Подари мне сладкую смерть

Рассказ к сборнику эротических рассказов.

Аннотация: Во имя любви умирают. Ради любви убивают. Из-за нее начинаются войны, уничтожаются миры. Ради нее люди готовы на все. Она может оживить, а может спалить дотла. Ее невозможно измерить, ее можно лишь ощутить. Если трое могущественных мужчин хотят одну женщину? Весь мир станет их полем битвы. Лишь смерть избавит их от этой жажды. Такая сладкая, и иногда такая желанная.

"Подари мне сладкую смерть"

Фантастический мир альтернативной реальности. Королевство Алакрион, маленький кусочек территории, сопротивляющийся варварам, и преграждающий им путь на континент.

Глава 1.

Падение Алакриона.

Тусклый свет догоравших свечей слабо освещал тронный зал. Громкие удары сотрясали забаррикадированную дверь. Молодой король сжимал в руках меч, прикрывая собой двух молящихся женщин. Красоту каждой из них поэты восхваляли, а барды слагали песни, рыцари лишались жизни.

Красотой королевы Алакриона восхищались, но ее дочь Джиннайна превзошла свою мать. Нежная, как первый весенний цветок, хрупкая, как первый лёд. Длинные серебристые локоны, большие изумрудные глаза, изящная и грациозная принцесса — гордость и богатство Алакриона. Никто не мог устоять перед ней, будь то Варвар или Император Лартиссов. И даже сейчас в час смертельной опасности она казалась ангелом, сказочным существом. Молодой король томно вздыхал, и украдкой смотрел на сестру красавицу, но не сегодня. Вена на его виске пульсировала, от напряжения. У входа в тронный зал стояли воины в доспехах с обнаженными мечами.

В стороне лежали раненные, отдыхающие после тяжелой битвы.

— Ваше Величество, дверь долго не выдержит, это конец. Войска из Империи Лартиссов не успеют. До рассвета еще три часа, — с горечью произнес фельдмаршал, его доспехи, меч были покрыты грязью и засохшей кровью.

— Алакрион долго сдерживал натиск Варваров, и пал достойно великой империи, друг мой. И мы умрем в бою... — взгляд короля упал на его мать и сводную сестру.

— Ваше Величество, хоть это принцесса и королева-мать, но варвары их не пощадят! — король кивнул, сдвинув черные брови. Синие глаза потемнели, он нерешительно приблизился к мачехе.

— Пора, — прошептал он, но королева гордо вскинула голову.

— Нет. Я не приму яд, — она жестом остановила пытавшего что-то сказать короля, который еще неделю назад был принцем, соблазнявшим девиц в коридоре и одерживающим подвиги на поле брани. — Я королева, и хочу умереть в сражении, не осрамив честь нашего дома.

— Хорошо, — кивнул король, — но вы должны быть готовы к последствиям, — ему нелегко дались эти слова. Уж он, то непо наслышке знал, как поступают с женщинами солдаты и не имеет значения кто они.

— Ох, милый Гвенаэль! — она положила руку на его лицо, — Я прекрасно понимаю, что с нами будет. Но не хочу лишать себя шанса на перерождение души, как и свою дочь. Спасибо тебе за все, ты был хорошим сыном. Твоя мать гордится тобой, как и я.

Она достала кинжал и приготовилась к последней битве.

-Джиннайна, — окликнула она дочь, все еще молящую бога и судьбу спасти их жизни, или хотя бы даровать быструю смерть. Девушка поцеловала крестик и поднялась с колен. В больших зеленых глазах застыл испуг. Девушка изящной нежной ручкой схватила увесистый клинок и подошла к матери. — Я люблю тебя детка, — королева поцеловала дочь. — Обещай мне быть сильной, чтобы не случилось, — девушка, глотая слёзы, едва кивнула и прошептала обет.

Мощный удар сотряс стены и проломил дверь, в тронный зал ворвались тысячи варваров. Их свирепые лица искажали злость и гнев. Джиннайна в ужасе попятилась к стене. Она бросила взгляд на брата, быстро закрывшего её своей спиной. Гвенаэль обернулся к ней и улыбнулся, одними губами прошептав: "Не бойся". Началась последняя битва. В тронном зале вместо музыки звучали удары стали и предсмертные хрипы. Горстка солдат во главе с последним фельдмаршалом недолго сопротивлялась, огромной орде варваров, осаждавшей дворец.

Последние воины пали, а меч короля уже обагрила первая кровь варваров, и королевскую чету взяли в кольцо. Варвары ухмылялись своей добыче. Порадовать вождя прекрасной принцессой, благородной кровью, такая удача редко выпадала. Они улюлюкали и смеялись. Несколько из них бросилось одновременно на короля. Один из них подкрался со спины и быстрым ударом рукоятки меча вырубил его.

— А-а, — вскрикнула королева и бросилась на варваров в попытке защитить своих детей. Ей удалось задеть варвара. Кровь брызнула из раны. Воин взвыл:

— Ах ты, сука! — и его острый меч пронзил сердце королевы. Женщина мягко осела на пол и закрыла глаза, ожидая встречи с богом. Предательские слезы покатились по щекам Джиннайны. Она осталась одна. Девушка не выпускала из рук клинка и пыталась, хоть как-то защититься, но, увы, слабые изнеженные ручки больше привыкли вышивать или играть на арфе. Ее попытки сражаться, лишь рассмешили воинов. Один сильный удар и клинок выпал из ее рук. Тугой веревкой связали руки, порвали платье и облапали, как портовую шлюху из таверны, бросили в трюм, как рабыню и везут на корабле вместе со всеми сокровищами, как подарок вождю.

Джиннайна, сидела на тюке с соломой, ноги болели от тяжелых оков. Но хуже всего было, слышать крики брата. Она не видела его с момента битвы, но слышал каждую ночь. Слышала его крики, переходящие в рвущие душу стоны, и голоса варваров смеющихся над ним. О сколько горьких слез пролито и сколько молитв прочитано, в попытке вымолить у бога смерть. Но прошла неделя и Джиннайна уже не молилась, она не плакала. Она желала смерти, казавшейся такой сладкой. Когда пришел рассвет, мучители ушли. Принцесса подошла к маленькому зарешеченному окошку в двери, в попытке разглядеть единственного дорого и любимого человека, оставшегося в живых.

Она недолго искала его в тусклом свете, проникающем, сквозь маленькое окно. Такой родной и такой близкий. Гвенаэль безвольно висел на цепях, истерзанный до неузнаваемости. Он словно чувствуя её взгляд, приоткрыл васильковые глаза и слабо улыбнулся.

— Джиннайна, — хрипло сказал он. Из разбитой губы шла кровь, — Прости, что не смог защитить тебя.

— Чшш, — слезы снова текли по ее щекам, — не говори просто отдыхай.

Он снова улыбнулся, как всегда. Боже как она любила Наэля! Его жесткие черные волосы, что так часто гладила она, когда в минуты грусти Гвенаэль клал голову ей на колени. Его синие глаза, что сводили с ума. Его полные губы, что сорвали ее первый поцелую, и те, что всегда улыбались.

И он не говорил, мужчина просто слушал её чарующий голос, радовался, тому, что ещё жив.

Глава 2.

Боль и унижение.

На троне из костей животных и шкурах, восседал Великий Вождь варваров Ярл Лейв. Каштановые волосы спускались до плеч, короткая борода и темные суровые глаза.

— Великий Вождь мы привезли тебе, тех, кто смел, противиться твоей воле.

Джиннайну толкнули вперед и она, едва не упав на колени, гордо вскинула голову и посмотрела в суровые глаза. Ибо принцессе Алакриона не пристало унижаться и стоять на коленях, она гордо встретит свою долгожданную смерть.

Гвенаель стоял так же как Джиннайна, несмотря на тяжелые раны, он не хотел вставать на колени, но малейшего толчка в спину, хватило бы чтобы упасть и не встать.

— Так-так, предо мной сам король Алакриона и его сводная сестра, невеста самого Императора Лартиссов. Что ж молва не врет о твоей красоте. Только вот мне уже не нужна невеста, а рабыня как раз, — посмеялся Ярл.

Принцесса презрительно посмотрела на него. Джиннайна уже ненавидела его. Этот молодой вождь, которому она отказала, обрушил на их маленькое королевство всю свою злобу и ненависть из-за ее отказа. Нельзя сказать, что ярл был некрасив. Нет, но он был Варваром. Жестоким, как и все его племя.

— Я не понимаю, чего ты от нас хочешь? Сокровища? Ты уже захватил столицу замок и разграбил весь город. Мести? Так... убей меня и отпусти моего брата.

— Молчи дуреха! — прошипел Гвенаэль, — Ярл, за меня и за мою сестру Империя Лартиссов заплатит выкуп.

— Как справедливо заметила принцесса, богатства у меня достаточно, ну, а если мне будет мало, я пойду и возьму то, что хочу. Я всегда получаю то, что хочу! — ярл встал и достал меч. — Но ты, ты посмел мне отказать, — острое лезвие меча, застыло в миллиметре от шеи Гвенаэля.

— Нет, — закричала Джаннайна и бросилась на защиту брата. — Это я! Я не оставила выбора брату, я отказала послу! Убей меня!

Вождь опустил меч и в ту же секунду ударил тыльной стороной ладони принцессу. Джиннайна не привычная к такому обращению, едва не лишилась чувств и упала на колени. Из носа и разбитой губы шла кровь. Ярл плюнул в ее сторону:

— А ты женщина вообще молчи! — Гвенаэль ринулся защищать любимую, но его держали стражи. — Ты плохо научил свою сестру, как следует вести себя с господином!

— Ты ей не господин! Она принцесса Алакриона, невеста правителя Лартиссов. А я все еще король! — Гвенаэль резко отклонился и ударил ярла головой.

Вождь прижал руку к носу, и засмеялся. Алая кровь обагрила его одежду. Резкий хруст и нос уже на месте. Ему ничего не стоило вправить обратно хрящик, Ярл получал и более страшные раны, а это был всего лишь пустяк.

— Что ж, ты король без королевства, ибо теперь твое королевство мое. А вы мои зверушки.

Джиннайна ужаснулась. Нет участи хуже, чем стать рабыней выполняющей волю ярла.

— Ты не можешь! Я свободный человек! Принцесса, — Джиннайна поднялась.

Но вождь отвернулся и даже не посмотрел на нее.

— Отвести их в мои покои. И этому пятьдесят ударов плетью.

Джиннайна рванулась к вождю.

— Нет, пожалуйста, я сделаю все... Все что вы хотите, — Джинайна опустилась на колени.

— Джиннайна не надо, не унижайся, — девушка посмотрела на Гвенаэля глазами полными слез. Наэль ни за что не выдержит ещё пятьдесят ударов плетью. Ей не нужен титул принцессы, ей не нужно богатства, ей не нужна жизнь, если в ней не будет Гвенаэля, — Я никогда не прощу себя, если ты умрешь.

Ярл улыбнулся и лукаво посмотрел на них:

-Все? — Джинайна робко кивнула, — Тогда раздевайся! — грозно прорычал Вождь.

-Нет, Джинайна! Ублюдок! Я убью тебя! — кричал Гвенаэль, пытаясь вырваться из рук, сдерживающих его стражей. Но ярла это лишь еще больше позабавило.

Девушка прикусила губу и дрожащими руками начала расстегивать пуговки своего платья. Пуговки не хотели поддаваться принцессе, которую все время одевали и раздевали служанки. Но вид дрожащей, хрупкой и покорной девушки привел ярла в восторг. Он уже не обращал внимание на угрозы бывшего короля Алакриона. Великий вождь уже заметил, как эти двое защищают друг друга, и решил воспользоваться этой слабостью.

— Приковать его к стене! — приказал вождь. Никто не был удивлен такому поведению ярла. Все знали о садистских и похотливых склонностях вождя.

Джиннайна продолжала снимать с себя одежду. И вот она уже стояла посреди большого холодного зала, в одной батистовой рубашке. Чуть помедлив, девушка повела плечами, гордо вскинула голову и посмотрела в темные уже горевшие желанием глаза ярла. Сорочка, тихо шурша, опустилась к ногам, обнажая плавные изгибы божественного тела. Стыдливый румянец окрасил ее щеки. А жадный взгляд ярла уже оценивал свою собственность.

— Молодец, я пощажу твоего брата, если... — Лейв медленно подошел к девушке и тихо шепнул ей на ушко: — Если будешь слушаться меня! — ярл облизнул ее ушко и слегка прикусил мочку, наслаждаясь испуганной дрожью девушки, — Иди поцелуй своего брата, что бы он перестал кричать.

Джиннайна ступала по холодному каменному полу босыми ногами, стыдливо прикрывая глаза. Все смотрели на нее, на ее чистое невинное тело. Внутри она вся дрожала от страха, но старалась держать плечи прямо, а голову высоко. Она подошла к брату, рычавшему от злости. Она посмотрела ему в глаза, ища поддержки.

— Пожалуйста, — девушка обвила руками плечи и поцеловала своего возлюбленного, вкладывая в него все чувства, в которых не успела признаться. Гвенаэль так же пылко ответил на поцелуй.

-Ха, ха, — вождь раскатисто смеялся, — Не похоже, что она невеста императора Лартиссов. Больше похоже на любовницу короля.

Стоявшие в зале придворные поддержали хохот ярла. Лейв схватил кубок с вином и жадно допил его, как бы он хотел, чтобы эта наглая девица согревала его ложе, чтобы ее тонкие руки обвивали его шею и с такой же любовью гладили его тело.

— Убирайтесь все вон, — заорал ярл. Все находящиеся в зале поспешили удалиться, не смея ослушаться вождя.

Джиннайна испуганно прижалась к стене, прикрывая руками нагое тело.

— Поздно милая, слишком поздно! — прорычал Вождь. Он медленно шел к девушке, словно кот к загнанной в ловушку птичке.

— Не трогай ее, ты сволочь, иначе... — Гвенаэль не успел договорить, вождь прервал его пылкую речь.

— Иначе что? Посмотри на себя! Ты жалок! Ты прикован к стене, твоя спина сплошное кровавое месиво, ты еле держишься на ногах и скоро потеряешь сознание! И ты еще угрожаешь мне? Ты не в том положении бывший король Алакриона.

Гвенаэль с силой рванул цепи, но они не поддались.

— Я буду делать все, что захочу, отныне вы мои рабы. А если вы будете отказываться, я буду наказывать одного из вас, — Ярл наслаждался своим положением, каждой минутой издевательства и мучениями пленников. — Джиннайна, поцелуй меня, а если не повинуешься, я отрежу твоему братцу палец! — Лейв улыбнулся, но для принцессы это был словно волчий оскал.

Она обреченно подошла к Вождю, и, привстав на цыпочки, не уверенно, едва коснулась губ вождя.

— Это не поцелуй, поцелуй меня так же как его! — приказал ярл.

