Подари мне сладкую смерть

Император скривился как от пощечины.

— Джин, я подожду. Я завоюю твое сердце! — тихо прошептал он мне на ушко и ушел, прикусив мочку моего уха, так что мурашки пробежали по коже. Но Вескальд ушел и утренняя прохлада снова меня окутала.

Я стояла на балконе, мое сердце, словно птица хотело расправить крылья и улететь. Улететь так далеко, как могло, подальше от всех. Туда где можно быть свободной, где можно решать, кого любить, где можно обрести свободу. Я смотрела на родные стены замка, которые теперь оказались моей темницей. Они давили и душили меня. Я резко сорвалась с места и побежала прочь. Прочь из этого замка, комнаты. Вбежала на конюшню, схватила первого попавшегося коня, не смотря на протесты конюшенного. Мне было плевать куда ехать. Я просто с места перевела коня в галоп, и помчалась навстречу солнцу.

Только я выехала за пределы замка и насладилась запахом хвои, как ловкие руки стащили меня с коня. Я обернулась и увидела искаженное злостью лицо императора.

— Неужели я тебе так противен, что ты из-за этого решила в очередной раз свети счеты с жизнью! О чем ты думала, маленькая взбалмошная девчонка? Думала я тебе, это позволю? — и правда о чем я думала, я виновато прикрыла глаза.

— Прости, — прошептала я. И в этот момент его губы накрыли мои, заставляя отдаться неистовству страсти и чувств. Вескальд отстранился, взял мой подбородок и чуть приподнял его, чтобы наши глаза встретились и сказал:

— Не смей больше никогда! — он прижал меня к своей широкой груди и поцеловал в лоб. — Захочешь прокатиться, я всегда к твоим услугам.

Он пришпорил лошадь, и мы не спеша поехали в замок.

Я ругала себя. Такой бездумный поступок мог нанести вред невесте императора. Я чувствовала себя снова вещью, у которой просто сменился хозяин. В очередной раз судьба не оставила мне выбора. А моей израненной душе хотелось снять с себя оковы, разрушить этот мир и наконец, стать свободной. Но я могла лишь покориться воле богов, написавших мою жизнь и терпеливо сносить все испытания.

Снова оказавшись в своих покоях, я села за клавикорд мои пальцы порхали по клавишам, слезы текли по лицу. А из инструмента лилась тоскливая музыка моего сердца. Она эхом разносилась по замку, проникая в самые укромные уголки. Мне хотелось спеть свою песню, как соловью в клетке. И я пела на древнем языке своих предков. Я пела о войне и смерти, о свободе и рабстве, о любви и страданиях. Пела о том, как умирают во имя любви, о том, как обретают свободу и счастье, о том чего у меня никогда не будет. Ибо я принцесса Джиннайна, сокровище Алакриона разменная монета своего государства, как и все женщины, и меня продадут по наиболее высокой цене, тому, кто посулит наилучшие условия нашей стране. У меня есть дворец, горы золота и лучшие ткани, но у меня нет одного — свободы.

Я с силой захлопнула крышку, опустилась на пол, захлебываясь собственными слезами, душащими меня. Дав волю своим чувствам, я, наконец, успокоилась. И почему я не могу быть сильной? Я подошла к зеркалу на меня смотрела красивая хрупкая девушка с красными глазами и распухшим носом. Жалкая, плакса! Я бросила в зеркало расческу, и куски дорого стекла посыпались на пол. Я не хотела быть слабой.

На звук вбежала служанка и принялась хлопотать вокруг меня.

— Госпожа с вами все в порядке вы не поранились? — только удостоверившись, что у меня нет ран, девушка начала собирать осколки. — Госпожа сегодня пела, так прекрасно, что даже конюх прослезился. Негоже Вам плакать госпожа, пойте, пусть другие плачут за Вас.

— Я твоего мнения не спрашивала Бритта, — девушка спешно извинилась и скрылась в темном коридоре.

Я посмотрела на лежащую в стороне вышивку, начатую еще до войны, и мне захотелось сбежать из этой комнаты, где все напоминало о прошлых днях.

— Бритта, — снова я позвала девушку.

— Да госпожа.

