Точка покоя

Точка покоя.

1.

Префектор Олди Энц устало откинулся в кресле, прикрыл глаза и переплел пальцы рук. До конца его смены оставалось около двух часов, и префектор мечтал о том, чтобы оставшееся время прошло без серьезных происшествий, требующих его личного вмешательства. Хранитель устоев сегодня устроил грандиозный разнос среди префекторов. У него это замечательно получается. И при этом благородный О᾽Брилин не повысил свой голос ни на йоту. Олди в тайне завидовал хранителю и пытался подражать его манере работы с подчиненными. Правда, если бы кто-то ему об этом сказал, Олди пришел бы в негодование. Такие вещи не выставляются напоказ. При всем одобрении почтения к вышестоящим хранители строго следили за тем, чтобы оно не переросло в подражание, считая это леностью и манкированием своими служебными обязанностями.

— Подражание бездумно, — вещал преподобный О᾽Брилин. — Мыслящему не пристало копировать поведение даже самых достойных не утруждая себя привычкой анализировать и делать выводы. Если для вас эта работа слишком трудна — ступайте в гончары.

"Почему именно в гончары?" — хотел спросить Олди. Но О᾽Брилин продолжил разговор.

— Должен ли я считать работу префекторов удовлетворительной?

Преподобный обвел собравшихся строгим взглядом. Продолжения речи не последовало, он ждал ответа. Судя по интонации, у О᾽Брилина были большие сомнения в удовлетворительности работы службы.

— Младшие префекторы жалуются на недостаток численного состава, — неуверенно сказал один из собравшихся. — Даже полевых стражников стало не хватать.

— Стражников добавим. Сегодня же я отправлю требование, передать еще один полк полевой стражи в ведение префектур, — сейчас же отреагировал О᾽Брилин.

— А как насчет младших префекторов?

— В ближайшее время пополнение не ждите, — отрезал преподобный. — Нет у меня людей. Сами виноваты. Надо активнее изыскивать новых кандидатов. Как говорится, по сделанному вами да вам же воздастся. Вот Вы, Рогри. Сколько кандидатов в стажеры Вы пригласили на собеседование?

О᾽Брилин припечатал взглядом префектора северной части их округа.

Чуть полноватый Рогри виновато потупился.

— Вы же знаете, преподобный, какая мне досталась местность. Город всего один, и тот невелик. Сплошь хутора да поселки. Где я возьму кандидатов?

— Добрые всходы растут на любой почве, — нравоучительно произнес О᾽Брилин, и добавил чуть иронично. — Искать лучше надо.

Хранитель прошелся по кабинету, предоставляя префекторам время на осмысление сказанного, и поинтересовался:

— У кого еще будут вопросы?

Отсутствие вопросов считалось серьезным упущением. Попасть впросак с неумелым вопросом — это еще полбеды, а вот несколько совещаний подряд вообще ни о чем не спрашивать... Это все равно что расписаться в собственной лености. Ибо, как говорил преподобный, "хуже отсутствия ума может быть только отсутствие любознательности".

— Как обстоят дела с новыми сэнсами? — поинтересовался Энц.

Преподобный вздохнул.

— По плану. Замена уходящих на покой через два года.

— А моя заявка на предоставление дополнительной вакансии сэнса?

— Заявка есть. Вакансию утвердить несложно. Свободных сэнсов нет, обходитесь теми, которые есть. Думать надо, работать головой, а не сваливать всю работу на сэнсов.

— Так как же без них-то? — удивился Рогри. — Кто будет определять место ментального возмущения?

— Насколько я знаю, служба локации у вас укомплектована по штату. А если на каждый случай ссоры шорника со своим соседом будем направлять сэнса, то тогда действительно никаких штатов не хватит.

Рогри покраснел. Случай был презабавный (если смотреть на него со стороны). Если же он произошел в твоей префектуре и тебе об этом не забывают напоминать, здесь совсем не до смеха. Кто же знал, что ссора шорника с соседом перебудоражит полпоселка и создаст такое возмущение ментального поля. Он направил двух имеющихся в его распоряжении свободных сэнсов с усиленным отрядом стражников чтобы на месте разобрались в происходящем. Достаточно было послать пару конных латников, чтобы призвали к порядку дебоширов.

С момента случившегося минуло два года, но хранитель устоев до сих пор приводил этот случай в пример, как неумеренную расточительность при работе с личным составом.

Энцу стало неудобно. Вопрос задавал он, а вспомнили промах Рогри. Правда, Рогри так "удачно" влез с уточнением... За что и поплатился. Глупые вопросы хранитель устоев не любил. Преподобный был сегодня в прескверном настроении. Не положено О᾽Брилину пребывать в скверном расположении духа. Ему, как хранителю устоев, следует являть пример невозмутимости. Но все люди, и всем свойственно ошибаться. К чести О᾽Брилина следует сказать, что в плохом настроении пребывал он нечасто, что было совсем непросто, учитывая тот воз, который ему приходилось тащить.

— Перейдем к главному, — решил хранитель и подвинул к себе сводки происшествий по округу.

Мелких происшествий хватало, но не они привлекали внимание О᾽Брилина. Три несанкционированных перехода, произошедшие на территории округа за последний месяц — вот что беспокоило человека, призванного блюсти покой и порядок на территории в несколько тысяч квадратных лиг. Три — только по северо-восточному округу, по всей стране — восемь. Северо-восточный округ был крупнейшим и беспокоил хранителя в первую очередь, поскольку был его вотчиной. Центральный округ был традиционно силен — лучшие сэнсы охраняли покой столицы, плотность префекторов, работающих в центральном округе была чуть ли не вдвое выше, чем в округах периферийных. Северо-западный округ был относительно невелик, горист, во многих районах труднопроходим. Юго-западный и юго-восточный округа занимали территорию чуть меньшую, чем их северо-восточный собрат. Их префекторам тоже приходилось работать, но... Но три из восьми несанкционированных проникновений, произошедших за последний месяц, приходились на территорию именно северо-восточного округа.

Что самое скверное, префекторы правы — их округ неплохо было бы усилить, но ему, Брилину, просто неоткуда взять дополнительных людей. Такой вот парадокс — людей много, и людей не хватает. Не хватает грамотных и инициативных (и при этом непременно уравновешенных). Особенно не хватает сэнсов, но с этим сложнее всего. Если обучить человека можно, пробудить в нем дар почти невозможно. Можно развить, научить пользоваться, но ростки дара непременно должны быть. Здесь уж, что послал всевершитель — или есть дар, или его нет.

— Какие предложения будут по улучшению работы без привлечения дополнительных префекторов и сэнсов? Прежде всего, меня интересует быстрая реакция на несанкционированные проникновения.

— Можно рассредоточить имеющихся сэнсов для быстрейшего определения точки пробоя, — предложил Рогри.

Энц вздохнул, предложение прежде всего относилось к нему. Под его контролем был крупнейший город округа — Тилина. Только в Тилине работал десяток сэнсов, почти столько же, сколько по остальной территории префектуры Энца.

— Сэнсы должны отдыхать. От нас требуют обеспечить круглосуточную работу, — отозвался Олди.

Минуту он держался под укоризненным взглядом хранителя.

— Ну хорошо, хорошо, двух сэнсов я направлю в периферийные поселки, но больше не могу при всем моем желании.

Другие префекторы согласились переместить лишь по одному сэнсу, излишков не было ни у кого. Без сэнсов было сложно провести мало-мальски сложное расследование. Служба локации важна, но и о самих делах забывать не стоит.

— Префектурам все чаще приходится действовать сообща, — отметил хранитель О᾽Брилин. — В связи с этим принято решение для координации совместных действий ввести должность старшего префектора. Им назначается, — хранитель сделал паузу, — префектор Олди Энц.

— Постараюсь оправдать доверие, преподобный, — отозвался Олди.

Назначение назревало, префектурам, и в самом деле, приходится все чаще взаимодействовать.

— Постарайтесь. От ваших непосредственных обязанностей освободить не могу, придется Вам их совмещать. Все свободны. От Вас, Олди, я жду плана рассредоточения дополнительных сил стражников, — добавил О᾽Брилин.

— Будет сделано, преподобный, — отозвался старший префектор.

Совещание закончилось. О᾽Брилин постарался успокоить дух и привести мысли в порядок, ему надо было о многом подумать. Энцу тоже надо было подумать о многом. Прежде всего, о выполнении только что полученного задания.

С планом пришлось повозиться. Было заманчиво отрядить побольше стражников в распоряжение своей префектуры, но дело они делают общее, и об этом никогда не следует забывать. Особенно когда дело касается несанкционированных проникновений. Наконец, приложив немало усилий, Олди составил план распределения полка стражников, расписав его в подробностях для своей префектуры и в общих чертах для других префектур округа, оставив подробности префекторам.

Дежурство подходило к концу, оставалось надеяться, что такой непростой день больше не принесет сюрпризов. Через два часа на охрану покоя Тилины и прилегающих к ней территорий должен заступить заместитель префектора. Прошу прощения, теперь уже старшего префектора.

Увы, этим ожиданиям не дано было осуществиться. Негромкий стук в дверь заставил Энца открыть глаза. Олди вздохнул:

— Войдите.

— Прошу прощения господин старший префектор, дело срочное. Не могу не доложить.

Младший префектор Лири замер, ожидая позволения продолжить.

— Докладывай.

— Сэнсы обнаружили крупное возмущение ментального поля.

— Какого характера?

— Характер возмущения нестандартный. Похоже на несанкционированное проникновение.

Это было серьезно, усталость старшего префектора как рукой сняло.

— Объявить тревогу! Полевой страже — седлать коней! Район возмущения определен?

— Пока только направление. Сообщения от других постов локации еще не получены.

— Тревожной группе быть в готовности. Выступаем сразу, как будут готовы данные.

Младший префектор бросился выполнять распоряжения. Олди прихватил пояс со шпагой, накинул на плечи форменный бежевый плащ и ускоренным шагом двинулся к лестнице, ведущей в комнату вычислителей. Быстро взбежав на второй этаж, старший префектор замер, сложил руки в традиционном жесте покоя и постарался умерить свои эмоции. Сразу за комнатой вычислителей располагалось помещение, в котором работали сэнсы. Вносить в их работу помехи не разрешалось никому. Не умеешь держать себя в руках — обходи это помещение как можно дальше. Впрочем, тех кто не умеет держать себя в руках, в службу не брали. Давно опробованный метод не дал сбоя и на этот раз. Олди удалось погасить волнение, обратив его в любопытство — это куда менее сильная эмоция. Старший префектор толкнул дверь и преступил порог.

Старший вычислитель замер около подробной карты округа, положенной на большой округлый стол. Он успел проложить только один луч, данные о направлении с других постов локации должны были поступить с минуты на минуту.

— Рассеивание велико? — поинтересовался Олди.

— В пределах нормы, — отозвался вычислитель. — Посмотрим, что дадут другие посты.

Точность определения направления слишком сильно зависит от индивидуальных умений сэнса, от расстояния, от ментального фона... В общем, много от чего зависит. Чем больше постов дадут данные о направлении, тем точнее можно определить район происшествия. В этом и заключается работа вычислителя.

Дверь в комнату сэнсов распахнулась, и на пороге появился усталый человек.

— Принимайте данные. С направлением определились еще четыре поста.

Вычислитель не мешкая принялся за работу, через несколько минут район возмущения был определен. Старший префектор Олди взглянул на карту, место было глухим, до ближайшего населенного пункта около десяти лиг.

— Как Ваше самочувствие? Замена требуется?

— Норма, — сэнс присел около стола вычислителя. — Пять минут отдыха, и я буду в порядке.

— Тогда через пять минут передайте периферийным группам места их сосредоточения. Здесь, здесь и здесь.

Олди отметил позиции на карте, после чего перенес отметки на свою личную карту и поспешил к выходу. Полевая стража уже должна была оседлать коней, пора выступать.

Три младших префектора и полусотня полевой стражи были наготове. Дело серьезное. Поиски предстояли масштабные. Ждали сэнса, который должен был отправиться вместе с группой. Оставлять пост локации без оператора нельзя, второй сэнс из дежурной смены, как на грех, с утра убыл из города. В сопровождении младшего префектора и пятерки конных латников он отправился проверять причину волнений на одном из хуторов. Отряд до сих пор не вернулся.

Кто ж знал, что так повернется? Нет, прав преподобный О᾽Брилин, не стоит сэнсов дергать по мелочам, хотя с другой стороны без них порой и не разберешься.

