— Шевалье? — фирменная поддевка графа, который периодически "забывал" о звании.
— Граф?
— Мне хотелось бы убедиться, что Вы видели такую... как это?.. бумагу? Или иное описание грузов, похожее?
Граф передал полковнику лист, примерно пядь на пядь.
— Что это? Вы, граф, присматриваете товар для магазина?..
Против ожидания граф не обиделся, и вообще был, как оказалось, серьезен.
— Они называют это "Накладная". Список выданного товара. Посмотрите последний столбец. Внизу — общая сумма.
Фрим посмотрел. Потом посмотрел еще раз. Потер глаза. Перевернул лист туда-сюда. Сумма не изменилась.
— Вам не кажется.
— Это вес, что ли?!
— И не надейтесь. Это СТОИМОСТЬ груза. В КОРОНАХ.
Фрим выразил свои впечатления в эмоциональном коротком выступлении, отразив в нем всю глубину и экспрессию своего состояния. Граф кивал.
— Не аристократично — не пнуть он просто не мог, — Но по сути я согласен. Что будем делать? Вот прямо сейчас?
— Куда они это везут?
— На погрузку, к пирсам. Купцы доставляют груз сами.
— И они приехали без охраны?!
— Шутить изволите? Просто мы охрану внутрь периметра не пустили. А так там наемников — на два баронства.
— До погрузки проводить двумя разъездами. Глядеть в оба. И проследить, чтобы погрузили! Нет ну твою ж Альдонайскую...
— Надеюсь, на намечающемся совещании на этот раз будете присутствовать от полка Вы. Честь имею. — Граф вышел, оставив бумагу.
Совещания по безопасности Лилиан проводила каждую десятинку, в четвертый день. Обычно на совещаниях присутствовали: Лейс, Ганц, Лонс — как секретарь, и она сама. На прошлом совещании присутствовал — сидел с кривой физиономией — граф Молле, от Третьего кавалерийского полка. Надо сказать, он здорово мешал — хотя и сидел молча. Целую группу вопросов потом пришлось обсуждать отдельно.
На второе совещание полковник Фрим почему-то явился лично. Он, как и его офицер выслушал все, что сказали остальные, но на вежливое предложение пойти уже вдаль: "Может быть у вас есть какие-то вопросы, полковник?" внезапно сказал.
— Имею вопросы. Разрешите задавать, Ваше Сиятельство?
— Задавайте... — все напряглись, и как выяснилось — не зря.
— Имею первый вопрос. Граф капитан Молле доложил мне, что грузы отправляемые вы сопровождаете листом, именуемым "накладная". Является ли этот лист верным?
Полковник извлек из своего тубуса свернутую накладную — похоже, копию накладной на последнюю отгрузку.
Лонс просмотрел документ и сказал:
— Да, этот документ очень похож на нашу накладную — думаю, он верен.
— Сумма в этом листе — верна, Ваше Сиятельство?
— Да, полковник, верна.
— Каковы меры, которыми вы воспрепятствуете захвату груза, например — посредством нападения или взятия заложников?
Над столом повисла тишина. Ганц Тримейн тяжело посмотрел на полковника и спросил:
— А каковы ваши основания полагать, что таковой захват последует?
— Лэйр королевский представитель, трижды в месяц вы без охраны отправляете с неизвестными вам людьми, оповестив заранее неизвестный круг лиц, годовой доход крупного графства и не считаете это основанием ждать захвата?
— Что значит "неизвестными"?!
— Сколько человек было в охране последнего каравана?
— Не знаю, но...
— Лэйр королевский представитель, мои извинения — их было сорок шесть, скольких из них, кроме купцов, вы проверили? Как вы сумели убедится в их намерениях? Всех ли этих купцов вы знаете?
— Это эвирры, они следят за своими.
— За своими — может быть. А вы уверены, что приехавшие — свои? Вас не было на отгрузке.
— Лэйр Ганц, — сказала Лилиан. — Господин полковник, как мне кажется, прав. У вас есть какие-то мысли на это счет?
