Forbidden Sweetness

В голове снова всплывает ее образ и все желание исчезает. Не физическое, моральное. Ощущение, что она в этой комнате и видит то, как я живу на самом деле. Словно наяву вижу осуждение в ее глазах. Мозг кричит, что это неправда, желание умоляет продолжить, но мне не хочется. Отталкиваю так старательно работающую девочку, убирая эрегированный член в штаны. Больно. Нужно погасить возбуждение. Самый действенный способ смотрит на меня с непониманием в глазах, но я не хочу, чтобы они прикасались ко мне. Не сегодня.

Мне нужен свежий воздух.

Вылетаю из дома и медленно бреду, сам не понимая куда. На часах всего одиннадцать вечера, а настроения уже нет. Алкоголь дает о себе знать, затягивая в сонную дымку.

Как я оказался перед домом? Впрочем, неважно.

Проскальзываю, оставаясь незамеченным. Желание принять душ и смыть с себя чужие прикосновения появляется неожиданно, но становится неконтролируемым. Не вижу смысла себе отказывать. Холодные капли проясняют мозги. Тру мочалкой, пока кожа не краснеет и не создается ощущение чистоты. Завязываю полотенце на бедрах и стремительно направляюсь в комнату Теи. Сколько бы я себя не обманывал, но я решился. Хуевый из меня брат, но это не страшно. Не хочу быть братом.

Замерев в дверях, любуюсь малышкой. Все так же рисует. Хотя судя по одежде и тетрадям на столе, Теа переоделась и сделала уроки. Интересно, сейчас она снова расстроена? Как можно тише ступаю к мольберту. В душе поселяется чувство дежа вю. Все как днем, и все иначе.

Я другой. Что-то изменилось. Я, наконец, решился.

Ее умиротворенный вид пробуждает во мне легкое чувство вины из-за 'измены'. И пусть ей все равно, мне-то нет. Рядом с ней просыпается спокойствие. Ощущение правильности происходящего. Мое место рядом с ней, я чувствую это.

Перевожу взгляд на мольберт и с удивлением понимаю, что он пуст. Сама же Теа лишь стоит, задумчиво глядя в одну точку и грызя карандаш.

— Что рисуешь?

— Эйден?!

На лице отражается неприкрытая радость и облегчение. Вижу, что хочет что-то сказать, но я пришел не слушать. Не сейчас.

Резко притягиваю ее к себе, и сильно, но не грубо целую. Она не сопротивляется, но и не отвечает. Вообще не шевелится, шокировано глядя на меня.

Ее губы вкуснее, чем я себе представлял. Мягкие и податливые. Поцелуй совсем невинный, но для меня даже он сродни победе на олимпиаде. Из глубин души вырывается довольный стон от ощущения обладания ей. Вжимаю замершее тело в себя еще крепче, губами требуя ответа. Она подчиняется инстинктивно, все еще не отойдя от потрясения. Поцелуй без языка. Пожалуй, самый невинный поцелуй в моей жизни, и самый долгожданный. Тело наполняет эйфория, недвусмысленно отражаясь на вставшем друге. Нужно заканчивать, пока не поздно. Не стану насиловать. Она придет сама. Сама захочет.

Прилагая огромное усилие, отрываюсь от ее губ, отступая на шаг. Она по-прежнему не шевелится, с недоверием глядя на меня. Рука неожиданно скользит к губам, трогая их. Словно старается убедить себя, что все это неправда.

Я знаю когда нужно уйти. Даже если очень хочется остаться. Последний раз глянув на нее, впитываю в себя ее раскрасневшийся образ и удаляюсь.

Переломный момент в наших отношениях. Прости сестренка, я слишком эгоистичен.

Добро пожаловать в мой мир.

Глава 5.

Что это было? Что на него нашло?

Рука никак не хочет отпускать губ, словно ищет подтверждение тому, что это мне не привиделось. Зачем?

Как всегда в критические моменты просыпается неконтролируемое желание творить. В голове пусто, но руки движутся сами. Казалось, еще час назад покинувшее вдохновение, возвращается, прихватив с собой тысячу идей.

