Точка покоя

Как несколько позже узнал Анатолий, сидящие справа в прошлом были префекторами. Впрочем, и в настоящем тоже — звание считалось как бы законсервированным, сданным на хранение вместе с форменным бирюзовым плащом. Сейчас они передавали опыт молодежи и считались учителями. Звали их учитель Крин и учитель Тук. Тук — тот что пополнее.

Как позже узнал Анатолий, личность сидящего слева была еще более примечательной потому как был он сэнссаем — наставником сэнсов.

Наставники сэнсов — это совсем отдельная история. Они стоят чуть особняком потому как не всегда и не всем понятны. В простых людях они вызывают некоторую робость. Не потому что они к этому стремятся, а как часть непознанного. Непознанное часто несет пугающий оттенок. Не все непознанное, а то, которое обыкновенному человеку не дано понять. Что удивительно, сами сэнсы воспринимаются простыми людьми как нечто вполне себе обычное и не вызывают никакой настороженности. А вот те, кто помогает будущим сэнсам развить свои способности, слегка пугают обывателя. Среди темных крестьян бытуют байки о том, что способностями сэнса можно наделить и наделяют ими людей именно сэнссаи — наставники сэнсов. Люди образованные над этими верованиями подсмеиваются. Любому префектору известно — сэнссаи — это всего лишь опытные сэнсы, а даром нельзя наделить, можно лишь научить им пользоваться.

Как правило, сэнссаи не селились отдельно, а проживали при обителях наставников. Обучение будущего сэнса должно быть разносторонним. Сэнссай поможет ученику научиться пользоваться даром, наставник — обрести требуемое для работы равновесие.

Разумеется, ученики знали, кто такие сэнссаи и не придавали им мистического значения. Но человек, который видит тебя насквозь, невольно вызывает чуточку опасения. Двое из учеников, впрочем, кроме общих занятий посещали и уроки сэнссая. Им предстояло стать сэнсами, если удастся развить свой дар до нужного уровня.

Внешне от других учеников они ничем не отличались: так же как и все участвовали в общих работах и в ученических проделках. Отношение к ним других учеников было ровным, порой даже чуть снисходительным, потому как попасть в ученики не обладая даром было куда как сложнее. Да и дело в будущем им предстояло делать одно, пусть и каждому по-своему. Порой способности будущих сэнсов использовались и в мелких шалостях.

На проделки учеников наставник смотрел сквозь пальцы, но до строго определенного предела. Превысившего предел ждало суровое наказание, а шутка, повлекшая за собой чью-то длительную обиду, вообще могла стать поводом для отчисления. Будущим стражам покоя не пристало вносить возмущение в ментал. Спрашивается, не проще ли было запретить проделки вообще? Ответ однозначный — проще. Но проще — не всегда правильнее. Ученики думали, что они шалят, на самом деле, им позволяли шалить. А невинные проделки были включены в процесс обучения. Сумеешь вовремя остановиться, одернуть себя, не переступить грань между шуткой и жестокостью — значит, сдал экзамен. Нет, значит, тебе здесь нечего делать. Определить эту грань и никогда ее не переступать — одно из важных условий в их будущей работе.

Разумеется, учеников никто не спешил посвящать в подобные тонкости. Для них проделки были всего лишь проделками. А учеба? О, учеба тоже была весьма интересной. Даже через месяц, когда Толик стал более-менее понимать местный язык, многое в процессе обучения было для него непонятным. Непонятными были обычаи, непонятным — менталитет. Многое вокруг было непонятным, но в то же время, чрезвычайно интересным.

Нет, от него ничего не скрывали, наставник Трай охотно и подолгу с ним разговаривал, вот только картина окружающего мира складывалась медленно. Порой казалось, что она сложилась, но появлялись новые обстоятельства, и все приходилось пересматривать.

