— Нужно купить что-нибудь из местной одежды, — подумал я, — не ходить же мне в американских или французских костюмах. Это всё равно, как повесить на шею табличку с надписью: “Шпион”.
Размявшись, пошёл в ГУМ. Нашёл отдел мужской одежды. Посмотрел предложенные костюмы, в основном фабрики “Большевичка”. Выбрал однотонный костюм темно-синего цвета. Подозвал продавщицу, молодую женщину лет 25-ти. Показал ей костюм и спросил:
— Хочу примерить.
Она внимательно оглядела меня с ног до головы и, по-видимому, моя оценка в её глазах была где-то на уровне плинтуса. В дорогу я специально оделся очень скромно.
— Это дорогой костюм, из дорогой ткани, бостон называется, — сказала она, сочувственно глядя на меня, — у нас есть намного дешевле.
— Дешевле не надо, лучше — можно, если есть что предложить.
Она скептически на меня посмотрела.
— Вы, девушка, не беспокойтесь, деньги у меня есть, я в Сибири на золотых приисках работал.
Ну, а как мне ещё убедить продавщицу в своей платёжеспособности, не купюрами же трясти. Может они здесь таких богатеев на заметку берут и сразу в НКВД сообщают.
— Вас доплата в десять процентов к цене, в качестве благодарности за хорошее обслуживание устроит?
Девушка, огляделась. В отделе кроме нас никого не было.
— Пятнадцать, — сказала она. Десять процентов это только заведующему уйдёт.
— Тогда уж двадцать, это будет справедливо, — сказал я.
Девушка уставилась на меня, на глазах покрываясь красными пятнами, и явно желая мне что-то сказать, но сдержалась и повела меня из торгового зала по служебному проходу куда-то внутрь, где располагались складские и прочие вспомогательные помещения магазина. Там, меня одели и обули с ног до головы, передавая как эстафетную палочку из одного отдела в другой. Почти сразу же возникла проблема, куда временно пристроить купленные вещи. Недолго думая, я решил обратиться за помощью к первой девушке из отдела мужских костюмов.
Ещё когда она меня обслуживала, между нами возникла тёплая волна взаимной симпатии. Особенно после моего предложения двадцати процентов за обслуживание. И, что более важно, раз возникнув, она, я имею в виду симпатию, никуда не делась, а наоборот, только нарастала.
Девушку звали Дашей, и мы с ней быстро договорились, что все закупленное я приношу к ним в отдел на их склад. Заведующий отделом, который уже получил от меня свой гешефт, не возражал, давая возможность немного подзаработать и своей подчинённой.
Через два часа я сидел у них в складе, упаковывая все закупленное. Два костюма, один для торжественных случаев, второй — летний из лёгкой светлой льняной ткани, который сразу одел на себя. Купил ещё одну пару брюк одну для лета, вторую для зимы.
Старый костюм, бывший на мне и купленный ещё в Новосибирске, и к тому же основательно заношенный, оставил в отделе у Даши. Взамен купил комплект рабочей одежды — брюки свободного покроя плюс куртка, с множеством карманов как на брюках, так и на куртке, и два запасных кожаных брючных ремня.
В обувной секции приобрёл по две-три пары различной обуви на каждый сезон, включая отличные командирские хромовые сапоги и австрийские высокие ботинки со шнуровкой и на толстой подошве.
Затем наступила очередь верхней одежды. Купил отличного покроя плащ и кожаное пальто с отстёгивающимся утеплённым подкладом. Потом подумал и добавил овчинный полушубок и кожаную куртку.
Расплачивался я, не скупясь, переплачивая за иные вещи 20-30 процентов, а то и больше. Какую цену мне называли, ту и платил, понимая, что иначе все это богатство мне вообще не достанется, а в коммерческих магазинах это будет стоить ещё дороже, если ещё будет.
Купил большой фибровый чемодан, вместительный кожаный баул и кожаный портфель гармошкой, на несколько отделений. Ну, и по мелочи, тоже накупил всякой всячины. Короче оторвался, что называется, по полной программе.