— Долго еще? — бросил Олди младшему префектору, так и не решив, стоит ли сокращать выезды ментальных операторов на места.

— Гонца я отправил сразу, как поступил сигнал тревоги. Надеюсь, маэстро окажется дома.

— К кому гонца послал?

— К Витру.

Старший префектор довольно кивнул. Витр был одним из опытнейших сэнсов и отлично работал на выездах. С дальней связью у него не очень, не всегда получается транслировать нужные образы. Зато в полевых условиях Витр незаменим.

Через минуту одетый в серый плащ полевой стражи всадник влетел во двор префектуры и лихо осадил коня.

— Маэстро Витр будет ждать нас у северных ворот, — отрапортовал гонец.

— По коням! Выступаем! — скомандовал Олди.

Случай был особый, руководить облавой он решил сам. Его заместитель должен был прибыть с минуты на минуту и заступить раньше времени на дежурство.

Отряд скакал без остановки около двух часов и проделал около сорока лиг, когда им, наконец, удалось приблизиться к месту, очерченному на карте, как район будущих поисков. Энц жестом остановил полевых стражников и позволил сэнсу выехать метров на сто вперед. Слишком близкое нахождение людей мешает ментальному оператору сосредоточиться на работе. При необходимости он может работать даже в толпе, но энергии на то чтобы поймать нужный настрой тратится больше. Сколько предстоит работать, не знал никто, сэнса следовало беречь. Устанет раньше времени — пойдут ошибки, неточности показаний. А это лишние лиги, а то и десятки лиг, которые придется преодолеть. К ментальным операторам в службе относились с большим уважением. Нужные они люди в полевой работе. Оператор и об опасности заранее предупредит, и направление поиска укажет, и связь с соседними группами, если надо, обеспечит. Человек со всех сторон незаменимый.

Через пять минут сэнс вернулся к отряду.

— Сигнала нет.

— Как это нет? — удивился Олди. — Маэстро, Вы хорошо смотрели?

— Пфыр, — недовольно ответил оператор. — Кроме того я связался с группами, которые находятся с той стороны массива, их сэнсы тоже не видят сигнала. Около часа сигнал прослушивался, а затем исчез, сошел на нет. Ничего, что выходило бы за рамки обычного фона. Лиги за полторы отсюда крестьяне заготавливают мох. Пять-семь человек. Один ленится, и его беззлобно ругают. Если надо, посмотрю точнее.

— Не надо, стража проверит.

Трое полевых стражников, повинуясь полученному приказу, направились в указанном направлении. Старший префектор задумался — такого еще не случалось, чтобы сигнал чудовища пропадал через час после его появления. Не определившись с точным направлением, они могут искать объект в этой чаще не одни сутки.

— Может, он преставился? — предположил один из младших префекторов.

— Вряд ли, — сэнс отрицательно покачал головой. — Обычно смерть дает такой эмоциональный выброс, что его видно за многие десятки лиг. Разве что он умер тихо и спокойно, но здесь это совсем неуместно.

— Тогда что? — спросил старший префектор.

— Понятия не имею, — сэнс пожал плечами. — Может, он спит. Но чудовище даже во сне создает хорошо видимый фон. Здесь же — тишина. Никакого всплеска над уровнем общего фона.

— Но я же видел, как в прошлом году ты нашел потерявшуюся девочку. Тогда тоже не было всплеска эмоций, она просто спала в кусте малины, наевшись ягод.

— Для этого мне нужен ментальный отпечаток. Какая-нибудь вещь, принадлежащая потерявшемуся достаточно длительное время. Лучше всего, когда я знаю лично того, кого ищу. А так, — Витр развел руками, — я могу ориентироваться только на фон.

Всадники примчались через десять минут и подтвердили слова Витра. Крестьян, приехавших заготавливать мох, было пятеро. Один из них порвал ботинок и вместо заготовки мха занимался его починкой, остальные на него беззлобно ругались. Никого подозрительного в лесу они не видели. На всякий случай стражники посоветовали крестьянам убраться отсюда подальше.

Что сказать? Маэстро Витр еще раз подтвердил свою квалификацию, но исчезновение искомого объекта было тем удивительнее.

Старший префектор замер на минуту в раздумьях. "А что, если чудовище успело покинуть оцепленный район?". Это мысль чуть было не заставила покрыться Энца холодным потом. Сэнс перехватил всплеск тревоги и бросил на руководителя операции обеспокоенный взгляд.

— Разомкнуть цепь! Расстояние между стражниками сто шагов. Передать такой же приказ другим заставам, — отдал распоряжение Олди.

Стражники начали растягиваться вдоль кромки леса, выполняя полученное распоряжение. Сэнс отошел чуть в сторону и сосредоточился на передаче сообщения.

— Мы не окружим весь массив наличными силами.

Энц бросил на младшего префектора недовольный взгляд. Он и сам это прекрасно знал.

— У Вас есть другие предложения младший префектор Лири?

— Необходимо затребовать дополнительные силы.

— Может, Вы скажете, сколько понадобится стражи, чтобы окружить и прочесать весь массив?

Лири взглянул на карту.

— Думаю, около пятисот человек полевой стражи.

— Это только на то, чтобы оцепить массив. На то чтобы его прочесать понадобится в два раза больше людей. Понимаете ли Вы это?

— Понимаю, господин старший префектор.

— Тогда ответьте мне, сколько времени понадобится, чтобы стянуть сюда такие силы, и сколько раз чудовище успеет покинуть массив. Может, желаете принять руководство операцией?

— О нет! Прошу меня простить, господин старший префектор, и жду Ваших указаний, — поспешил заверить Лири.

— Возьмите трех лучших следопытов и отправляйтесь вдоль края лесного массива. Обращайте внимание на любые следы, ведущие наружу. Если найдете что-нибудь интересное, передайте сообщение с помощью сэнсов других групп или шлите гонца.

— Будет сделано! — младший префектор вскочил в седло, спеша скрыться с глаз недовольного начальства.

— Если уж взялся советовать, то советуй по делу, — недовольно пенял он самому себе, досадуя на несдержанность.

Часа полтора ничего не происходило. Лири успел миновать два стоящих на противоположной стороне леса заслона, их сэнсы сообщили, что ничего подозрительного патруль не обнаружил. Энц совсем было уже решил последовать совету младшего префектора и стянуть все имеющиеся в радиусе пятидесяти лиг силы полевой стражи к массиву.

— Маэстро Витр, свяжитесь с сэнсами Рогри и узнайте, какие силы северная префектура может направить в наше распоряжение.

Сэнс прогуливался среди невысокой поросли молодых осин, казалось, он пришел сюда только для того, чтобы полюбоваться растущими деревьями. Его работа не видна невооруженным глазом.

— Одну минуту, господин Энц. Если позволите, минутой позже.

Сэнс застыл, к чему-то напряженно прислушиваясь, Олди затаил дыхание.

— Что-то есть?

— Появилась ясно различимая тревога. Существо одно, до него около пяти лиг, оно кого-то боится.

— Направление?

Сэнс поднял ладонь на уровень лица

— Там, — сэнс указал рукой гораздо левее центральной части массива.

Энц раскинул карту, указанное место было не более чем в полулиге от границы массива.

— Нет еще левее. Объект быстро перемещается к границе массива. Чувствую еще одно существо. Хищник. Крупный. Идет по следу.

Витр похоже сам был удивлен увиденной картиной.

— По коням! Все за мной!

Олди Энц пришпорил коня, собирая по пути растянутых стражников.

Они опоздали совсем на немного. Большая серая тень мелькнула мимолетно, проскочила через прогалину и скрылась в чаще. Уже через пару минут следопыт полевых стражников соскочил с коня и присмотрелся к следам:

Следа было два. Один — явно принадлежащий объекту. Второй — знакомый. Этот второй заставил стражника подобраться и сосредоточиться. Хорошо, что с ними сэнс. Иначе стражник трижды подумал бы, прежде чем сунуться в чащу, преследуя того, кто оставил этот след.

Кони недовольно заржали и попятились от свежего следа хищника.

— Спешиться, — отдал команду Энц. В чащу с лошадьми хода нет. — Следопыты идут первыми. Маэстро Витр, надеюсь, Вы предупредите нас, если мы подойдем к зверю слишком близко?

— Непременно, господин префектор. Прошу прощения, господин старший префектор.

Энц кивнул, сэнсам прощалось многое, что не простилось бы другим сотрудникам.

Стражники спешились, с конями остался десяток, остальные готовились преследовать объект пешком.

— А может, хищник сам о нем позаботится? О чудовище.

— Разговорчики, — бросил Олди. — Наше дело найти объект, на хищника пенять не будем.

Справа из-за перелеска вылетел отряд конной стражи, возглавляемый младшим префектором ближайшего поселка. Вскоре они поравнялись с отрядом из Тилины.

— Какие будут распоряжения, господин Энц? — осведомился руководитель прибывшей группы.

— Проводника нам. Вы, младший префектор берите с собой другие группы и обходите массив справа.

— Так это же...

— Сам знаю, — оборвал Энц. Этот массив был гораздо крупнее прежнего и тянулся на добрых три десятка лиг. Местность сильно пересеченная, местами — заболоченная. Здесь сам лесной хозяин ногу сломит. — Мы идем по следу, вы отсекаете объект с севера. Вызовите подкрепление, пусть перекроют подходы с юга.

— Понял. Будет исполнено.

Младший префектор развернул коня, его отряд последовал за ним. Весь, кроме следопыта, хорошо знающего местность.

— Что там?

Вопрос был задан проводнику и относился к местности, куда предстояло углубиться.

— Лиги через две болото. Если прижмем объект к нему, то ему никуда не деться. Правда, через болото проложены мостки, но их еще надо найти.

— Вперед, мы и так задержались, — бросил Олди.

Следопыт побежал по следу, стражники с пиками затрусили следом. За ними так же бегом направились старший префектор и сэнс — полевая работа требовала держать себя в форме. Замыкал отряд десяток стрелков.

— Далеко до объекта? — поинтересовался Энц.

Сэнс на пару секунд убавил темп бега, затем снова вошел в ритм.

— Лиги полторы и расстояние увеличивается. А вот зверь его, похоже, догоняет, я ясно чувствую панику чудовища и азарт охотника со стороны зверя.

— Не повезло чудовищу. Что ж, нам меньше работы.

— Надо же, зверь отстал, — удивился Витр минут через пять бега. — Чувствую его досаду.

Причина, по которой объект опередил преследующего его хищника, стала ясна буквально через несколько минут.

Мостки, перекинутые через болото, горели. Объект успел скрыться из поля зрения, но не его преследователь. Огромный дикий пес прыгал с кочки на кочку, порой он утопал в трясине, но выкарабкивался и продолжал свой путь. Стражники замерли на берегу болота, завороженные этим зрелищем.

— Может, его подстрелить? — спросил один из арбалетчиков.

— Далеко. Только болты зря потратишь. Эту псину и в упор-то свалить не так просто, а за двести шагов — нечего и мечтать. Да и не попадешь ты с такого расстояния.

— Это я не попаду? — взвился стрелок.

— Отставить базар, — скомандовал Олди. — Нашли время для споров.

— Переберется или утопнет? — сказал один из стражников, имея в виду прыгающего по болоту пса.

— Смотри, лапищи-то какие! Такой точно переберется.

— В обход далеко будет? — поинтересовался Энц у проводника.

— Немало. Почитай час убьем, пока болото минуем.

— Веди.

Отряд направился влево, обходя топкое место. Бежать не стали, двигались быстрым шагом. Минут через десять спина дикого пса скрылась в зарослях за болотом — все-таки выбрался.

— Догонит? — поинтересовался сэнс.

— Догонит, — отозвался проводник. Дикий пес бегает не слишком быстро, но может преследовать добычу по многу часов без остановки.

— Ты лучше скажи, откуда в этой глуши мостки через болото? — поинтересовался Олди, поравнявшись с проводником.

— Недалеко за болотом есть выступы редкой скальной породы. Когда-то местные жители собирали там камень на поделки, но позже это дело забросили.

— Отчего ж забросили то?

— Старик, который занимался резьбой по камню, умер, а другие таскаться в такую даль не захотели. Дело-то хлопотное: дороги в этих местах нет, камни на себе носить приходилось. Да и места здесь опасные. Дикий-то пес здесь обитает, в соседний массив он случайно забрел.

Олди чуть заметно хмыкнул и улыбнулся.

— Значит, чудовище, само того не зная, побежало в вотчину дикого пса?

