Имоен тут же оказалась под столом и достала оттуда пожелтевший лист, сложенный в четыре раза и скреплённый печатью. На одной стороне значилось: "Равене".
— Письмо? Мне?
Дрожащими руками она взломала печать.
— Это почерк Горайона! — Неожиданно воскликнула она, будто оказалась рядом со своим приёмным отцом.
— Вот это да! — Завистливо присвистнула Имоен. — Письмо с того света. Ну же, читай вслух. У тебя же нет секретов от своей команды?
Равена улыбнулась растеряно и выполнила просьбу названой сестры.
— Здравствуй, моя дорогая Равена, — начала она ломким голосом. — Если ты читаешь это письмо, значит, меня постигла безвременная кончина, и я так и не рассказал тебе главную историю. Историю твоего рождения.
— Значит, Горайон знал, что может погибнуть, — громко прошептала Имоен, за что Джахейра шикнула на неё.
— Твоя мать умерла, давая тебе жизнь, — продолжала, не останавливаясь, полудроу. — Меня объединяла с ней связь большая, чем просто дружба. Проще говоря, мы были любовниками. После её смерти я посчитал себя ответственным за твою жизнь и решил воспитать, как собственную дочь. Надеюсь, что и ты принимала меня, как своего отца.
— А вдруг он и был твоим настоящим отцом, только не знал об этом, — снова вмешалась Имоен.
— Да подожди ты! Я и половины письма не прочитала, — нахмурилась на неё Равена. — Где я закончила? Ах, да. Вот тут. Однако удовольствие называться твоим истинным отцом принадлежит другому. Ты — особенное дитя. Ведь в твоих жилах течёт кровь самого Баала...
Равена на мгновение запнулась, а потом захихикала.
— Не хорошо так говорить об усопшем, тем более об усопшем отце, пусть и приёмном, но похоже, что на Горайона обрушился старческий маразм. Дитя Баала... — Девушка подняла взгляд на друзей, и усмешка исчезла с её лица.
Джахейра закусила губу и опустила глаза. У Халида пылали щёки, он не знал, куда себя деть.
— Так... это... правда? — Слова давались полудроу с трудом. — Вы... Вы знали это с самого начала...
Не нужно было ничего говорить, Равена поняла всё по одному взгляду друида.
— Ну, конечно же. Вы же арфисты. А арфисты наблюдают за такими, как... я. За... За детьми Баала, — еле выговорила она правду, в которую не хотела верить. — Значит, не было никакой дружбы. Просто контроль того, кто может погрузить мир в хаос.
Джахейра вдохнула воздух, чтобы что-то сказать.
— Молчи! Ничего не хочу слышать от тебя, подруга...Не было и никакой отцовской любви, — дочь Баала подошла к письменному столу, по которому были разбросаны листочки с наблюдениями.
Руки Равены тряслись от злости на саму себя, на свою доверчивость. Всё было ложью. Не было ничего по-настоящему. Она была лишь объектом наблюдения, как животное в лаборатории. Ярость поднималась. Теперь она знала её природу. Ярость отродья Баала, по сравнению с которой ярость дроу — детский лепет. Ярость, дающая умение убивать. Кровь мёртвого Лорда Убийств течёт в ней. Сама смерть струится в её жилах. С диким рычанием полудроу ударила кулаком по крышке стола.
— Равена, успокойся!Пусть ты и дитя Баала, но ты ведь не такая, как все остальные! Ты отличаешься от них!
— Чем!!! — Гаркнула воительница. — Чем я отличаюсь от них, Имоен?! Тем, что меня воспитали арфисты?! Или тем, что они изначально знали, кто они такие?! Теперь мне всё понятно. Мне понятно, почему меня не выпускали из Кэндлкипа, почему меня ненавидит Ульраунт — он знает, кто я такая. Понятно теперь, чего испугалась та ведьма на пути в Крепость Гноллов — она увидела моих братьев и сестёр, а возможно и моего отца. Лорда Убийств Баала. Это он взывал ко мне во снах. Это он посылал мне кошмары. Это его кровь взбунтовалась против меня. Это она хотела меня поглотить. Или уже поглотила...