Началось все с обучения языку. В тот первый день пребывания в обители сразу после завтрака наставник пригласил Анатолия пройти за ним. Он расположился на открытой террасе, попросту сел на пол и скрестил ноги. Толику он предложил присесть напротив, приложил руку к своей груди и сказал "Трай". Затем приложил руку к груди гостя.

— Толя, — ответил парень.

Наставник показывал на различные предметы и повторял их название. Через пару часов он ушел, но только для того, чтобы его место занял один из учителей.

Через три дня Толика стали привлекать к работам, но и здесь обучение языку не прекращалось ни на минуту. Он помогал одному из учеников на хозяйственном дворе, а тот объяснял ему название всего, что он видит.

— Вот это — лошадь. Вот это — телега. Запрягать.

Толик повторял слова, задавал вопросы, порой заставляя ученика смеяться, но тот быстро брал себя в руки. Вообще отношение к нему было на удивление ровным, если не считать заданий, которые были порой весьма странными.

Миновала неделя, наставник привел Анатолия на расположенный за небольшим лесом огород и предложил полоть грядку.

Что ж, полоть так полоть, Анатолий не привык есть свой хлеб даром. Часа два он выдергивал траву и думал, что закончил работу, но наставник отрицательно покачал головой и заявил, что надо полоть грядку.

— Другую грядку? — спросил парень.

— Нет. Эту грядку, — Трай указал на уже прополотый участок земли.

Анатолий потратил еще два часа и выбрал все мелкие травинки, окружавшие растущие всходы. Наставник кивнул и сказал, что работа на сегодня закончена. На следующий день они опять пришли на огород. Каково же было удивление Толика, когда ему предложили полоть ту же самую грядку. Они что, издеваются? Наставник посмотрел укоризненно, и Толик принялся за работу. Он выбрал все мельчайшие травинки, к обеду он почти возненавидел свою работу. Толик старался поскорее закончить порученное дело. Каково же было его удивление, когда эту же грядку ему поручили полоть и на третий день. Вокруг полно грядок совсем не полотых. Толик еще раз спросил, ни стоит ли ему приняться за соседнюю, получил отрицательный ответ, вздохнул и принялся третий день подряд полоть одну и ту же грядку.

Он перебирал пальцами каждую крупинку земли, выбрасывая малейшую соринку и тщательно окучивая молодую поросль. Неожиданно Толик понял, что ему это нравится — нравится лелеять тянущиеся к солнцу ростки новой жизни. Казалось, они льнут к рукам, отвечают благодарностью на любовь и заботу. Это было совершенно новое неведомое раньше ощущение. Оно радовало и наполняло гордостью, оно придавало его работе новый, неведомый раньше смысл.

Толик прошел три четверти грядки, когда наставник его окликнул.

— Пойдем?

— Я хотел бы закончить, — попросил парень.

Наставник довольно кивнул, улыбнулся.

— Когда закончишь, придешь сам.

Толик остался один. Он вздохнул полной грудью, ветер взъерошил его волосы, солнце ласково пригревало, листья растений чуть слышно шелестели. В какой-то момент Толик почувствовал себя частью всего этого: земля, солнце, ветер, он сам — все это одно и то же. Все это часть его и он часть всего, что его окружает. Это было совершенно непередаваемым.

Он засиделся около грядки и чуть было не опоздал на обед. Ощущение общности с окружающим схлынуло, но воспоминание о нем приятно согревало.

Прополка грядки была не самым странным из заданий, которые ему поручали. В один из дней наставник отвел его к небольшому озеру, находящемуся неподалеку. На берегу стояла беседка.

— Садись. Смотри, — предложил Трай.

Скамейки не было, Толик расположился на полу.

— Сколько мне сидеть?

— Минуту. Или вечность. Не все ли равно? Ты куда-то торопишься?

Толик задумался.

— Ну, мне не хотелось бы проводить время бесцельно.

— А что есть цель?

Что есть цель? Непростой вопрос.

— Здесь и сейчас — знания.