— Получается так, — проводник кивнул.

— Впереди кто-то есть, — предупредил Витр. — Большой. Спит. Скорее всего — матерый кабан.

— Стоп, — скомандовал Олди. — Одна пятерка — вперед. Сгоните зверя с тропы. Если на нас не пойдет, охоту устраивать не будем.

Пятерка полевых стражников выдвинулась вперед. Держа под рукой пики, люди начали бросать в куст, за которым расположился кабан, коряги и камни. Близко к лежке старались не подходить, неизвестно, куда кинется матерое животное.

Рассерженный кабан выскочил на тропу, возмущенно хрипя. Стражники стали плечом к плечу, выставив перед собой прочные длинные пики.

— Пшел! — что есть силы крикнул проводник.

Матерый секач возмущенно хрюкнул, но в атаку все же не пошел. Развернувшись, он бросился в заросли, оставляя за собой ясно видимый след.

Стражники авангардной пятерки вздохнули с облегчением.

— Вперед, и так время потеряли, — скомандовал старший перфектор.

Они обогнули болото и вышли на след чудовища и дикого пса.

— Как дела, маэстро Витр? — поинтересовался Олди, увидев на лице сэнса отзвук беспокойства. — Кто-то еще есть впереди?

— Нет, кроме тех, кого мы преследуем, никого крупного и опасного впереди нет.

— Тогда в чем дело?

— Сигнал начал затихать. Причем, затихать стали оба сигнала: и чудовища и дикого пса.

Олди чуть не выругался, но вовремя вспомнил, что ему не пристало подавать подчиненным пример подобной несдержанности. Что за день такой сегодня!

— Далеко до них?

— Лиги три, — ответил сэнс, чем всех приятно удивил. За прошедшее время преследуемые могли убежать лиг на восемь. — И чудовище и дикий пес остаются на месте.

— И один другого не съел? — удивился младший префектор Лири.

— Интересно, кто кого? — добавил кто-то из стражи и по ее рядам пробежал беззлобный смех.

Волнуются парни, вот и пытаются себя подбодрить нехитрыми шутками. Большинство из них не первый год в службе, да случай сегодня слишком уж необычный.

— Наверное, чудовище влезло на дерево, — предположил проводник.

— Возможно, — отозвался сэнс. — Но я не понимаю, почему дикий пес прекратил на него охотиться. Эта зверюга может сидеть в засаде сутки напролет. Не чувствую азарта охотника, абсолютная безмятежность.

— Скоро увидим.

Проводник оказался почти прав. Только вместо дерева был скальный уступ локтей пятнадцать высотой. На нем то и расположилось чудовище, курлыкая что-то непонятное. Положив огромную голову на массивные передние лапы, под скалой замер огромный дикий пес.

— Он что, спит? — спросил кто-то удивленно.

Пес не спал. Услышав приближение людей, он поднял голову и беззлобно рыкнул. Даже это беззлобное рычание выглядело донельзя грозно.

Отряд замер в полутора сотнях шагов от скалы. Олди от удивления не сразу смог найти нужные слова. Картина дикого пса мирно соседствующего со своей недавней потенциальной добычей не хотела укладываться в его голове.

— Смотри-ка, совсем как человек, — кто-то из стражников кивнул в сторону сидящего на скале чудовища.

— Внешность обманчива, — отозвался старший префектор, стряхнув оцепенение. — Как говорит преподобный О᾽Брилин, "не внешность есть суть". Расспросите маэстро Витра, он вам многое может порассказать про чудовищ.

Сэнс задумчиво молчал, о чем-то сосредоточенно думая.

— Мушкет, — скомандовал Олди.

Один их стрелков скинул с плеча массивную железную трубу с прикладом, другой — воткнул в землю подставку, быстро высек искру и запалил трут. Затем аккуратно положил на запальную полку щепоть огненного припаса и протянул готовое для стрельбы орудие начальнику. Мушкет на отряд был только один и использовался только в крайних случаях. При желании Олди Энц мог выдать полевой страже и десяток мушкетов, но кто будет таскать эту громадину, когда можно обойтись арбалетом.

Олди положил массивный ствол на предназначенную для него подставку и припал к прикладу. Ствол мушкета пришел в движение, переходя с чудовища на дикого пса и обратно. Старший префектор никак не мог выбрать цель. Наконец, мушкет замерла в его руках, щелкнул курок, фитиль упал на запальную полку и округу огласил громкий выстрел. Массивный свинцовый шарик, вырвавшись из ствола, отправился к выбранной цели.

2.

Толик Осинцев задумчиво рассматривал муху, ползущую по потоку. Хорошо мухе — у нее нет начальства. Толик вздохнул.

— И нечего вздыхать! Вздыхать раньше надо было! Сколько раз Вам повторять, Осинцев — работать надо! Работать, а не мух считать!

Толик вздрогнул и перевел взгляд на Гергемму — в простонародье Геральдию Матвеевну заместителя директора по работе с клиентами. В их небольшой конторе Геральдия заправляла всем. К своим пятидесяти с небольшим она успела сжить со света двух мужей и принялась за сотрудников. Последним, судя по темпераменту, с которым Геральдия взялась за дело, тянуть осталось недолго. Нерастраченная на семью энергия била ключом, и этим самым ключом Гергемма пыталась пристукнуть любую и всяческую инициативу, если она хотя бы малейшим образом выходила за рамки ее представлений о том, как надо вести работу.

— Зачем? Зачем Вы сказали, Осинцев, что путевка горящая? Кто Вас за язык тянул?

— Так горящая же, Геральдия Матвеевна.

— И что с того? Зачем потребителю об этом знать? А скидки? Зачем Вы предложили скидки этой семейной паре? На них крупными буквами написано, что они выбрались в путешествие в первый раз в жизни! Возможно и в последний.

— Так скидки же есть.

— Есть. Но не для всех. Скидки только для солидных клиентов.

Осинцев пожал плечами. По его глубокому убеждению семейная пара, прожившая четверть века вместе — это очень солидно. Жаль, что не все так думают.

Если Гергемма взялась его пилить, то теперь не остановится, пока не доведет дело до логического завершения. Опять придется менять работу. Должно быть, работа с людьми — это не для него. Нет, сами-то люди не против, скорее они довольны. И он, Толик, тоже доволен. А вот начальство...

Не получится из него акулы капитализма. То, что скидки надо предоставлять тем, кто и так в состоянии заплатить полную цену без всякого для себя ущерба для него непонятно. Еще более непонятно, почему нельзя эти скидки применять, когда люди отдают последние сбережения, чтобы купить путевку. По глубокому убеждению Толика все должно быть как раз наоборот. Так он и старается действовать — в соответствии со своими убеждениями. К сожалению, это не совпадает с глубокими убеждениями Гергеммы. Толик несколько раз пытался объяснить свою позицию, но на таких как Гергемма никакие доводы не действуют. И это при том, что в половине случаев ему удавалось уболтать пьяных хулиганов и решить дело миром. Памятуя о второй половине, таких встреч Толик старался избегать. Избегать Геральдию не получалось.

— Идите, Осинцев, и серьезно подумайте над своим поведением! — закончила внушение Гергемма и устало махнула рукой.

Анатолий вышел за дверь.

— Ну как? — спросила вполголоса секретарша Светочка.

— Как на лучших курортах Египта, — Толик улыбнулся чуть печально.

Светочка хихикнула, прикрыв рот рукой.

— Так же интересно?

— Скорее — так же жарко. Думаю, придется искать другую работу. Ты же знаешь Гергемму, если вцепится, то мертвой хваткой.

— Все расстроятся, если ты уйдешь, — Светочка вздохнула.

— Это не есть продуктивно-о, — проговорил Толик, копируя латышский акцент.

Светочка опять рассмеялась.

— И что ты собираешься делать?

— Не знаю, может, вернусь в мастерскую к Федору. Там, по крайней мере, нет надоедливых старушек.

Светочка закрыла род двумя руками, чтобы не рассмеяться в голос.

В мастерской Федора Толик работал полтора года назад. Какое-то время было интересно, но его творческий характер не переносил однообразия работы. Полет фантазии так и норовил сыграть с ним какую-нибудь шутку. Толик любил помогать людям, и делал это со вкусом и удовольствием. Иногда увлекался. Апофеозом стал турбо-наддув, который он приладил к старому "Москвичу" пенсионера Семена Петровича. Петрович был просто счастлив, когда его старое авто обогнало соседский "Мерседес". Счастье прошло, когда Толик озвучил стоимость запчастей. Пенсионер долго скрипел и пыхтел. Увидев такую реакцию, об оплате своего труда за полторы недели Анатолий постеснялся даже заикаться. Хозяин мастерской, в которой Федор полторы недели модернизировал пенсионерский раритет, долго смеялся. Разумеется, за это время он Толику ничего не заплатил, хорошо еще, что не высчитал с него же за занимаемое ремонтируемой машиной место.

Федор был отличным мужиком, он даже не выгнал Толика с работы, лишь попросил в дальнейшем заниматься личными делами в нерабочее время. А Толик заскучал. Ему посоветовали сменить вид деятельности и поработать с людьми.

Страховым агентом Анатолий работал около полугода. Надо признать, работа ему нравилась, план он выполнял быстро, общий язык с людьми находил легко. Уволился после того, как компания отказалась выплачивать страховку по одному из заключенных им договоров. Не мог он так же легко разговаривать с людьми и предлагать страхование, сомневаясь в том, что обещанное им выплатят вовремя и в полном объеме. Начальство предлагало ему остаться, обещало повысить зарплату, как ценному сотруднику, но он только печально улыбался. Вся его работа строилась на искренности, а искренность на вере в правильность того, что он делал. Иначе он просто не мог.

Из туристической фирмы теперь, наверное, тоже придется увольняться.

— Светочка, пока, — Толик помахал рукой. Рабочий день подходил к концу.

Светочка с сожалением вздохнула. "Хороший парень этот Толик, но больно уж неприспособленный. Не от мира сего".

Толик заскочил по дороге в магазин, купил пельмени и сосиски и поспешил к дому. Он жил один в двухкомнатной хрущевке, родителей вот уже два года, как не стало, спутницей жизни он пока не обзавелся. Что касается соседей, то он был одним из немногих, кто мог найти общий язык почти со всеми в своем подъезде. Причем Осинцев не прикладывал к этому каких-то особых усилий. Находить с людьми общий язык у него получалось легко и непринужденно.

Толенька, Толюня, — бросилась к нему соседка по этажу Марья Федоровна, — хорошо, что ты пришел. Васька разбойник опять на дерево забрался. Полчаса его зову, спускаться не хочет. У, хитрая морда!

Последнее высказывание относилось к коту, который уютно устроился на ветке и не собирался слезать. Толик присмотрелся, кот выглядел чрезвычайно сосредоточенным.

— Это у него, Марь Федоровна, инстинкт. Охотится он так.

— На кого ж там охотиться? — всплеснула руками пенсионерка.

— Мышей на дереве не бывает, значит, на птиц. Пока не поймает, не слезет.

— Ой, а что же делать?

— Сейчас мы ему охоту устроим. Кис-кис-кис. Охотиться будем?

Толик запустил руку в пакет и извлек на свет сосиску.

— Вкус-сная! — парень понюхал колбасное изделие. — Лови!

Сосиска взлетела вверх, кот взмахнул лапой и ловко перехватил неожиданный подарок. Вскоре он уже с удовольствием поедал пойманную им добычу. Но слезать не спешил.

— Наверное, не наелся, — сказал Толик и полез в пакет за второй сосиской.

Второй заход оказался неудачным — кот промахнулся. Сосиска была брошена снова — на этот раз добыча оказалась в зубах у мелкого хищника. Кот съел ее наполовину, минут через пять он лениво слез с дерева — охотиться ему больше не хотелось.

— Спасибо, Толюнечка. Что бы я без тебя делала.

Пенсионерка подхватила своего любимца и заспешила к подъезду.

— Стой, а как же ты без сосисок? — спохватилась она.

— Ничего, у меня еще пельмени есть.

— Нет-нет, пойдем ко мне. Я тебя оладушками накормлю.

— С удовольствием, — согласился парень.

— Вот скажи, Анатолий, как ты узнал, зачем кот на дерево залез? — любопытствовала Мария Федоровна, идя впереди.

— А я себя котом представил, — отозвался Толик.

— От балаболка, я ж серьезно.

— Не знаю, — Толик пожал плечами.

Соседка не поверила, а зря. Толик на самом деле постарался представить, что может делать кот на дереве с таким сосредоточенным выражением на его кошачьей морде.