В Новосибирске я тратить деньги побоялся, слишком я там был на виду, да и выбор там был, конечно, не тот, что здесь. Сейчас я понимал, что поступил правильно.
Укладываться начал с чемодана. Уложил костюм. Затем рубашки, трусы, носки и брюки. Сверху пристроил рабочую одежду. Примерился и, отстегнув подклад у плаща, положил его сверху. Осталось ещё место для туфель, летних сандалий и домашних шлёпанцев. Закрыл крышку, придавил коленом и закрыл. Есть одно место.
Сапоги уместилась в баул вместе с кожаной курткой. В портфель положил отличный кожаный бумажник и пачку носовых платков. В портфеле уже лежали две паркеровские ручки с золотым пером и записная книжка в кожаном переплёте. Одну ручку с записной книжкой купил в подарок, про запас. Мало ли кому из начальства подмазать нужно будет. Прекрасный подарок. К ручкам купил ещё пару флаконов чернил. Шариковых ручек своего производства пока ещё у меня не было, даже опытных, пробных образцов.
Из плаща, пальто и полушубка скатал один свёрток, который перетянул двумя брючными ремнями. И вот теперь, глядя на всю эту кучу вещей, раздумывал, куда с ней податься. Можно было взять такси и отвезти все это в камеру хранения на вокзал, можно было снять номер в гостинице и оставить все это в номере. И ещё я думал о Даше. Чем-то она мне приглянулась. Мне ведь ещё помощницы будут нужны.
А вот и она, легка на помине. Даша, появившаяся на складе, где я сидел в тяжких раздумьях о своём будущем, задала мне совершенно неожиданный вопрос:
— Скажите, Василий, а вы не желаете приобрести в Москве жилье?
* * *
За 15 минут до того, как Даша задала этот вопрос Василию, в кабинете заведующего отделом мужской одежды ГУМа, Иннокентия Иосифовича Лейкина, произошёл следующий разговор.
— Даша, тебе понравился этот молодой человек, который потратил сегодня у нас за пару часов моё полугодовое жалование?
— Василий?
— Да, Василий.
Даша покраснела.
— Ну, в общем-то, да. А почему вы спрашиваете?
— Потому что ты ему понравилась, я видел, как он на тебя смотрел. Я хочу тебе сказать, чтобы ты не хлопала ушами и предприняла хоть какие-то усилия обратить его внимание на себя и завязать с ним более тесное знакомство. Пойми меня правильно, я не призываю тебя прыгать к нему в постель, но, в то же время, будет большой глупостью упустить такого перспективного молодого человека.
Лейкин вздохнул и, печально глядя ей в глаза, продолжил:
— Ты знаешь, Даша, что мы с твоим отцом были друзьями и твоя судьба мне не безразлична. Поверь мне, этот человек не из уголовного мира. На шпика из милиции или гепеушника он тоже не похож. Те ведут себя совершенно по-другому, и взгляд у них другой. Значит, эти деньги он нажил честным трудом или получил по наследству. Возможно он из дворянской семьи, некоторые детали на это указывают, но здесь у меня полной уверенности нет. Но, в любом случае, он из хорошей семьи, я это вижу. Судя по тому, с какой лёгкостью, он тратит деньги, они у него не последние. Глаза у него умные и глубокие, и человек он без сомнения образованный. Вряд ли он успел получить высшее образование, он для этого слишком молод, но десять классов у него за плечами имеется, это очевидно. Поспрашивай его, проездом он в Москве или приехал учиться. Предложи ему сдать в аренду или продать половину своего дома, о чём мы с тобой недавно говорили.
— Но, Иннокентий Иосифович, он для меня слишком молод. Ему вряд ли больше восемнадцати, а мне уже двадцать пять, и я для него старуха.