— Нет... — Еле слышно проговорила Имоен. — Я не верю...
Равена двигалась на неё, заставляя отступать к кровати. Имоен боялась. Она первый раз в жизни боялась не за Равену, а её саму. Чёрные глаза её любимой названой сестры горели злостью, как тогда — в Крепости Гноллов. И как тогда это пугало её. Ноги коснулись края кровати. Отступать было больше некуда. Имоен, сама того не желая, подняла руки в надежде защититься от... зла.
— Ты не знаешь, какую потаённую радость я чувствую, глядя в мёртвые глаза врага. Как играет моя проклятая кровь, когда жизнь вытекает красным потоком из убитого мною противника, — шипела полудроу. — Так скажи мне, сестрёнка, чем я отличаюсь от остальных отродий Баала? Чем!!!
— Тем, что можешь остановиться! — Перекричала её Джахейра.
Равена резко обернулась на неё, и друиду показалось, что глаза девушки вспыхнули жёлтым светом. И не ей одной. Минск загородил собой Дайнахейр, Халид потянулся к мечу.
— Подумай сама, — уже спокойней продолжила полуэльфийка. — Ты могла убить того барда, который втянул нас в авантюру со своей актриской, и Транзига, и ученика Давеорна (причём дважды), и в конце концов Талдорна. Но они все живы. А если и нет, то умерли они не от твоей руки. Вот почему мы молчали. Вот почему мы не сказали тебе ничего, даже когда убедились, что именно ты — дитя Баала.
— Убедились, что именно я? — С осторожностью спросила Равена.
— Я же говорила: мы ничего не знали оботпрыске Баала, которую удочерил Горайон. Ни имени, ни расу... И тут вы приходите вдвоём с Имоен. Две девочки, две воспитанницы Горайона. Обе смышлёные, умелые, схватывающие всё на лету. Под описание Горайона больше подходила Имоен — она не такая горячая голова, как ты. Мы начали подозревать тебя после штурма Крепости Гноллов, и убедились в своих подозрениях после того, как вы рассказали нам об Эльминстере.
Равена почувствовала, как задрожали её колени, и она села на кровать. Имоен устроилась у неё в ногах на полу. Её окружили те, кого она называла друзьями. Но действительно ли они были ей таковыми? Она подняла голову и заглянула каждому в глаза.
— Прости. Надо было рассказать тебе наши опасения, но ты так твёрдо держалась против зова крови. Не зная ничего, ты сопротивлялась самому Баалу. Знаешь, сколько сильных сломалось под этим натиском? Сколько благородных душой сошло с ума после этих кошмаров? Я уже говорила тебе и повторю ещё раз: ты сильна невероятно, и сама не осознаёшь всю величину своей силы. Возможно ты одна из сильнейших детей Баала.
— М-мы горды тем, чт-то можем н-назвать себя твоими д-друзьями, — тихо вклинился в монолог Джахейры Халид. — П-поверь, это п-правда.
Глаза не могут врать. Их глаза не врали. Арфисты, дорожившие дружбой с дочерью Баала. Может она и впрямь особенная. Под рукой зашуршал пергамент. Письмо с того света, открывшее правду о её рождении.
— Отец... Он не говорил о моём характере даже вам, чтобы арфисты не отняли меня у него, — догадалась она. — Я — его последняя надежда. Прости меня, папа...
Равена хотела дочитать письмо, но строчки расплылись перед глазами. Пергамент намок. Слёзы, столь старательно сдерживаемые на протяжении всего путешествия, всё же переполнили чашу и хлынули фонтаном. Равена рыдала, уткнувшись в листок. Имоен тихонько гладила её по колену.
— Сестрёнка, ты это... клятву давала... богам между прочим...
— Что мне теперь боги, — всхлипнула полудроу. — Вряд ли кто-нибудь из них властен над моей судьбой.
— Один властен, — ответила Джахейра, намекая на отца Равены. — От судьбы отпрыска Баала ты вряд ли отвертишься. Хотя... А что за клятва?
— Я поклялась, что никогда больше не буду плакать.