Перекусив блинчиками, Анатолий отправился вверх по лестнице и был перехвачен на четвертом этаже мучимым жаждой сантехником Сидоровым.

— Толюха, привет. Как жизнь молодая? Куда спешишь?

— Привет, Николаич. Домой иду.

— Ты как, деньгами не богат?

— Откуда. Хочешь, пельменями поделюсь?

— Пельменями? Не, пельменями не надо. Вот если бы ты мне сто грамм налил, — Николаич посмотрел с надеждой.

— Ты же знаешь, я водку дома не держу.

— А вдруг праздник? Или случай какой.

— Как говорил древний китайский философ То Лян, питие есть смерть духа.

— Врет этот твой Лян. Китаец, что с него взять.

— Не скажи. Ты дворника нашего, Фадеича знаешь?

— Ну?

— Умер.

— Ек макарек! Правда что ли?

— Сам посуди: иду я, значит, смотрю, он лежит во дворе под грибочком, где детишки в песок играют. Ну, думаю, что-то здесь не так. Лет сорок минуло с той поры, как Фадеич в песок играл. Фадеич, говорю, вставай. Не встает. Фадеич, да жив ли ты, спрашиваю. А он молчит. Как есть — умер.

— От, ек макарек, — Николаич расстроился, — так он же на три года меня младше! А когда это было?

— На прошлой неделе.

— Так я ж его вчера живым видел! — воскликнул Сидоров.

— Правда?

— Вот как тебя сейчас!

— Что ж тогда Фадеич делал в песочнице? — с сомнением в голосе сказал Толик и продолжил подниматься по лестнице.

— Что делал. Отдохнуть прилег! — крикнул вдогонку Николаевич.

— Я же говорю — смерть духа.

Сидоров пожал плечами и направился вниз по лестнице к выходу из подъезда. А Толик, наконец, добрался до своей квартиры. Посмотрел почту, отправил несколько писем.

— Лучший отдых — это смена вида деятельности, — Толик хлопнул в ладоши, потер руки и начал собираться, на вечер у него еще были планы.

Они собирали дельтаплан. Несколько ребят и девчат собирались после работы, чтобы построить себе крылья. Планеризмом Толик увлекся недавно. Собственно, постройка была еще в процессе, до испытаний дело пока не дошло, но дело двигалось. Засиделись допоздна, когда собрались расходиться, на улице было уже темно.

— Толян, ты Юльку проводишь, а то нам совсем в другую сторону?

— Конечно, провожу, — согласился Толик.

Они шли не спеша, обсуждая перспективы своей затеи. Трое нарисовались посреди аллеи неожиданно и сразу стали охватывать их в полукольцо молча и со знанием дела. Это было серьезно, здесь разговоры не помогут. Слишком уж целеустремленно продвигалась эта троица. От них так и веяло решительностью и злобой.

— Бежим! — крикнул Толик, прыгнул в сторону, оттолкнул ближайшего противника и помчался через кусты, таща за собой Юльку. Грабители замешкались на секунду и бросились следом. Они миновали парк, и Толик понял, что направление они выбрали неправильно — жилые дома остались в стороне, перед ними был старый предназначенный на слом дом. Пустые проемы окон зияли чернотой, половины дверей не было.

Догонят. Как пить дать, догонят! Ладно его, но Юлька!

Толик заскочил в подъезд, толкнул девушку под лестницу и успел шепнуть.

— Сиди здесь, когда они пробегут мимо, вылезай и беги к автобусной остановке.

Троица уже подбегала к подъезду, и он помчался наверх, что есть силы топая каблуками.

— За ними, теперь не уйдут!

Искатели легкой наживы бросились следом.

Один против троих. Грабители наверняка вооружены. Толик мчался по темному коридору, он сам себя загнал в ловушку. Эх, если бы не Юлька. Затолкнуть ее в подъезд и убегать по улице? Преследователи наверняка увидели бы, что он один. Теперь придется платить. Что ж, раз так, он встретит их как положено.

Дальше бежать было некуда. Толик подхватил оторванную от двери доску и осмотрелся в поисках места для засады. Сдаваться на милость победителю он не собирался. Такое слово как "милость" преследователям вряд ли знакомо.

Темные проемы дверей зияли справа и слева. Попятившись, он шагнул за порог и... Пола под ногами не оказалось! Всколыхнувшийся дикий ужас на несколько секунд заполнил все существо Анатолия. Но удара все не следовало. Казалось, он падает в какую-то бесконечную воронку и никак не может достигнуть ее дна.

Свет. Он появился сначала неясными всполохами, затем пространство начало светлеть целиком.

"Так вот ты какой — тоннель. Но почему я не почувствовал смерти?"

Стало совсем светло, но ничего не было видно кроме стремительного вихря света, в центре которого он находился. В какой-то момент окружающее пространство, казалось, взорвалось с громким хлопком, и Толик почувствовал под ногами землю.

Земля оказалась покрытой пышным травяным покровом. Толик удивленно огляделся и протер глаза. Он стоял на лесной поляне. Кроме того, время суток изменилось. Последнее, что он помнил, были ночь и темная комната. Здесь день и лесная поляна. Контраст достаточный для того, чтобы прийти в изумление. Адреналин, вызванный недавним приключением, бурлил у парня в крови. Он огляделся, его недавних противников нигде не было.

Что это? Проделки инопланетян, параллельный мир? Может, он умер и попал в рай?

Крупное насекомое укусило его за ногу, заставив попрыгать.

— У, зараза! — Толик попробовал сбить шмеля доской, которую продолжал держать в руке, но тот ловко увернулся. Реальность бытия дала о себе знать. Во рту пересохло, захотелось пить. Нет, он точно пока не умер. А если так, сидеть здесь и страдать от жажды нет никакого резона.

Толик прислушался, пытаясь уловить звуки, которые могли исходить от людей. Ничего. Шум листвы многочисленных деревьев, щебет птиц — обычные звуки леса. Ни проехавшей машины, ни переклички грибников.

— Люди где вы? Ау!

Но никто не ответил потому как отвечать здесь было некому.

Бурлящий в крови адреналин требовал действий. Минут пять Анатолий бесцельно метался по поляне. Судя по состоянию солнца, время давно перевалило за полдень, встречать ночь в лесу Анатолию не хотелось. Он вздохнул и попытался взять себя в руки. Пару минут он восстанавливал внутреннее равновесие. Не то чтобы это удалось полностью, но паника прошла. Анатолий встал и зашагал навстречу солнцу. А почему нет? Это направление было ничем не хуже любого другого.

Предательская мысль о том, что идет он не туда, то и дело пыталась о себе заявить, но Толик пытался ее отогнать. Измени он направление, мысль эта никуда не денется, к ней прибавится лишь еще одна — а не шел ли он в правильном направлении раньше.

"Как там Юлька? — подумал Толик, — Мне-то хорошо, иду по чистому уютному лесу".

Раздавшийся из-за ближайшего куста шорох заставил парня отпрыгнуть в сторону, но причиной беспокойства оказался обыкновенный еж.

Толик рассмеялся, свои страхи показались ему надуманными. Ну да, попал в лес, идет неизвестно куда, но с другой стороны, когда еще удастся выбраться на природу. А природа хороша. Парень вздохнул полной грудью. А воздух — это нечто. Ни гари, ни пыли. Постепенно он вернулся в свое обычное уравновешенное состояние и даже начал что-то напевать. Вот еще пить не хотелось бы, было бы совсем замечательно. Но поскольку совсем замечательно быть не может, с этой маленькой проблемой можно мириться.

Он вспугнул несколько лесных птиц и разминулся с семейством лис, удивляясь богатству животного мира. Не иначе, в заповедник попал.

Тревогу он почувствовал неожиданно. Громче чем обычно раскричались птицы, затем вспорхнули вспугнутой стаей. Толик пересек большую поляну и встревожено оглянулся. Оглянулся и похолодел. На другую сторону поляны вышел кто-то огромный и лохматый. Но не это было главным. Этот огромный лохматый зло рычал и принюхивался к следу. Между прочим, к его, Толика следу.

Ноги сами понесли Анатолия прочь от неожиданного гостя. Казалось, они сами придали себе ускорения независимо от желания владельца. Желание, впрочем, было одно — убраться подальше от хищника. Пять минут спустя парень мчался, что есть сил, куда глаза глядят. По раздающемуся время от времени за спиной злобному рычанию можно было судить о том, что хищник не собирается отказываться от погони.

"Кто победит, чемпион по боксу или по бегу?", вспомнилась вдруг старая шутка. Толик мимолетно улыбнулся, но раздавшийся за спиной вой вмиг согнал его улыбку.

Парень перескочил какую-то лесную дорогу. Лишь через несколько секунд он спохватился. Дорога? Дорога — это хорошо, это путь к населенным местам. Но преследователь бежал по пятам, останавливаться и возвращаться, не было никакой возможности.

Вместо леса пошла почти непролазная чаща, приходилось проламываться сквозь кусты, но это еще полбеды. Толик уже изрядно запыхался, когда выскочил к болоту. Сердце бешено колотилось, по болоту далеко не убежишь. Он метнулся вправо, вдоль его края.

Мостки через болото подвернулись неожиданно, парень свернул на помост из сухих жердей, пот заливал глаза, сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Добежав до середины, Анатолий упал, силы почти оставили его. Зверь довольно взвыл, чувствуя, что настигает добычу. Пару минут, и все будет кончено.

Он стал рвать сухой мох с соседней кочки, дергая его поспешно, почти хаотично. Китайская зажигалка никак не хотела срабатывать в трясущейся руке, сердце замирало. Почему-то когда не надо высечь огонь удается легко и свободно. Наконец огонь затрепетал и стал разрастаться, пожирая сухой мох. Собрав последние силы, Толик встал и медленно побрел по мосткам к противоположному берегу болота. Злой и разочарованный вой и лай придавали ему силы.

Передышка оказалась как нельзя кстати. Подождав пару минут, Анатолий побрел дальше, гигантский пес прыгал по болоту, было ясно, что он не остановится. Ноги заплетались, соревнование в беге он явно проигрывал. Надо было искать укрытие. Толик стал осматривать встречные деревья в поисках подходящего, но вокруг была лишь молодая поросль и кустарник. Зато ему подвернулась скала — довольно крутой каменный уступ метров семь-восемь высотой. То что надо, это пусть временное, но спасение от зубов гигантского пса.

Анатолий только-только успел отдышаться, когда пес появился около камня. С диким рыком хищник бросился на скалу. На секунду Толик испугался, но собаки не умеют лазать по почти отвесным стенам. Хищник скатился вниз. Надо бы ему оставить свои попытки, но не тут-то было. Минут десять пес отчаянно штурмовал стену.

Поняв, что хищник до него не доберется, Анатолий успокоился и стал внимательно рассматривать пса. Тот бегал у подножья уступа и грозно рычал.

— И не надоело тебе? Иди лучше ежика поймай.

— Р-р-р-р!

— Понимаю, ежика не хочешь. Тогда поймай кого-нибудь другого, белку например. Что тебе стоит?

— Р-р-р.

— А я тебе говорю, не убежит. Вон ты какой: зубы острые, лапы — мощные.

Анатолий совершенно не испытывал ненависти к зверю. Что с него возьмешь? Хищник неразумный. Разумеется, он не собирался спускаться в низ, но наблюдал за псом без всякой неприязни. И не только наблюдал, но и разговаривал с ним. Отчего не поговорить-то, если есть время? Времени, стараниями дикого пса у него было предостаточно.

Минут через пятнадцать дикий пес стал прислушиваться к тому, что говорит человек. Он даже бегать стал медленнее, да и рычал уже не так грозно.

— И вообще, старик, ты не прав.

— Р-р-р, — уже не так грозно отозвался пес.

— Не прав, не прав, и не возражай. Нападать на людей — очень нехорошее занятие. Оно плохо заканчивается даже для таких больших собак, как ты. Так что покайся и иди своей дорогой, а я, так и быть, сделаю вид, что ничего не произошло.

Пес с сомнение наклонил голову на сторону. Уходить он не собирался, но рычать и бросаться на скалу перестал. В итоге он улегся у скалы и стал внимательно слышать, что говорит ему человек.

Это был далеко не мир, убегать пес не собирался, но некоторое подобие перемирия.

"Ничего, проголодается — уйдет", — решил Толик.

Дикий пес был слишком стар и уже далеко не так резв, как когда-то. Поймать дикую козу или зайца у него не получалось. Потому-то он и погнался за человеком.