— Я хочу, чтобы в комнате сделали ремонт, и выбрось это, — я указала на вышивку и девушка с удивлением посмотрела на меня, но промолчала. Вышла и пошла, гулять по замку. Но чем больше я ходила, тем больше болело мое сердце.

* * *

От лица императора Вескальда

Шли дни, я ухаживал за Джин. Она расцветал день за днем, приобретая прежнюю красоту. Но ее глаза, по-прежнему оставались пустыми. И как бы я не старался я не мог заполнить ее. Она оставалась равнодушной и холодной, хотя ее тело отзывалось на чувственные ласки. А я в любой момент, мог взять ее, и Джин не сопротивлялась бы, покорно снося все ласки, даже отвечая на мою страсть. Я желал не только ее тело, но и душу. Я мечтал о том, чтобы Джиннайна смеялась рядом со мной, хотела меня так же как я ее, а не была куклой безропотно сносившей все мои притязания. Она улыбнулась мне лишь раз, когда я ей принес цветы. Но больше не улыбалась, каких бы я цветов не дарил, это сводило меня с ума. Почему она не встречает меня улыбкой? Почему не бежит ко мне на встречу после долгой разлуки? Я знал, что она не любит меня, но все еще надеялся занять в ее сердце, хоть маленький уголок.

Печальные вести принесли разведчики. Варвары собрали огромное войско и уже пересекали море, лежащее на пути к Алакриону. На рассвете они будут уже здесь. Я пошел попрощаться с принцессой. Мне не оставалось ни чего, кроме как попрощаться. Наши силы примерно равны, а значит, исход битвы будет зависеть от воли и решимости бойцов. Возможно, это сражение будет последним для нас, для меня.

Я зашел в комнату принцессы и застал ее как обычно стоящей на балконе.

— Принцесса!

— Да, — тихо отозвалась она, потухшие глаза были устремлены к горизонту.

— Я пришел попрощаться, — принцесса взволновано сжала руки, — сегодня на рассвете сюда прибудут варвары! — Джин испуганно вжалась в перила, кровь отлила от ее лица. — Не бойтесь принцесса, я буду защищать Вас до последней капли крови, пока жизнь не покинет мое бренное тело. И даже тогда я останусь рядом с Вами. Пожалуй, это единственное, что я могу сделать, в доказательство своей любви к Вам.

По лицу Джиннайны катились слезы, мне хотелось их осушить.

— Неужели это из-за меня? Я думал, что Ваше холодное сердце уже не растопить. Не плачьте, — я обнял ее за плечи и поцеловал изумрудные глаза, слизывая соленые капли — Вам это не идет. — Ее ладошки прикоснулись к моему лицу, зарылись в волосы на затылке, от чего мне захотелось мурлыкать. Джин встала на цыпочки и поцеловала робко, словно испуганный зайчик. Но мне этот поцелуй был дороже всего на свете, это было обещанием, надеждой. Надеждой на наше счастливое будущее. Мои руки спустились на ее тонкую талию и прижали к себе. С уст принцессы сорвался томный вздох, а я углубил наш поцелуй. Я чувствовал волну желания нарастающего в моем теле, хотелось схватить Джин в охапку и бросить на кровать и утолить свой безумный голод. Но ради нее я отстранился и быстро покинул апартаменты принцессы, оставив разрумянившуюся девушку.

Я зашел в кабинет, где меня ожидал младший брат. Мы с ним абсолютно не похожи. Я похож на мать, Брайонор на отца. Те же каштановые волосы, та же скупая улыбка, и холодные серые глаза. Отец не любил нашу мать, для него она была лишь племенной кобылой, единственное предназначение которой рожать сыновей. Я радовался, что мой брат не унаследовал и характер моего отца. Брайонор был робким, может быть в силу своего возраста, а может из-за побоев отца. Император Лаонир не бил своего наследного сына, он срывал злость на слугах, матери и втором не нужном сыне. В эти моменты я ненавидел отца. Чем больше отец пытался посеять в моей душе зерна ненависти, тем больше в моей душе крепла братская любовь.

Брайонир сидел в кресле и читал, как только я вошел он вытянулся по струнке.