— Пф. Глупая девочка — глупая клятва. Слёзы даны нам богами, чтобы помочь нам справиться с горем или чересчур большой радостью. Слёзы умывают наши сердца, унося за собой всю грязь и копоть, которые там скопились. Слёзы вовсе не признак слабости, а признак того, что ты ещё можешь чувствовать.
— Простите мне моё поведение, друзья мои. Я просто...
— Не объясняй ничего, — прервала её Дайнахейр. — Такую новость трудно принять сразу. Тебе просто нужно время.
— Спасибо. Только вот времени-то у нас не очень много. Думаю, Ульраунту будет интересно узнать, что смерть Горайона связана с Железным Троном.
— А она связана? — Оживилась Имоен.
— Непременно.
— С чего ты взяла? — Нахмурилась друид.
— Мне подсказали.
— Кто?
— Коверас.
— И ему можно верить?
— Я бы не стала, — пожала плечами Равена. — Но проверить эту версию стоит.
Утерев слёзы и отправив письмо Горайона и его наблюдения в сумку, Равена направилась к двери за друзьями, на ходу пристёгивая ножны. Не успели они выйти в коридор, как были окружены местными стражниками.
— Капитан! — Крикнул один из них куда-то вниз по лестнице. — Капитан! Они здесь!
— В чём дело? — Громко спросила Равена, хмуря брови.
Вперёд вышел поднявшийся с третьего этажа капитан стражи Кэндлкипа. Равена не часто общалась с ним, но и никогда не ссорилась. Он был истинным человеком чести. Тогда что же случилось?
— Вы обвиняетесь в убийстве...
— Что?! — Шесть голосов слились в один.
— ... в убийстве Талдорна Теневича... — не остановился капитан.
— Но... — Попыталась возразить Равена (она точно знала, что Талдорн был жив, когда они вышли из штаб-квартиры Железного Трона).
Капитан поднял ладонь, пресекая возражения, и методичным голосом продолжал:
— ... Бруноса Костака и Рейлтара Анчева.
— Нет... — Еле слышно проговорила Имоен. — Это были не мы...
— Мы не делали этого, — твёрдо заявила полудроу. — Любой более или менее справедливый суд это докажет.
— Тогда сложите оружие и пройдите за мной.
— Куда? — Растеряно спросила Имоен.
— В темницу. До суда вас посадят под замок.
— Какой позор... — Прошептала Дайнахейр.
— Нам нечего бояться. Мы не виноваты, — упрямо повторила Равена и первой бросила меч на пол, за ней отдали оружие и остальные. Дайнахейр тщательно проверили на наличие волшебных палочек, колец иамулетов.
Обезвреженных искателей приключений окружили, скомандовали: "Руки за спину!" и повели по знакомым лестницам вниз. В голове каждого из них никак не могла успокоиться мысль: "Как? Почему? Кто?" У входа в залу переговоров капитан отчитался перед Ульраунтом. Тесторил глядел им вслед и качал головой. Равена отвернулась и уставилась в пол. Ей было горько. Кто их оклеветал? Кто мог пойти на такую подлость? За их спинами стражники вынесли два окровавленных свёртка, которые когда-то были главами Железного Трона. Её месть свершилась, но не её руками. Кровь пролилась в священных залах Кэндлкипа. Кощунство! И её обвинили в этом. Позор! Как только их освободят из-под стражи, она найдёт клеветника и уничтожит его. Они не виноваты, а потому свободы ждать не долго.
Когда их вывели на улицу, Равена отводила взгляд от поднимающихся глаз. Ей было стыдно, будто она действительно совершила это преступление. Уходя от очередного любопытного взора, она наткнулась на тот самый фонтан из своего сна. Ей почудилось отражение ворона на его поверхности, и мерзких смешок зазвучал в ушах. Равена отогнала сверлящую тревожную мысль.
Вокруг шептались люди, презрительно отворачивались те, кто ещё с утра улыбался навстречу. Равена пыталась отыскать в толпе Винтропа или Дреппина или ещё кого-нибудь, по чьим глазам она поймёт — они не верят в эту чушь. У конюшни она действительно увидела скотовода. Дреппин улыбнулсяи поднял невысоко сжатые кулаки, мол, держись, я с тобой. У девушки слегка отлегло от сердца. Рядом стоял Микки с глазами, полными разочарования. Вдруг он кинулся в толпу. Стражники едва поймали его у самых ног Равены.