Джиннайна холодела от страха, ей было противно прикасаться к варвару. Все ее тело словно окаменело. Вождь прижал девушку к себе, обхватывая ее тонкую талию огромными руками. И жадно приник к ее губам. Его язык ворвался в ее рот диким и необузданным вихрем. Этот поцелуй не был похож на нежный, чувственный поцелуй Наэля, так ярко всплывший в ее сознании. Всю ее душу выворачивало наизнанку. Джиннайна попыталась оттолкнуть варвара, но он лишь крепче прижимал девушку к себе. Его руки по-хозяйски бродили по телу принцессы. Ярл отстранился лишь тогда, когда девушка начала задыхаться.

— Ну что же неплохо, развлеки меня принцесса! Давай иди поцелуй своего милого братца и сними его штаны. Ты ведь наверняка, еще ни разу не видела, нижнюю часть мужского тела, — Ярл наклонился и поцеловал основание шеи Джиннайны, оставляя багровый след на теле своей жертвы. -Развлечешь меня, отпущу тебя и твоего брата.

Джиннайна подошла к Наэлю и обняла.

-Я люблю тебя Джин, но это не стоит того! — попытался сопротивляться Гвенаэль.

— Я такая слабая и беспомощная, что не могу тебе ни чем помочь. Так позволь хоть, так спасти тебя.

Джиннайна прижалась к горячей груди. Она нежно обвела язычком контур его губ. Гвенаэль поддался этому искушения и поцеловал ее. Руки Джиннаны зарылись в черной поросли волос на его груди, а потом соскользнули вниз к его бриджам. Робко погладили ткань, скрывавшую необузданное желание. Отбросив стыд, девушка стянула бриджи, оголив мужские бедра. Джиннайна прикрыла глаза и закусила губу. Она была неопытной девицей, в первый раз увидевшей голое мужское тело. Но надо ли говорить, насколько совершенное. Сердце участилось, при виде мужского достоинства не двусмысленно торчавшего. Гвенаэль же еле сдерживал свой гнев и злость на самого себя. Нет, он король, он не может опускаться до уровня дикарей-варваров.

— Ну что же ты принцесса, — ярл подошел к Джиннайне и шлепнул ее по попке. — Не стесняйся, прикоснись к нему. Выпусти свои грешные желания. Я же вижу, как ты на него смотришь! Давай открой свой маленький сладкий ротик и пососи его! — ярлу нравилось, ломать своих "рабов". Вождю нравилось, что несмотря ни на что глаза принцессы еще блестели. Он еще не сломал ее дух. Ярл предвкушал, как он будет заставлять ее кричать, ненавидеть саму себя, но умолять его. Предвкушал, как вытравит из нее желание жить, как сделает ее своей куклой.

— Ты свинья, слышишь, не поворачивайся ко мне спиной, я убью тебя! — прорычал король.

Глаза Гвенаэля сияли словно лед. Он боролся со своими желаниями. Он безумно хотел Джиннайну, но не так! Его раздражала эта беспомощность. Если бы только ему выпал шанс, он бы без колебаний вонзил клинок в сердце вождю. А пока робкие прикосновения Джиннайны, ощущение близости, такого желанного и запретного тела сводили его с ума. Когда руки Джиннайны обхватили его член, а губы поцеловали головку и слизнули прозрачную капельку желания, Гвенаэль шумно выдохнул и откинул голову назад.

Ярл схватил девушку за волосы и оттащил на середину зала. Он бросил ее перед клавикордом и ответил на застывший в глазах девушки вопрос:

— Хм, ты плохо старалась! Я слышал, ты хорошо играешь на музыкальных инструментах... — ярл сел на скамью и похлопал по коленям, приглашая Джиннайну. Девушка сглотнула подступивший к горлу ком. — Может, и для меня сыграешь?

Принцесса мотнула головой.

— Неужели ты не хочешь свободу? — Джиннайна поборола страх, как всегда подняла голову и села на колени, как всегда изящно и грациозно. Словно она не была голой, словно ничего не было.

— Ох, да чуть не забыл, сыграешь плохо, отрублю голову твоему брату.

Девушка хотела было что-то сказать, но горячие мозолистые руки прошлись по ее ногам, раздвигая их.

— Ну давай же играй сокровище Алакриона! — и вот первые ноты сыграны, ловкие пальцы пробираются к соцветию невинности, вскрывая его бутон.

Вождь ухмыльнулся, тому, как юная плоть чувственно откликается на его прикосновения, тому, как щеки принцессы румянились, тому, как томно она прикусила губу и сосредоточенно сдвинула брови, играя изумительную мелодию. Но он не хотел расставаться со своей игрушкой. Лейв проник в ее лоно, а другой рукой надавил на сосок. Джинайна тихонько всхлипнула, и лишь на миг отвлеклась, но этого хватило, чтобы сбиться с мелодии. Ярл самодовольно зарычал и произнес:

— Может тебе в другой раз повезет блудница! — в этот момент в Джинайне лопнула последняя капля терпения, она схватила канделябр и набросилась на вождя. Но это лишь еще больше распалило мужчину, он ловко перехватил ее руку и сжал в стальной хватке, причиняя нестерпимую боль. Джиннайна вскрикнула, но Лейв закрыл ротик девушки дерзким поцелуем.

— Не буди во мне демона! — шепнул варвар.

Ярл выпустил свою жертву из рук и крикнул:

— Торольв, — тут появился страж, — отведи их в мои покои!

Гвенаэль, почти терял сознание от ран и побоев, да и голод ни кому не идет на пользу.

— И еще, позаботься о них! — небрежно бросил Ярл. Он отвернулся и подошел к окну, обдумывая дальнейшие планы. Белые снежинки укрывали пухом землю, скрывая следы войны.

Глава 3.

Нас отвели в комнату, Гвенаэль потерял сознание. Нам принесли одежду и еду, даже лекарство. Но мне ничего не надо было, я начала обрабатывать раны Наэля. Он стонал и у него поднимался жар. Всю ночь я не отходила от него, хорошо, что вождь нас не беспокоил. Но на утро я уснула. Из сна меня выдернули грубые руки, встряхнули и куда-то повели. Немного приглядевшись, я поняла, что это Торольв телохранитель Ярла. Я попыталась вырвать руку, но он лишь пригрозил мне.

И вот я опять стою посреди тронного зала, полного народа в красивых одеждах.

-А вот и моя блудница! — загоготал Вождь. Даже отсюда, я чувствовала запах пива и медовухи. Ничего хорошего меня не ждет. Его руки сжали меня в объятьях. Противная щетина колола кожу. Все смотрели на меня словно на клоуна, коим я и являлась сегодня.

— Сядь, — приказал он мне, дергая за ошейник и, усаживая у своих ног рядом с другими рабами.

Но я плюнула в его сторону, я принцесса и так унижаться не буду. Но он ударил меня по лицу и снова с силой рванул ошейник, так что я упала на пол к его ногам.

— Так-то лучше Джиннайна! — его лицо искажала самодовольная гримаса. Я хотела снова встать, но робкое касание рабыни меня остановило.

Дальше было хуже. Вскоре меня раздели и заставили танцевать.

Ладно, хоть не на углях. Но весь ужас был впереди. Ночь пиршества заканчивалась, а вернее утра и началась оргия. Ярл снова притянул меня к себе:

— На колени блудница! — я замотала головой. Удар и я на полу, рывок и я на коленях, — Даже не думай Джиннайна! — его руки намотали волосы на кулак и притянули к его хозяйству. Варвару не надо было снимать штанов, он просто развязал свою набедренную повязку, обнажившись передо мной. Я попыталась отодвинуться, но он дернул меня за волосы. Еще бы чуть-чуть Лейв снял бы с меня скальп. Он водил свои отвратительным членом по моим губам, а я сжимала их изо всех сил.

— Ну же Джин, или я прикажу кинуть твоего возлюбленного в темницу к крысам! — он явно знал мою слабость, и давил на нее. А я не могла ничего сделать.

Я открыла рот, а Лейв только этого и ждал. Его член просунулся в мой ротик, мне казалось, что я задохнусь или мой рот порвется. Я пыталась держаться. А он двигал бедрами то медленно, то в бешенном ритме заходясь стонами. А если я задевала его зубами, больно тянул меня за волосы. Слезы текли по моим щекам, я принцесса, стою на коленях словно рабыня, блудница продающая свое тело. Раньше я молилась богу, теперь смерти, я просила забрать меня. Я готова была продать душу дьяволу, чтобы избавиться от этого кошмара. Суровая реальность напомнила, что лучше уже не будет. Вождь начал рычать и его фаллос подрагивать. Он вышел из меня и с шипением выплеснул свое семя мне на лицо. Меня стошнило. А ярл ударил меня, потому что я испачкала ему пол.

— Уведите эту сучку прочь! — приказал он страже.

Я казалась себе вся грязной. Очутившись снова в комнате, я принялась мыться и тереться. Соскабливать с себя эту грязь. Но отмыть душу я не могла. Одежды в комнате больше не было. Мне оставалось лишь завернуться в простынь, что я и сделала. Гвенаель уже не стонал, ему явно помогли лекарства. Я зарыдала и начала обыскивать комнату на наличие колюще-режущих предметов. Ничего не найдя, присела рядом Наэлем и положила его голову к себе на руки. Еще один день я не выдержу. Я попрошу Гвенаэля, я найду способ.

Глава 4.

Подари мне сладкую смерть.

Соленые капли падали мне на лицо, а руки перебирали волосы. В комнате стояла тишина. Я попытался встать, но спину ломило. Однако чувствовал себя намного лучше. Я открыл глаза, чтобы увидеть ее. Джинайна, как всегда держала мою голову на коленях. На шее у нее висел ошейник с цепью, впрочем, как и у меня. Вся она казалась такой хрупкой и беззащитной. Я улыбнулся, и в этот момент она засияла, как солнышко. Наши губы соединились, вкладывая всю страсть, нежность и отчаяние в этот страстный порыв. Я оторвался от ее губ лишь для того, чтобы сказать: "Я люблю тебя". Ведь другого шанса у меня не будет.

Я поднялся, превозмогая боль, чтобы прижать ее к себе. Меня не интересовал факт, где мы и что с нами будет. Я знал она со мной. И она моя. И я во всем виноват, я не смог позаботиться о Джиннайне, о единственном человеке которого я любил, кроме моей матери и отца.

Ее тонкие руки обвили мою шею. Слезы текли из глаз.

— Наэль, прости меня! Я должна была сказать тебе, что люблю тебя! И этого бала посвященному моему выходу в свет не было, и тогда бы никто не узнал. Но я так боялась, я не верила, что ты любишь меня! — рыдания захватывали ее, они прижималась ко мне все теснее. А я лишь гладил ее серебристые волосы, наслаждаясь ее восхитительным запахом, ее теплом, — Я боялась чувств, я была слишком упрямой. Прости меня! Скажи, что ты прощаешь меня? — ее головка запрокинулась, и на меня смотрели ее чудесные глаза.

— Чш, все это уже не важно, малышка! Не говори глупости! — я прижал ее к себе, успокаивая. Наши губы вновь сплелись в диком танце, и я знал, что должен подарить ей ее первый раз. Тот, которого она достойна.

Я покрывал поцелуями все ее совершенное тело, а она сладко стонала в моих руках. Ее руки гладили мою спину, и я наслаждался каждой секундой подаренной мне судьбой.

Ее податливое мягкое тело выгибалось мне навстречу. А я еще всего лишь целовал сладкие вишенки ее груди, слегка прикусывая зубами. Я проложил дорожку поцелуев к ее лону, а моя малышка уже лихорадочно металась из стороны в сторону. Все ее стоны — словно музыка для моей души. Я раскрыл створки сокровищницы, скользнул внутрь, пробуя на вкус ее соки. Моя малышка вот-вот кончит и я ей в этом собирался помочь. Ее руки сжимали простынь, губы шептали мое имя, все ее тело находилось в агонии страсти. Я погладил ее набухшую грудь, перекатывая между пальцами соски. Облизнул пальцы и проник в ее пещерку. Она громко вскрикнула, получая свой первый оргазм. И я уже больше не мог сдерживаться, я накрыл ее рот поцелуем и резким толчком вошел в нее. Она не закричала, лишь поморщилась.

— Чш, скоро все пройдет! — прошептал ей на ушко, целуя лебединую шею, вдыхая ее аромат. Джин кивнула и так же тихо прошептала:

— Любимый, я не хочу никого кроме тебя! Убей меня, пожалуйста! Подари мне сладкую смерть! Я так хочу умереть счастливой, не опороченной руками варвара.

-Чш! — снова шепнул я, накрывая ее рот, поцелуем и унося к вершинам наслаждения. Чувствуя, как она сжимаются вокруг меня, я перестал сдерживаться, кончил, изливаясь в тугое жаркое лоно. Я притянул Джин к себе, мы лежали рядом.

Из ее изумрудных глаз текли слезы. Она не хотела жить, и я понимал, что она не заслуживает такой смерти. Я положил руки на ее шейку. Во мне боролись два желания. Оставить ее в живых, и избавить от мучения и унижения. Второе перевешивало, жить здесь в адских муках я не мог ей позволить. И я сжал их.

— Потерпи родная, сейчас ты уснешь, я возьму твою боль на себя, — она улыбнулась и пошептала:

— Я люблю тебя! — в предсмертной агонии ее ногти впивались в мою кожу, оставляя кровавы борозды, били по израненной спине.

Я должен был сделать это еще раньше, в тот момент, когда варвары ворвались в тронный зал, и тогда бы ей не пришлось всё это пережить.

— Прости меня, — я поцеловал еще теплые губы

Глава 5.

Боль. Крик. Слезы. И снова боль.

На шум вошли стражи, но было слишком поздно.

Я уже стоял у окна. А прекрасная Джиннайна неподвижно лежала на кровати, ее глаза были закрыты. На тонкой шее проступали багровые пятна, от моих рук. Послышались крики. Вбежал ярл. Он подошел к еще теплому телу, еще такому прекрасному телу Дижннайны. Ярл издал нечеловеческий вопль. В комнату вошел врач и начала производить какие-то манипуляции. А в это время ярл набросился на меня:

— Что ты наделал? Ублюдок! — его огромные кулаки обрушивались на меня, а я не сопротивлялся, я так хотел быть с ней там. Снова искупаться в зелени ее глаз, снова ощутить сладкий вкус ее губ, снова услышать ее стоны, снова ощутить ее руки. Я искал смерти. Такой сладкой такой приятной.

— Зачем?! — продолжал орать ярл. Я улыбнулся и сплюнул кровь.

— Чтобы она тебе не досталась! Лучше смерть, чем жизнь с тобой! — он снова ударил меня, а из моей груди продолжал вырываться смех. Лейв отшатнулся, схватился за голову и вышел из комнаты. И вот теперь слезы душили меня. Ну, где же ты смерть? Где твой приятный сладкий вкус?! Я жду тебя!

