Первый Советник задумчиво посмотрел на сына. Заманчиво, если конечно, Рамон Шотьенн оступится и осмелится выдвинуть претензии Вервону Барклу, не как безответственному отпрыску семьи Баркл, а как некомпетентному чиновнику, рос-кардиналу Золотой Арки. Вот тогда в списке кровников, может замаячить перед Шотьеннами и Дом Горшана, а у Барклов появится прекрасный союзник.

— Очень мило с его стороны, прийти сюда и поддержать нас, Вервон. Пойди и передай ему, что я буду рад его помощи.

— Я хотел бы остаться с тобой... — попытался уговорить сын.

Драмьенн слабо улыбнулся.

Ребячество! Как это Бремиан еще умудряется его слушать, а не капризничать, как Вервон?

— Ступай. Сейчас должен прийти Харут, я не останусь один в ложе. Ты ведь не думаешь, что Шотьенны отважатся подослать в ложу убийц, без официальной подписи на разрешение дуэли? Рамон не настолько безумен и смел, как, кажется.

Нервно и нерешительно Вервон направился к портьере, Драмьенн перевел внимание на зал: многие заняли уже свои места, должен вот-вот прозвучать гонг, возвещающий об открытии внепланового рабочего дня. Они будут работать, пока его светлость сир Лилиаф до заката спит, хотя...

— Отец!

Ну, что еще?

— Береги себя.

Драмьенн сжал губы.

— Ты себя тоже.

За Вервоном колыхнулась тяжелая ткань, Драмьенн успел вскользь заметить спины верных хорратов. Верного Викона. По телу пробежала неприятная дрожь: магическая активация. На зал опустилась незримая, волшебная сетка, поглощающая любую магию. Все! Любое волшебство, любой скоропалительный аркан блокировался администрацией амфитеатра мгновенно, а идентификация личности нарушителя устанавливалась с той же скоростью и быстротой прямо на месте, после чего наказания не избежать никому. Каналы к внутренней силе перекрыты орденом для всех. Для всех без исключения. В Зале Выступлений разрешалось орудовать исключительно: словом и голосом. Только голос и слово в состоянии остановить несущуюся с вершины лавину беды, Драмьенн панически предрекал себе бушующий накал страстей, что готовили ему неожиданные кровники.

Звонкий и дребезжащий гонг...

Ту-у-у-м-м!

Секундой позже, на ноги поднялся магистр Лойрен Жильз, ветеран кровной стычки, Драмьенн с полсотни метров видел его незажившие до сих пор на щеках и подбородке белесые шрамы: вот какую расплату за надменность и заносчивость получил в свое время Лойрен и тогда же в итоге пострадал его некогда могущественный Дом. Вся родня Жильза погибла в атакованном узурпаторами Алиарами усадьбе. Ну что с того, что император впоследствии наложил на безумцев убийственное вето и было ликвидировано осиное гнездо зачинщиков вплоть до грудного бастарда, — этим Лойрен смог лишь выиграть привилегию перед сиром Лилиафом и ненасытным двором. Истраченных жизней близких и родных, он все равно никогда не вернет из объятий Оргула.

Поседевший и постаревший Лойрен не соизволил даже взглянуть на собрание вельмож, с ходу перешел к делу:

— Сегодняшним днем в магистрат поступило письмо из секретариата его светлости, в котором сообщается, что император дает разрешение на выяснение конфликта между Домами Шотьеннов и Барклов в полной активной форме... но лишь в том случае, когда Барклы самостоятельно, собственными силами устранят проблему в Арадарских горах и ликвидируют аномалию в каньоне Рудшукк. Магистрат со своей же стороны берет на себя обязательство, как и прежде соблюдать полный нейтралитет в конфликте, так и в спорных вопросах Золотой Арки. Кардинал Бремиан Баркл назначается полевым инспектором в Арадарских горах и до нейтрализации аномалии, считается освобожденным от обязанностей управления Рубиновым Кругом, его место занимает рос-кардинал Жеман Харут...

Лойрен сделал паузу, по залу прошелся разноголосый ропот: довольных и не довольных речью магистра.