К сожалению или к счастью, Толику не пришлось узнать какого упрямство дикого пса — метров за сто пятьдесят от скалы показались люди.

Анатолий был так рад, что даже не сразу обратил внимание на странный вид появившихся. Группа была немаленькой — около полусотни человек. Большинство из них было одето в серые странного вида плащи. Оружие людей было еще более удивительным. Серые держали в руках... Как бы это назвать? На полутораметровое древко был насажен клинок сантиметров двадцати длиной.

У командиров, одетых в бежевые плащи пик не было. Почему "командиров"? Во-первых, их было меньше. И потом, один из бежевых явно распоряжался. И ладно бы просто распоряжался, так здесь такое...

Бежевому передали чудовищного вида ружье, ствол которого он установил на специальную подставку. Нечто похожее Толик видел в исторических музеях.

Затем... То что произошло дальше, заставило бы Толика похолодеть, если бы весь запас адреналина на сегодня он уже не израсходовал. Сначала грабители затем — гигантский пес. Сколько можно?

Ствол мушкета попеременно менял свое направление, бежевый захватывал в прицел то его (Толика), то гигантского пса.

"Меня-то за что?" — хотел спросить Анатолий, но вместо этого вздохнул и решил довериться судьбе. Бежать? Он уже набегался сегодня предостаточно. Да и некуда бежать — внизу до сих пор сидит огромный пес.

Пес, кстати, бурно отреагировал на появление новых людей: он стал скалиться и рычать. Наконец он вскочил и бросился к вновь появившимся. Серые опустили пики навстречу зверю, но пробежать он успел совсем немного. Раздался выстрел, над мушкетом взвился дымок, и хищник рухнул, остановленный массивной пулей.

— Я тебе говорил, нельзя нападать на людей, — вполголоса сказал Анатолий.

Бежевый передал ружье одному из серых и тот принялся его заряжать, засыпая порох через ствол и утрамбовывая его длинным шомполом. Остальные осторожно двинулись в направлении скалы. Анатолий понятия не имел, чего можно ждать от этих людей. Не слишком-то они дружелюбны: десяток арбалетчиков припали к прикладам и держат его на прицеле. Вооруженные пиками серые выглядят весьма настороженными.

Люди подошли ближе и Толик смог увидеть, что бежевые тоже вооружены: из-под их плащей выглядывали эфесы шпаг. Что все это значит? Странные наряды, странное вооружение.

Бежевые стояли сплоченной группой и о чем-то оживленно переговаривались. Из их незнакомого языка Анатолий не мог понять ни слова. Серый, заряжавший ружье, подбежал и о чем-то отрапортовал одному из бежевых. Должно быть, о готовности оружия к новому выстрелу. Бежевый бросил взгляд на одного из своих соседей, о чем-то его переспросил и отослал серого с пищалью в тыл. Затем он посмотрел на Анатолия и знаком предложил ему спускаться вниз.

Сидеть на скале дальше? А толку? В любой момент его могут пристрелить или стащить со скалы вниз. Будь что будет. Толик вздохнул и начал спускаться.

Серые тут же к нему подскочили, обыскали, вытащили все, что было в карманах, и побросали это в холщовый мешок. Руки Анатолию крепко связали и предложили идти в том направлении, откуда он до этого бежал.

— Пить-то хотя бы дайте, — попросил парень.

Один из бежевых внимательно прислушался.

— Пить. Вода, — добавил Анатолий, говоря как можно внятнее.

Бежевый что-то сказал на своем непонятном языке и один их серых протянул ему круглую тыквенную флягу. Мучить жаждой не собираются — это уже хорошо.

Тот бежевый, который застрелил гигантского пса, отдал команду и отряд двинулся в обратный путь.

3.

— Так говоришь, он не оказал никакого сопротивления?

— Абсолютно никакого.

— Добровольно позволил себя связать и последовал за вами?

— Точно так, преподобный. Все так и было.

Хранитель устоев О᾽Брилин прохаживался по кабинету, о чем-то размышляя.

— Что ж, случается. Ты уверен, что он нам интересен?

— Он был абсолютно безмятежен, когда мы его нашли.

— Абсолютно безмятежен может быть только камень.

— Прошу прощения, преподобный. Его эмоциональный уровень не превышал общего фона. По крайней мере, так меня заверил маэстро Витр.

О᾽Брилин кивнул.

— Витру можно верить, он опытный сэнс. С чем-чем, а с определением эмоционального состояния он не ошибается.

— Но не это удивило меня больше всего. Дикий пес тоже был спокоен. Это было для меня настоящим потрясением.

— Ты говорил, что пес был уже старым, — с сомнением сказал хранитель устоев.

— Это так, но перед этим он преследовал объект не менее чем пару часов. Да и на нас он бросился. Нет, пес был в порядке. Вы же знаете свирепый нрав этих хищников. Если пес и подрастерял свои физические кондиции, то нрав его остался прежним.

— Гхм, — хранитель переплел пальцы рук, — действительно любопытно. Изредка встречаются люди, наделенные даром внушения.

— Витр заверил, что ничего подобного не было.

— Возможно-возможно. А что ты сам об этом думаешь?

— Похоже, он его просто уговорил.

— Дикого пса? — О᾽Брилин с сомнение покачал головой.

— Да. Витр тоже сомневался. Но другого объяснения я не вижу.

— Это действительно может быть интересным. А как объект чувствует себя сейчас?

— Я поручил одному из сэнсов регулярно отслеживать его состояние. Объект на удивление спокоен, — Энц споткнулся о свои собственные слова и поспешил уточнить. — Прошу прощения, преподобный. Разумеется, происходящее тревожит объект. Но уровень тревоги не выше чем у тренированных префекторов. Разве ни странно?

— Да, в этом стоит разобраться. Есть у меня одно подозрение, но прежде чем его озвучить, надо кое-что проверить. Все может получиться очень неожиданно. Вот что, этого человека я забираю.

— Куда прикажете доставить? — Энц чуть поклонился.

— Да не надо никуда доставлять. Я завтра уезжаю, пусть едет со мной.

— Но...

— Что-то не так? — хранитель удивленно вскинул бровь.

— Это может быть опасно.

— Не Вы ли, Олди, убеждали меня в абсолютной уравновешенности объекта?

— Позвольте хотя бы отрядить с вами несколько полевых стражников для охраны.

— Стоит ли? А впрочем, если Ваш долг требует принять меры, то пусть стражники прокатятся. Идите, Олди, мне надо еще подумать. Пусть стражники и объект будут готовы к выезду завтра через час после восхода.

Старший префектор слегка поклонился и покинул кабинет хранителя устоев. Преподобный О᾽Брилин часто бывал в разъездах. Хранители устоев вообще не любят долго сидеть на месте. Северо-восточный округ велик, работа префектур — это лишь часть заботы хранителя. А заботы у него немалые. Официально хранитель не наделен властью. Новые законы — это ведение короля, землевладение — в ведении общин и знати, торговля — в ведении муниципалитетов. Все это так. Но при этом хранитель может отменить любое решение местных землевладетелей или муниципальных властей. Да что там говорить — совет семи хранителей может блокировать даже распоряжение короля. Справедливости ради стоит заметить, что хранители совсем не злоупотребляли такой возможностью. Отмена распоряжения само по себе событие чрезвычайное и может внести крупные возмущения в ментальные слои бытия. Поэтому к таким мерам прибегают чрезвычайно редко.

"Главное оружие хранителя — ласка и доброе слово", — не уставал повторять преподобный. Но разве доброе слово становится менее весомо, когда у говорящего его есть возможность призвать возмутителя спокойствия к ответу? Дело хранителя — смотреть вдаль и предотвращать возможные возмущения до того, как они начали оказывать свое влияние на судьбы страны. Если возмущение имело место быть, за работу берутся префекторы. Им необходимо ликвидировать проблему, когда она уже начала себя проявлять пока она не набрала силу. Хранители смотрят вперед, их дело — скорее профилактика возмущений и контроль работы префектур. В ликвидации последствий возмущения хранители лично принимают участие редко. Только тогда, когда возмутителями спокойствия являются очень высокопоставленные люди.

И совсем не потому что хранители не доверяют префектурам. Такого просто не может быть. В префектурах работают надежнейшие из надежных не раз проверенные люди. Кроме того, если кто-то из коллег собьется с пути, сэнсы почувствуют это раньше, чем осознает сам человек. Меры будут приняты незамедлительно. Нет-нет, никто не собирается разбрасываться ценными сотрудниками. Прежде всего, в причинах потери сотрудником душевного равновесия попробует разобраться хранитель. Если же быстро вопрос решить не удается, в дело вступают наставники. Сам оступившийся далеко не всегда догадывается о том, что над его равновесием работают. Направить к наставнику префектора могут под тем или иным предлогом — поводов больше чем достаточно. Кроме того любой из префекторов может посетить обитель наставника по своему желанию, попросить совета, поделиться своими заботами. Кто-то приезжает на день. Некоторые берут на службе отпуск и задерживаются у наставника по месяцу, а то и по году, если тот сочтет, что пребывание человека здесь пойдет ему на пользу. Здесь же проходят обучение кандидаты на работу в префектурах. Кстати, один из поводов откомандировать префектора к наставнику — отправить его делиться опытом с молодежью, учащейся в обители. Помогая обрести равновесие молодежи, люди часто находят и свой собственный потерянный покой. Стабильность духа для префектора наиважнейшее условие.

Общественной и политической жизни наставники сторонятся и стараются обители свои без необходимости не покидать. Их жизнь довольно закрыта, постороннему человеку довольно непросто попасть на территорию обители. При этом наставники пользуются большим уважением и почетом среди населения. Надо ли говорить, что в большинстве своем люди они неординарные — народное уважение не растет на пустом месте.

Ах да, о хранителях: Почему им порой приходилось лично разбирать особо сложные дела, касающиеся высокопоставленных персон? Как уже было сказано, причиной тому вовсе не недоверие к префекторам. Чем более высокопоставлен тот или иной человек, тем сложнее завязаны ниточки, тянущиеся от него в разные стороны. Здесь нужна не только аккуратность, но и немалые знания. Знания причин и следствий всех связанных с человеком приводных механизмов. Если сэнс в большинстве случаев мог назвать причину возмущения спокойствия, выработать правильный метод воздействия мог только человек в достаточной степени посвященный во все тонкости. Владетель нескольких сотен квадратных лиг земель — это вам не сельский кузнец. К нему нельзя направить пару полевых стражников, чтобы призвали его к спокойствию.

Нет, никаких запретов для этого нет. Более того, если причиной возмущения спокойствия служит леность, глупость или неумеренные амбиции, младший префектор в сопровождении десятка полевых стражников может нанести владетелю визит и предупредить его о ненадлежащем поведении. Для большей убедительности от имени хранителя и, разумеется, с его ведома.

Но так бывает нечасто. Например, по землям владетеля решили проложить новую дорогу: король подписал соответствующий указ, землемеры начали размечать трассу и прошли через любимые охотничьи угодья владетеля. Тот возмущен, обращается с жалобой к королю. Король призывает к себе землемеров, те заверяют Его Величество в непременном возмущении кого-нибудь из землевладельцев. "Не этот владетель, так другой, непременно возмутится". Король выносит решение — дорогу построить в соответствии с планом.

Владетель подчинится, но затаенная обида может остаться на многие годы. Да что там, именно из таких мелочей и вырастают распри. Разумеется, не из каждой, но достаточно и потенциальной возможности.

Вот и скажите мне, что в данной ситуации может сделать префектор? Это дело несколько выходит за его компетенцию. По подобным делам в ведение префектур разве что подробный сбор информации. Решение о принятии надлежащих мер принимает хранитель. В зависимости от принятого решения он действует сам или приводит в действие имеющиеся в его распоряжении рычаги. Главный из которых — префектуры. Главный, но не единственный.

Отношения хранителей и наставников — это вообще отдельная история. Здесь имеет место быть смесь из взаимных обязательств и взаимного уважения. Порой эти отношения бывают дружескими, порой — просто деловыми. Как-никак они делают одно общее дело, пусть и каждый по-своему.