Но меня не слышали. Когда я встал Джиннайну уже унесли. Меня схватили под руки и утащили в темницу. Мне там самое место. Я потерял счет дням и ночам, проведенных в пытках, мучениях и в черной тьме приятного забытья.

Кто-то кричал. Оказывается, это я. Сколько уже дней я здесь? В темной сырой тюрьме, время тянулось медленно. Но вот дверь приоткрылась, огонь от факела озарил мое лицо. Стража подхватила меня под руки и потащила наверх. И вот я уже связанный лежу на полу. А предо мной стоит ярл.

— Ну как тебе там, в темнице?! — его язык заплетается, он был пьян. Может быть, он убьет меня. Хотя мне хотелось убить его первым, если бы не он. Джиннайна была бы жива, как и ее мать.

— А как тебе? Ведь это ты во всем виноват! — заорал я, позволяя гневу вырваться наружу.

-Нет. Не перекладывай на меня свою вину! — он улыбнулся, — Давайте ребята! Он весь ваш. Покажите этому неженке, как мы уничтожаем их, гордость и тело.

Сначала меня били. Били по лицу по почкам. Но это я принимал с радостью. Ибо знал, что дальше будет хуже. Они стянули с меня штаны и рубаху. Достали раскаленный прут и начали выжигать на мне знаки. Если честно мне было плевать, что на мне выжигали. Это была жуткая нестерпимая боль, я орал. Скоро, я провалился в темноту. Очнулся в темнице. Раны были обработаны, на полу стояла миска с едой, с некоторым подобием мяса. Варвары не хотели просто, замучить меня до смерти. Они хотели, чтобы я умолял о смерти. Не дождетесь ублюдки! На следующий день меня пытали на дыбе. Я уже привык, погружаясь в радостные воспоминания прошлого. И снова тьма, темница, еда, перерыв. Варвары были очень изобретательны в пытках. Догадавшись, что предыдущие пытки уже так не действуют на меня, начали сдирать ногти. Я орал, пока мой голос не пропал и снова не погрузился во тьму. Вот так я попал в ад. Я даже улыбнулся, осознавая, что настоящий ад покажется для меня раем. Очнулся, когда на меня вылили ведро воды и снова кинули в темницу. Через два дня заново, в перерывах между пытками рабыни обрабатывали мои раны, чтобы я не подох раньше времени. В эти мгновения, мне виделось сны. Видения о моей жизни, которая теперь сама мне казалась сном.

Джиннайна, смеясь, бежит по коридору. Ее руки приподнимают передний край юбки, так что я могу видеть ее стройные ножки. За ней бегут розовощекие фрейлины в откровенных нарядах. Я подхватываю ее на руки и кружу. И думаю лишь об одном, как я хочу прижаться к ней. Почувствовать тепло ее губ. Назвать ее своей. Но пока еще рано. Фрейлины приседают в глубоком реверансе, так что я почти вижу их грудь. Кокетливо строят мне глазки. И я не упускаю, возможность шлепнуть их по попкам. Видение резко обрывается и моя пытка возобновляется. Меня начали снова бить. Я просто отключился. И опять сон и моя прекрасная Джиннайна. Вокруг нас танцуют люди. Но она, ни на кого не смотрит. Потенциальные женихи уныло вздыхают. Принцесса решительно отвергла всех. Она уже не смеялась со мной, бросала на меня пылкие взгляды и избегала меня. Но я уже знал причину, этой меланхолии. И мне нравилось, как ее глаза пылали гневом, когда очередная девица пыталась меня соблазнить. Во время бала я видел, как Джин демонстративно встала и ушла, не позволяя фрейлинам идти за ней. Я поспешил за ней. Джин стояла в темном коридоре, прислонившись к колонне. Она смотрела в окно, на звезды. Я тихо подкрался и обнял ее, она притворно сопротивлялась. Ее коралловые губки приоткрылись, а грудь вздымалась в томительном ожидании. Мои руки обхватили ее тонкую талию, и притянули ближе. Как можно ближе. Мне нравилось вжиматься в ее мягкое тело. Я припал к манящим устам. Ее руки легли мне на плечи, больше не пытаясь оттолкнуть. И моя сладкая сводная сестра, оказалась в плену моих чар, а я в её. Целовал длинную лебединую шейку, наслаждаясь бархатистостью кожи, ее запахом. С ее губ сорвался стон, и она прошептала, пытаясь остановить это безумие:

— Наэль, остановись. Это неправильно! — я на минуту оторвался от своего пиршества.

— Милая мы не связаны кровными узами, наш союз будет разрешен. И если бы ты согласилась... — она попыталась что-то снова сказать. Но я закрыл этот очаровательный ротик поцелуем. Я мечтал унести ее из коридора и уложить в постель, ощутить жар ее тела, почувствовать ее робкие прикосновения, услышать призывные стоны. Но эта упрямица отказывала мне, ее сюзерену. Но я знал, что Джин согласиться выйти за меня. Я добьюсь ее согласия. И снова мой сон прервали пытки. Снова боль, рвущая мое тело, реальность, разъедающая мне душу, словно кислота. "Почему я еще жив?" Все о чем я мог думать. И снова спасительная темнота затянула в свои объятия. В очередной раз родные руки Джиннайны гладили мои волосы. Она наклонилась и прошептала мне на ушко:

— Гвенаэль вставай! Слышишь, вставай! Борись! Ради меня! Любимый слышишь! Борись! — словно от пощечины проснулся. Рядом со мной сидел хилый старик.

— Ну, наконец-то очнулся. Я уж думал, ты помер! Да, здорово тебя оприходовали. За что тебя так, а парень?

— Я король Алакриона, — ответил я хриплым голосом, который уже и сам не узнавал.

— Да не повезло тебе, — протянул он.

— А тебе, откуда знать! — немного злобно рыкнул я. — Кто ты такой?

— Это уже не имеет значение, — он, кряхтя, поднялся. А я глядел на тощее тело, под обрывками ткани. Его покрывали шрамы. Старик выпрямился и подошел к узкому маленькому окну. — Хотя могу рассказать, чтобы скрасить тягость пребывания здесь, — я равнодушно пожал плечами. -Когда я был ярлом, у меня было все. Многие из моего окружения мне завидовали, но не осмеливались перечить мне, пока я был силен. Но стоило мне лишь ослабеть, как кто-то воткнул мне нож в спину. Бравый молодой воин, вызвал меня на поединок. А победив, скинул гнить в темницу.

— Как такое возможно?

— Хольмганга — поединок воинов решает все. Это старый обычай, сейчас он запрещен. Но есть исключения из правил, — старик зашелся кашлем, — Ты имеешь право на Хольмганг в случае нанесения оскорбления, как возмездие. А так ты благородных кровей, ты можешь и вызвать самого ярла. В случае победы, все его имущество будет принадлежать тебе.

Я был искренне удивлен. Я человек, получивший королевское образование, изучавший обычаи варваров, не знал об этом. Я схватился за волосы и завыл.

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Хочу отомстить своему сыну! — дикий безумный смех вырвался из меня. Я не верил, что Лейв поступил так со своим отцом. Безумный старик, или сын?

— И как ты себе это представляешь? Я даже еле на ногах стою!

— А ты не обратил внимание, что тебя все реже и реже пытают. Тобой уже наигрались! А иначе не бросили бы сюда, списывая со счетов.

Я не знал, как я отомщу, но терпеливо ждал своего часа. И я начал готовиться, планировать свою месть. Меня пока оставили в покое. А я этим пользовался, я съедал все помои, что приносили сюда как еду. Мое выздоровление подпитывала дикая ярость, боль, ненависть. Я винил ярла во всем. Я ненавидел его, проклинал. И жил, чтобы отомстить. Я представлял, как мой клинок войдет в его плоть, как его кровь хлынет из ран, как он издаст предсмертный вздох. И я улыбался. И даже всем демонам ада, меня не остановить.

Глава 6.

За три месяца до указанных событий. Страна Алакрион, город Миэлэр.

От лица Императора Вескальда.

Сегодня я прибыл в столицу Алакриона Миэлэр. Этот древний город поражал своей магией. Замок являл собой огромный храм мастерства, стиля изящества. Даже мой замок, на который я истратил невообразимую сумму золотых, не мог с ним сравниться. Казалось, что весь город просто сошел из рая. Я великий император Лартиссов завидовал. Мне даже в голову приходила мысль объявить Алакриону войну, и сделать город своей резиденций. Но было здесь еще одно сокровище, ради которого я проделал долгий и трудный путь.

Двое лакеев открыли мне дверь, а церемониймейстер объявил:

— Его величество император Лартиссов, Вескальд хранитель мира и порядка.

Мне хотелось отбросить весь этот этикет, и поцеловать ручку принцессы. Она стояла по правую сторону от брата и сияла словно, бриллиант среди камней. Хоть всю землю исходи и все миры, такой жемчужины не сыщешь. Принцесса Алакриона, красавица Джиннайна. Сначала я не верил молве и рассказам придворных. Но однажды мой посол привез ее портрет. С тех пор я влюбился в Джиннайну. Я произнес ее имя, представляя, как шептал бы ей на ушко признания в любви и комплименты, и, как бы румянец окрасил ее лицо. Не раз я представлял вместо танцующих рабынь, Джин. О, сколько раз я удовлетворял себя, лишь фантазируя о принцессе. С тех пор ни одна наложница не могла унять мой аппетит. Когда я узнал о бале в честь совершеннолетия, я еле удержался от того, чтобы сесть на коня и ускакать к Джиннайне, бросить все дела, загнать коней, чтобы оказаться рядом. Я был так рад, что у меня появилась причина, хоть и не значительная, увидеть ее.

И вот я стою посреди тронного зала, почтительно кланяюсь и преподношу свой подарок. Изумрудное сердце — ожерелье. Принцесса приседает в глубоком реверансе, а мне на ум приходят всякие пошлости.

Я лишь смотрю на ее серебристые волосы, собранные наверх, тонкие пряди, подчеркивающие ее тонкую лебединую шейку, изумрудные глаза в оправе темных ресниц, на коралловые губки, на тяжело вздымающиеся овалы ее грудей и осиную талию. Она смотрит на меня и улыбается. И я сжимаю кулаки, чтобы не украсть Джиннайну, и не впиться в нежные губки, так сладко улыбавшиеся мне. Лишь ее брат грозно смотрел на меня. Его поза словно, говорила: "Она принадлежит мне". Я улыбнулся, принимая его вызов. Еще посмотрим, кого она выберет. Я император Лартиссов, Вескальд хранитель мира, сделаю все для завоевания этого сокровища.

Я пригласил ее на танец, она не могла мне отказать, как всем остальным ухажерам. Джиннайна танцевала, со мной, улыбаясь, и ни капельки не возражала, тому, что я прижал ее чуть ближе. А я с ужасом понимал, что танец не вечен. Мне так нравилось обнимать ее сексуальное тело, вдыхать ее аромат, свежий, словно ветер и сладкий, как персик. Мои чресла горели, и я сейчас же хотел сделать предложение руки и сердца, а потом утащить ее в свои апартаменты, и любить Джин, безумно, а потом благодарить богов за этот подарок небес.

Но, увы, моим мечтам не суждено сбыться, сегодня. А завтра... Завтра я попрошу ее руки.

Я оглядывал зал в поисках заменителя, своего сокровища. Дамы нескромно улыбались, и строили глазки. Но мне приглянулась одна фрейлина, она не шла, ни в какое сравнение с принцессой. Раньше я бы назвал ее красавицей, но здесь ее красота меркла, словно луна перед солнцем. Темные волосы, пронзительно голубые глаза, стройная. Я ей подмигнул, и девушка радостно заулыбалась. Да, сегодня она согреет мою постель. И может даже получит от меня какую-нибудь безделушку, чтобы держала рот на замке.

Бал закончился, оставляя многообещающее послевкусие, правда принцесса ушла слишком рано. Но это даже к лучшему! Не хочу, чтобы Джиннайна знала, чем я занимался этой ночью.

Я разделся и ждал свою блудницу. Она вошла, тихо приоткрыв двери, сбросила с себя халат, тонкую сорочку, обнажая стройное девичье тело. Ее губы целовали мой торс, стараясь доставить мне, как можно больше удовольствия. А я закрывал глаза и представлял Джиннайну, только ее. Я перевернул девушку на живот, поднял ее попку и вошел в нее, не заботясь о чувствах незнакомки. Нет, мне было все равно. Я не хотел видеть ее лица и мог получить разрядку, представляя вместо нее белокурую красавицу, которой так хотел подарить всю нежность и любовь своего сердца. Я жестко вдалбливался в лоно моей посетительницы, стараясь хоть как-то унять свое желание. Ночная гостья томно стонала, и это портило все! Мне так хотелось услышать голос принцессы. Я рыкнул, поднял ее за волосы, заткнул рот поцелуем, жестким и принуждающим. Но кажется грешнице, это так понравилось, что она кончила, впрочем, как я.

Девушка обвила меня руками, надеясь на продолжение. Она опустила свой чудесный ротик к моим чреслам и принялась ласкать, нежно постанывая. И вот тут я смог насладиться процессом. Наконец-то она молчала, я мог спокойно пофантазировать. Схватив, эту развратную шлюшку за волосы, начал насиловать ее милый греховный ротик. Я застонал, и последний раз вонзился в нее яростно, до самой глотки и кончил. Это распутница, сглотнула и задорно, улыбнулась, но я уже больше не хотел ее. Никто не мог заменить Джин, даже тысячам блудницам не унять мой голод.

Фрейлина явно разочаровалась, я разрушил ее надежды на ночь полную любви и секса. Гневно сверкнув глазками, она поспешно удалилась. А должна быть рада, ибо на нее обратил внимание сам император Лартисов.

Я еще долго лежал в постели, не смыкая глаз, и предавался мечтам, строил планы по завоеванию принцессы Джиннайны. Однако если бы я только знал, насколько я близко к осуществлению своих планов, то точно бы уже не смог заснуть.

Проснулся я ближе к обеду, чтобы не опоздать на аудиенцию к королю, пришлось поторопиться.

Через несколько минут я стоял уже в тронном зале, мрачное выражение лица Короля Гвенаэля, меня не остановило. Я сделал предложение его сестре, но у меня складывалось ощущение, что даже дьявол выглядел бы счастливее, отпуская меня в рай.

Принцесса улыбалась, и хотела было что-то сказать, но ее перебил брат:

— Мы обдумаем Ваше предложение и объявим о своем решении! — я откланялся. Принцесса сияла, как звездочка, она ослепительно улыбалась и осуждающе смотрела на сводного брата. Лишь король Алакриона сидел, словно на пороховой бочке, хотя я его понимаю. Если бы у меня была такая сводная сестра, не связанная кровными узами со мной, то я бы никогда не выпустил ее из своих объятий.

