Бурение шахты продолжается — пришло очередное автоматическое сообщение с короткой припиской, сделанной рукой Шепарда. Да, Явик волнуется, он напряжён. Любой бы разумный органик на его месте волновался, попади он в ситуацию, в какой сейчас пребывает Явик. Хорошо, что Шепард — рядом. Явик ему верит, доверяет и успокаивается, когда видит и чувствует Джона. Протеанину сейчас тяжело, так пусть Джон будет поблизости от нового партнёра нормандовцев. А там... как сложится. В любом случае Явик останется на борту. Пока не найдёт приемлемую для себя планету. Хотя... Что-то подсказывает мне, что никакую планету для себя Явик вот прямо сейчас, в ближайшее время искать не будет. Он хочет воевать со Жнецами, а не отсиживаться в безвестности и в тылу. Он хочет воевать с этими "креветками" и его опыт борьбы с этими огромными кораблями сейчас, для нынешних рас пространства Галактики — поистине бесценен и уникален. Значит, скорее всего, Явик станет членом экипажа и команды фрегата, одним из командующих офицеров. Старших офицеров. И этот статус и эту роль никто из членов экипажа и команды разведфрегата "Нормандия" оспаривать не будет.

Да, с протеанской базой пока много неясностей. На корабле, согласно данным систем объективного контроля и личным ощущениям командира фрегата служба и жизнь продолжаются нормально.

Я выключил инструментрон и отправился на обход фрегата. Доклады и рапорты — устные и письменные — хорошо, но собственный взгляд и собственное восприятие — намного лучше.

* * *

(от Чаквас)

Трёхлетняя девочка — самая младшая дочка в большой семье, принадлежащей к числу семей первых поселенцев Идена, завозилась, устраиваясь поудобнее. Бенезия, поймав понимающий взгляд хозяйки дома, отвлеклась от разговора, незаметно подстраивая свечение биотического сияния, обнимавшего ребёнка лёгким тёплым пологом. Кроха прижалась к азари, зажав в кулачке маленькую деревянную куколку. Матриарх снова подумала о том, насколько же эта девочка напоминает ей Лиару в младенчестве. Жаль, что ей, Бенезии Т'Сони не суждено было родить тогда ещё одного ребёнка: врачи встали стеной, обрушив на неё, матрону, вступавшую в возраст матриарха, десятки самых разных доводов и доказательств. Они знали, что Бенезия в суть сказанного особо вникать не будет, знали, что она может и должна понять главное: забеременеть двойней или — ещё раз решиться на беременность и роды, молодая матриарх не сможет. Люди, особенно колонисты, стремились к многодетности и этим очень напоминали Бенезии своих соплеменниц, легко доводивших численность населения даже небольших своих колоний до полумиллионных и миллионных отметок.

Чаквас вошла в комнату быстро и тихо. К тому, что именно она, врач фрегата, возглавляет миссию нормандовцев в поселениях, окружавших место стоянки кораблей, крестьяне уже привыкли. Как и к тому, что она появляется и исчезает внезапно, без предупреждений.

Увидев вошедшую, Бенезия плавно пригасила биотическое свечение, подхватила малютку на руки, осторожно и мягко поставила её на пол. Проследила, как девочка свободно и уверенно побежала к матери, сидевшей за столом у окна.

— Вечер... — тихо сказала матриарх, когда я подошла к ней вплотную.

— Да, Бена, — подтвердила я. — Надо возвращаться на корабль.

Дальнейшее я озвучивать не стала. Бенезия поняла меня правильно, попрощалась с хозяевами дома и с их домочадцами, вышла следом за мной за калитку. Остановилась, наблюдая, как снижается над улицей фрегатский челнок.

Вечер вступал в свои права. Впереди была долгая ночь, почти тридцать часов. Работа, конечно, не будет прекращена, её будут выполнять другие смены, предоставив возможность тем, кто работал в дневное время, отдохнуть, привести себя в порядок, отоспаться.

Поднявшись в салон, матриарх тихо и спокойно опустилась в кресло, пристегнулась, поймав предостерегающий взгляд меня севшей напротив.