Мысли у полковника были: никаких чужих в периметре. Подвоз своими силами к пирсам. Выдача с рук на руки только после проверки, купцов для расчета впускать только с одним охранником и по пропуску, а на границе периметра все пропуска сдавать.
— ... а монетки для пропусков у меня есть, двадцать штук, уже помеченные, с веревочками. Выдал — забрал. И только вот так. Маловато конечно — но хоть начать.
Лилиан отметила себе — предложить бумажные пропуска. Но вслух сказала:
— До следующей отгрузки у нас время есть, обсудим это господа, еще раз — на следующей неделе.
— Имею второй вопрос. Ваше Сиятельство, графиня Иртон. Каковы причины, по которым Вы ежедневно подвергаете себя риску смерти по два часа?
— Что Вы имеете в виду?!
— Ежедневно, о чем все знают, на очень заметной лошади вы изволите ехать в замок, а вечером — из замка. Дорогу используете одну и ту же. Охрана ваша — считай, и не охрана...
— Это почему же это?... — угрожающе спросил Лейф.
— А потому, что любой грамотный командир с двумя десятками людей вас возьмет, и не вспотеет.
— Господин полковник, — вступил Ганц Тримейн. — Такое дело требует подготовки, и осмелюсь предположить, будет вполне заметно. И графиня в такое место не поедет.
— А когда сие проверить разрешите?
— Да когда угодно! Только уж не обессудьте — отвечать будем! — рявкнул Лейф.
— Ты сказал.
На этом совещание и закончилось.
Вечером Лейф, все-таки, похоже обративший внимание на слова полковника, хмурился и осматривал окрестности внимательнее обычного. Уже привычный разъезд держался чуть сзади.
После одного из поворотов лесной дороги, лошадь одного из вирман вдруг всхрапнула и прянула вбок, а сзади заорали "Нападение"! Лиля даже не успела понять что случилось, — а вылетевшие из лесных кустов арбалетные стрелы уже били по вирманам, по лошадям, поднялся крик и суета.
Лейф с рычанием выхватил топор, отмахнулся от стрелы и начал искать врага — но сзади заорали, ""Гони же мать твою так, орясина!!", и сержант дозора догнав их в галопе хлестнул Лидарха по крупу, а сам прижал рукой Лилю к его шее и стал тащить вперед. Лидарх зло заржал, укусил прянувшую в сторону лошадь сержанта и понесся вперед. Лиля не видела куда он несется, по глазам били ветки и листья, было очень трудно усидеть в седле. Оторвавшись, как ей показалось, от погони, она на полном ходу вылетела из-за поворота и... чуть не уткнулась в десяток конников, во главе с полковником Фримом. Ну конечно! Через минуту, храпя и ругаясь, ее догнала большая часть ее сопровождения — злая и в синяках от тупых стрел. А с ними вместе десяток арбалетчиков и конников, которых раньше в сопровождении не было. Физиономии у этих новых людей и лошадей были довольными и несколько ехидными.
Полковник не спеша пустил лошадь им навстречу. Она, с трудом успокоив коня, уже совсем собралась высказать ему все, но он просто объехал ее и приблизился к сержанту:
— Ну?! Чего отпустил?! Прижать и гнать — ТЫ не знал?!
— Ды, ить, укусил же зар-раза!! — В слове зараза слышались какие-то особые нотки. Восхищение и восторг. Полковник в их интерпретации не ошибся:
— "Дык"! "Ить"! Поцелуйся с ним еще! Кобылу надо было брать, кобылу! Почему не взял?
— Да брали мы, не успевает кобылка-то, ить вот... — уныло басил сержант. Про вирман он даже не вспомнил.
Дальше полковник подъехал к красному, злому Лейфу.
— Отьедем?
Лейф насупился.