Я собирался уже уходить, когда увидел разодетого посла варваров. Я удивился, его появлению. Совсем недавно королевство Алакрион заключило с варварами перемирие, обязуясь выплачивать им, дань за военную помощь, предоставило торговые привилегии, земли для поселения и временную поддержку продовольствием. Если их посол здесь значит, они хотят чего-то еще или кого-то?

Принцесса на секунду сдвинула брови, явно не радуясь появлению представителя диких варваров. Но ее мать бывшая королева, что-то тихо шепнула дочери, после чего принцесса постаралась сделать более радостное лицо. Но это выглядело довольно наигранным.

Посол подошел, поклонился, хлопнул в ладоши и в зал вошли слуги несущие дары. Редко мне приходится видеть щедрость варваров, а эта не означала ничего хорошего, по крайней мере, для меня.

— Вождь диких и свободных варваров, просит Вашей руки, о несравненная принцесса Алакриона, Джиннайна! — это прозвучало, как гром серди ясного неба. — Это послужит укреплению мирных отношений наших народов.

— Нет! — принцесса вскочила с места, не дав королю сказать и слова, но следующие слова просто поразили меня: — Я уже дала согласие императору Лартиссов, Вескальду!

Король Гвеанэль позеленел, и даже закашлялся. Придворные замолчали, в зале стояла идеальная тишина. Мать принцессы резко побледнела. Я чувствовал, что сейчас будет скандал, и решил вмешаться.

— Простите Ваше высочество, и вы посол. Вчера на балу между нами вспыхнули чувства, и я сделал принцессе предложение. Мы собирались объявить об этом сегодня, — король менялся в лице, переходя из гневно-зеленого в разъярено-красный цвет. Если бы он мог, он сейчас бы задушил меня и посла, а Джиннану выпорол.

Посол откланялся и быстро удалился. Джиннайна опустила голову, под обвиняющим взором. Я был на седьмом небе от счастья, несмотря на то, что глаза короля расчленяли мое тело, сжигали и развевали мой прах по ветру. Мать Джиннайны удалилась в покои, по-видимому, пить успокоительные настои. А я последовал за королем, словно овечка на закланье. Джин хотела было последовать за нами, Гвенаэль жестом остановил ее.

Мы вошли в кабинет, король плеснул в стакан огненную воду, и одним залпом выпил ее. Я последовал его примеру.

— Ты же не думаешь, что я, в самом деле, отдам ее тебе? — фамильярным тоном изрек он.

— А почему бы нет? Ты же не хочешь нанести оскорбление мне?! -глаза Гвенаэля стреляли молниями, он сжимал кулаки. Я плеснул себе в стакан еще огненной воды, так приятно обжигающей горло. — Варвары, после этого не будут соблюдать мирное соглашение. А я в обмен на Джин буду защищать ваше государство?

— С каких пор ты называешь ее Джин? — Гвенаэль резко встал, его стул с грохотом опрокинулся. — Знаешь, я никогда не думал, что ты пойдешь на шантаж!

— Какие времена такие и нравы! — я вальяжно развалился на тахте, потягивая выпивку, я знал, что уже выиграл главный приз.

— Пожалуй, вы правы, Ваше величество, как я понимаю, нам стоит обсудить условия брачного договора! — какая-то минута и он уже взял себя в руки, превращаясь в холодного и расчетливого дипломата.

— Какие еще условия кроме моей военной помощи Вам необходимы?

Два часа он мучил меня, добиваясь наиболее выгодных условий для своей страны. Он понимал, что я на все согласен, а я знал, что он не отдаст свою страну на растерзание варваров. Мы давили друг другу на самые болезненные точки с попеременным успехом. А когда наш словесный поединок закончился, я ушел изможденным, но довольным. Теперь сокровище Алакриона принадлежит мне.

Когда я вышел, то из кабинета раздался ужасающий грохот. Я уже знал, что там происходит. Все следующие дни пребывания в королевстве Алакрион, я нежно ухаживал за принцессой, так мило красневшей и извиняющейся. Я был весь в предвкушении. Но настал день отъезда. Я попрощался со своей невестой и поехал домой готовиться к свадьбе и выполнять условия договора. Уже в пути меня застало донесение о том, что варвары собирают войска. Я отправил депеши с приказом собирать войска, хотя и знал что уже слишком поздно. Мои войска могут не успеть. Когда я приехал войска уже ждали приказа выступать. И я помчался обратно, но когда мы вошли в город, было слишком поздно. Горы трупов, смрадный запах разложения и гниения, повсюду раненые и обездоленные. Я поспешил в замок с передовым отрядом, убивая по пути горстки варваров оставшихся охранять захваченную территорию. Но в замке уже никого не было, лишь хладный труп королевы. Ужас охватил меня, боль, отчаяние рвали душу в клочья. Я хотел убить всех и каждого, кто покусился на мое сокровище. И я собирался ее вернуть, во что бы то ни стало!

Глава 7.

За три месяца до указанных событий. Страна Алакрион, город Миэлэр.

От лица Великого Вождя варваров Ярла Лейва.

Я прибыл на материк в королевство Алакрион, преодолев северное море, чтобы проследить за исполнением договора.

Я великий вождь варваров, не собирался идти на королевский прием, устроенный в честь совершеннолетия принцессы. Но услышав молву, решил посмотреть, правдива ли она. Я решил подарить принцессе рог скадригора, чудовища терроризировавшего наши земли и убитого мной. Его украшало золото и драгоценные камни, подарок достойный короля.

Я вошел в замок, меня так раздражали эти слащавые мальчики с чопорными лицами, а еще этот церемониймейстер, так и дал бы ему... От страха еле выговорил мое имя!

Рядом с королем-юнцом стояла красивая женщина. Да пожалуй, самая красивая. У варваров женщины под стать мужчинам-воинам, а эта даже меч не удержит. Но хороша чертовка! Ох, как хороша. Румяная, глазки большие, зеленые, как весенняя травка, да и подержаться есть за что. Да такая украсит любого мужчину, вот достойная жена ярлу — правителю свободных и диких варваров. Я слегка склонил голову, не престало ярлу кланяться, и преподнес подарок. Принцесса улыбнулась, поблагодарила. А присела то как — царица. Ох, чертовка, одним своим видом соблазняет. Даже чресла возбудились. Вес вечер смотрел на нее, глаз не мог оторвать. Решил пригласить на танец, а нет же чертовка, отказала. А сама все глазками стреляет, то на Вескальда, то на Гвенаэля, а на меня не смотрит — боится. Ну, ничего после свадьбы не только смотреть будет! И я уже знал, как возьму эту чертовку, как она будет кричать, и извиваться подо мной, обхватывая своими стройными ляжками.

Прием был ужасным, даже выпивки нормальной не было, только сладкая жидкость с пузырьками — вино. Да, не по мне все это. Мне по нраву больше наши танцы, развлечения. Дав указания послу, я пошел развлекаться с пухленькими служанками, что так мило улыбались мне сегодня.

Утро выдалось тяжелым и не приятным. Ужасно болела голова.

Я упражнялся с мечом, когда вернулся посол.

— Она согласилась? — не поворачиваясь, спросил я.

— Нет, милорд... — я развернулся и от злости чуть не снес башку этому дурню.

— Значит отказала! Вот чертовка!

— Он-на, — заикаясь, произнес парень, — Она обещана императору Лартиссов!

— Ничего, это мы еще посмотрим! Отказать мне, вождю! Если не захотела по-хорошему, будет по-плохому! Я сравняю ваше чертово королевство с землей, и хоть из-под земли достану тебя Джиннайна. Ты будешь валяться у меня в ногах, вымаливая прощение! Вот тогда я вспомню, твой презрительный взгляд, когда я приглашал тебя на танец, и твой отказ.

— Мы отправляемся домой! Вели собираться, мы сегодня же отчаливаем!

Как только мы вернулись, я собрал все свое войско и двинулся в поход на Алакрион. К черту их мирный договор, к черту мирные отношения. Я варвар и я беру то, что хочу! А я хочу ее, красавицу Джиннайну, жемчужину Алакриона!

Я послал в поход своего лучшего командира Торольв, и приказал привести принцессу живой. Но он привез не только Джиннайну, но и ее нареченного братца.

Мне доставляло огромное удовольствие ломать их, причинять боль и покорять. В особенности Джиннайну. Даже стоя на коленях, без платья, она не теряла своего достоинства и благородства. Гордо вздернутый подборок и вызов в глазах. Моя кровь кипела, в паху — зудело. Мысленно, я ставил ее раком и жестоко вбивался в нее, удовлетворяя свое дикое желание. Я не собирался ее насиловать, я лишь хотел, чтобы она поняла, кто здесь хозяин. Но я напился и перегнул палку. О, всемогущие боги мне было ее жаль. У меня перед глазами до сих пор стоит картина, ее меленького изящного тела, закрывающегося руками. И глаза, блеск которых потух после оргии. Я хотел пойти и снять с нее ошейник. Предложить ей стать моей женой! И что я увидел, хладный труп любимой. О, боги как я хотел его убить! Никто не смеет лишать меня моих вещей.

Я швырнул его в темницу желая сделать его жизнь невыносимой. Сначала я пытал его, потом лечил, потом снова пытал. Но парень даже не просил пощады, не просил смерти. Чем дольше это происходило, тем больше это меня раздражало. Тогда я решил бросить его в темницу, к своему отцу, чтобы он подумал, что я забыл про него. Я хочу, чтобы он бросил мне вызов и тогда у меня будет шанс раздавить, уничтожить, унизить его, доказать его полную несостоятельность как великого воина, которым он прослыл в своей стране.

Я сидел на троне, у моих ног ползали рабыни, одна из них вылизывала своим сладким язычком мой член. О, да мои рабыни умеют доставлять мне наслаждение, но оно не идет ни в какое сравнение с тем, какое удовольствие я получал от ласк Джиннайны. Пусть неумелых, но доводящих меня до безумия. Одалиска скользила своими ручками по моему фаллосу, облизывая его. Она целовала и сосала его словно сахар, а ловкий язычок выписывал невообразимые пируэты, приближая меня к долгожданной эйфории.

— О, да, малышка! — протянул я, чувствуя, что вот-вот кончу.

Девушка протяжно застонала, сглатывая мою сперму, излившуюся в рот.

— Эм, кх-кх! — прокашлял Торольв, привлекая мое внимание.

Я прогнал рабынь, жестом велел ему говорить.

— Все исполнено, как вы хотели, вождь! Скоро он бросит вам вызов! Позвольте сказать, как другу?

— Ну, говори, коли начал! — Торольв был единственным человеком, с кем я дружил с пеленок, с кем прошел первое боевое крещение, тем, кто прикрывал мне спину в бою. И ему я позволял больше чем остальным.

— Не слишком ли опасно затевать игры с огнем? Этот "юнец", как вы его называете, тренированный воин, закаленный в битвах, в том числе с варварами. Он опасный противник!

— Ты смеешься надо мной? Какой вред может нанести мне жалкий, изможденный пленник?

— Может быть он жалкий, изможденный, но цель его жизни месть. Это видно по его холодным, темным глазам. Он словно затаившаяся в кустах пантера, никогда не узнаешь, в какой момент она перегрызет тебе глотку.

— Ты слишком много волнуешься! Больше веры в своего ярла! — поднимаясь с трона, продекламировал я. — Но я внемлю твоим предостережениям. Давай потренируемся?

-Хорошо, — чуть бодрее согласился Торольв.

И мы закружились в бешеном ритме. Мы делали смертельные выпады и обманные движения, все как в старые добрые времена. Наш бой закончился ничьей. Мы были довольны! Но самое главное, Торольв больше не сомневался в моих способностях.

Лежа в ванне, я думал, что никому не сказал о своих чувствах. О том, как что-то защемило в груди при виде запрокинутой белокурой головки, багровых пятен на тонкой шейке, драгоценного бездыханного тела. Как никогда, в тот момент я ощутил беспомощность. Невыразимая боль накрыла меня. Но мне не с кем было ее разделить. В голове засела лишь одна мысль: "Это он лишил меня, её"!! В коридоре послышался шум, звон и крики. В этот момент моя дверь распахнулась, и на меня смотрели пугающие синие глаза! Гвеналь! Все его тело было покрыто кровью! Кровью моих воинов! Будь ты трижды проклят, король Алакрона, убивший единственную желанную женщину в моей жизни!

— Я вызываю тебя на поединок — Хольмганг. Давай же, трусливая скотина, хватит нежиться в ванной, вставай и сразись со мной! Этот мир не вынесет существования нас обоих.

— В одном ты прав, мальчик — здесь нет места, нам двоим!— улыбаясь, прорычал я. — А за труса ты мне ответишь!

В комнату влетел Торольв со стражей, и уставился на нас.

— На арену его! Объявите Хольмганг, пусть соберутся все! — приказал я.

* * *

Это был бой без правил жестокий и беспощадный, бой на смерть. Громкие крики беснующейся толпы подогревали кровь. Воины кружили друг против друга. Гвенаэль нанес первый удар, Лейв умело отразил его, но не сумел перехватить инициативу. Наэль несмотря на израненное тело, двигался быстрее. Он буквально предугадывал действия варвара и наносил упреждающие удары, заставляя Лейва отступать. Хоть Наэль и был быстр, но не достаточно окреп для схватки с сильным противником. Ярл это знал и заблокировал его атаку и нанес ответный локтем, вынуждая оппонента отступить, перехватив ведущую роль. Это был поединок, который запомнит история, никто не мог предугадать его исход. Гвенаэль отходил, отражая нападение добавочными ударами, медленно возвращая себе честь зачина. Пот стекал струями с обоих воинов, никто не уступал, царило колоссальное напряжение. В определенный момент Наэль изловчился и нанес удар, рукоятью меча, дезориентируя ярла, затем вертикальный секущий, по корпусу. Брызнула первая кровь. Ярл издал нечеловеческий вопль, боевой клич и одним сокрушающим взмахом меча пробил оборону Гвенаэля, рассекая кожу на идеально вылепленном лице. Но воин не обращал внимание на рану, из которой сочилась кровь. Он уже привык к боли, куда более сильной, как душевной, так и физической. Его глаза источали холод и расчетливость. Он сделал вид, будто собирается поразить Лейва в бедро и опустил меч. В свою очередь вождь уловив это движение, приготовился к защите, открывая голову. Именно в этот момент, Гвенаэль собрал все свои силы и с невероятной скоростью взмахнул мечом и занес его над головой ярла. Так что могучий варвар не смог среагировать. Он со всей силы обрушился на голову ярла, и даже шлем прикрывающий ее не помешал острому лезвию вонзиться в нее. Лейв упал на колени. Толпа замолчала, а потом через минуту разошлась криками, чествуя нового вождя.