— А знаешь ли ты, что именно должен узнать? Когда бежишь вперед, пропускаешь то, что у тебя под ногами. Не боишься пропустить что-нибудь нужное?

Толик вздохнул:

— Извините, наставник.

И правда, что это он: люди приняли его, возятся с ним, учат языку и не только языку. Можно сказать, ему необычайно повезло оказаться у наставника Трая. Иначе... Даже сложно представить, что было бы с ним иначе. Да и человек наставник Трай неординарный, очень интересный человек. У такого стоит поучиться. Многие добиваются такой чести долгие годы.

Какой он все-таки везучий: дикий пес его не съел, лошадка довезла до наставника Трая без всяких приключений, не считая мозолей и потертостей, которые и прошли-то всего через неделю. Теперь вот кормят опять же.

О том, что всего этого могло не быть, не провались он неизвестно куда, Толик не думал. Думай не думай, этой неприятности уже не избежать.

Легко ли сидеть и смотреть на озеро? Нет ничего проще минут десять. А если час-два, а если полдня? И ладно бы при этом еще что-то делать, так было бы проще. Ничего не делать оказывается удивительно утомительное занятие, когда его тебе поручили. Подумать только, мы можем ничего не делать довольно длительное время просто оттого, что делать ничего не хочется, но стоит это ничегонеделание принять за занятие и все меняется. Ничего не делать уже не хочется. Причем так не хочется, что готов делать что угодно, лишь бы не сидеть застывшим истуканом и не смотреть бесцельно на озеро.

— Все привыкли куда-то бежать, постоянно к чему-то стремиться. Мысль о том, что где-то лучше, чем здесь, не дает людям покоя. А ты представь, что лучше, чем здесь и сейчас, места нет, — напутствовал Толика наставник Трай. И ушел.

Первые два часа просидеть было несложно, в начале третьего часа бездействие стало утомлять. По прошествии трех часов бездействие стало тяготить так сильно, что стало почти невыносимым.

"Да что он, в самом деле! Что здесь сложного? Сиди и смотри!".

В гладкой поверхности воды отражалось небо и мерно плывущие облака. Постепенно Толик тоже стал куда-то мысленно уплывать вместе с ними, растворять в окружающем пространстве. Где здесь? Где сейчас? Где он? Где озеро? Ничего нет. Есть ли время? Времени нет. Секунда или вечность — не имеет никакого значения.

Очнулся он от того, что кто-то трясет его за плечи. Это было неожиданно, Толик не сразу понял, что трясут именно его. Кто трясет? Оказалось, это наставник Трай. Он примчался к озеру огромными прыжками. Был он полон тревоги, и причиной ее был именно он — Толик.

Не далее как десять минут назад Трая побеспокоил сэнссай Ликр, который сам был немало озадачен.

— Трай, ты не занят? — Сэнссай выглядел озадаченным, что случалось с ним нечасто.

— Заходи Ликр. Что-то случилось?

— Не знаю. Помнишь, ты попросил меня присматривать за человеком, которого привез хранитель?

— Конечно помню. Что-то не так?

— Его нигде нет. Я искал его ментальный образ полчаса назад. Он сидел на берегу озера и смотрел на воду. У меня выдалась свободная минута, и я решил посмотреть, где он сейчас. Так вот, его негде нет. Вообще нигде, ни малейшего отзвука.

— Может, ушел?

— Трай, я серьезно, — Ликр взглянул чуть укоризненно. — Ты же знаешь, десяток-другой лиг не имеют для меня значения, а дальше за полчаса он уйти никак не мог. Не мог даже на лошади ускакать.

— Хранитель О᾽Брилин говорил о чем-то подобном. Сэнсы теряли его при поиске. Потом нашли.