— Как пожелаешь. Значит, при атаке сзади, сбоку — сразу рви вперед, тем от большей части стрел спасешься.. Охраняемого к холке жми и сам жмись — мишень из себя не изображай. Чтобы не вляпаться в засаду, как в лепешку коровью, впереди имей дозор. Чтобы тебе .... незаметно не напинали, держи и сзади человека. Дозор твой должен понимать, где, как и сколько супостатов таиться могут — а для того, должен и сам такое уметь. Ежели место такое, что ты сам дозор не видишь — должен дозор назад высылать сигнальщика, чтобы он и тебя видел, и дозор. И в особо плохих случаях — вот, как тут, например, хорошо бы по дороге проехаться сначала... Плохая же дорога, чтобы ты знал, это дорога без выбора, с которой удрать нельзя. А откуда у тебя умелый дозор найдется, какие ты дороги знать будешь — так вот на то ты и командир. Капитан мой, во времена оны, мне подзатыльника отвешивал — для вразумления, но ты ж мужчина гордый, сильный — обидишься, поди.
— А вы, ваше Сиятельство, — полковник наконец обратился к ней, подъехав примерно на расстояние корпуса. — Слуг своих верных, коли сочтете возможным поберегите немного — не отрывайтесь от них, без надобности-то. Сами видеть изволите, много из этого плохого может быть. А буде надобность есть — жмитесь к шее коня. Конь-то вас любит, вынесет — ежели это вообще возможно будет. Не на что вам при этом смотреть. А ты, Рыжий, на меня не скалься, не скалься! — обратился Фрим к зло храпящему Лидарху. — Ничего я ей плохого не сказал. Не сильно-то она и напугалась. Капитан!
— Я!
— Сменить эскорт, проводить.
— Есть, проводить!
— Хорошего вечера, доброй ночи, Ваше Сиятельство. А господину королевскому представителю передайте, что на подготовку всего этого времени мы потратили — три часа. По каким признакам он это нападение останавливать заранее собирался — ума не приложу.
Капитан остался командовать, а полковник Фрим поехал во главе всех остальных в лагерь.
Примерно на середине обратного пути Лилю начало трясти. Сначала она злилась на полковника и придумывала ему ответы на его ехидные комментарии — но все они были какими-то неубедительными. А потом Лидарх вдруг обернулся и ткнул ее бархатным носом в колено. Лиля обнаружила, что ее трясет как от холода, а заодно вдруг вспомнила 'Конь-то вас любит, вынесет'.
Ехали в молчании, разговаривать в присутствии конвоя не хотелось.
— Лейф?
— Да, госпожа?
— Ты сегодня не задержишься, ненадолго?
— Конечно, госпожа.
Выглядел Лейф гордым, но хмурым. Что ему сказать? 'Твой наниматель — дура?', 'Ты дурак?' А какой же он дурак, когда он геройский капитан, которого она таскает по суше?
Лилиан страшно захотелось побыть женщиной: чтобы сейчас закатить истерику мужу, а то и вообще ограничиваться нытьем, по поводу скуки. Жить в комфорте. Растить детей — она ведь умеет это делать, правда! Лечить людей. Но ей надо было выжить — и она перешла в другую лигу. В лигу принимающих решения. Уже дома, перед тем как отдать Лидарха в руки конюхов, она все-таки потерлась лицом о его мощную шею. Тот тихонько подышал ей в ухо. Странно, но оказалось что к резкому лошадиному запаху быстро привыкаешь.
За ужином Мири вертелась, что-то рассказывала, а Лили отвечала ей невпопад. Мири надулась:
— Мам, ты меня совсем не слушаешь?!
— Прости малышка, день был очень тяжелый.
Мири ее пожалела.
— Наверное, тебе пора спать! — сказала она это настолько Лилиными интонациями, что против воли Лиля улыбнулась:
— Это точно. Вот поговорим с Лейсом — и пойду.
— Честно?!
— Честно-честно.
— Госпожа?
— Да, Лейф. Заходи.
— Госпожа я.... — Лейф запнулся.
— Лейф прости меня. Я должна была подумать о таких нападениях.
— Нет, госпожа. Это моя работа. Я ее не сделал.
— Лейф, ты не мог. Мне...