Ничего не соображаю. В голове нет мыслей. Вакуум. Пустота. Шок.

Словно со стороны вижу как руки, дрожа, наносят мазок за мазком. Картина не ясна. На холсте какая-то сумятица, четко отражающая едва заметную пока сумятицу в душе.

Инстинкт самосохранения сработал отлично. Лучше любой подушки безопасности прикрыл меня от удара о реальность. Отсрочил момент осознания.

В ушах гудит, глаза режет.

Шок медленно отступает, сменяясь непониманием.

Мой первый поцелуй.

Это был мой первый поцелуй, и он был с братом. С родным братом! От этой мысли становится гадко. Линии на холсте становятся толще от той силы, с которой я нажимаю на карандаш.

Как много способна вынести психика человека за один день? Думаю, много, но и у этого много есть придел. Что творится с миром? Нет, больше меня интересует, что творится с Эйдом?! Или вернее задуматься, что со мной не так? Мать ненавидит, брат сначала кричит, пропадает где-то во взвинченном состоянии, а затем возвращается и целует.

Ради Бога, скажите, что это нормально.

Какой-то хруст.

Звук едва различим за моими мыслями, но я услышала. Цепляюсь за него, ища источник.

Взгляд устремляется к мольберту. Оказывается, я сломала грифель. Как символично. Кажется, нажми на меня чуть сильнее, и я повторю его судьбу.

К глазам подступают слезы, начинает трясти, а откуда-то изнутри так и жаждет прорваться истерический смех.

Стены комнаты давят. Не хватает воздуха. Впервые в жизни рада отсутствию Эйда. Будь он рядом и я бы не выдержала. Чувствую себя рыбой, выкинутой на сушу. Абсурдность ситуации поражает. Создается впечатление, что я нахожусь в театре для избранных, где играю роль.

И не факт, что главную.

От меня ничего не зависит. Все решается на стороне, а мне остается лишь приспосабливаться, стараясь не потонуть во всем том бреде, что творится вокруг. Делайте ставки господа, что будет дальше?

От вида комнаты становится тошно. Она кажется грязной. Сама себе кажусь грязной и распутной.

Что ж мама, ты оказалась права. Мои поздравления.

Нет сил находиться в доме. Он давит.

В чем есть, выскакиваю на улицу, делая жадные глотки свежего воздуха. Мои любимые ночные тени сегодня пугают. Кажется, вот-вот из них выскочат люди, смеясь над моим смятением, требуя продолжения банкета, где мои чувства являются главным блюдом. Нервы на пределе. Я даже не замечаю холода, теряясь в своих мыслях.

Ноги сами ведут меня к любимому месту, дарящему покой. Нужно просто успокоиться и постараться понять, что случилось.

Взять себя в руки.

Не замечаю, как оказываюсь на краю утеса, но тут же устремляю взор на темную гладь океана. Он сегодня не спокоен, раз за разом доказывая это волнами. Словно солидарен с бушующим океаном эмоций внутри меня.

Вода завораживает, незаметно утягивая лишние эмоции.

Что-то мелькает в голове. Что-то важное, что ускользнуло от меня. Что-то, способное прояснить ситуацию.

Алкоголь. Эйд был пьян! Может просто спутал с очередной подружкой?

Слабая надежда зарождается в душе.

Пусть бы я оказалась права, потому что не знаю, что буду делать иначе. Я не могу потерять еще и брата. Одна мысль об этом причиняет боль. Это страшнее его поступка, страшнее ненависти матери. Словно от тебя отрывают половину.

Становится смешно. Я, кажется, интересовалась, какого это, жить без его влияния? Только не говорите мне, что я могу так скоро это узнать. Что если он завтра не заговорит со мной, посчитав, что в поцелуе моя вина?

А может я и впрямь виновата? Сама спровоцировала?

На глаза снова выступили слезы.

Это неправильно. Все неправильно. Так не должно быть. Эйд не должен целовать меня. Он не имеет права. Родственники так не поступают! И мать не имеет права ненавидеть меня, а отец не замечать этой ненависти.