Толик Осинцев третий день скучал в помещении мало чем отличавшемся от карцера. Комната была невелика, мебель в ней неприхотлива: деревянный стол; такие же деревянные табуреты; кровать с матрасом, набитым соломой. Окно, выходящее на улицу, не имело решетки. Но само окно было такого размера, что протиснуть в него Толик мог разве что одну только голову. Застекленная рама открывалась, что позволяло проветрить помещение, получить чуть больший угол обзора и увидеть то, что творится за стеной. Пейзаж, впрочем, был однообразный. Хозяйственный двор, заставленный телегами, кони под навесом, проходящие по своим делам люди. Порой кто-то из людей останавливался, чтобы посмотреть на его окно, но окрики стражника предлагали любопытным не задерживаться здесь слишком долго. "Здесь вам, любезные, не цирк. Идите дальше по своим делам".

Люди шли. Кто-то запрягал коней, порой телеги отъезжали и пропадали из поля зрения Анатолия. Порой возвращались чем-то груженые. Чуть в стороне кузнец на наковальне выправлял погнутый шкворень. Вот и все события.

Несколько раз мимо его окна проходили женщины, одетые в простенькие ситцевые платья. Они украдкой бросали взгляды на окно, за которым скрывался таинственный пленник. У Толика сложилось впечатление, что именно это и было причиной их появления на хозяйственном дворе. Женское любопытство неистребимо. Пару раз он улыбнулся и приветливо помахал рукой проходившим мимо дамам, но те лишь испуганно оглянулись и ускорили свой шаг.

Три раза в день появлялись стражники, оставляли обед и о чем-то его спрашивали. Руки ему развязали сразу, как только они прибыли в это странное место, на второй день принесли и положили на стол перо, чернильницу и пачку бумаги. То ли так здесь было принято, то ли местные рассчитывали на то, что, не владея устным языкам, он выскажет свои мысли письменно. Он бы мог. Вот только вряд ли кто поймет слова, написанные по-русски, раз уж не понимает сказанные на этом языке вслух.

Несколько раз в его комнату заходили офицеры, их можно было отличить по лучшего качества одежде, которая, тем не менее, походила на униформу. Они задавали вопросы, а один из них садился напротив и молча наблюдал за пленником. Анатолий и рад был бы объясниться с этими непонятными людьми, но языковой барьер не давал ему такой возможности.

На третий день утром суровый стражник разбудил его, поставил на стол тарелку с какой-то кашей и знаком изобразил "ешь и пошли".

Анатолий не стал медлить. Хорошо что не забыли покормить. Если ему предлагают куда-то идти, то будут ли долго ждать?

Стражник появился минут через десять и предложил следовать за ним: попросту указал на Толика рукой, изобразил пальцами на столе шаги и махнул рукой в сторону двери.

Они вышли на крыльцо. Двор был почти пуст. Лишь десяток солдат в серых плащах седлали лошадей, да парнишка лет пятнадцати держал под уздцы двух уже оседланных коней. Кого-то ждали, и этот кто-то не замедлил появиться.

Мужчина лет сорока с внимательными проникновенными глазами вышел в сопровождении командира, который возглавлял отряд, пленивший Толика в лесу и еще одного человека в бежевом плаще. Судя по почтению, с которым к пришедшему обращались окружающие, он был начальником довольно высокого ранга. На плечи появившегося был накинут простой белый плащ.

Солдаты поспешили строиться, человек в белом плаще подошел к Анатолию и пару минут внимательно его рассматривал. К удивлению Толика, это не выглядело навязчивым и вызывающим. Взгляд человека был теплым, почти отеческим, и не вызывал раздражения.

Незнакомец удовлетворенно кивнул, мягко улыбнулся и жестом предложил следовать за ним.

О нет, только не это! Путь их лежал к двум оседланным коням. Толик до сих пор вспоминал скачку, которую ему пришлось выдержать по пути сюда. И это при том, что верхом ему пришлось проделать лишь часть пути — до ближайшей деревни, где солдатами была арендована телега вместе с возницей.

Один из бежевых что-то сказал. Белый понимающе кивнул и бросил на Толика внимательный взгляд.

Толик мог бы поклясться, что его страх перед будущей поездкой верхом, не остался незамеченным.

"Да они видят меня как на ладони", — удивленно подумал парень и постарался взять себя в руки. Лошадь и лошадь, что здесь такого, это не тигр и не лев. Да, скакать на ней довольно тряско, но, бывают неприятности и похуже.

Белый что-то сказал, парнишка, державший лошадей, поставил ногу в стремя и мигом оказался в седле. Он проехал шагом по двору в одну сторону затем обратно, остановился и спрыгнул на землю. Белый простер ладонь и предложил Анатолию подойти к коню. Демонстрация была более чем наглядной.

Странное здесь отношение к пленнику, очень странное: его не толкают взашей, не ведут закованным в кандалы. Ему любезно объясняют, что ездить на лошади легко и безопасно. Или он не пленник? Тогда все равно странно.

Снисходительность белого чуть уколола Анатолия. Он не трехлетний малыш. Хотя, сам виноват — испугался лошадки. Толик улыбнулся своим недавним страхам и шагнул вперед. Лучше он потерпит тряску, другие же ездят верхом и ничего.

Скачки, впрочем, не получилось. Белый двинул коня шагом, предложив Анатолию ехать рядом с ним. Кавалькада из десятка сопровождающих их солдат тронулась следом.

По городу ехали не спеша, Толик с любопытством крутил головой — в прошлый раз они в город приехали уже ночью, и ему мало что удалось рассмотреть.

Движение на улицах было оживленным несмотря на ранний час. Навстречу отряду попалось несколько разукрашенных карет и не менее десятка изящных двуколок. Если кареты, без сомнения, принадлежали знати, то двуколки... Кому они могли принадлежать? Экипажи были более изящными, чем та телега, на которой везли Толика в город, но до пышности карет знати не дотягивали. Скорее в таких могли разъезжать купцы или зажиточные горожане. Хватало и верховых, которые ехали как во встречном, так и в попутном направлении. Не оставались пустыми и тротуары: мчались куда-то мальчишки посыльные, степенно шли горожане и горожанки. Богато разодетая знать прогуливалась вальяжно и чинно. Многие из горожан останавливались, чтобы поприветствовать человека в белом плаще.

Их отряд свернул с центральной улицы, на пути стали попадаться повозки попроще: телеги сворачивали во дворы и переулки — дрова и продукты доставлялись в особняки, фасады которых выходили на одну из центральных улиц. Товары в лавки тоже завозятся не на бричках. За любым фасадом кроется обратная сторона. Простой люд приветствовал человека в белом плаще так же охотно, разве что порою более подобострастно.

"А спутник-то мой довольно известная личность", — подумал Толик.

Тем временем город остался позади. Сразу за пригородами потянулись поля, засеянные зерновыми и засаженные чем-то широколистным — то ли свеклой, то ли репой. А может, еще чем — Толик не слишком хорошо разбирался в сельскохозяйственных культурах.

Куда они едут? Непонятно. С другой стороны, а что ему остается? За руки его не держат, дать шпоры коню и скакать отсюда подальше? Что можно придумать глупее? В лучшем случае догонят. А в худшем? В худшем не станут догонять. И что он тогда станет делать? С мыслью о том, что где-то рядом его дом, он давно расстался. Дом его остался неизвестно где и как туда попасть, он совершенно не представляет. Этому в белом плаще, по крайней мере, есть до него какое-то дело. Совсем не факт, что кто-то еще проявит к нему здесь интерес.

"А белый, похоже, хороший психолог, совсем не опасается непредвиденных действий со стороны спутника. Вот даже солдатам приказал ехать чуть поодаль", — подумал Толик.

Лошади перешли на легкую рысь, и трясти стало больше. О том, правильно ли он управляет конем, Толик не думал, лошадка ему попалась спокойная и хорошо обученная. Поначалу конь недовольно фыркал, чувствую неопытного седока. Но стоило всаднику погладить его по гриве и сказать на ухо несколько добрых слов, и они подружились.

Человек в белом плаще несколько раз о чем-то спрашивал Анатолия, но тот только пожимал плечами. Поездка длилась целый день с краткой остановкой на обед.

Лишь поздно вечером они достигли того места, к которому направлялись. Поначалу Толик принял его за деревню, но чуть позже понял, что ошибся. В отличие от тех деревень, которые они миновали, дома здесь были каменными. Стены из булыжника, сложенного на известковом растворе смотрелись основательно. Но даже не это отличало селение от других им увиденных. Дома были слишком большими для того, чтобы принадлежать одной, пусть и большой семье. Не видно было и обычных для каждого деревенского дома хозяйственных построек. Вместо них наблюдался один большой хозяйственный двор. Туда-то и направились путники. Как оказалось, чтобы разместить своих коней.

Толик терялся в догадках: "Что это за странное поселение? Община? Нет, не похоже. Ни стариков, ни женщин, ни детей. Скорее это похоже на какое-то учебное заведение. Но почему здесь, вдали от города? По разумению Толика расположить учебное заведение в городе было бы куда удобнее, но видимо у людей построивших здесь дома были свои резоны".

Предоставив коней заботам молодого парня, найденного на хозяйственном дворе, белый и его спутники направились к одному из домов. В дом человек в белом плаще отправился один. Правда, вернулся он быстро и не один, а в сопровождении мужчины лет пятидесяти чуть лысоватого, собранного и подвижного. Его внимательный чуть с хитринкой взгляд скользнул по Анатолию. Вроде бы мимолетно, но Толик мог поспорить, что незнакомец успел рассмотреть его с ног до головы.

Солдаты рассыпались в приветствиях, почтительно кланяясь незнакомцу, на что тот ответил сдержанным поклоном и сказал несколько слов. Лысоватый сделал приглашающий жест рукой, и солдаты поспешили пройти в помещение, тщательно вытирая перед входом ноги о плетеный коврик. Человек в белом плаще жестом предложил Толику следовать за солдатами.

Они попали в столовую. Длинный деревянный стол, длинные деревянные лавки. Солдаты стали весело переговариваться и рассаживаться вокруг стола, Толику тоже предложили сесть, жестом указав на одно из мест. Через несколько минут начали подавать ужин. Человек в белом плаще куда-то исчез, но раз посадили к столу, стоит ли терять время даром. Белый без ужина точно не останется, а ему, Толику, второй раз поесть могут и не предложить. Один раз предложили, и то хорошо. Судьба и так чересчур заботлива, он не пойдет спать голодным.

О᾽Брилин не терял времени даром. Час был уже поздним, а утром ему предстояло ехать дальше. До отъезда ему следовало решить несколько вопросов. Или хотя бы один. Тот, ради которого он сюда приехал.

— Рад Вашему приезду, преподобный, — его собеседник приветливо улыбнулся. Они были старыми приятелями, и хозяин был действительно рад приезду гостя.

— И я рад видеть Вас, наставник Трай.

— Это обнадеживает. Может, останетесь на недельку? Для Вас место в моей обители всегда найдется.

— Увы, не могу. Дела не ждут. У меня на контроле несколько дел, которые ведут префектуры, к тому же надо навестить двух владетелей, земли которых расположены на востоке округа. Их спор из-за пограничной речки грозит разрастись. Необходимо принять меры.

— Буянят чада неразумные?

— Не без того, почтенный наставник. Горячая кровь кипит, требует действий, но слишком уж они разошлись, пора вразумить. Вам ли ни знать, наставник Трай, как легко всколыхнуть ментальную волну. Если пойдет резонанс, гасить его будет гораздо сложнее.

— Именно так. Всевершитель Вам в помощь, преподобный. А мы вспомним Вас добрым словом.

— Спасибо, наставник. Так я могу на Вас надеяться в том деле, по поводу которого приехал?

— Чудны дела всевершителя, — Трай удивленно покачал головой. — Если бы рассказал кто другой, ни за что не поверил бы. Человек как человек, разве что одет чудно.

— Да уж, хвоста у него не выросло, — улыбнулся О᾽Брилин.

— Это удивило меня меньше всего. Сколько за последнее время было незаконных проникновений? Несколько десятков? И все объекты пришлось уничтожить. Кого-то сразу, кого-то немного погодя. Слишком велика была угроза, которую они несли.

— Все так, — согласился О᾽Брилин. — Парень поразительно устойчив, уже через час после переноса он пришел в норму. Правда, потом его потревожил дикий пес, но он и того сумел усмирить.

— Это невероятно, — Трай покачал головой.

— Но это так. Его вели опытные сэнсы, сомневаться в их словах у меня нет причины.

— История прелюбопытная. Я возьмусь за это дело, — согласился наставник Трай.

— Вот и отлично. Я оставляю этого человека в ваших надежных руках с полным спокойствием. Кто как ни Вы, наставник, сможет разобраться с тем, что с ним дальше делать.

— Но я ничего не обещаю, — добавил хозяин обители.