— Вы не должны думать обо всем сразу, госпожа.. Женщина ведет дом и хозяйство. Даже если оно такое огромное, как ваше. Мужчина воюет... ну, как умеет. Ативерна намного сложнее Вирмы — там мы воюем почти один на один. Я думал, пока мы ехали: в Тараль нет хороших дорог. Их вообще всего две. У меня нет столько людей. Вы... будете брать вместо нас людей полковника Фрима?
— Лейф, я им не верю. Нет. Ты — моя охрана. Но, наверное, нам придется переехать в замок. Я не вижу иного решения.
Лейф невесело улыбнулся.
— Ингрид будет рада.
— Отдыхай, Лейф. Нам всем сегодня досталось.
Несмотря на обиду, адреналин, злость и усталость, Лилиан чувствовала как в ней буквально растет безысходность. Медленно, неостановимо, очень просто — как прибывает вода. Все её мысли и конструкции упирались в простой вопрос: 'Вы трижды в месяц отправляете с кучей неизвестных вам людей доход крупного графства — и не ждете нападения?' Ее вера в то, что она уже все предусмотрела: упирались в простое и доказанное 'Любой грамотный командир с двумя десятками людей возьмет вас и не вспотеет'. Ей показали разницу между формальным наличием — и настоящей охраной. У нее была 'галочка в плане'. Оказалось, что это хорошо от воров, от нахальных аристократов с такими же 'галочками' — но тут есть и другие. Сегодня она их видел на своей стороне.
Резко и наивно она пинала огромное животное. Пока что оно просто трясло ухом, но уже решило поинтересоваться, что это там такое? То, что ей казалось успехом — было отложенной реакцией. Нападает не ухо, и не хвост — хотя для мух, безусловно, и это аргумент.
Ее знания оказывались не просто бесполезными — вредными. Они превращали ее в приз. А иногда и в препятствие — когда она 'мешала' сгребать деньги. Защитой же были только люди — или ее, или те, кому она — лично она — небезразлична. И таких было очень мало: фактически, кроме ее людей — только трое. Причем одного тут не было, и относился он к ней, похоже, плохо — а она только что написала ему письмо, в котором явно предлагала ему категорию 'все остальные'.
Что теперь? Свое королевство и еще больше проблем, которые она не понимает? Как было бы легко, будь она одна! Но теперь — вирмане, кружевницы, стеклодувы, ювелиры, Миранда. Она впервые задумалась о том, что такое быть главным. Не 'числиться', а 'быть'.
У нее начала болеть спина.
Стальные ворота Лейс
— Рик, все-таки я побаиваюсь. Тот инцидент с третьим герцогом Фалором...
— Господь наш Альдонай, как меня достал разбор проблем этого дебила! Сперва канцлер, потом отец, теперь еще и ты! Ладно, еще раз: беды чемпиона Ативерны по идиотизму начались не в Бейкаре, где его повязали, а в Монкаре. Именно там этот тупица взял взаймы семьсот золотых, причем первой чеканки — и сбежал дальше по Течению. Тогда Монкар потратил сто золотых на выкуп обязательства Больфара перед Бейкаром и выплатой по нему получил ордер на арест и выдачу...
— Против течения?
— Да почему против-то?..
Великая Лейс. Точка соприкосновения почти всех государств континента. Самые большие торговые пути. Торговля всех со всеми и всем на свете.
Четыре реки. Великое Течение — по часовой стрелке. И пять Вольных Городов: Больфар, Бейкар, Мольфар, Монкар и Эльтана. Формально входившие в состав своих государств, города выцарапывали у королей права и вольности, торговались, часть из них теряли, дрались, заключали договора между собой...
Пятьсот лет такой жизни превратили отношения между городами и государствами в бешеную путаницу юрисдикций (например, в Мольфаре были пирсы Бейкара — и там действовали его законы, а Бейкар продал свои права на пирсы — за склады на Самойском тракте — и теперь они были экстерриториальны), юриспруденций (например, в Мольфаре было право прохода, а в Эльтане — право отсутствия препятствий), договоров и склок.
Традиционно, короли Ативерны составляли достойную конкуренцию в крючкотворстве и дотошности и магистратам (Мольфар, Эльтана) и хунте (Бейкар) и гильдейским советникам (Больфар и Монкар).