— Брат, что привело тебя в Алакрион? — спросил я, сжимая в объятьях тощее нескладное тело юноши.

— Не знаю, просто тут война и мне захотелось увидеть брата.

— Брайонир, я рад тебя видеть! Но на кого ты оставил управление страной?! — брат виновато опустил голову, — Парламенту я не доверяю. К сожалению, ты приехал не вовремя. На рассвете будет сражение, возможно раньше. И я не знаю, победим мы или проиграем. Еще никогда ярл не обращал всю свою мощь, против одного государства.

— Вескальд, ты лучший стратег и у тебя несметное войско из бравых воинов, готовых отдать душу дьяволу за своего императора. Наши солдаты проходят специальное обучение, вся их жизнь это тренировки, их жизнь это сражение! — я похлопал своего наивного братца по плечу.

— Ты думаешь, на нас идут пахари?! На нас идут варвары, для которых смерть на поле брани это счастье! Их жизнь это война, бесконечная. Каждый Варвар умирает с улыбкой на лице, они не просят пощады и сражаются как демоны! Они не знают жалости и убивают всех без разбору и женщин и детей. Но тебе не о чем беспокоится, я защищу тебя. Обещай мне если вдруг, так случится, что я погибну, и наше войско будет разбито. Ты заберешь принцессу и будешь гнать коней, так быстро как сможешь. Вот, — я протянул ему письмо, — передашь это парламенту.

— Что это? — холодные серые глаза с ужасом смотрели на меня. — Это указ о назначении тебя следующим королем Лартиссов, в случае моей смерти.

— Брат, — из глаз мальчишки брызнули слезы.

— Императоры не плачут! Главная задача императора заботиться о своей стране и подданных. Император должен быть готов отдать жизнь за свой народ, тогда и народ отдаст жизнь за своего императора! — пафосные слова сами собой слетают с губ, а все о чем я думаю это Джин. И плевать мне на народ, я хочу посадить ее на коня и скрыться с ней в диких землях. И мне не нужно ни короны, ни денег, лишь она. И душу дьяволу продам за ее любовь. Но долг, долг императора превыше всего. Я прогоняю дерзкие мысли. И смотрю на брата, с восхищением ловящего каждое мое слово. Он уже вытер слезы и храбро смотрит на меня.

— Сейчас состоится синклит, останешься? — Брайонир радостно кивает.

Глава 11.

От лица принцессы Алакриона, Джиннайны.

Всю ночь до рассвета я не находила себе места. Ужас сковывал меня, его ледяные щупальца проникали мне под кожу, вызывая самые отвратительные воспоминания, выворачивали меня наизнанку. И я дрожала как осиновый лист на ветру. Я не хотела снова очутиться в руках ярла и ощутить его гнев. Но к этому страху примешивалась еще одна тревога. Легкая щемящая боль в области сердца, я не хотела потерять еще одного дорого мне человека. Того что день изо дня в день приходил ко мне радовал, смешил, дарил цветы и не просил ничего взамен. Как бы я не хотела признаваться сама себе, но этот прожигающий взгляд карих глаз притягивал меня. За месяц жизни в замке, я уже свыклась с мыслью, что Гвенаэль мертв, его крики по-прежнему будили меня среди ночи, снились мне ужасными кошмарами. Но я научилась с этим жить. Научилась жить с дырой в своем сердце. А Вескальд помогал мне, поддерживал. И я благодарна ему за это.

Первые лучи солнца прогоняли темноту, заставляли звезды гаснуть. Ночь уступала место дню. Небо приобретало красный цвет, предвещая, кровавя битву. И вот на горизонте уже четко видны корабли варваров. Армия лартиссов строилась у ворот. Я выбежала из комнаты, чтобы пожелать удачи ему. Вескальд стоял посреди комнаты, и оруженосец помогал ему облачаться в доспехи. Вдруг перед глазами всплыли картины прошлого, как перед битвой помогала Гвенаэлю надевать доспехи, словно жена.

— Я пришла пожелать Вам удачи, — его карие глаза сияли, а полные губы растянулись в улыбке.