— Я полностью положусь на Ваше решение, почтенный Трай, каким бы оно ни было.

Наставник покачал головой, он сам пока не предполагал, каким может быть это решение.

4.

Прошел месяц с той поры, как Толик оказался в обители наставника Трая. На следующий день после приезда его разбудил один из учеников и пригласил в столовую за общий стол. Солдат не было, не было и человека в белом плаще. Как Анатолий узнал позднее, хранитель О᾽Брилин с десятком полевой стражи уехал с утра пораньше. Пока же Толик с любопытством рассматривал новое окружение. Десятка два молодых парней лет пятнадцати-семнадцати сидели за столом и оживленно крутили головами, подталкивали друг друга локтями и обменивались репликами. Двое таких же ребят расставляли на стол деревянные тарелки, пахнущие чем-то необычным и аппетитным.

Тарелок было больше, чем сидящих за столом. Причина этого несоответствия выяснилась довольно скоро — в помещение начали заходить люди постарше. Ученики сразу притихли, шутки и толчки закончились.

Толик пробежался взглядом по лицам: нет, страха нет. Скорее уважение к старшим, оно-то и заставило молодежь замолчать. Старших было четверо. Один из них был уже знаком Анатолию — это он встречал их вчера вечером. Лысоватый с уверенным видом расположился во главе стола. Справа от него заняли место два человека лет тридцати пяти-сорока. Один сухощавый высокий с бледным, почти болезненным, цветом лица. Другой — полненький крепыш, так и пышущий силой и здоровьем. Слева от хозяина стола расположился человек примерно одних с ним лет с незлым, но пронзительным взглядом. Именно на этого человека ученики иногда бросали настороженные взгляды.

Как несколько позже узнал Анатолий, сидящие справа в прошлом были префекторами. Впрочем, и в настоящем тоже — звание считалось как бы законсервированным, сданным на хранение вместе с форменным бирюзовым плащом. Сейчас они передавали опыт молодежи и считались учителями. Звали их учитель Крин и учитель Тук. Тук — тот что пополнее.

Как позже узнал Анатолий, личность сидящего слева была еще более примечательной потому как был он сэнссаем — наставником сэнсов.

Наставники сэнсов — это совсем отдельная история. Они стоят чуть особняком потому как не всегда и не всем понятны. В простых людях они вызывают некоторую робость. Не потому что они к этому стремятся, а как часть непознанного. Непознанное часто несет пугающий оттенок. Не все непознанное, а то, которое обыкновенному человеку не дано понять. Что удивительно, сами сэнсы воспринимаются простыми людьми как нечто вполне себе обычное и не вызывают никакой настороженности. А вот те, кто помогает будущим сэнсам развить свои способности, слегка пугают обывателя. Среди темных крестьян бытуют байки о том, что способностями сэнса можно наделить и наделяют ими людей именно сэнссаи — наставники сэнсов. Люди образованные над этими верованиями подсмеиваются. Любому префектору известно — сэнссаи — это всего лишь опытные сэнсы, а даром нельзя наделить, можно лишь научить им пользоваться.

Как правило, сэнссаи не селились отдельно, а проживали при обителях наставников. Обучение будущего сэнса должно быть разносторонним. Сэнссай поможет ученику научиться пользоваться даром, наставник — обрести требуемое для работы равновесие.

Разумеется, ученики знали, кто такие сэнссаи и не придавали им мистического значения. Но человек, который видит тебя насквозь, невольно вызывает чуточку опасения. Двое из учеников, впрочем, кроме общих занятий посещали и уроки сэнссая. Им предстояло стать сэнсами, если удастся развить свой дар до нужного уровня.

Внешне от других учеников они ничем не отличались: так же как и все участвовали в общих работах и в ученических проделках. Отношение к ним других учеников было ровным, порой даже чуть снисходительным, потому как попасть в ученики не обладая даром было куда как сложнее. Да и дело в будущем им предстояло делать одно, пусть и каждому по-своему. Порой способности будущих сэнсов использовались и в мелких шалостях.

На проделки учеников наставник смотрел сквозь пальцы, но до строго определенного предела. Превысившего предел ждало суровое наказание, а шутка, повлекшая за собой чью-то длительную обиду, вообще могла стать поводом для отчисления. Будущим стражам покоя не пристало вносить возмущение в ментал. Спрашивается, не проще ли было запретить проделки вообще? Ответ однозначный — проще. Но проще — не всегда правильнее. Ученики думали, что они шалят, на самом деле, им позволяли шалить. А невинные проделки были включены в процесс обучения. Сумеешь вовремя остановиться, одернуть себя, не переступить грань между шуткой и жестокостью — значит, сдал экзамен. Нет, значит, тебе здесь нечего делать. Определить эту грань и никогда ее не переступать — одно из важных условий в их будущей работе.

Разумеется, учеников никто не спешил посвящать в подобные тонкости. Для них проделки были всего лишь проделками. А учеба? О, учеба тоже была весьма интересной. Даже через месяц, когда Толик стал более-менее понимать местный язык, многое в процессе обучения было для него непонятным. Непонятными были обычаи, непонятным — менталитет. Многое вокруг было непонятным, но в то же время, чрезвычайно интересным.

Нет, от него ничего не скрывали, наставник Трай охотно и подолгу с ним разговаривал, вот только картина окружающего мира складывалась медленно. Порой казалось, что она сложилась, но появлялись новые обстоятельства, и все приходилось пересматривать.

Началось все с обучения языку. В тот первый день пребывания в обители сразу после завтрака наставник пригласил Анатолия пройти за ним. Он расположился на открытой террасе, попросту сел на пол и скрестил ноги. Толику он предложил присесть напротив, приложил руку к своей груди и сказал "Трай". Затем приложил руку к груди гостя.

— Толя, — ответил парень.

Наставник показывал на различные предметы и повторял их название. Через пару часов он ушел, но только для того, чтобы его место занял один из учителей.

Через три дня Толика стали привлекать к работам, но и здесь обучение языку не прекращалось ни на минуту. Он помогал одному из учеников на хозяйственном дворе, а тот объяснял ему название всего, что он видит.

— Вот это — лошадь. Вот это — телега. Запрягать.

Толик повторял слова, задавал вопросы, порой заставляя ученика смеяться, но тот быстро брал себя в руки. Вообще отношение к нему было на удивление ровным, если не считать заданий, которые были порой весьма странными.

Миновала неделя, наставник привел Анатолия на расположенный за небольшим лесом огород и предложил полоть грядку.

Что ж, полоть так полоть, Анатолий не привык есть свой хлеб даром. Часа два он выдергивал траву и думал, что закончил работу, но наставник отрицательно покачал головой и заявил, что надо полоть грядку.

— Другую грядку? — спросил парень.

— Нет. Эту грядку, — Трай указал на уже прополотый участок земли.

Анатолий потратил еще два часа и выбрал все мелкие травинки, окружавшие растущие всходы. Наставник кивнул и сказал, что работа на сегодня закончена. На следующий день они опять пришли на огород. Каково же было удивление Толика, когда ему предложили полоть ту же самую грядку. Они что, издеваются? Наставник посмотрел укоризненно, и Толик принялся за работу. Он выбрал все мельчайшие травинки, к обеду он почти возненавидел свою работу. Толик старался поскорее закончить порученное дело. Каково же было его удивление, когда эту же грядку ему поручили полоть и на третий день. Вокруг полно грядок совсем не полотых. Толик еще раз спросил, ни стоит ли ему приняться за соседнюю, получил отрицательный ответ, вздохнул и принялся третий день подряд полоть одну и ту же грядку.

Он перебирал пальцами каждую крупинку земли, выбрасывая малейшую соринку и тщательно окучивая молодую поросль. Неожиданно Толик понял, что ему это нравится — нравится лелеять тянущиеся к солнцу ростки новой жизни. Казалось, они льнут к рукам, отвечают благодарностью на любовь и заботу. Это было совершенно новое неведомое раньше ощущение. Оно радовало и наполняло гордостью, оно придавало его работе новый, неведомый раньше смысл.

Толик прошел три четверти грядки, когда наставник его окликнул.

— Пойдем?

— Я хотел бы закончить, — попросил парень.

Наставник довольно кивнул, улыбнулся.

— Когда закончишь, придешь сам.

Толик остался один. Он вздохнул полной грудью, ветер взъерошил его волосы, солнце ласково пригревало, листья растений чуть слышно шелестели. В какой-то момент Толик почувствовал себя частью всего этого: земля, солнце, ветер, он сам — все это одно и то же. Все это часть его и он часть всего, что его окружает. Это было совершенно непередаваемым.

Он засиделся около грядки и чуть было не опоздал на обед. Ощущение общности с окружающим схлынуло, но воспоминание о нем приятно согревало.

Прополка грядки была не самым странным из заданий, которые ему поручали. В один из дней наставник отвел его к небольшому озеру, находящемуся неподалеку. На берегу стояла беседка.

— Садись. Смотри, — предложил Трай.

Скамейки не было, Толик расположился на полу.

— Сколько мне сидеть?

— Минуту. Или вечность. Не все ли равно? Ты куда-то торопишься?

Толик задумался.

— Ну, мне не хотелось бы проводить время бесцельно.

— А что есть цель?

Что есть цель? Непростой вопрос.

— Здесь и сейчас — знания.

— А знаешь ли ты, что именно должен узнать? Когда бежишь вперед, пропускаешь то, что у тебя под ногами. Не боишься пропустить что-нибудь нужное?

Толик вздохнул:

— Извините, наставник.

И правда, что это он: люди приняли его, возятся с ним, учат языку и не только языку. Можно сказать, ему необычайно повезло оказаться у наставника Трая. Иначе... Даже сложно представить, что было бы с ним иначе. Да и человек наставник Трай неординарный, очень интересный человек. У такого стоит поучиться. Многие добиваются такой чести долгие годы.

Какой он все-таки везучий: дикий пес его не съел, лошадка довезла до наставника Трая без всяких приключений, не считая мозолей и потертостей, которые и прошли-то всего через неделю. Теперь вот кормят опять же.

О том, что всего этого могло не быть, не провались он неизвестно куда, Толик не думал. Думай не думай, этой неприятности уже не избежать.

Легко ли сидеть и смотреть на озеро? Нет ничего проще минут десять. А если час-два, а если полдня? И ладно бы при этом еще что-то делать, так было бы проще. Ничего не делать оказывается удивительно утомительное занятие, когда его тебе поручили. Подумать только, мы можем ничего не делать довольно длительное время просто оттого, что делать ничего не хочется, но стоит это ничегонеделание принять за занятие и все меняется. Ничего не делать уже не хочется. Причем так не хочется, что готов делать что угодно, лишь бы не сидеть застывшим истуканом и не смотреть бесцельно на озеро.

— Все привыкли куда-то бежать, постоянно к чему-то стремиться. Мысль о том, что где-то лучше, чем здесь, не дает людям покоя. А ты представь, что лучше, чем здесь и сейчас, места нет, — напутствовал Толика наставник Трай. И ушел.

Первые два часа просидеть было несложно, в начале третьего часа бездействие стало утомлять. По прошествии трех часов бездействие стало тяготить так сильно, что стало почти невыносимым.

"Да что он, в самом деле! Что здесь сложного? Сиди и смотри!".

В гладкой поверхности воды отражалось небо и мерно плывущие облака. Постепенно Толик тоже стал куда-то мысленно уплывать вместе с ними, растворять в окружающем пространстве. Где здесь? Где сейчас? Где он? Где озеро? Ничего нет. Есть ли время? Времени нет. Секунда или вечность — не имеет никакого значения.

Очнулся он от того, что кто-то трясет его за плечи. Это было неожиданно, Толик не сразу понял, что трясут именно его. Кто трясет? Оказалось, это наставник Трай. Он примчался к озеру огромными прыжками. Был он полон тревоги, и причиной ее был именно он — Толик.

Не далее как десять минут назад Трая побеспокоил сэнссай Ликр, который сам был немало озадачен.

— Трай, ты не занят? — Сэнссай выглядел озадаченным, что случалось с ним нечасто.

— Заходи Ликр. Что-то случилось?

— Не знаю. Помнишь, ты попросил меня присматривать за человеком, которого привез хранитель?

— Конечно помню. Что-то не так?

— Его нигде нет. Я искал его ментальный образ полчаса назад. Он сидел на берегу озера и смотрел на воду. У меня выдалась свободная минута, и я решил посмотреть, где он сейчас. Так вот, его негде нет. Вообще нигде, ни малейшего отзвука.