— Я так и знал! — Крикнул он ей в лицо срывающимся голосом. — Не хочу, чтобы ты меня учила! Не хочу иметь ничего общего с тобой, грязная полукровка! Я стану искателем приключений и буду путешествовать по миру, уничтожая таких, как ты! Все дроу, даже полукровки, достойны только костра!
Царапающегося и вырывающегося мальчишку оттащили подальше и передали Дреппину. Равена ещё долго слышала его истерический рёв. В сердце ей будто воткнули ледяное копьё. Парень, видно, осиротел из-за тёмных эльфов. Только он решил протянуть руку полудроу, как хрупкая материя доверия разлетелась на острые осколки. Равена почувствовала себя предательницей.
Около казарм было столпотворение. Стражники пытались отвести кого-то в сторону. Девушка заметила полную фигуру Винтропа.
— Нет! Они не могли этого сделать! Мои девочки не способны на такое!
— Уймись, Винтроп, — осадил его Халл. — Мне это тоже неприятно, ведь тоже любил этих девчонок. Это не просто поклёп — их видели.
— Вздор! Чепуха! Я не верю! — Стоял на своём толстяк.
Он выбежал из таверны, как был: в замасленном переднике, с полотенцем на плече. Равена могла побиться об заклад, что обед сегодня будет изрядно подгоревший.
Их глаза встретились.
— Равена! Имоен! Девочки! — Рванулся к ним Винтроп, но бдительная стража преградила ему путь.
Имоен почему-то стало так горько и трудно смотреть ему в глаза. Она спряталась за спину названой сестры и тихонько хлюпнула носом.
— Девочки, скажите мне, скажите, что это неправда! Что вы не делали этого!
Равена задержала взгляд на его жалобном лице.
— Мы не делали этого, Винтроп, — почти шёпотом сказала полудроу, сама уже не особо веря в это.
Похоже, трактирщика этот ответ вполне устроил. Он успокоился и проводил взглядом своих девочек. Когда дверь казарм захлопнулась, он побрёл в таверну, нервно комкая полотенце в руках. Из окна кухни уже был виден чёрный дымок, и пахло гарью.
Их определили в самую дальнюю камеру. Она находилась в отдельной комнате, к ней вела толстая, крепкая дверь. Равена никогда не понимала, зачем вообще стоят в казармах эти клетки. Ведь впредь сюда никого не сажали. На территории Кэндлкипа никогда не было нарушителей спокойствия. И вот, по желанию капризной судьбы, она сама заперта в одной из них, как дикое животное. Равена вспомнила, как утром Имоен сравнила её с птицей в клетке.
Щёлкнул ключ в замке. Полудроу обернулась. Дверь замыкал тот самый стражник, который хотел ударить её в спину во время тренировки. Как и тогда он злорадно ухмылялся.
— Наконец-то ты там, где тебе самое место, отродье, — прокаркал он.
Равена не удостоила его ответом, отошла к задней стене и тяжело опустилась по ней на пол.
Некоторое время они все молчали, прислушиваясь к шагам за стеной. Вот хлопнула наружная дверь, и всё стихло. Первая не выдержала Имоен. Она сильно ударила рукой по прутьям, отбив себе при этом пальцы.
— Да что же это такое! Вы слышали, что сказал Халл? Нас видели...
— Допустим это не удивительно. Это были доппельгагены. Не зря ведь они тут ошивались, — буркнула Равена от стены.
— Нас оклеветали самым последним образом, — возмутилась Дайнахейр.
— Это даже не клевета, а чистой воды подстава, — надула губы Имоен.
— Это очень тщательно спланированная подстава, — вздохнула Джахейра. — Детально проработанная и с блеском завершённая.
— Но наше устранение на руку только Железному Трону, — рассуждала рыжая тараторка. — Тогда получается, что смерть трёх его руководителей — это просто спектакль?