Любовь к миру не спасает. Доброта наказуема, но я не умею иначе. Не хочу менять себя ради приобретения скорлупы, достающейся реалистам.

За что моя жизнь выделывает такие кульбиты? Где делся мой спокойный мир? Забудьте все, что я говорила днем. Не хочу видеть реальное отношение людей к себе, хочу жить в том уютном мирке, что мне создал брат.

Устала думать.

С каждой новой мыслью нарастает истерика, а это лишнее. Нельзя придаваться унынию. Все уладится. Мы поговорим, и все станет как прежде.

Всегда есть разумное объяснение, я просто неправильно поняла. Вряд ли бы Эйд захотел целовать меня. Даже если опустить то, что это грязно и неправильно, что это противоречит всем моральным устоям, остается его популярность. Внешне я проигрываю многим девушкам из школы, и меня это ничуть не расстраивает. Внешность далеко не все, но Эйда, как мужчину должны привлекать наиболее интересные личности, чем я.

Эта мысль почти успокаивает, но в голову тут же приходит неоспоримый аргумент, рушащий мою теорию. Он спросил, что я рисую. Знал, что это я.

Тогда зачем?

Очередное оправдание формируется в голове, но его спугивают шаги за спиной.

Нет. Не хочу. Мне нужно побыть одной!

Напрягаюсь в ожидании чего-то. Чего? Сама не знаю. Возможно легкого касания, способного окончательно разрушить платину сдерживающую истерику. Однако никаких касаний не следует. Кто-то садится рядом с моими ногами и так же молча смотрит на океан.

Эйден.

С губ не сходит счастливая улыбка, не имеющая права на существование. Где чувство вины? Где раскаяние?

Их нет. Только безудержная эйфория, не отпускающая меня. Хочется кричать на весь мир о своей радости. Волнение о чувствах Теи присутствует, но его заглушает легкое чувство нереальности происходящего.

Моя радость эгоистична, но она слишком сильна, чтобы задумываться об этом. Принял правильное решение. Так хорошо мне еще не было. И мне, черт возьми, нравится это состояние безудержного счастья.

Какой же я все-таки ублюдок. Почему нет ни капли раскаяния из-за сделанного? Куда подевалась совесть? Заткнулась.

Сбежала, поджав хвост. Ее вытеснил мой эгоизм, и меня это устраивает.

Самобичевание это отстой, я не жаден и уступлю его другим. Забирайте столь 'прекрасное' чувство. Будьте идеальными, стыдитесь своих желаний. Разрешаю.

Уступаю все эти чувства благопорядочным гражданам.

Плевать на осуждение. Те, кто осуждают — жалки. За что меня судить? За то, что поставил цель и движусь к ней, а не пускаю все на самотек? Я не трус и не лжец. Я сильнее многих хотя бы тем, что честен перед собой.

Мне нифига не стыдно. Я не сожалею. Я счастлив.

Нет смысла проклинать жизнь за те карты, что она тебе раздала. Выйти победителем можно и с шестерками. Главное правильно сыграть.

И если судьба такая сука, что 'дарит' мне неправильную любовь, значит я буду еще большей сукой и возьму эту любовь без малейшего сомнения.

Ловушка захлопнулась. Карты розданы. Выбор сделан. С плеч свалился груз, давивший на протяжении бесконечно долгих мгновений. В грудной клетке полно воздуха. Могу дышать в полную силу.

Не остается ни малейшего сомнения в правильности моих действий. Давно пора было показать ей реальность. Нашу реальность. Теперь ей никуда не деться. Я не отпущу. Да и сама Теа вряд ли захочет уйти. Она не умеет жить без меня. Я хорошо постарался.

Безумную симфонию радости в моей душе прерывает звонок. Не хочется ни с кем разговаривать. Хочу продлить этот момент. Смаковать эмоции. На губах до сих пор незримый след невинного поцелуя, который боюсь уничтожить ненужными словами.