— Даша, не повторяй бездумно чужие глупости. Пойди и поговори с ним. В конце концов, помоги ему упаковать все его покупки. За конкретным делом и разговор сложится. Иди, иди, не теряй время. Не упусти свой шанс.
* * *
Я не сразу понял смысл вопроса, заданного мне Дашей и ещё некоторое время, рассеянно смотрел на неё. Видимо при этом у меня было настолько глупое выражение лица, что она рассмеялась. Смех совершенно преобразил её, словно солнышко из-за туч выглянуло. Её лицо стало привлекательным и даже красивым.
— Скажите, Василий, вы ведь, наверное, приехали в Москву учиться, я угадала?
— Да, — соврал я, в угоду ей.
— Вот видите, не будете же вы ютиться в общежитии. Я поняла, что вы человек обеспеченный, захотите снять в аренду комнату или квартиру, а может быть и приобрести свой дом?
Она вопросительно смотрела на меня.
— Я не знаю ещё, поступлю ли я? Вдруг конкурс окажется слишком высоким? — уклонился я от прямого ответа.
— А в какой институт вы желаете поступить? — спросила Даша.
— Я хочу учиться в мединституте.
На этот раз мне удалось не соврать. Я действительно хотел поступить в мединститут или в медакадемию, но только в городе Ленинграде. А сейчас задумался. Почему я зациклился на Ленинграде? Ну, сначала я выбрал Ленинград из-за медакадемии. Потом там Одинцовы живут и Лиза Шепель.
С другой стороны, совсем не обязательно поступать именно в академию. Там армейские порядки, казарменное существование. И к чему такие жертвы с моей стороны. Мне по большому счёту вообще можно нигде не учиться, а знания современной медицины я могу получить, скопировав память у врачей и преподавателей мединститута. И какая разница, где я это получу. В Москве или Ленинграде.
Но самое главное, я буду искать выход на самый верх, мне нужно будет организовать помощь моей стране в подготовке к большой войне. Я думаю, что уже к концу этого года у меня появятся возможности для этого. С этой точки зрения жить в Москве более перспективно, нежели в Ленинграде.
— Мне почему-то кажется, что вы поступите, при любом конкурсе, — заявила между тем Даша.
— Спасибо, Даша, за высокую оценку моих скромных умственных способностей, но, скажите, ваш вопрос вызван просто любопытством или у вас есть конкретное предложение?
— У меня в Москве свой дом недалеко от Киевского вокзала, и я хочу сдать половину дома в аренду или продать.
— Продать весь дом или только половину?
— Половину. Дом изначально был построен в расчёте на двух хозяев, имеет отдельные входы и внутри две отдельные квартиры. Даже печи отдельные в каждой половине. В одной половине дома жила я с мамой, а на другой мой брат с женой и сыном. Он кадровый командир Красной Армии, окончил здесь в Москве военную академию и сейчас служит на Дальнем Востоке. Недавно получил по службе хорошую квартиру и маму сманил жить к себе. Мама переписала дом на меня и попросила одну половину продать, а вырученные деньги переслать ей. Вторая половина дома остаётся в полной моей собственности. Это моё приданое.
При этих словах Даша бросила на меня пытливый взгляд, как бы проверяя, какое впечатление на меня произвели эти её слова о приданом.
Я состроил уважительное выражение лица, тоже подглядывая за Дашей. Моё отношение к её словам ей понравилось, и она в свою очередь воспрянула духом и приободрилась.
— Когда мама уезжала, то сказала, что ей тут со мной скучно. Она на меня надеялась, что я замуж выйду, и внучат ей нарожаю. А я вот её подвожу, женихов одного за другим отваживаю и, как она говорит, принца жду, на белом коне.
Даша покраснела и украдкой бросила на меня взгляд.
— Знаете, Даша, вы меня заинтересовали. Я бы с большим удовольствием посмотрел на ваш дом. Когда я могу это сделать?
— Можно прямо сейчас, — ответила Даша, — моя напарница уже пришла, и Лейкин меня отпустит, я знаю, — и пояснила, — это мой начальник, завотделом.