— ...Вервон Баркл и кардинал Золотой Арки подали прошения поддержать Рубиновый Круг, — Жильз холодно скривился, — мы, конечно, не возражаем им в том деле. Но заблаговременно напоминаем, что по исходу проводимой кампании в каньоне Рудшукк наше ведомство будет учитывать все обстоятельства, и в случае усугубления проблемы с аномалией, на их орден может так же пасть немилость его светлости и магистрата.

Драмьенн весь поддался вперед, готовый взорваться криком протеста: почему магистр Лойрен, а не Рогуш Фальенн командует здесь от лица магистрата? Что, Оргул возьми, творится в Зале Выступлений?

Ответ пришел незамедлительно.

— Магистр Рогуш Фальенн во главе с эльфарским отрядом нашего ведомства отправились с тайной инспекцией в каньон Рудшукк, господин Драмьенн Баркл! — глаза Лойрена Жильза стрельнули на приросшего к креслу советника императора. — В ближайшее время, я ожидаю от господина Фальенна подробнейший доклад о проводимых в каньоне экспериментах. О деятельности Рубинового Круга. О ситуации в Арадарских горах. О принятых, кардиналом Бремианом Барклом мерах по устранению тумана...

— Я протестую! — неожиданно зазвенел Брин Сольтан, оверт-кардинал Рубинового Круга.

Магистр Жильз в отличие от остальных эльфов спокойно пожал плечами ему в ответ.

— Свой протест, а также протест Рубинового Круга, вы можете официально и письменно направить в магистрат. Или даже самому императору, как того пожелает весь орден. Подождите своей очереди, господин Сольтан, я думаю, Зала Выступлений великодушно даст вам слово, но не крик. Кричать вы будете в штабе Круга, а не...

— Вы забываетесь, магистр Жильз! — вмешался взбешенный кардинал Золотой Арки Рамоньер Горшан. — Вы в первую очередь разговариваете с эльфаром, а не с... — кардинал, не успел закончить фразу, да этого и не требовалось, все и так хорошо поняли, что он хотел сказать.

Шрамы на лице Лойрена взбугрились, затем натянулись жилами, в другом месте Жильз прекрасно бы объяснил кардинальству, какого мнения он придерживается относительно их бесповоротных и безпринципиальных поступков. Но только не в Зале Выступлений же не перед вельможным двором.

Советник Драмьенн Баркл понимал: настала острая необходимость вмешаться в ошеломляющий водоворот событий.

— Я лишь озвучил требования владыки, в остальном, вы можете публично, так и от лица ордена, изложить свои протесты в секретариат и магистрат — мы их рассмотрим. После чего, вам дадут подробнейшие разъяснения каждого выдвинутого для Арки и Круга решения. Вы со мной согласны, господин кардинал? — парировал единственный представитель семьи Жильзов Лойрен, вымирающего рода, но не отступающего от своих железных правил.

Из своей ложи Драмьенн не видел ни оверт-кардинала Брина Сольтана, ни тем более мрачного и распаленного до бешенства кардинала Рамоньера Горшана. Вряд ли, кто-нибудь из них открыто и всенародно осмелится бросить вызов Лойрену, старый эльф еще тот фрукт, умеет профессионально драться не только на саблях, но, и изощрено владеет магией. Лойрен Жильз — опасный противник.

— Кто возьмет право 'первого слова'? Кто хочет воспользоваться правом своего голоса? — к всеобщему интересу Жильз обратил испытующее внимание на ложу Шотьеннов. Младшие сыновья Рамона горячо рвались к трибуне, но остывали под холодным взором отца, хотелось бы знать почему? И насколько в ихней крови адреналина и геройства, чтобы лететь в бой сломя головы или будут жаться у маминой юбки?

Итак, значит, Рамон Шотьенн предлагал начать ему, Первому Советнику Императора, видимо пожелал излюбленную тактику вежливости: бить из засады, (едко усмехнулся в душе Драмьенн) колоть, как загнанная в тупик росомаха? Что ж пускай, будет по ихнему, он воспользуется предложенным правом.

