развалится через несколько дней, запущенную и как следует раскрученную несколькими поколениями правителей государственную машину не так-то просто было остановить.
Стражники звучно приветствовали прибывшего монарха многоголосой здравицей, которая подняла бы на ноги и мертвого, не то что задремавшую в дороге чародейку. Судя по отчету главы стражников, за время нашего отсутствия в Старгороде никаких ЧП и особо крупных правонарушений зафиксировано не было, преступность осталась на прежнем уровне, что не могло не радовать.
Когда карета миновала широкую крепостную стену, и лошадиные подковы зацокали по уличной брусчатке, я приподняла занавеску на дверце, и через окошко принялась пристально вглядываться в переулки, стараясь узнать нужный "в лицо".
— Что головой крутишь? — поинтересовался бдительный супруг.
— Смотрю, где лучше выйти, чтобы не очень далеко до Машеньки идти, — честно призналась я. — Заказала ей перед отъездом новое платье...
Снисходительно усмехнувшись, Володя отдал приказ вознице, и тот послушно заложил вираж. Ну да, карета — не рейсовый автобус... Никак не привыкну командовать.
— Одна по городским улицам не ходи, — заботливо напутствовал любимый. — Сперва дождись, пока вернется ее муж, и проводит тебя до дворца.
— Ладно-ладно...
— Обещай! — король схватил меня за локоть.
Пришлось дать честно слово, что без Пу Чжана я больше шагу не ступлю. Глубокие корни дала эта паранойя! Не скажу, что у него совсем не было причин для беспокойства... Но ведь всех злодеев уже разоблачили, изолировали от общества, и совсем скоро накажут по всей строгости средневекового закона!
Синаец оказался дома — это была его свободная смена, и он отдыхал по полной программе, набираясь сил перед завтрашним дежурством: левой ногой нажимал на педаль, приводящую в действие механизм двух самораскачивающихся колыбелек конструкции Алешеньки Кулибина, руками остругивал деревянную чурочку, изготавливая какую-то полезную в хозяйстве вещь, а языком повторял скороговорки для разговорной практики и тренировки.
— Здравствуй, Петя! — поприветствовала я хозяина дома.
— Здравствуй, здравствуй! — это слово он уже научился выговаривать почти без акцента. А недостаточность словарного запаса с успехом компенсировал богатой мимикой — вот сейчас по сияющему желтому лицу без труда можно было прочесть, что он страшно рад меня видеть, что они с женой все это время жутко скучали — особенно Машенька, — и даже Пузанчик с Найденкой как будто спрашивали, когда придет тетя ведьма.
Склонившись на колыбельками, я умиленно охнула — пока мы не виделись, младенцы здорово изменились: подросли, поправились, похорошели. И, кажется, тоже меня узнали — во всяком случае, проснувшаяся Найдена распахнула огромные оливковые очи и весело гугукнула.
— Правду говорят, будто чужие дети растут быстро!
— Свои тоже, вот увидите, — выйдя из кухни, бывшая горничная импульсивно бросилась мне на шею: — Госпожа!
— Машенька! — я тоже была безумно рада ее видеть. Вот если бы можно было взять и ее, и детей, и Пу Чжана с собой за город...