* * *

От лица Гвенаэля, короля Алакриона и Хандрии

До моего сознания медленно доходило, что я победил: убил этого мерзкого отвратительно низменного и недостойного жизни человека. Я вытащил меч обагренный кровью, и поднял его вверх в знак победы. Да, Джин я отомстил за тебя. Но где, мне теперь искать свою смерть и ради чего жить дальше. Я стал варваром, столь презираемым нами. Но я обрел свободу. Я посмотрел на небо, на котором столпились серые тучи. Они спорили, извергая гром и молнии. А мелкие капли дождя капали мне на лицо, смывая с меня кровь. Я был так рад этой ледяной воде падающей с неба, отрезвляющим мои мысли! Я буду жить ради тебя Джин, я буду хранить твой запах твой голос твои слова в своем сердце, и я буду мстить всем, кто станет на моем пути, препятствующим возвращению в наш дом. Стража опустилась на колени, присягая мне на верность. А мне было все равно, я побрел в замок, и сел на трон, который теперь принадлежал мне.

— Привести все воска в боевую готовность! — брови моих новоиспеченных подданных взлетели вверх, но не осмелились спрашивать зачем. В хольмганге победитель решался богами, и оспаривать его право — значит сомневаться в решении богов. Глупые байки. В битве выигрывает, тот, кто самый сильный и хитрый. — Подготовьте корабли и провиант, через две недели отплываем!

— Куда?

— В королевство Алакрион!

— Но его захватил император Лартиссов мой вождь! — взял слово Торольв, грозно смотревший в мою сторону.

— Тем лучше, не придется далеко идти! — я отомщу этому самодовольному индюку, собью с него спесь.

Несколько рабынь подбежало ко мне, пытаясь вымолить мое расположение. Одна из них дотронулась до меня. Мурашки прошлись по моему телу. Мне были противны ее прикосновения. Я оттолкнул ее и сказал:

— Не смейте приближаться ко мне! Можете ублажать моих воинов, на большее вы не годитесь.

Ни одна женщина во всем мире не сможет заменить Джин, даже сравниться с ней. Джиннайна, была для меня словно глоток свежего воздуха в этой чертовой жизни, словно вода в пустыне. Я ловил каждый ее вздох, каждую улыбку. А теперь ее нет, и жизнь потеряла краски. В ней остался лишь красный, цвет крови моих врагов, которым я раскрашу свою жизнь.

Глава 8.

От лица шпиона короля Алакриона, Денкума

Как приказал мой император, я тщательно следил за ярлом и его пленниками. Когда я прибежал на крики, принцесса казалась мертвой. Под шумок я вынес ее легкое тело из комнаты и перенес к себе, укрывая от посторонних глаз. Я осмотрел нанесенные повреждения, к счастью перелома подъязычной кости не было. А это значит, у меня есть шанс, с момента смерти прошло несколько минут. Я не стал мешкать и начал стандартные меры вдувание воздуха и закрытый массаж сердца, чередуя их. И слава богам, это возымело результат. Девушка очнулась. Хорошо, что король Алакриона был истощен и не смог завершить начатое дело как следует. Если бы он весил чуть больше или сжимал ее горло чуть сильнее, то мог сломать даже позвоночник, хрупкой девушки. Принцесса кашляла и хрипела. Так проявлялись последствия удушья, прекрасный голос почти пропал, она была полностью дезориентирована. Я наклонился к ней и прошептал:

— Не волнуйтесь, все хорошо, вы в безопасности! — я накинул на ее голое тело простынь. — Вы еще пока во дворце ярла, но я помогу вам сбежать! Вы мне подыграете? — она слабо кивнула, по щекам катились слезы.

— Ничего, сейчас я вам дам настой и сразу полегчает.

— Почему вы мне помогаете, — спросила Джиннайна почти беззвучно.

— Я на задании империи Лартиссов, — принцесса выгнула бровь, явно обвиняя меня.

— Тогда, почему вы не пришли раньше?

— А если бы я лишился головы, нарушая приказ Ярла, кто бы тогда спас вас? — я подал ей настой, и принцесса погрузилась в тревожный глубокий сон.

С виду она казалось мертвой, находясь под действием снадобья. Этого мы и добивались.

В лазарет вошел ярл в окружении стражей. Его кулаки были в крови. Вождь посмотрел на принцессу, и сокрушено покачал головой.

— Она мертва, Великий вождь. Было слишком поздно.

— Все вон! — заорал ярл.

Я выхожу, не смея нарушать приказ. Но подглядываю в щель за происходящим. Я молю бога, чтобы он не услышал стук ее сердца.

Ярл садится рядом, и обнимает тело принцессы, перебирает в руках ее тонкие шелковые пряди серебристых волос. Нежно гладит ее кожу, наклоняется и целует чуть приоткрытые коралловые губы.

— Чертовка, моя, зачем ты сбежала от меня? — он прижимается к ее телу и втягивает ее сладкий запах, резко отстраняется и целует ее в лоб. Ярл быстро встает, будто боясь, что уже не сможет ее отпустить, и почти выбегает из лазарета.

— Похорони ее! — тихо произносит он. Я киваю, вознося хвалу всем богам.

Завтра! Завтра я смогу ее вывести из замка.

* * *

От лица Джиннайны, принцессы Алакриона, невесты императора Лартиссов.

Я помню теплые шершавые руки, сжимающие мое горло. Такие родные, такие сильные, такие милосердные, любящие, те, что не недавно с упоением ласкали мое тело. Я просто закрываю глаза, принимая его дар.

Холодная темнота затягивает. Она приносит спокойствие, умиротворение. Моя смерть — безмятежная, долгожданная, приятная и сладкая. Я иду к свету, где вижу руки матери. Но внезапно, свет обрывается, темнота снова поглощает меня. Тянет назад, приносит боль. Я сопротивляюсь, я не хочу. Но она сильнее.

— Еще не время! — шепчет, чей-то голос. Боль, ужасная боль, следует за ним.

Мое горло саднит. Кто-то заставляет меня дышать, сердце биться и тело жить. Чьи, то горячие губы снова вдыхают в меня жизнь.

Легкие обжигает, но я не хочу. Я хочу остаться там, в сладком спокойствии темноты, без боли, без чувств. Но очередная боль и мое сердце снова бьется, глаза открываются, рот судорожно хватает воздух. Мое тело с каждым вздохом, снова наполняет жизнь — отвратительная, беспощадная, жестокая, ненавистная.

"Я жива!" — лишь эта отвратительная мысль, сидит в моей голове и больше ничего.

Мое тело изгибается, с губ срываются хрипы вместо слов, а легкие саднят от кашля. Шея горит.

— Не волнуйтесь, все хорошо, вы в безопасности! — говорит незнакомец, склонившись надо мной. Презренный. — Вы еще пока во дворце Ярла, но я помогу вам сбежать! Вы мне подыграете? — я не понимаю, о чем он говорит, это незнакомый мужчина средних лет. Я слабо киваю, по щекам катились слезы. Неужели все было зря?

— Ничего, сейчас я вам дам настой и сразу полегчает.

— Почему вы мне помогаете, — спросила я почти беззвучно.

— Я на задании империи Лартиссов, — голову, взрывают тысячи мыслей, а душу ярость и боль.

— Тогда, почему вы не пришли раньше? — срывается самый главный вопрос. Меня начинает трясти мелкая дрожь.

— А если бы я лишился головы, нарушая приказ Ярла, кто бы тогда спас вас? — он подал мне настой. Я выпиваю горьковатую жидкость, утопая в объятьях сна.

Я летела, преодолевая границы пространства и времени. Я снова была во дворце. Я медленно шла по коридору, вдалеке слышались родные голоса. Я бросилась бежать, чтобы увидеть его. Гвенаэль прислонившись спиной к стене, разговаривал с вельможей. Я сделала реверанс, соблюдая правила этикета, поинтересовалась его здоровьем и вежливо попросила нас оставить наедине. Наэль смотрел на меня, хитро прищурив глаза. Я схватила его за руку и потащила за угол. Боже! Я так хотела прижаться к нему, почувствовать жар его тела, биение сердца, вкус его губ, пусть и во сне. Я положила руки на его широкие плечи, головой уткнулась в грудь. Мне было жизненно необходимо вдохнуть его аромат и запомнить. Гвенаэль удивленно смотрел на меня. Его руки погладили мои локоны, и он прошептал мне на ушко:

— Малышка, я с тобой, не бойся! — он обвил мой стан и крепко прижал к себе. Слезы невольно потекли из моих глаз, а горячее дыхание и ровный стук сердца успокаивали и пробуждали меня. Гвенаэль нежно поцеловал мое ушко, мурашки побежали по телу, отзываясь на его прикосновения. Я выгибалась навстречу его рукам, поглаживающим мое тело, ловким пальцам, освобождающим меня от одежды, украдкой касающихся оголенных участков тела и так возбуждающих меня. Я тянулась губами к нему, и мы слились в поцелуе. Я растворялась в огне желания, текущего по моему телу, подобно лаве. Предательская мысль шепчет, это сон, но я прогнала ее, наслаждаясь моментом. Платье, шурша, упало ниц к моим ногам, грудь заныла от желания. Гвенаэль накрыл их ладонями, перекатывая мои соски между пальцами, целуя мою шею. Я застонала от наслаждения в его объятьях. И освободила Наэля сначала от рубахи, которая улетела к моему платью, потом от штанов. Обхватила его плоть и нежно погладила, зарабатывая одобрительный полу рычащий стон. Я уже хотела моего принца, в секретном месте полыхал огонь, а ножки увлажнили капельки желания. Я приникла к его устам. Могучие руки подхватили меня, приподняли и его член вонзился в меня. Я закричала от наслаждения, обвивая любимого и ногами и руками, словно пытаюсь стать одним целым. Его дыхание, мои стоны все сливалось в одну чарующую мелодию. Гвенаэль быстро двигался внутри меня, с каждым разом проникая все глубже. Ускоряя темп, он поцеловал меня и одним глубоким толчком излил в меня свое семя. Сумасшедший оргазм поглощает меня, тысячи разрядов от лона до кончиков пальцев молниеносно охватывают мое тело.

— Малышка, мы будем вместе, обещаю! Я убью богов ради тебя и восстану из мертвых, если потребуется.

— Только не сдавайся мой принц! — шепчу сквозь слезу, понимаю, что прекрасный сон заканчивается. Мне не нужна жизнь без него.

Из приятных объятий морфея меня вырывают душераздирающие крики. Они разносятся по всему замку, хочется закрыть уши, убежать, чтобы не слышать их. Но я не могу, этот голос мне до боли знаком.

— Гвенаэль, что же я наделала! -с ужасом я понимала смысл происходящего. Я подбежала к запертой двери и упала на колени рядом с ней. Закрыла глаза, слушая их. Каждый крик, подобно ножу режет мою душу, методично и хладнокровно. Я хочу выбежать и сказать: "Я жива!".

Я била дверь, кидала в нее стул, но она не поддалась. Вдруг дверь открылась, сильные мужские руки обхватили меня, закрыли рот. Я вырывалась, но мой "спаситель", усадил меня на колени и начал качать, как ребенка, вытирая мои слезы, гладя волосы. А мне все равно кто он, и что он хочет. Важен лишь, Наэль страдающий по моей вине. Я оттотлкнула руки лекаря, но, не смотря свой хилый вид, он лишь крепче сжал меня. Непонятно откуда, предо мной снова возник противный отвар. Целитель, попытался влить его в меня, но я все выплюнула. Я должна быть с Гвенаэлем, а не в оковах чудесного сна. Но ловкие руки зажали мне нос, открыли рот и заставили все проглотить.

— Дура, спи! Из-за тебя меня казнят! — не выдержал моей истерики "спаситель".

Он положил меня на кушетку, и я снова утонула в темноте. На этот раз мне приснился сон, о том как пытают Гвена, а я стою рядом и ничего не могу сделать.

Когда я очнулась, то поняла, что больше уже не в замке. Мерное покачивание, означало, что я на корабле. Вот, только мне было все равно, ведь я обрекла Гвенаэля на смерть от ужасных пыток. Его адские крики, навсегда останутся в моей памяти. Только от одних воспоминаний кровь в моих жилах стынет, а слезы сами катятся по лицу. Я обнимаю себя руками, даже не пытаясь встать.

Глава 9 .

От лица императора Лартиссов, Вескальда. Страна Алакрион, город Миэлэр.

Я сидел в кабинете и размышлял над стратегией. Я знал, что варвары собирают войско, но больше ничего не знал. И эта неосведомленность меня бесила. Раздался робкий стук.

— Да, — крикнул я.

— Простите господин, в порт прибыло судно из Хандарии, без опознавательных знаков.

— Кто?

— Господин мне не известно. Мне велено передать, что они желают с Вами встретиться.

— Хорошо сопроводите их.

Через пять минут в комнату вошел монах и девушка, судя по хрупкой фигуре, закутанной в плащ. Ее бледные худые руки безвольными плетями висели вдоль тела, видимо рабыня.

— Император ваш покорный слуга Декнум, передал Вам письмо! — мои брови взлетели вверх. Я выхватил пергамент из рук старца. Сколько я не получал письма от своего шпиона?! О, боги! Я развернул документ и начал читать.

"Мой император, я исполнил все Ваши указания. Я следил за вождем варваров и за всеми его действиями. Послания посылать не могу в связи с ужесточением мер надзора. Обстановка накаляется. Вождь знает, что в Хандарии появился шпион. В округе перебили всех воронов, голубей и всех остальных почтовых птиц. Более отправлять и получать послания, таким образом, я не смогу.

Вскоре я узнал, что он пленил принцессу Алакриона и короля. Я помогал им, как мог, следуя Вашим инструкциям. У меня появился шанс, и я спас принцессу Алакриона, переправив ее на этом корабле. Король Алакриона заперт в темнице, за убийство принцессы. Варвары жестоко пытают его. Его смерть вопрос нескольких дней.

С почтением Ваш верный слуга Декнум"

— Где девушка? — я в нетерпении посмотрел на монаха.

— На судне была только она! — он кивнул в сторону "рабыни".

Я оттолкнул этого идиота в сторону и подошел к Джин. Неужели это осунувшаяся, тихая девушка гордая принцесса Алакриона.

Я откинул капюшон и встретился с безжизненным взглядом зеленых глаз. Ее изумительные серебристые волосы спутались и торчали в разные стороны. Кожа поражала своей болезненной бледностью. Под глазами черные тени, но самое ужасное это желто-зеленые синяки на тонкой шейке. Я не верил своим глазам. Джин смотрела на меня и как будто не видела. Она прикрыла глаза и покачнулась. Я успел подхватить ее на руки, предотвратив падение. Уложив бесценное сокровище на тахту, я кинулся к монаху.

— Ты, — я схватил его за рясу, сдерживаясь чтобы не ударить, — Ты что ее не кормил?