— Голос возьму я, Жильз, можешь вернуться в ложу магистрата! — несколько высокомерно, как того требовал, впрочем, статус, приступил Драмьенн Баркл, поднимаясь на ноги. До его ложи долетели веселые смешки, ему удалось разрядить накаленную обстановку в амфитеатре, хоть на короткий миг в свою пользу. И на том, Оргул, спасибо!

С губ Лойрена едва не слетело грязное ругательство, но он вовремя опомнился, вспомнил, где находится, и какие за этим проступком последуют последствия. Кривясь и проклиная в душе все на свете, магистр покинул ораторскую, предоставив ее Первому Советнику.

Можно нисколечко не сомневаться, Жильз с жадностью переметнется на сторону его оппонента, станет в союзнические ряды Шотьеннов. Столь легкую победу перед высокопоставленными домами он ему не простит. Плевать! Врагов будем считать на поле боя, сейчас главное обеспечить себя сильными и утонченными в интригах партнерами.

С той же вальяжностью и неторопливостью, которую демонстрируют всем исключительно уверенные в себе лидеры эльфийской общины, Драмьенн Баркл занял место на трибуне, бегло оценил взглядом зал и, облокотившись на перила ораторской, подал голос:

— С заключениями магистрата и императора, Лойрен, я любезно, в срочном порядке ознакомлюсь, дабы ни у кого не возникло сомнений, что Первый Советник может проигнорировать официальные приказы. Далее, я публично всей Зале Выступлений объявляю: кардинал Бремиан Баркл покинул Эльзоран и всецело сейчас занимается устранениями зла в каньоне Рудшукк. Говоря точнее — эта миссия началась намного раньше, чем об этом похлопотались чиновники магистрата. Мой сын еще утром покинул дом и отправился в Арадарские горы. Надеюсь, мое заявление магистрат и все собравшиеся члены заседания засвидетельствуют в протоколах.

Нарастающий гул, но Драмьенн понимал, очень многих его слова остудят и успокоят — это проверенная тактика. Он вступил в игру задолго, как дали ему на то право.

— Что касается уважаемого Дома Шотьеннов... — Драмьенн холодно и открыто повернулся к сжавшейся от злобы оппозиции, — я прекрасно понимаю ваши чувства и стремления...

Противное шипение молодых сыновей Рамона — на этот раз отец оставил их выходки без внимания.

Сучьи дети! Молокососы! Сосунки! Им еще детскими игрушками баловаться, в песочницах замки строить, а не пререкаться с великими умами эльфийской Общины.

— Хочу подчеркнуть, я согласен с предложением императора — развернуть кровную дуэль и сведение счетов, после устранения ситуации в Арадарских горах...

— Трусы! Трусы! — ошеломляюще громко и внезапно заверещал юный Иллайенн, выскакивая из-за спины отца и Айллама. Рамон толком не успел отреагировать, предотвратить выходку своего отпрыска, рванувшего на парапет ложи.

Хлоп!

Отрезвляющая пощечина сбивает Иллайенна с ног, он летит на обитый бархатом пол. Сплевывает из рассеченной губы кровь, отец негодующе и с презрением нависает над ним, опуская руку.

— Как ты посмел ослушаться меня? Как ты посмел выступить без моего согласия? Приказ Императора! Приказ Императора освящен самим Оргулом, ты посмел усомниться в его справедливости?

Зал негодовал. Зал шумел от ярости. Эльфы зверели на глазах. Огрызались и скандалили. В миг, превратившись из воспитанных и предельно сдержанных в стаю хищников. Плевать на кого лить грязь и обвинения, кого клеветать и осыпать угрозами расправы, накопившееся за годы зло, наконец, вырвалось на свободу, преодолело многолетний барьер, чтобы обрушиться на головы виновников и безвинных. Оппозиционеров. Союзников. Временных партнеров. Врагов. И просто: едва знакомых вельмож.