Однако мой визави слишком настойчив. Звонок повторяется за звонком, и все же решаю уважить человека, так жаждущего моего внимания.

— Есть информация.

Черт, так и знал, что не стоило брать трубку.

Как всегда в нужные моменты рациональное мышление и собранность вытесняют все эмоции. Тело напрягается. Мозг в считанные секунды переваривает полученную информацию.

— Встретимся через час на нашем месте.

Как бы мне не хотелось остаться дома, но это не то, что можно обсудить по телефону. С другой стороны, мне не помешает слегка убавить энтузиазм.

Уверен, Теа совсем скоро придумает мне логичное оправдание и придет поговорить. Убедиться, что она права и ее мир не пошатнулся. Что произошедшее — нелепая случайность.

Она всегда так делает, перекладывая часть вины на себя даже там, где от нее ничего не зависело. Всегда находит объяснения чужим поступкам, искренне веря, что окружающие ее люди не могут быть плохими. Кто угодно, но только не ее близкие.

Одновременно люблю и ненавижу эту ее наивность. И все же всегда стараюсь подтвердить ее ошибочное суждение о людях. Вернее старался. Больше не буду.

Пора взрослеть. Хватит обманываться, чем быстрее она примет новую реальность, тем легче ей будет смириться с новым статусом наших отношений.

До зубового скрежета не хочется делать ей больно, но я не могу иначе. Рушение иллюзий болезненно априори. И как бы я не старался, ничего изменить не смогу.

Но я не стану давить. Пусть сама придет к правильным выводам.

За размышлениями не замечаю, как добрался до места, что не мешает нужному человеку заметить меня.

— Разве женщины не должны опаздывать?

Усмехаюсь, любуясь стройной фигуркой. Во взгляде больше эстетического удовольствия, чем заинтересованности. Все равно, что смотреть на изысканную картину, передающую сотни эмоций.

— Когда ты пригласишь меня на свидание, я непременно опоздаю, чтобы не крушить твои стереотипы.

Обаятельная улыбка на точеном личике. В глазах хитринки, а на теле шикарный кожаный костюм. Ей не хватает алой помады для завершения рокового образа.

За спиной красуется припаркованный байк, верный спутник моей собеседницы.

Кэри любит привлекать внимание. Обожает эффектные выходы. Настоящая женщина, во всех ее коварных проявлениях.

Заброшенный квартал, кое-где освещаемый фонарями. Мост над нашими головами, давно забытый людьми. Прохудившейся за ненадобностью. И женщина, излучающая сексуальность каждым своим движением. Романтика.

— Тебе будет со мной скучно, Кэри. Зачем зря портить впечатление?

Уверен, ее окружают более опытные игроки, с которыми интересней. Не знаю сколько ей лет. На вид и двадцати не дашь, однако внешность обманчива. Легенды о ее способностях появились раньше, чем я научился ходить.

Не думаю, что ее способен чем-то поразить восемнадцатилетний юнец.

— Люблю твою самокритичность, милый, — мурлыкающий шепот на ухо. В руки вкладывают тонкую папку. — Здесь все.

Лукавая улыбка, и она уходит, не видя причин задерживаться. Мне тоже незачем здесь оставаться. Совсем скоро появится Теа. Будет плохо, если меня не окажется на месте.

Нужно с ней поговорить. Объяснить как можно мягче.

Пусть не волнуется, я не стану давить. Я терпелив и дам так много времени, сколько ей понадобиться.

Лишь бы в итоге она была рядом.

Теа.

Даже не обернувшись, понимаю, что это не брат. Его шаги я узнаю всегда. Это осознание приносит облегчение. Да. Трусливо. Но я не готова с ним встретиться. Во всяком случае не сейчас, когда на душе так неспокойно.

Стою, молча впитывая в себя атмосферу этого места, да и мой неожиданный сосед явно не горит желанием завести диалог. Понял мое состояние? Не знаю, как долго мы в полнейшей тишине созерцаем океан, но за это время в душе просыпается любопытство, и я перевожу взгляд.

Итон? Что он здесь делает?

— Сижу.