— При всем уважении император, она отказывалась, — мужчина убрал мои руки. — Я пробовал с ней поговорить, но девушка всю дорогу молчала, предпочитая лежать на кровати. Я уже отчаялся довезти ее живой до Алакриона. Но бог видимо услышал мои молитвы и сжалился над бедняжкой! — голос этого монаха звучал так фальшиво, что мне хотелось врезать ему, не смотря на сан священника. — Я не знал, что она принцесса. Мне заплатил человек десять тысяч золотых и пообещал, что здесь я получу столько же, если доставлю ее живой! — а вот и причина. О, боги, смотрите, кто Вам служит.

— Да, а я думал, долг монаха это помогать всем страждущим и обездоленным бескорыстно! — лицо монаха вытянулось.

— Да, но эти деньги, пожертвованные вами, пойдут на восстановление храма, — или на увеселенья и обжорство этого толстяка, отметил я про себя.

— Хорошо, мой казначей выдаст вам денежное вознаграждение, — я позвонил в колокольчик. В комнату вошел слуга.

-Проводи этого "господина" к казначею выдай ему вознаграждение! — слуга покосился на меня, испуганно округлив глаза. Я грозно сдвинул брови, и мой верный слуга вышел, понимая мой истинный приказ. — И пришлите лекаря в покои принцессы.

— Долгих лет великому императору Лартиссов! — потирая руки, откланялся монах, и я видел лукавую улыбку. Но мне было плевать, я знал, что мой палач быстро расправиться с ним. Я часто называл его казначеем, когда хотел избавиться от неугодных мне людей. А от этого болтливого клоуна в рясе надо избавиться. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о прибытии в порт Алакриона корабля с тайным посланием. В коридоре послышались крики. Ну, вот на одну головную боль меньше.

Я подошел к хрупкому телу принцессы. Мне не верилось, что эта изможденная девушка подобие той красавицы, за которой я ухаживал месяц назад. Я взял излишне легкое тело на руки и понес в спальню. Присев на краешек, я дотронулся до всё ещё притягательной и любимой девушки. Мне хотелось прижать ее, успокоить, согреть и вернуть к жизни. Но я был вынужден ждать. Не прошло и пяти минут, как прибежали лекари.

Один из них был лекарем королевской четы Миурахара. А второй моим личным целителем. Оба начали быстро и слажено хлопотать вокруг принцессы. Они тихо переговаривались и, сойдясь во мнении, озвучили его мне:

— Принцесса, истощена и нуждается в покое, отдыхе и еде. У нее имеются признаки удушения. По-видимому, бедная девочка пережила тяжелые мучения! — как будто я этого и без них не понял. По одному ее виду все было ясно. Они оставили склянки с мазями и целебные настойки, с подробной инструкцией их использования. Когда дверь закрылась, я прогнал служанок, и сам начал раздевать мою красавицу. Я аккуратно освободил свой бриллиант от упаковки, нежно поглаживая плавные изгибы, и отнес в теплую ванную. Мне нравилось мыть ее бесподобное тело, прикасаться и поглаживать. Да я мог кончить миллионы раз, лишь от одного прикосновения к ней. Но я вырывал все непристойные мысли из своей головы с корнем.

Закончив процедуры очищения божественного тела, я начал втирать мазь в ее синяки на коже. Лишь в этот момент на сонном лице принцессы появилось некое подобие улыбки. Я не мог себе отказать в желании, хоть на миг коснуться желанных губ. Я боялся, что Джин очнется, но она продолжала пребывать в райских уголках своего сна. Еще несколько минут я любовался на сотканное богами тело, прикрыв глаза, я мечтал, как буду любить ее, целуя каждый миллиметр бархатистой кожи. Но возвратившись в реальность, я начал одевать Джиннайну, в легкое кружево сорочек. О, боги, предо мной лежало чертовски соблазнительное искушение. Но если бы я поддался ему, каким бы человеком я стал! Я рычал, сжимал зубы и кулаки, воспитывая в себе адское терпение. Я влил в ее приоткрытый ротик целебные настойки. Как обещали целители, после них она должна очнуться!

— Гратела! — позвал я служанку. Девушка вошла и сделала книксен. — Принеси госпоже еду. Она скоро очнется и захочет есть. — Ну, по крайней мере, я так думал.

Как ожидалось, принцесса очнулась через полчаса. Но блеска в глазах и огня не было. Это был лишь призрак принцессы. Она не говорила, все время молчала. Отказывалась от еды. Я с трудом впихнул в нее пару ложек.

— Джин, — не выдержав, я схватил ее за плечи, — неужели ты хочешь умереть! Так иди, давай, балкон в той стороне! — я встал и отвернулся. Я не мог больше смотреть на эту безвольную куклу.

Она тихо поднялась с постели и пошла в сторону окна.

— Ну, давай же скорей! Ты же хочешь, чтобы смерть твоей матери, Гвенаэля была напрасной? — Джиннайна бросилась на меня с криком.

— Ты, да что ты знаешь!!! Это все из-за меня! Это я! Я убила его, я обрекла его на страшную смерть! Это из-за меня маму убили! — она кричала, била меня по груди. А как полный идиот, стоял и улыбался. Прижимал ее к себе и успокаивал. Пусть она кричит, плачет, рыдает и ненавидит меня. Но пусть она живет. Пусть лучше будет такой, чем безвольной куклой!

Джин еще долго плакала сидя у меня на руках, так и заснула. Я оставил ее, предварительно закрыв балкон. А утром когда пришел навестить джин, обнаружил, что вся еда съедена. Джиннайна стояла на балконе в легком голубом платье.

— Доброе утро принцесса! — поприветствовал я.

— Что вы хотели? — мрачным голосом произнесла принцесса.

— Узнать о Вашем самочувствии?

— Хм, хорошее. Если вы о состоянии моего тела! — ответила принцесса, смотря на горизонт, в ту сторону, где находилась Хандрия.

— Принцесса, — Джин, если позволишь к тебе так обращаться, — я взял ее за руку. — Я никогда не смогу заменить тебе твою семью, но если позволишь я ей стану. Я буду любить тебя Джин, каждый день твоей жизни, пока боги не призовут мою душу!

Она обернулась, и посмотрела на все теми же безразличным взглядом.

— Нет, я никогда не смогу быть тебе хорошей женой.

— Джин я понимаю, я подожду, пока весь этот ужас пройдет.

— Ха-ха, ты думаешь, я смогу когда-нибудь забыть, крики любимого на дыбе? Ты думаешь, я смогу когда-нибудь забыть всё? Я предпочла смерть от рук любимого, унижению, жизни в рабстве. Я никогда не смогу забыть их крики, я никогда не смогу смыть их кровь, что на моих руках. Я никогда этого не забуду.

Глава 10.

От лица Джиннайны, принцессы Алакриона.

Я смотрела в глаза самому императору Лартиссов, Вескальду. И разговаривала с ним, словно мы уже сто лет знакомы, плюя на правила этикета и прочие формальности. Теперь меня уже ни что не страшило. Вескальд просил меня стать его женой! О, боги! Как будто я его любила!? Да, он, безусловно, красивый! Благородные черты лица, аристократический профиль. Белые волосы и карие глаза, смуглая кожа. И тело как у бога. Я знаю, его репутацию, пожирателя женских сердец. Но чье сердце, он не смог покорить, так это мое. Просто в нем уже не было места для него. В моем сердце жил, лишь Гвенаэль. Он был словно ночь, черные волосы и синие бездонные глаза, что затягивают как омут. А Вескальд — светлый, подобно дню. И нет ничего, что могло напомнить мне о любимом. Я смотрела на него и не испытывала ни каких чувств.

— Значит, я тебе помогу! — вдруг его глаза стали темными, его руки обхватили мою талию и притянули к себе. А губы впились в мой рот. Я старалась оттолкнуть его, но это было бесполезно, все равно, что толкать гору.

Мое тело начал охватывать жар под действием его умелых рук, поглаживающих оголенные участки кожи и языка сплетавшегося с моим. С ужасом я понимала, что мое тело отзывается на его ласки. Я перестала сопротивляться и решила просто сдаться на милость победителя. Внезапно он отстранился и посмотрел на меня.

— Это можно расценивать как приказ?! Я не буду сопротивляться и стану вашей женой. Вы можете заставить мое тело любить Вас, но мое сердце всегда будет принадлежать только ему!

Император скривился как от пощечины.

— Джин, я подожду. Я завоюю твое сердце! — тихо прошептал он мне на ушко и ушел, прикусив мочку моего уха, так что мурашки пробежали по коже. Но Вескальд ушел и утренняя прохлада снова меня окутала.

Я стояла на балконе, мое сердце, словно птица хотело расправить крылья и улететь. Улететь так далеко, как могло, подальше от всех. Туда где можно быть свободной, где можно решать, кого любить, где можно обрести свободу. Я смотрела на родные стены замка, которые теперь оказались моей темницей. Они давили и душили меня. Я резко сорвалась с места и побежала прочь. Прочь из этого замка, комнаты. Вбежала на конюшню, схватила первого попавшегося коня, не смотря на протесты конюшенного. Мне было плевать куда ехать. Я просто с места перевела коня в галоп, и помчалась навстречу солнцу.

Только я выехала за пределы замка и насладилась запахом хвои, как ловкие руки стащили меня с коня. Я обернулась и увидела искаженное злостью лицо императора.

— Неужели я тебе так противен, что ты из-за этого решила в очередной раз свети счеты с жизнью! О чем ты думала, маленькая взбалмошная девчонка? Думала я тебе, это позволю? — и правда о чем я думала, я виновато прикрыла глаза.

— Прости, — прошептала я. И в этот момент его губы накрыли мои, заставляя отдаться неистовству страсти и чувств. Вескальд отстранился, взял мой подбородок и чуть приподнял его, чтобы наши глаза встретились и сказал:

— Не смей больше никогда! — он прижал меня к своей широкой груди и поцеловал в лоб. — Захочешь прокатиться, я всегда к твоим услугам.

Он пришпорил лошадь, и мы не спеша поехали в замок.

Я ругала себя. Такой бездумный поступок мог нанести вред невесте императора. Я чувствовала себя снова вещью, у которой просто сменился хозяин. В очередной раз судьба не оставила мне выбора. А моей израненной душе хотелось снять с себя оковы, разрушить этот мир и наконец, стать свободной. Но я могла лишь покориться воле богов, написавших мою жизнь и терпеливо сносить все испытания.

Снова оказавшись в своих покоях, я села за клавикорд мои пальцы порхали по клавишам, слезы текли по лицу. А из инструмента лилась тоскливая музыка моего сердца. Она эхом разносилась по замку, проникая в самые укромные уголки. Мне хотелось спеть свою песню, как соловью в клетке. И я пела на древнем языке своих предков. Я пела о войне и смерти, о свободе и рабстве, о любви и страданиях. Пела о том, как умирают во имя любви, о том, как обретают свободу и счастье, о том чего у меня никогда не будет. Ибо я принцесса Джиннайна, сокровище Алакриона разменная монета своего государства, как и все женщины, и меня продадут по наиболее высокой цене, тому, кто посулит наилучшие условия нашей стране. У меня есть дворец, горы золота и лучшие ткани, но у меня нет одного — свободы.

Я с силой захлопнула крышку, опустилась на пол, захлебываясь собственными слезами, душащими меня. Дав волю своим чувствам, я, наконец, успокоилась. И почему я не могу быть сильной? Я подошла к зеркалу на меня смотрела красивая хрупкая девушка с красными глазами и распухшим носом. Жалкая, плакса! Я бросила в зеркало расческу, и куски дорого стекла посыпались на пол. Я не хотела быть слабой.

На звук вбежала служанка и принялась хлопотать вокруг меня.

— Госпожа с вами все в порядке вы не поранились? — только удостоверившись, что у меня нет ран, девушка начала собирать осколки. — Госпожа сегодня пела, так прекрасно, что даже конюх прослезился. Негоже Вам плакать госпожа, пойте, пусть другие плачут за Вас.

— Я твоего мнения не спрашивала Бритта, — девушка спешно извинилась и скрылась в темном коридоре.

Я посмотрела на лежащую в стороне вышивку, начатую еще до войны, и мне захотелось сбежать из этой комнаты, где все напоминало о прошлых днях.

— Бритта, — снова я позвала девушку.

— Да госпожа.

— Я хочу, чтобы в комнате сделали ремонт, и выбрось это, — я указала на вышивку и девушка с удивлением посмотрела на меня, но промолчала. Вышла и пошла, гулять по замку. Но чем больше я ходила, тем больше болело мое сердце.

* * *

От лица императора Вескальда

Шли дни, я ухаживал за Джин. Она расцветал день за днем, приобретая прежнюю красоту. Но ее глаза, по-прежнему оставались пустыми. И как бы я не старался я не мог заполнить ее. Она оставалась равнодушной и холодной, хотя ее тело отзывалось на чувственные ласки. А я в любой момент, мог взять ее, и Джин не сопротивлялась бы, покорно снося все ласки, даже отвечая на мою страсть. Я желал не только ее тело, но и душу. Я мечтал о том, чтобы Джиннайна смеялась рядом со мной, хотела меня так же как я ее, а не была куклой безропотно сносившей все мои притязания. Она улыбнулась мне лишь раз, когда я ей принес цветы. Но больше не улыбалась, каких бы я цветов не дарил, это сводило меня с ума. Почему она не встречает меня улыбкой? Почему не бежит ко мне на встречу после долгой разлуки? Я знал, что она не любит меня, но все еще надеялся занять в ее сердце, хоть маленький уголок.

Печальные вести принесли разведчики. Варвары собрали огромное войско и уже пересекали море, лежащее на пути к Алакриону. На рассвете они будут уже здесь. Я пошел попрощаться с принцессой. Мне не оставалось ни чего, кроме как попрощаться. Наши силы примерно равны, а значит, исход битвы будет зависеть от воли и решимости бойцов. Возможно, это сражение будет последним для нас, для меня.

Я зашел в комнату принцессы и застал ее как обычно стоящей на балконе.

— Принцесса!

— Да, — тихо отозвалась она, потухшие глаза были устремлены к горизонту.

— Я пришел попрощаться, — принцесса взволновано сжала руки, — сегодня на рассвете сюда прибудут варвары! — Джин испуганно вжалась в перила, кровь отлила от ее лица. — Не бойтесь принцесса, я буду защищать Вас до последней капли крови, пока жизнь не покинет мое бренное тело. И даже тогда я останусь рядом с Вами. Пожалуй, это единственное, что я могу сделать, в доказательство своей любви к Вам.

По лицу Джиннайны катились слезы, мне хотелось их осушить.

— Неужели это из-за меня? Я думал, что Ваше холодное сердце уже не растопить. Не плачьте, — я обнял ее за плечи и поцеловал изумрудные глаза, слизывая соленые капли — Вам это не идет. — Ее ладошки прикоснулись к моему лицу, зарылись в волосы на затылке, от чего мне захотелось мурлыкать. Джин встала на цыпочки и поцеловала робко, словно испуганный зайчик. Но мне этот поцелуй был дороже всего на свете, это было обещанием, надеждой. Надеждой на наше счастливое будущее. Мои руки спустились на ее тонкую талию и прижали к себе. С уст принцессы сорвался томный вздох, а я углубил наш поцелуй. Я чувствовал волну желания нарастающего в моем теле, хотелось схватить Джин в охапку и бросить на кровать и утолить свой безумный голод. Но ради нее я отстранился и быстро покинул апартаменты принцессы, оставив разрумянившуюся девушку.