— Я постоянно думаю о Лиаре, Рина, — тихо сказала Бенезия, глядя в иллюминатор на уменьшавшиеся в размерах домики поселения. Челнок шёл к фрегату по кратчайшему пути, осталось несколько минут до того момента, как он приземлится на стояночной площадке у опор "Нормандии". — И я думаю о том, как теперь сложится наша жизнь.

— Она сложится... хорошо, — помедлив, сказала я. — Потому что вы теперь будете рядом друг с другом и вместе.

— Ты права, — произнесла матриарх. — Знаешь, мне эти встречи с местными жителями... Дали столько... полезного, важного и, не побоюсь этого слова, необходимого... Я многое поняла о вас, людях, поняла особенно глубоко, полно и точно. Многое поняла из того, чего раньше не понимала. Да, в общем-то, и не стремилась, по самым разным причинам, понимать, — матриарх не скрывала своего критического отношения к самой себе и я понимала основания для такого отношения. — Наверное, протеане были правы, защищая эту планету. Они словно бы знали, что люди обязательно оценят такой дар. Землеподобная планета, где не надо ходить в скафандрах, где нет хищных крупных животных, желающих убить и съесть человека. Кстати, я за разговорами с крестьянами не следила особо за событиями. Как обстоят дела с бурением?

— Проходка шахты почти завершена. Ещё несколько десятков минут. Точнее не могу сказать. Потом — подготовка к проходке горизонтального тоннеля, — ответила я.

— Это сложнее, — матриарх расстегнула привязные ремни, встала, ощутив, что челнок опустился на плиты стояночной площадки. Шагнула к открывавшейся боковой салонной двери.

— Да. Сложнее. Явик... нервничает, — подтвердила я, сходя следом за своей подругой на плиты площадки и кивая вахтенным. — Хорошо, что рядом — Шепард, — сказала я, подходя к трапу.

— Да, хорошо. — Бенезия огляделась по сторонам, прикоснулась рукой к перилам трапа. — Тихо как...

— Вечер. На землеподобных планетах принято, что в вечернее время стараются не особо шуметь. Время отдыха, — спокойно пояснила Чаквас, поймав согласный кивок Бенезии, поднимавшейся по ступеням к входному шлюзу фрегата-прототипа. — Бена...

— Понимаю. — Бенезия поняла, о чём хочу я её просить. — Я зайду в салон, приму душ и приду в Медотсек. Мне самой интересно, насколько полно и безопасно я привыкла к жизни на этой планете. — На этот раз матриарх не стала употреблять мудрёные термины, вроде "адаптировалась", сказала просто и чётко и я это отметила весьма положительно.

— Иди, — кивнула я, приняв рапорт вахтенного офицера, встретившего её у выхода из шлюза. — И — не торопись. Время есть.

— Ага, помню, — усмехнулась матриарх. — Тридцать часов ночной темноты.

— Именно. — я направилась к лестничным маршам, а Бенезия — к лифту.

Закрыв за собой дверь салона, матриарх прислонилась к дверному полотну, оглядывая скромное убранство своего обиталища. Нет, определённо, здесь, в этом салоне, ей будет хорошо. И Лиаре тоже будет хорошо. Места им обеим хватит здесь даже с избытком. Жаль, что нельзя пригласить сюда Этиту. Ей бы здесь понравилось. Фрегат соблюдает радиомолчание, дальняя космосвязь отключена, остальные каналы фильтруются постом РЭБ.

Переодевшись в обычный комбинезон, Бенезия усмехнулась, вспоминая, какое сложное первое впечатление поначалу производил её парадно-ритуальный наряд на жителей планеты. Нормандовцы лучше знали Бенезию, но и они понимали, что перед ними более чем восьмисотлетняя азари, религиозный лидер расы, мощный биотик и опытный политик. Взяв банные принадлежности и полотенце, Бенезия упаковала их в непрозрачный пакет и покинула салон, направляясь в жилую часть фрегата, где размещались душевые кабинки.