Вмешательство Иллайенна произвел в зале эмоциональный бунт, каждое мгновение готовый перерасти в дебош. Горшаны. Харуты. Сольтаны. Фальенны. Шотьенны. Барклы. И даже одинокий Жильз с десятками других представителей элитных семей, превратились в обезумевших, готовых к атаке зверей.

Перед глазами Драмьенна закручивалась и вершилась трагическая картина событий этой сессии, обернувшейся потасовкой, ведь если нельзя воспользоваться магией, вполне оправдано пойдут в ход: стилеты, ножи, кортики, мечи и сабли. Любое холодное оружие, стоит только кому-то переступить грань дозволенного.

Его руки крепко сжали обивку трибуны, затрещала нежная материя на ялиновых досках. Пальцы уже начали рвать ткань.

Глухой удар отрезвил собравшуюся в амфитеатре знать, все присутствующие резко обернулись на гул, мгновенно забыв о беспорядке. В сопровождении эльфар и личной охраны в залу царственно вошел его светлость сир Лилиаф собственной персоной. Леденящие душу минуты, едва сдерживаемый неприкрытый гнев на лице властелина, казалось секунда и сир, обрушит на верноподданных бездонную ярость. Попробуй, кто-нибудь пикнуть слово, поэтому над ложами царила гробовая тишина.

Император холодно кивнул Первому Советнику, Драмьенн низко поклонившись оставил трибуну Лилиафу, владыка занял ораторскую. Охрана оккупировала квадрат.

Внимательный взор с 'точки откровения' на мажоритарное общество Эльзорана. На манер Драмьенна, Лилиаф обхватил обивку трибуны так, будто подлокотники трона.

— Умный властелин своей Империи, всегда знает, когда прийти на помощь своему народу, особенно если народ готов вцепиться друг другу в глотки. Я, как понимаю, этот момент предотвратил, за что спасибо Великому Оргулу! Вдаваться в подробности позора не буду, виновные и так на лицо, они естественно будут наказаны. Сейчас перед Эльзораном другой вопрос: как предотвратить беду Рудшукка? По последним сводкам арм-эскортов... полевой штаб Рубинового Круга не справляется с прорывами аномалии на своем участке, туман расширяется и разрастается за границы каньона, есть опасность захвата всего Арадара, ясно господа чиновники? О кровных дуэлях подумаете потом, если конечно, останетесь в живых. Иначе?.. Иначе, не стоит даже объяснять последствий. Сессию сегодняшнего дня считаю закрытой. По йёраннам, господа! Покажите на деле, на что способны ваши управления, и на что способен ваш Дом! В бой!!

Громкие крики, но теперь отрезвляющие и подстрекающие: теперь эльфы рвались в бой, пожученные пламенной речью императора. Властелин призвал Общину к действиям, и Община устремилась к выполнению поставленных задач.

Вперед! Вперед! Вперед и в бой!

— Господа Драмьенн Баркл и Рамон Шотьенн, будьте любезны, проследовать за мной в операционный штаб!

Эльзоран. Небесный Свод. Штаб Золотой Арки. Штаб Рубинового Круга

Солнце успело перевалить за полдень, и тени удлинились в высоченных галереях Небесного Свода, летный плац оглашался ревами йёраннов, криками офицеров арм-эскортов, командами загонщиков и спокойными, но твердыми приказами овер-магов. Боевые подразделения Небесного Свода готовились к вылету, сегодня все хотели подняться в воздух, лично принять участия в операциях Рубинового Круга и Золотой Арки, император Лилиаф закрытием сессии в Зале Выступлений дал Общине понять: бездействие может стоить чьих-то жизней и только успешная акция в Арадарских горах, способна погасить его гнев. Правда эта привилегия не касалась семейства Барклов, они первыми значились в черном списке властелина; этому Дому, по словам сира Лилиафа, очень долго и скрупулезно придется добиваться его благосклонности, и что окончательного вердикта Лилиаф им еще не вынес. Его недовольство к Барклам не угасло, а наоборот разгоралось, наказание взращивалось с каждым мигом и к исходу кампании в каньоне, император должен будет вынести приговор. Будущее, впрочем, покажет.