Я зашел в кабинет, где меня ожидал младший брат. Мы с ним абсолютно не похожи. Я похож на мать, Брайонор на отца. Те же каштановые волосы, та же скупая улыбка, и холодные серые глаза. Отец не любил нашу мать, для него она была лишь племенной кобылой, единственное предназначение которой рожать сыновей. Я радовался, что мой брат не унаследовал и характер моего отца. Брайонор был робким, может быть в силу своего возраста, а может из-за побоев отца. Император Лаонир не бил своего наследного сына, он срывал злость на слугах, матери и втором не нужном сыне. В эти моменты я ненавидел отца. Чем больше отец пытался посеять в моей душе зерна ненависти, тем больше в моей душе крепла братская любовь.

Брайонир сидел в кресле и читал, как только я вошел он вытянулся по струнке.

— Брат, что привело тебя в Алакрион? — спросил я, сжимая в объятьях тощее нескладное тело юноши.

— Не знаю, просто тут война и мне захотелось увидеть брата.

— Брайонир, я рад тебя видеть! Но на кого ты оставил управление страной?! — брат виновато опустил голову, — Парламенту я не доверяю. К сожалению, ты приехал не вовремя. На рассвете будет сражение, возможно раньше. И я не знаю, победим мы или проиграем. Еще никогда ярл не обращал всю свою мощь, против одного государства.

— Вескальд, ты лучший стратег и у тебя несметное войско из бравых воинов, готовых отдать душу дьяволу за своего императора. Наши солдаты проходят специальное обучение, вся их жизнь это тренировки, их жизнь это сражение! — я похлопал своего наивного братца по плечу.

— Ты думаешь, на нас идут пахари?! На нас идут варвары, для которых смерть на поле брани это счастье! Их жизнь это война, бесконечная. Каждый Варвар умирает с улыбкой на лице, они не просят пощады и сражаются как демоны! Они не знают жалости и убивают всех без разбору и женщин и детей. Но тебе не о чем беспокоится, я защищу тебя. Обещай мне если вдруг, так случится, что я погибну, и наше войско будет разбито. Ты заберешь принцессу и будешь гнать коней, так быстро как сможешь. Вот, — я протянул ему письмо, — передашь это парламенту.

— Что это? — холодные серые глаза с ужасом смотрели на меня. — Это указ о назначении тебя следующим королем Лартиссов, в случае моей смерти.

— Брат, — из глаз мальчишки брызнули слезы.

— Императоры не плачут! Главная задача императора заботиться о своей стране и подданных. Император должен быть готов отдать жизнь за свой народ, тогда и народ отдаст жизнь за своего императора! — пафосные слова сами собой слетают с губ, а все о чем я думаю это Джин. И плевать мне на народ, я хочу посадить ее на коня и скрыться с ней в диких землях. И мне не нужно ни короны, ни денег, лишь она. И душу дьяволу продам за ее любовь. Но долг, долг императора превыше всего. Я прогоняю дерзкие мысли. И смотрю на брата, с восхищением ловящего каждое мое слово. Он уже вытер слезы и храбро смотрит на меня.

— Сейчас состоится синклит, останешься? — Брайонир радостно кивает.

Глава 11.

От лица принцессы Алакриона, Джиннайны.

Всю ночь до рассвета я не находила себе места. Ужас сковывал меня, его ледяные щупальца проникали мне под кожу, вызывая самые отвратительные воспоминания, выворачивали меня наизнанку. И я дрожала как осиновый лист на ветру. Я не хотела снова очутиться в руках ярла и ощутить его гнев. Но к этому страху примешивалась еще одна тревога. Легкая щемящая боль в области сердца, я не хотела потерять еще одного дорого мне человека. Того что день изо дня в день приходил ко мне радовал, смешил, дарил цветы и не просил ничего взамен. Как бы я не хотела признаваться сама себе, но этот прожигающий взгляд карих глаз притягивал меня. За месяц жизни в замке, я уже свыклась с мыслью, что Гвенаэль мертв, его крики по-прежнему будили меня среди ночи, снились мне ужасными кошмарами. Но я научилась с этим жить. Научилась жить с дырой в своем сердце. А Вескальд помогал мне, поддерживал. И я благодарна ему за это.

Первые лучи солнца прогоняли темноту, заставляли звезды гаснуть. Ночь уступала место дню. Небо приобретало красный цвет, предвещая, кровавя битву. И вот на горизонте уже четко видны корабли варваров. Армия лартиссов строилась у ворот. Я выбежала из комнаты, чтобы пожелать удачи ему. Вескальд стоял посреди комнаты, и оруженосец помогал ему облачаться в доспехи. Вдруг перед глазами всплыли картины прошлого, как перед битвой помогала Гвенаэлю надевать доспехи, словно жена.

— Я пришла пожелать Вам удачи, — его карие глаза сияли, а полные губы растянулись в улыбке.

— Споете для меня? — кивнула и вышла. По традиции женщины Алакриона провожали своих воинов. Но сегодня в Миэлере было тихо. Большинство жителей вырезали варвары, и сегодня просто некого и некому провожать.

Я бегом спустилась к древнему инструменту в холе и села за него, вспоминая слова древней песни.

И вот мои пальцы прикоснулись к старинным клавишам и стены содрогнулись от древней мелодия наших предков, мой голос слился с ней, а через минуту к ней присоединились голоса других женщин, тех, что смогли уцелеть.

Элегичная переливчатая музыка рассказывала историю, словно окутывая нас покрывалом. Аккорды сменяли друг друга, наполняя наши сердца, вызывая слезы. Слова на древнем языке вплетались в мелодию, создавая неповторимый дуэт. Я играла, пока пальцы не онемели, вспоминая, как в прошлый раз воины гибли на стенах нашего замка, орошая землю алой кровью. Песня наших предков, что поднимала дух, тогда я играла ее каждый день нашей осады, пока ворота замка не были разбиты и варвары не убили всех внутри замка. Тогда я дарила надежду, и вот история повторяется вновь. Сердце замирало при звуках небесного слова, дыхание перехватывало. И я должна была сыграть ее для людей, защищающих мою страну и меня.

Я поднялась на балкон, чтобы видеть, как сражаются и гибнут воины. Я не отворачивалась, когда варвары выпускали кишки нашим защитникам, я не отворачивалась, когда они срубали им головы, а кровь орошала их лицо. Я неотрывно смотрела на горизонт, где еще прибывали корабли с новыми варварами. Одно несметное войско против другого. Минуты превращались в часы, а часы казались вечностью. Нет ничего хуже томительного ожидания. Служанок я отослала к раненным. Моя единственная фрейлина, сидела, сжавшись в углу, и проливала слезы. В прошлый раз варвары убили всю семью Орсианы. Она еще носила траур, и звуки битвы повергли ее в шок. Я пыталась успокоить фрейлину.

— Орсиана, пожалуйста, сохраняй спокойствие! Прошло только полдня. И мы не сдали еще ни клочка нашей земли! Ты показываешь плохой пример людям! — но мои слова совершенно не коснулись ее прекрасных ушек и затуманенного мозга. Я решила ее утешить.

— Милая, — я обняла ее за плечи. — Послушай они не придут сюда больше. Тебя никто не тронет, — тяжело достучаться до девушки, чью семью сначала изнасиловали, а потом убили. И как много таких же юных девушек, пострадавших от рук захватчиков. Меня удивляло, как Орсиана смогла избежать этой участи. Все мои, бывшие фрейлины, погибли, не выдержав мучений, или были убиты, кого-то продали в рабство. Она посмотрела на меня умоляющим взглядом. Пришлось отпустить ее в убежище, к остальным женщинам и детям. Я осталась одна в большом холодном и пустом замке. Я и сама была не лучше Орсианы. Мне как ей хотелось бежать, куда угодно и как можно дальше. Но мой долг, народ и Вескальд — три вещи, которые не позволяли мне сбежать. Вдруг в комнату вошел юноша, по его одежде и гербу я поняла, что это брат Вескальда. Я бросилась к нему.

— Скажи, какие вести ты принес? — он поклонился.

— Принцесса, наши воины храбро держат оборону, и пока преимущество на нашей стороне!

— Пожалуйста, сообщай мне обо всем, — я, забыв, про правила приличия схватила его за руки и посмотрела ему в глаза.

— Как прикажет Ваше высочество, — ответил мне смущенный юноша.

Он удалился, а я продолжала стоять на балконе, наблюдая за битвой и заламывая руки. Боже, я встречала Брайонира, и каждый раз ждала его, сгорая в нетерпении.

Вечерело, тень грядущей ночи повисла над Миэлэром. Сегодня я не могла ни чего делать. Даже кусок в горло не лез. Раненные прибывали каждую минуту, заполняя дворец, и дворцовую площадь. Я хотела помочь. Но принцессе не положено. И снова я смотрела на битву двух держав. Когда на небе зажглась первая звезда. Сражение уже подступило к стенам замка. За стенами замка город уже пылал.

Я видела, как Вескальд надел шлем, и повел за собой отряд. Мое сердце отбивало дробь. Он обернулся, словно ища меня, и быстро сел на коня и умчался в гущу битвы. Вескальд как бог войны разил врагов и упивался битвой. Я зажимала руками рот, чтобы не кричать, когда в него летели стрелы и клинки. Какой-то воин свалил его коня, а варвары расступились. Смутно различив признаки его чина, я поняла, что это Ярл. Мне казалось, что я стою, там и слышу их дыхание. Мое сердце замирало при каждом ударе, а трепетало в ожидании. Удары мечей и первая кровь. Мой голос дрогнул, и я запела, последнюю песню. В комнату вбежал Брайонир.

— Госпожа, пора уезжать. Вескальд выиграет нам время, чтобы сбежать. Я уже подготовил лошадей. Скоро замок будет окружен и начнется осада.

— Нет, — я поражалась спокойствию собственного голоса, когда внутри меня ревела буря. — Я останусь здесь.

Принц странно посмотрел на меня и сказал:

— Тогда я останусь с Вами, и буду защищать Вас, — я покачала головой, — Ты должен вернуться в империю, кто позаботиться о твоей стране. Варвары не остановятся на Алакрионе и они придут и к Лартиссам. Езжай, спаси свою страну останови их.

Брайонир замер в нерешительности, а потом откланялся и ушел. А я вышла на балкон и изумилась происходящему. Воины замерли с занесенными мечами. А Вескальд и Ярл в обагренных кровью доспехах шли в замок. Я не знала Ярла, но это был не Лейв, но мне он казался знакомым. Сердце вдруг затрепетало. Я быстрее лани спустилась вниз и замерла на месте при виде бездонных синих глаз. Нет! Я не верила своим глазам!

Я протянула руку, прогоняя видение, и медленно погрузилась во мрак, почувствовав, как сильные руки подхватили меня. Сквозь сон, я слышала родной бархатный голос и вдыхала мускусный аромат его тела, и наслаждалась объятьями. Мой разум не мог этого понять. Как Гвенаэль?

Глава 12.

От лица императора Лартиссов, Вескальда.

Я надевал доспехи, когда принцесса Алакриона вбежала в мои покои. Я радовался, как влюбленный юнец, на чьи пламенные письма ответили. Ее щеки розовели, от смущения. Она пришла пожелать удачи и попрощаться. А я хотел снова услышать ее голос, поющий для меня и чарующую музыку. Как тогда выражающую ее боль, гнев, радость, слезы, горе и любовь. Именно, тогда я видел ее настоящую. Люди, рассказывая о красоте Джиннайны, делают ошибку, не вознося ее чудесный колдовской голос, и превосходную игру на фортепиано.

— Я пришла пожелать Вам удачи, — что-то в ее взгляде изменилось. Нет, в нем по-прежнему не было того заразительного жизнерадостного блеска. Джин изменилась, и я уже не надеялся, что она будет такой как раньше. Тяжелые испытания, выпавшие на ее долю, вытравили из нее огонь жизни, который горел в ее изумрудных очах. Джиннайна снова вернулась к жизни. И мне надо лишь вернуться к ней.

— Споете для меня? — девушка поспешно кивнула и вышла. По традиции женщины Алакриона провожали своих воинов. А я так хотел услышать, как она споет для меня. Но сегодня в Миэлере было тихо. Большинство жителей вырезали варвары, и сегодня просто некого и некому провожать.

Я спускался по центральной лестнице и видел, как она играет. Ее черты лица преобразились. А тонкие пальчики виртуозно порхают по клавишам. Мне хотелось быть рядом с ней, под действием ее чар. Но суровые ноты напомнили о войне стоящей на пороге. Я знал, что мне есть, за что биться и куда возвращаться, а значит, я не проиграю.

Я вышел на площадь, где построились мои подчиненные, и произнес речь. Пылкие слова слетали с моих губ, воодушевляя солдат. Я смотрел на их лица и знал, что к обеду половина из них будет мертва. И я не мог им врать, я говорил правду, о том, что мы должны отдать свои жизни за наш край. Мы должны остановить варваров здесь и сейчас, чтобы наша страна, наши женщины не познали такого горя! И мужчины застучали щитами и издали боевой клич. Сначала, мои генералы не пускали меня сражаться. Но когда, после полудня стало ясно, что нам не выстоять перед бесчисленным войском варваров. Меня больше никто не удерживал. Нас уже окружали. Враг подступал к внешним стенам города. Нам надо было отступать. Я не мог бросить своих людей.

Я подошел к брату.

— Брайонир, пора! — он не стал задавать лишних вопросов. Просто кивнул и поспешил во дворец.

Я взял свой личный отряд, чтобы прикрыть отступление и выиграть время для укрепления врат.

— Коня, — крикнул я в толпу. — Ястребы стройся! Мы должны прикрыть наших братьев! Давайте же подарим шанс нашим товарищам и убьем тех, кто пришел жечь и грабить, насиловать наших женщин! — как мне хотелось увидеть Джин, я посмотрел в сторону замка, на ее балкон. Мое сердце пропустило удар, увидев стройный силуэт и белокурые волосы, словно флаг развевавшиеся на ветру. Я улыбнулся. — Пора отправить варваров в иной мир! По коням!

Воины вскочили в седла, и мы поехали к воротам через барбакан, к внешним стенам замка. Я видел лучников, готовящихся осыпать градом стрел подступающих варваров. Повсюду кипела работа, грели смолу, готовили камни для метательных орудий.