Подойдя к дверям кабинок, матриарх едва сумела скрыть усмешку, увидев пиктограммы, указывавшие, где женская часть, а где мужская. Конечно, земляне традиционно воспринимают всех азари прежде всего как женщин, поэтому с пониманием того, какой кабинкой воспользуется представительница этой расы у них проблем не возникало. Бенезия на Идене неоднократно видела впавших в нешуточный ступор соплеменниц, подолгу решавших, в сторону какой пиктограммы — женской или мужской — им следует пойти, чтобы воспользоваться туалетом или душевой.

Решив не нарушать традицию, Бенезия шагнула в сторону "женской" пиктограммы. Прикрыв за собой дверь на защёлку, быстро разделась донага. Подошла к пульту, отрегулировала температуру и силу струи воды, переключила струю в распылитель.

Встав под "дождик", Бенезия с наслаждением провела ладонями по телу, ощущая, как медленно, постепенно отступает лёгкая усталость. Шум воды, касание струек были приятны. Засияла биотика, оказывая на кожу дополнительное восстанавливающее влияние.

Регулируя биотическое свечение и нежась под струйками "дождика", Бенезия подумала о том, что очень хотела бы провести с Шепардом ночь. Пусть она не сможет сейчас родить от него ребёнка, но... Шепард был для неё ценен и без этой возможности. Он её спас, вытащил, рискуя собой, из сложнейшего и тяжелейшего состояния. Подарил ей возможность вернуться к нормальной, полноценной жизни. Так разве она не должна дать Джону всю себя? Должна! Она ему доверяет, верит. Она его любит. Да, да, любит.

Путешествуя от дома к дому в самых разных поселениях, окружавших место стоянки двух кораблей, матриарх часто ловила себя на мысли о том, что она действительно полюбила. Полюбила человека, землянина, полюбила так, как любила, наверное, только Этиту. А может быть — немного по-другому, глубже, полнее, чётче. Полюбила, уже не надеясь на то, что судьба ей поможет и позволит полюбить хотя бы раз. Ещё один только раз на закате жизни. Она любила Джона и была готова провести рядом с ним и вместе с ним остаток своей почти тысячелетней жизни.

Вот только Джон явно был против подобного. Он хотел чтобы она вернулась к Этите и Лиаре.

Да, скорее всего ей не удастся остаться на борту фрегата-прототипа. Вместе с Лиарой она вернётся в Азарийское Пространство. И даже вернувшись, даже спустившись на социальное дно — вряд ли она останется членом Матриархата, а значит, ей придётся в дальнейшем жить очень и очень скромно, она будет любить Шепарда. Просто любить. Верно, нежно и полно, глубоко любить. Любить — и помогать ему. Ведь нормандовцам, первым столкнувшимся с легендарным Жнецом на своей колонизированной планете, предстоит теперь, так или иначе, принять активное участие в формировании и организации Сопротивления. А значит, им потребуется помощь. И не только со стороны тех разумных органиков Старых Рас, которые, как воины, останутся на борту фрегата.

И ей, Бенезии Т'Сони, можно будет стать одним из первых резидентов нормандовцев. Пусть только в мирах, подчинённых азари, но... с этого минимума можно будет начать. Тогда любовь Бенезии к Джону обернётся для нормандовцев реальной помощью. Как бы ни сложилась её, матриарха азари, судьба в пределах Пространства Азари, у неё останутся связи, у неё останутся знакомства, у неё останется много возможностей помочь нормандовцам. Которые очень помогли ей. Помогли вернуться к нормальной жизни, помогли многое понять в людях не путём чтения многостраничных файлов и просмотра сотен видеороликов, а путём непосредственного живого общения с самыми разными землянами. Общения, столь много пояснившего ей самой, что сама Бенезия теперь была уверена: она должна, она обязана помочь нормандовцам всем, чем только сможет. Земляне благодаря нормандовцам стали для неё, Бенезии Т'Сони, ближе и понятнее стократно, может быть — даже тысячекратно. И это понимание... стоит очень дорого.