— Это совсем другое дело. Как бы объяснить... Сэнсы не знали, кого они ищут. Это все равно как узнать человека с чужих слов. Можно узнать, можно обознаться. Мне же найти Анатолия не сложнее, чем узнать соседа, встретившись с ним лицом к лицу. Даже от спящего человека есть фон, если этот фон мне хорошо знаком, я его различу за лиги. Сейчас я такого фона не чувствую.

Наставник встревожился не на шутку. Быстрым шагом он вышел из помещения и направился к озеру, по пути переходя на бег. Сэнссай Ликр поспешил следом.

— Так вот же он, старый ты пень, никуда Анатолий не делся, сидит там, где я его и оставил!

Наставник дал волю своим чувствам, что было для него делом почти небывалым.

— Не знаю, кто там сидит, но я и сейчас могу заявить с полной ответственностью — Анатолия здесь нет.

— А кто же тогда есть?

— Никого нет.

Наставник подбежал и начал трясти Толика за плечи.

— Вернулся, — через пару секунд удивленно сказал сэнссай.

— С тобой вес в порядке? — Трай внимательно рассматривал своего гостя.

— Все в порядке, наставник Трай, — удивленно отозвался Толик.

— Прости меня, я был слишком беспечен. Надо было быть осторожнее с этим заданием. Но кто бы мог подумать, подобного раньше не случалось.

— Чего не случалось?

— Такого полного погружения.

Наставник удивленно покачал головой.

— Вообще-то это упражнение предназначено совсем для другого, — пояснил он. — Это всего лишь тренировка терпения и способности оставаться уравновешенным в любой ситуации.

— Я что-то сделал не так?

— Нет-нет, все в порядке, — заверил Трай. Но выглядел он при этом весьма озадаченным.

Подобных этому экспериментов Трай больше не проводил, а вот разговаривали с Толиком они все чаще, посвящая этому занятию по нескольку часов каждый день.

Толик, как мог, рассказывал о своем мире и удивлялся реакции собеседника. Все, о чем он говорил, оценивалось и воспринималось совсем не так, как он мог бы ожидать. На некоторые вопросы он вообще не мог ответить.

Больше всего удивили Трая не технические новинки, как можно было бы предположить. Когда Толик рассказывал о достижениях науки, наставник кивал. Порой чуть удивленно, порой — снисходительно. Но и только.

Настоящее удивление вызвало другое.

— А кто в вашем мире, уважаемый Анатолий, хранит устои? — поинтересовался Трай.

— Что Вы имеете в виду?

— Кто обеспечивает стабильность, следит за тем, чтобы в обществе не было волнений?

— Полиция.

Толик рассказал о полиции.

— Понятно, муниципальная стража, — кивнул Трай. — У нас такая тоже есть в городах. Следит за порядком в торговых рядах и разбирает споры. А устои кто хранит?

Толик смутился.

— Возможно, наставник Трай, я Вас не так понимаю. Что вы имеете в виду? Обычаи? Обряды?

— Причем здесь обычаи? Хотя, обычай обычаю рознь. Смена обычаев может никак не отразиться на стабильности ментального поля, а может его серьезно поколебать. Но это лишь одна из многих причин. Что касается обрядов, то они лишь внешнее отражение внутреннего настроя. Если внутренний настрой не меняется, изменение последовательности действий не имеет большого значения. Но да, без нужды менять их нежелательно. Установить новые устойчивые связи сложнее, чем поддерживать уже имеющиеся.

— Должно быть, я еще плохо знаю язык. О каком поле идет речь, уважаемый наставник и при чем здесь устои?

— Возможно. Иного объяснения я не нахожу. Не может такого быть, чтобы устои не хранились. Что ж, начнем сначала. Знаешь ли ты, что такое мысль?

— Человек думает, электрические сигналы бегут по цепочкам, — начал рассуждать Толик.

— Я не знаю, что и куда бежит, но мысль — есть изменение ментального поля.

— Сомневаюсь, уважаемый. Наша наука продвинулась далеко вперед, и ничего подобного я не слышал, — возразил Толик.