— Тогда давайте сделаем так, — предложил я, — Вызовем такси, погрузим все мои покупки и поедем смотреть ваш дом. В любом случае, я сниму у вас полдома в аренду как минимум до сентября. Только прежде, чем вызывать такси, дайте сходим пообедать куда-нибудь, а то время уже час, и кушать очень хочется, — завершил я свой спич.
Все-таки, внедрённые в мою голову знания иностранных языков время от времени прорываются наружу совершенно неожиданными даже для меня словечками. Вот нет в русском языке такого слова «спич». Брякну вот где-нибудь, где не нужно и попаду в аглицкие шпионы, а там и куча неприятностей. В стране черт-те что творится. Даже в мыслях нужно будет следить за собой. И думать, что говоришь и кому говоришь.
Сделав, таким образом, себе внушение, я вернулся в реальность. Пообедали мы с Дашей в ресторане на Никольской улице недалеко от ГУМа. Ознакомившись с меню, Даша заказала для себя суп со свежими овощами и помидорами, мелкорубленые биточки под красным соусом и салат из свежей зелени с телятиной. Я заказал такой же салат, куриный суп протёртый, тушёное мясо с макаронами и с острым красным соусом с луком и, не удержавшись, заказал ещё рыбу — осетрина жареная куском. Заказали бутылку французского красного полусладкого вина, но здесь решили не пить, а взять с собой домой. Я дополнительно попросил для нас на вынос упаковать несколько бифштексов и судака жареного в тесте, порции четыре. Запивали, все это великолепие чаем с лимоном. Из-за стола вышли объевшиеся и довольные. Обед, естественно, оплатил я.
Вернувшись в магазин, Дарья сходила в кабинет к заведующему и заказала по телефону такси. Из кабинета она вышла вместе с заведующим, товарищем Лейкиным, так было написано на табличке, на его двери. Лейкин подошёл ко мне и сказал:
— Я в некотором роде опекаю Дарью Михайловну Антонову, поскольку являлся близким другом её отца. Поэтому, прошу понять меня правильно, но я хотел бы посмотреть ваши документы.
Мне не жалко, а то, что он заботится так о своей подопечной, только внушает уважение. Лейкин, внимательно ознакомившись с немногочисленными пока записями в моем паспорте, вернул мне его со словами:
— Я буду очень рад, товарищ Берестов, если вы с Дашей найдёте общий язык.
Что он при этом имел в виду, осталось для меня загадкой. Всё-таки отсутствие опыта обыденной жизни иногда сказывается. Люди часто говорят некие фразы, значение которых ускользает от моего понимания. Вроде и слова все знакомые, а смысл, который в них вкладывается совсем другой, не всегда сразу понятный.
* * *
Загрузившись в такси, Даша сообщила водителю свой адрес: улица Бережки, дом 32. Водитель признался, что не знает где это. Пришлось Даше взять на себя роль проводника. Названная Дашей улица и дом оказались в частном секторе, выходившем на берег Москва реки в районе Бородинского моста.
Приехав на место, я предупредил водителя, что сейчас мы съездим ещё на Октябрьский вокзал за багажом, который тоже привезём сюда, и после этого он может быть свободным. Поэтому, занеся багаж в дом, попросил Дашу, немного меня подождать, пока я съезжу на вокзал за оставшимися вещами. Так что осмотр дома пришлось отложить почти на два часа.
Дом мне понравился. Во-первых, он оказался каменным и двухэтажным. Обе половины были зеркальны по отношению друг к другу. Внизу, на первом этаже, большая кухня с русской печкой и примыкавшей к ней комнатой. На второй этаж вела крутая лестница, одной стороной примыкавшая к стене, а с другой стороны — к печке. Попав наверх, я обнаружил большую просторную комнату, у стены белёную кирпичную кладку, в виде квадратной трубы, являющейся продолжением нижней печи, размером метр на метр.