О Лиаре сейчас думать совершенно не хотелось. Ясно, что фрегат не сможет уйти с Идена в ближайший месяц, так чего изводить себя преждевременными мечтаниями? Шепард — он рядом, а Лиара... Лиара далеко. Очень далеко. Сейчас в деталях даже неизвестно, в том числе и из-за блокировки линий космосвязи, на какой планете она сейчас работает. Потому лучше довольствоваться близостью Шепарда. Ему нужна её, Бенезии Т'Сони, поддержка, её любовь, её расположение. Пока что нет никаких ощущений, указывающих на то, что с Лиарой что-то не в порядке. Женщины-землянки правы: она сразу ощутила бы опасность, угрожающую её единственной дочери. А пока... пока всё спокойно. Значит, можно пока уделить максимум внимания Шепарду.

Дэйна — далеко, связи с ней никакой нет, блокировка каналов продолжает действовать и Шепард не нарушает запрет, хотя вполне может с полного согласия Андерсона воспользоваться "золотыми" каналами шифрованной военной космосвязи и пообщаться со своей подругой — да, да, прежде всего подругой — хотя бы текстовыми, очередными текстовыми сообщениями. Но Джон не желает нарушать общий запрет, хотя... ему очень тяжело вот так молчать. Он понимает, что Дэйна волнуется, что она, вполне возможно, нервничает, не находит себе от беспокойства места. А ведь она — спортсменка, известная, профессиональная. У неё — жесточайший и сложнейший график и разнюниваться ей особо нельзя.

Выключив воду, матриарх просушила кожу своего тела биотикой, промокнула большим "банным" полотенцем, надела новое бельё, ещё раз с благодарностью вспомнив поимённо всех своих новых подруг-землянок, надела комбинезон, застегнула "молнии" и липучки с застёжками. Упаковав бельё и полотенце в пакет, Бенезия вышла из душевой кабинки. В коридоре никого не было. Быстро дойдя до дверей своего салона, матриарх переступила порог, не закрывая входную дверь, несколько минут постояла у своего рабочего стола, давая возможность телу привыкнуть к ощущению чистоты и свежести, после чего решительно развернулась к выходу из салона, направляясь к Медотсеку.

* * *

(от Шепард)

— Достигнута запроектированная глубина, — услышал Явик голос оператора буровой установки. — Выключаю двигатель.

Кивнув выглянувшему из кабины транспортёра взволнованному человеку, Явик подошёл к ограждению шахты. Колонна бура медленно поднималась вверх, "колена" колонны складывались. Автоматика была прекрасно настроена и точно отрегулирована, так что малейших задержек не было заметно. Явик отчётливо чувствовал, что никаких задержек нет: бур поднимается на поверхность с предельно возможной скоростью. На глубине уже застыл фиксирующий стенки шахты раствор.

Протеанин вспомнил, как "Клинок Ярости" впервые совершил посадку на эту планету. Тогда на фрегате было предостаточно воинов — как пехотинцев, так и десантников. База существовала здесь и раньше: планета была хорошо освоена протеанами, так что на обустройство не пришлось тратить много времени. Впереди было противостояние со Жнецами, которые, вне всяких сомнений, попытаются — и не раз — высадить на эту планету свои десанты. Жнецы разрушали всю инфраструктуру, созданную разумными органиками. На будущем Иден-Прайме протеане закрепились уже давно и "зевнуть", пропустить такую планету Жнецы не смогут. Не в их природе, не в их правилах такое.

Отступая самым последним к воротам подземной Базы, Явик думал только об одном: как можно дольше задержать наступление хаскизированных врагов. Дать возможность уйти дальше, в глубины Базы всем своим коллегам.

Там, в голове колонны отступающих немногочисленных протеан, среди которых были и тяжелораненые, находилась командир фрегата Таэла. Так что в любом случае соратники не останутся без командира. А он... Он должен прикрыть отступление. Кроме него — некому, он в арьергарде колонны — самый опытный и самый сильный. И теперь на нём лежит ответственность за осуществление всемерного торможения звереющих десантников Жнецов. Да, это — хаски, но они — упорны, опытны. И — не умеют отступать. Их можно только задержать, их можно остановить, но заставить отступить — невозможно.