Мы пришпорили коней и помчались на передовую, обнажая наши мечи. Я рубил головы, сметал врагов на своем пути, пробираясь в гущу врагов. Я еле успел увернуться от копья, пущенного в мою сторону, но оно попало в моего коня. Он захрипел и повалился наземь, увлекая меня за собой. Я чудом успел вытащить ногу из-под уже мертвой туши, и еле-еле успел среагировать на удар меча. Выхватив свои мечи, я скрестил их с отважным воином. О боже, придя в себя от неожиданности. Я разглядел своего оппонента. Я не мог поверить своим глазам. Предо мной стоял ярл собственной персоной, и кто бы мог подумать, что это мой "друг".

— Гвенаэль? — воскликнул я. Ответом мне был удар. Я все понял. Холодные мрачные глаза. Шрам на лице. И слепая ярость.

— Что ты хочешь? Отомстить за то, что не пришел вовремя? — задал очередной вопрос, отражая яростные выпады короля Алакриона. Меня терзали сомнения убить его или? Я не решался нападать и пока лишь защищался.

— Ты великий император отдал свою невесту на растерзание варваров! Ты знал, что Миэлер не выстоит под их натиском. И мне пришлось убить ее! Ты хоть знаешь, каково это убить любимую! И жить с этим. Встречать каждый рассвет с одной лишь мыслью о месте, в надежде, что после смерти мы встретимся! — его лицо исказила гримаса отвращения. Он резко ринулся вперед и нанес мне сокрушительный удар, метя в самое сердце. Я не мог убить брата своей любимой! Я проклинал себя! Почему я не могу убить его, и обрести свое счастье.

— Гвенаэль она жива! Джин здесь в замке! — чертово благородство.

— Ты издеваешься! Презренный человек, не смей упоминать ее имя! Я отрежу твои губы, оскверняющие память о ней. Ты не достоин даже ногтя Джиннайны!

Я не знаю, что произошло в следующий миг. И это можно было назвать чудом его клинок замер занесенным для очередного удара. Гвенаэль посмотрел на замок, на его лице отражалось внутреннее смятение и борьба.

-Я слышу песню Джин! — как он мог услышать ее в таком шуме, я не знаю. Если только боги, не сжалились над ним. — Если ты мне соврал, клянусь всеми богами, я буду сдирать кожу с тебя, мучить тебя всю оставшуюся жизнь! Ад покажется тебе раем! — он бросил шлем, и приказал воинам ждать. Послышалось недовольное ворчание. Мы остановили сражение, объявив временное перемирие.

Гвенаэль реквизировал коней, и мы поспешили в замок, как будто за нами гнались драконы. Я еле поспевал за этим сумасшедшим. Я видел, как он спрыгнул с лошади на ходу и побежал по ступенькам к ней.

Я следовал за ним. Я видел, как Джиннайна спустилась по ступенькам. Она была в смятении. Не верящими глазами Джин сначала посмотрела на меня, потом на Гвенаэля и слегка покачнулась. В то же миг мы подбежали к ней. Но Наэль опередил меня, подхватив обмякшую девушку.

— Не прикасайся к ней! — прорычал он глухо, словно тигр, защищающий свою добычу.

— Все это время я заботился о ней, когда она не хотела жить, потому что винила себя во всем! И ты должен быть благодарен мне, что мой человек спас ее жизнь и вывез Джин из Хандарии. Я вытирал ее слезы, я приходил к ней во время ночных кошмаров.

— Да, но причина их ты!

— Я вижу, ты потерял логику и здравый смысл!

— А ты потерял честь! — за такие слова я бы убил любого, но сейчас промолчал. Я лишь смотрел, как он уносит мою невесту, в комнату, как он нежно прикасается к ней. Я не сомневался в их любви. Я понимал, что поступаю правильно. Но разбитое сердце не склеишь, а мои мечты так и останутся мечтами.

Спустя несколько минут Гвенаэль вышел. Нам предстояло решить вопросы войны и мира.

— Император, — официальным тоном произнес король Алакриона, новоиспеченный правитель Хандрии, Ярл, вождь свободного народа, — прошу пройти в мой кабинет для заключения мирного договора, — я кивнул.

Мы заключили мир. Все расходятся без претензий и контрибуций. И естественно моя помолвка с Джин расторгнута. Мои воздушные замки рухнули, суровая реальность макнула головой в парашу. Ее зловонный запах, разъедал мою душу кислотой. В принципе все осталось, как и прежде, за исключением нового титула и военной силы Вескальда.

Утром после бессонной ночи в холодной постели, я услышал переливистый смех. Я знал, кому он принадлежит. В этот момент слезу выступили у меня на глазах. Все сомнения, правильно ли я поступил, ушли. Всего за один вечер Гвенаэлю удалось сделать, то, что у меня не вышло и за месяц. Быстро собравшись, я спустился к обеду. Дижннайна и Гвенаэль сообщили, что сегодня же обвенчаются. Я был рад за Джиннайну, она заслужила счастье. Я еле сдерживался, от того чтобы не украсть ее. А смотреть на их свадьбу было выше моих сил. Я попрощался, сославшись на дела, и собрав свои войска, покинул Миэлер, столицу Алакриона, где познал истинную любовь.

Глава 13.

От лица Гвенаэля.

Предо мной стоял человек, которого я мысленно уже сто тысяч раз убил. Сам император Лартиссов. Чертов ублюдок. Я смотрел на этого холеного кота, еще не познавшего всю боль и отчаянье этого мира. И мне до безумия хотелось заставить его страдать. Я придумывал новые еще более изощренные пытки для Вескальда. Я знал, что он проиграет. Это мои владения я знаю здесь каждый уголок, каждую трещину. Я бил по самым уязвимым местам, моя армия превышает его по численности. Но этот наглец сам вступил в открытый бой, и теперь у него одна дорога — в ад.

Я обрушился на него всей своей мощью и яростью.

-Гвенаэль? — воскликнул это ничтожество. По искреннему удивлению на его лице, я понял, что он похоронил меня. — Что ты хочешь? Отомстить за то, что не пришел вовремя? — задал очередной вопрос Вескальд. Он с легкостью отражал мои удары. Наш поединок обещал быть интересным, другого я и не ожидал от императора Лартиссов.

-Ты великий император отдал свою невесту на растерзание варваров! Ты знал, что Миэлер не выстоит под их натиском. И мне пришлось убить ее! Ты хоть знаешь, каково это убить любимую! И жить с этим. Встречать каждый рассвет с одной лишь мыслью о месте, в надежде, что после смерти мы встретимся! — я не мог скрыть своего отвращения к нему. Я ненавидел его. Если бы Вескальд, тогда успел... Но прошлого не изменить, а в смерти Джин есть и его вина. Я увидел, что он открылся. Я резко ринулся вперед и нанес императору сокрушительный удар, метя в самое сердце. Но этот гад закрылся.

— Гвенаэль она жива! Джин здесь в замке! — он еще глумится.

— Ты издеваешься! Презренный человек, не смей упоминать ее имя! Я отрежу твои губы, оскверняющие память о ней. Ты не достоин даже ногтя Джиннайны! — я не выдержал. Ярость охватила меня. Мой меч замер в миллиметре от его шеи.

Я посмотрел на замок, чьи башни возвышались над городом. Мне показалось, что я схожу с ума. Ее голос, сквозь весь этот шум и крики я слышал мелодичный голос Джин. Мое сердце трепетало в бессмысленной надежде. Оно уже летело туда, а разум отказывался верить. И тут я вспомнил слова Вескальда. Я разрывался. Упустить шанс и убить этого мерзавца, или прислушаться к его словам и последовать за игрой воображения. И я выбрал второе, я готов был сойти с ума, умереть, чтобы увидеть ее хоть раз. А этого ублюдка я еще успею убить.

— Я слышу песню Джин! — я не верил в то, что говорю это, — Если ты мне соврал, клянусь всеми богами, я буду сдирать кожу с тебя, мучить всю оставшуюся жизнь! Ад покажется тебе раем! — я снял шлем, показавшейся мне таким тяжелым, мешающим дышать. Быстро отдал приказ воинам ждать. Послышалось недовольное ворчание. Но я быстро пресек его на корню. Все замерли в ожидании.

Я реквизировал коней, помчался в замок, туда, куда летело мое сердце. Я слышал окрики Вескальда еле поспевавшего за мной. Быстро спрыгнул с лошади и одним прыжком поднялся по ступенькам, вбежал в холл.

Словно призрак давно ушедших дней Джин плыла по ступенькам. Я моргнул, но видение не уходило. Я смотрел на Джиннайну, не в состоянии двинуться с места или что-либо сказать. Я не верил своим глазам, боялся спугнуть мое видение. Вдруг она покачнулась. И в тот же миг я очутился рядом, подхватывая легкое тело. И только почувствовав теплоту ее тела, услышав стук ее сердца. Я осознал, что она жива. Я прижал к себе Джин, намереваясь больше никогда не отпускать свою любовь. Вескальд подбежал к нам через секунду.

— Не прикасайся к ней! — прорычал я глухо, пресекая все попытки коснуться моей возлюбленной. Джиннайна моя, только моя! И я больше не позволю этому недоноску касаться Джин, заявлять на нее свои права. Пусть только посмеет смотреть в ее сторону.

— Все это время я заботился о ней, когда она не хотела жить, потому что винила себя во всем! И ты должен быть благодарен мне, что мой человек спас ее жизнь и вывез Джин из Хандарии. Я вытирал ее слезы, я приходил к ней во время ночных кошмаров! — протестовал и оправдывался Вескальд. Но мне было плевать на его чувства. После всего, что произошло, это была его обязанность.

— Да, но причина их ты!

— Я вижу, ты потерял логику и здравый смысл!

— А ты потерял честь! — я видел, как Вескальд сжимает до боли челюсти и кулаки. Я не обращал внимания на него, понес Джиннайну в ближайшие покои. Я хотел остаться с ней, и просто смотреть, как она дышит, как мерно вздымается ее грудь. Как на щеках розовеет румянец. Вдыхать запах ее кожи. Я робко прикоснулся дрожащей рукой к ее нежной коже. Слегка касаясь, прошелся по плавному изгибу шее по выпирающим ключицам, к идеальным полушариям грудей. Я склонился и облизал ее коралловые губки, чуть приоткрытые. Не в силах удержаться от искушения, я поцеловал ее уста, снова вкушая ее сладость. Я оторвался от моего сокровища. Поблагодарил богов и поспешил уладить дела. Нам предстояло решить вопросы войны и мира.

— Император, прошу пройти в мой кабинет для заключения мирного договора. — Вескальд кивнул.

Как только дверь закрылась, я произнес:

— Я расторгаю вашу помолвку с принцессой Алакриона, Джиннайной, за неисполнением ваших обязательств! — на удивление Вескальд был спокоен.

Наши переговоры завершились заключением мирного договора, который устроил обе стороны. Мы вышли к войскам и объявили мир. Варвары недовольно загоготали. Но одна срубленная голова слишком буйно возмущавшегося и все стали довольны. А я поспешил к Джиннайне, я хотел успеть к ее пробуждению.

Я открыл дверь в комнату, Джин уже стояла у окна. Она не слышала, как щелкнул замок. Я тихо подкрался к ней и обнял за тонкую талию, прижимая к себе. Джиннайна вздрогнула, а потом расслабилась в моих объятьях. Она развернулась ко мне. Я посмотрел в ее глаза. И все понял. Наше отчаяние, горе, боль. Они изменили нас. Нам не нужны слова, я чувствовал ее, а она меня. И весь мир перестал существовать. Ее глаза изучали меня, изящные тонкие пальчики обводили мой шрам, спустились к губам. Я не мешал ей, просто наслаждался, прикрыв глаза. Ее руки обвивали мою шею, а губы тянулись в поцелуе. И я сорвался, неистово вонзился в ее губы. Она еще более яростно ответила мне. Джин кусала меня, причиняя боль, но это лишь еще больше сводило меня с ума. Мы срывали одежду, в безумной жажде ощутить друг друга. Я жадно целовал ее шею, терзал белую грудь. С ее губ срывались первобытные стоны, а тело извивалось в моих руках. Я покрывал Джин быстрыми жадными поцелуями. Ее руки держались за мою спину, поглаживая уже зажившие шрамы, и это возбуждало меня до предала. Я подхватил Джиннайну и насадил ее на себя, медленно проникая в тугую жаркую плоть. Она обхватила меня ногами, ногти впились в мои плечи. Ее белокурая головка уткнулась мне в плечо и прикусила кожу, чтобы не кричать на весь замок. Мы сливались в экстазе. И центром мира были лишь тягучие стоны, и наши движения. Ее тело выгибалось, я прижал ее к холодному стеклу. От этого контраста, она почти закричала, и через секунды волны оргазма накрыли нас. Мощными толчками мое семя изливалось в нее. Я подхватил еле дышащую девушку и отнес на кровать, чтобы продолжить.

Ее белое тело лежало на красном покрывале, а я как зачарованный не мог оторваться от созерцания идеальной картины. Джиннайна поднялась на подрагивающих руках и притянула меня к себе. И я подчинился ее воле. На этот раз я не спешил. Я наслаждался ее медовым вкусом, что кружил мне голову и сводил с ума.

— О боги! Я и не наделся обрести свое счастье! — шептал я ей в губы, и поцеловал со всей нежностью, на которую был способен. Она затрепетала. Я исследовал каждый уголок ее тела. Мой язык искусно играл с шеей, после чего отправился к мочке уха и так до тех пор, пока ее с уст не сорвался стон наслаждения. Я мучительно медленно спускался ниже, терзая вершинки ее сосков. Перекатывал их в руках. Джин уже извивалась и умоляла меня пощадить ее, словно ведьма на костре. Мои пальцы нырнули в сочащееся влагой лоно и распаляли плоть, доводя до пика страсти, даря освобождение. Я спустился ниже, продолжая упиваться Джин. Поцеловал мягкий живот и ее распустившийся цветок, вдохнул аромат. Джиннайна снова выгнула спинку, стараясь приблизиться ко мне. Я видел, как она задыхалась от страсти. Я закинул ее ноги к себе на плечи и резко вошел в ее влажное лоно. Уже не сдерживаемые крики вырывались из ее горла. Я снова потерял контроль, вонзаясь в мягкое податливое тело. Она сжимала покрывало, закрывала глаза, а с уст срывался шепот:

— Ахх, любимый!

И я сорвался, стараясь все глубже проникнуть в нее с каждым движением. Пара мощных толчков и мы получили долгожданное освобождение. Я отпустил ее стройные ножки и лег рядом, целуя ее лоб, на котором выступили бисеринки пота. Джиннайна устало прикрыла глаза и заснула в моих объятьях. Легкая улыбка играла на лице, преображая её.

Я так счастлив, зная, что у нас впереди целая жизнь.

— Я люблю тебя Гвенаэль! — сонно пробормотала Джин.

— А я тебя! — ответил, зарываясь в ее серебристых волосах.

Теперь я точно знал, что мы будем жить долго и счастливо, и я сделаю все, если кто-то решится лишить меня моего счастья.

Конец.