— Споете для меня? — кивнула и вышла. По традиции женщины Алакриона провожали своих воинов. Но сегодня в Миэлере было тихо. Большинство жителей вырезали варвары, и сегодня просто некого и некому провожать.

Я бегом спустилась к древнему инструменту в холе и села за него, вспоминая слова древней песни.

И вот мои пальцы прикоснулись к старинным клавишам и стены содрогнулись от древней мелодия наших предков, мой голос слился с ней, а через минуту к ней присоединились голоса других женщин, тех, что смогли уцелеть.

Элегичная переливчатая музыка рассказывала историю, словно окутывая нас покрывалом. Аккорды сменяли друг друга, наполняя наши сердца, вызывая слезы. Слова на древнем языке вплетались в мелодию, создавая неповторимый дуэт. Я играла, пока пальцы не онемели, вспоминая, как в прошлый раз воины гибли на стенах нашего замка, орошая землю алой кровью. Песня наших предков, что поднимала дух, тогда я играла ее каждый день нашей осады, пока ворота замка не были разбиты и варвары не убили всех внутри замка. Тогда я дарила надежду, и вот история повторяется вновь. Сердце замирало при звуках небесного слова, дыхание перехватывало. И я должна была сыграть ее для людей, защищающих мою страну и меня.

Я поднялась на балкон, чтобы видеть, как сражаются и гибнут воины. Я не отворачивалась, когда варвары выпускали кишки нашим защитникам, я не отворачивалась, когда они срубали им головы, а кровь орошала их лицо. Я неотрывно смотрела на горизонт, где еще прибывали корабли с новыми варварами. Одно несметное войско против другого. Минуты превращались в часы, а часы казались вечностью. Нет ничего хуже томительного ожидания. Служанок я отослала к раненным. Моя единственная фрейлина, сидела, сжавшись в углу, и проливала слезы. В прошлый раз варвары убили всю семью Орсианы. Она еще носила траур, и звуки битвы повергли ее в шок. Я пыталась успокоить фрейлину.

— Орсиана, пожалуйста, сохраняй спокойствие! Прошло только полдня. И мы не сдали еще ни клочка нашей земли! Ты показываешь плохой пример людям! — но мои слова совершенно не коснулись ее прекрасных ушек и затуманенного мозга. Я решила ее утешить.

— Милая, — я обняла ее за плечи. — Послушай они не придут сюда больше. Тебя никто не тронет, — тяжело достучаться до девушки, чью семью сначала изнасиловали, а потом убили. И как много таких же юных девушек, пострадавших от рук захватчиков. Меня удивляло, как Орсиана смогла избежать этой участи. Все мои, бывшие фрейлины, погибли, не выдержав мучений, или были убиты, кого-то продали в рабство. Она посмотрела на меня умоляющим взглядом. Пришлось отпустить ее в убежище, к остальным женщинам и детям. Я осталась одна в большом холодном и пустом замке. Я и сама была не лучше Орсианы. Мне как ей хотелось бежать, куда угодно и как можно дальше. Но мой долг, народ и Вескальд — три вещи, которые не позволяли мне сбежать. Вдруг в комнату вошел юноша, по его одежде и гербу я поняла, что это брат Вескальда. Я бросилась к нему.

— Скажи, какие вести ты принес? — он поклонился.

— Принцесса, наши воины храбро держат оборону, и пока преимущество на нашей стороне!

— Пожалуйста, сообщай мне обо всем, — я, забыв, про правила приличия схватила его за руки и посмотрела ему в глаза.

— Как прикажет Ваше высочество, — ответил мне смущенный юноша.

Он удалился, а я продолжала стоять на балконе, наблюдая за битвой и заламывая руки. Боже, я встречала Брайонира, и каждый раз ждала его, сгорая в нетерпении.

Вечерело, тень грядущей ночи повисла над Миэлэром. Сегодня я не могла ни чего делать. Даже кусок в горло не лез. Раненные прибывали каждую минуту, заполняя дворец, и дворцовую площадь. Я хотела помочь. Но принцессе не положено. И снова я смотрела на битву двух держав. Когда на небе зажглась первая звезда. Сражение уже подступило к стенам замка. За стенами замка город уже пылал.