— Может, ушел?

— Трай, я серьезно, — Ликр взглянул чуть укоризненно. — Ты же знаешь, десяток-другой лиг не имеют для меня значения, а дальше за полчаса он уйти никак не мог. Не мог даже на лошади ускакать.

— Хранитель О᾽Брилин говорил о чем-то подобном. Сэнсы теряли его при поиске. Потом нашли.

— Это совсем другое дело. Как бы объяснить... Сэнсы не знали, кого они ищут. Это все равно как узнать человека с чужих слов. Можно узнать, можно обознаться. Мне же найти Анатолия не сложнее, чем узнать соседа, встретившись с ним лицом к лицу. Даже от спящего человека есть фон, если этот фон мне хорошо знаком, я его различу за лиги. Сейчас я такого фона не чувствую.

Наставник встревожился не на шутку. Быстрым шагом он вышел из помещения и направился к озеру, по пути переходя на бег. Сэнссай Ликр поспешил следом.

— Так вот же он, старый ты пень, никуда Анатолий не делся, сидит там, где я его и оставил!

Наставник дал волю своим чувствам, что было для него делом почти небывалым.

— Не знаю, кто там сидит, но я и сейчас могу заявить с полной ответственностью — Анатолия здесь нет.

— А кто же тогда есть?

— Никого нет.

Наставник подбежал и начал трясти Толика за плечи.

— Вернулся, — через пару секунд удивленно сказал сэнссай.

— С тобой вес в порядке? — Трай внимательно рассматривал своего гостя.

— Все в порядке, наставник Трай, — удивленно отозвался Толик.

— Прости меня, я был слишком беспечен. Надо было быть осторожнее с этим заданием. Но кто бы мог подумать, подобного раньше не случалось.

— Чего не случалось?

— Такого полного погружения.

Наставник удивленно покачал головой.

— Вообще-то это упражнение предназначено совсем для другого, — пояснил он. — Это всего лишь тренировка терпения и способности оставаться уравновешенным в любой ситуации.

— Я что-то сделал не так?

— Нет-нет, все в порядке, — заверил Трай. Но выглядел он при этом весьма озадаченным.

Подобных этому экспериментов Трай больше не проводил, а вот разговаривали с Толиком они все чаще, посвящая этому занятию по нескольку часов каждый день.

Толик, как мог, рассказывал о своем мире и удивлялся реакции собеседника. Все, о чем он говорил, оценивалось и воспринималось совсем не так, как он мог бы ожидать. На некоторые вопросы он вообще не мог ответить.

Больше всего удивили Трая не технические новинки, как можно было бы предположить. Когда Толик рассказывал о достижениях науки, наставник кивал. Порой чуть удивленно, порой — снисходительно. Но и только.

Настоящее удивление вызвало другое.

— А кто в вашем мире, уважаемый Анатолий, хранит устои? — поинтересовался Трай.

— Что Вы имеете в виду?

— Кто обеспечивает стабильность, следит за тем, чтобы в обществе не было волнений?

— Полиция.

Толик рассказал о полиции.

— Понятно, муниципальная стража, — кивнул Трай. — У нас такая тоже есть в городах. Следит за порядком в торговых рядах и разбирает споры. А устои кто хранит?

Толик смутился.

— Возможно, наставник Трай, я Вас не так понимаю. Что вы имеете в виду? Обычаи? Обряды?

— Причем здесь обычаи? Хотя, обычай обычаю рознь. Смена обычаев может никак не отразиться на стабильности ментального поля, а может его серьезно поколебать. Но это лишь одна из многих причин. Что касается обрядов, то они лишь внешнее отражение внутреннего настроя. Если внутренний настрой не меняется, изменение последовательности действий не имеет большого значения. Но да, без нужды менять их нежелательно. Установить новые устойчивые связи сложнее, чем поддерживать уже имеющиеся.

— Должно быть, я еще плохо знаю язык. О каком поле идет речь, уважаемый наставник и при чем здесь устои?

— Возможно. Иного объяснения я не нахожу. Не может такого быть, чтобы устои не хранились. Что ж, начнем сначала. Знаешь ли ты, что такое мысль?

— Человек думает, электрические сигналы бегут по цепочкам, — начал рассуждать Толик.

— Я не знаю, что и куда бежит, но мысль — есть изменение ментального поля.

— Сомневаюсь, уважаемый. Наша наука продвинулась далеко вперед, и ничего подобного я не слышал, — возразил Толик.

— Не надо сомневаться. Спроси Ликра, он чувствует эти изменения так же, как мы с тобой видим и слышим. Впрочем, к чему ходить далеко. Вот идет один из его учеников. Илик, — окликнул парнишку наставник, — подойди сюда.

— Слушаю, наставник, — отозвался паренек.

— Сядь лицом к столовой. Говори обо всем, что будет делать Анатолий.

Парнишка расположился метрах в пяти от наставника, отвернулся и прикрыл глаза. Трай сделал приглашающий жест рукой.

Толик встал и помахал рукой.

— Господин Анатолий машет рукой, — отозвался ученик.

Толик присел, встал, сделал оборот вокруг своей оси. Парнишка рассказывал обо всем, как будто видел это собственными глазами.

— Достаточно, — наставник жестом остановил Толика, — теперь вспоминай. Разное вспоминай, хорошее и плохое.

— Грусть, — сказал парнишка, когда Толик вспомнил о доме. — Печаль, злость, смешно, очень смешно. Радость.

Определения были абсолютно точными и соответствовали воспоминаниям.

— Как он это делает? Он не мог знать, о чем я думаю, он даже меня не видит!

— И да и нет. Он видит изменения ментального поля, которые порождает твоя мысль.

— Он может читать мои мысли?

— Мысли — нет. Он видит лишь отзвук твоих мыслей. Каждое настроение звучит для него по-своему. Каждое по-разному меняет ментальное поле. Ты никогда не ощущал, как настроен твой собеседник? Злится ли он или готов рассмеяться.

— Бывает, — сказал Толик. Угадывать настроение собеседника ему доводилось довольно часто. — Но я смотрю на лицо, слушаю голос.

— А настроение животных? Ты в достаточной степени изучил их мимику, чтобы определить несет ли животное угрозу или оно добродушно?

Толик задумался.

— Это сразу видно, — наконец сказал он.

— Не всем, должен тебя заверить, это видно не всем. Но скажи мне, как ты это узнаешь?

— Не знаю, — Толик пожал плечами. — Просто вижу.

— Просто видишь и не понимаешь что именно? Ты замечаешь изменения ментального поля. Сильные эмоции меняют его в большей степени, чем что-либо другое.

— Я сэнс? — удивился Толик.

— Нет. Та крупица дара, которая тебе досталась, есть у многих. Может, у тебя его чуть больше, чем у других, но и только. Этого недостаточно, чтобы быть сэнсом. Не расстраивайся. У меня вот тоже нет дара сэнса и ничего.

— Я не расстраиваюсь, — сказал Толик и понял, что это правда. Мимолетная досада мелькнула и улетучилась безвозвратно. Толик вообще не любил расстраиваться. — Хорошо, а как же первая часть эксперимента?

— Илик, можешь идти. Уверен, маэстро Ликр тебя уже ждет.

Парнишка бросил на наставника удивленный взгляд и поспешил своей дорогой.

— Как видишь, я тоже кое-что могу сказать о людях, — улыбнулся Трай.

— Вы знали заранее, куда он идет? — спросил Толик.

— Нет. Я не вмешиваюсь в расписание занятий маэстро Ликра.

— Тогда как Вы узнали?

— Может быть, сам попробуешь ответить?

Толик задумался, мысленно прокручивая недавние события.

— У парнишки было сосредоточенное выражение лица, и он мысленно что-то проговаривал, когда шел мимо.

— Браво, — наставник хлопнул в ладоши. — Наблюдательность и умение делать выводы тоже чего-то стоят.

— Наставник, Вы так и не сказали о том, как сэнс угадывает движения.

— Определяет, а не угадывает, — поправил Трай. — С этим несколько сложнее, чем с эмоциями. Надеюсь, ты знаешь, что движения нашего тела происходят не сами по себе, как им вздумается?

— Да-да, мозг отдает команды, тело его выполняет, — согласился Толик. — Но стандартные команды не могут быть мощными, иначе расход энергии был бы слишком велик.

— Ты все-таки кое в чем разбираешься, — кивнул наставник. — Но здесь главное не мощность. Главное слово "стандартные". Стандартные команды имеют стандартный отзвук. По сравнению с эмоциями они ничтожны, но сэнс может распознать их именно из-за их стандартности.

— У всех людей полностью одинаковые?

— Ты же сам сказал, что они стандартные. Есть небольшой разброс, но он не настолько велик, чтобы опытный сэнс запутался. А вот отпечаток личности неповторим как...

— Как узор на подушечках пальцев? — спросил Толик.

— Возможно. Никогда над этим не задумывался. Гхм, интересное предположение.

Толик был удивлен глубине знаний наставника Трая в отдельных областях и полному их отсутствию в других сферах. Хотя, к чему здесь знания об отпечатках пальцев, если каждый сэнс может работать ходячим детектором лжи. А кстати, может ли?

— А как насчет лжи? Может сэнс отличить ее от правды?

— Явную и неприкрытую ложь отличит без сомнения, — отозвался Трай. — Но способности у сэнсов разные. Кто-то силен в локации, кто-то разбирается во всех тонкостях эмоций. Редко попадаются универсалы, которые сильны во всем. К тому же способности сэнсов не всегда стабильны.

Вот так раз. Понимай как хочешь.

— Чем лучше сэнс знает человека, тем точнее может описать его состояние, — добавил Трай.

— Все это требует размышления и осмысления, — согласился Толик. — Это чрезвычайно интересно, но причем здесь устои?

— Как раз о них и идет речь. Ментальное поле, — наставник сделал круговой жест рукой, — одно на всех. Каждый вносит в него что-то свое, совою волну. Волну радости, грусти или заботы. Любая мысль дает отзвук. Сила этого отзвука зависит от эмоции, которые при этом человек испытывает. Но человек может не только выдавать ментальные волны, но и чувствовать волны уже существующие.

— Сэнс?

— Если волна достаточно сильная, то и обычный человек. Ты разве не замечал, что настроение собеседника порой передается другому собеседнику? В основном тогда, когда один из них испытывает сильные эмоции. Когда один гневается, другой тоже начинает гневаться, когда один веселится, радостное настроение передается и другому. Если гневом охвачен один человек — это полбеды. А если два, то их волны складываются. А если три, десять? Волна растет. И чем больше она растет, тем легче ее услышать.

Анатолий улыбнулся. Оказывается выражение "мысли носятся в воздухе" имеет самый что ни на есть прямой смысл.

— Но мыслей много. Получается, что и волн много?

— Совершенно верно, — наставник кивнул. — Некоторые не несут в себе ничего плохого. Более того, некоторые волны придают людям общность, позволяют почувствовать себя единым народом. Это достаточны сильные волны, в основном они связаны с обычаями.

— Но если волна общности так сильна, как может кого-то подхватить, скажем, волна гнева, которую создают несколько человек?

— Волна общности непостоянна, как ничто не постоянно в пространстве. А уловить и усилить можно ту волну, которая тебе созвучна. Поэтому дурных мыслей стоит всячески избегать. Стоит мелькнувшей мысли совпасть с созвучной волной, и она усиливается многократно.

Толик с пониманием кивнул. Сам того не понимая, наставник рассказывал о резонансе. Впрочем, не понимая лишь физическую составляющую этого явления. В том, как это действует на практике, этот внимательный лысоватый человек разбирался гораздо лучше многих.

— Кстати, раз речь зашла об обычаях... Думаю, это будет для тебя интересно, — наставник на пару секунд замолчал, собираясь с мыслью. — Вскоре будет большой всенародный праздник, ученики разъедутся по селам, чтобы принять в нем участие. Ты можешь поехать с одним из них.

— Это действительно возможно?

— Почему нет? Мир велик, и не ограничивается моей обителью. Здесь никого не держат насильно, и тебя в том числе.

Мысль покинуть обитель даже не приходила Анатолию в голову, но окружающий мир и в самом деле был интересен.

— Спасибо, наставник Трай, я буду рад такой возможности, — поблагодарил Толик.

5.

Толику повезло — они поехали на повозке. Им двоим (сопровождал Анатолия тот самый парнишка, который удивлял его возможностями сэнсов по просьбе наставника Трая) предоставили запряженный парой лошадей фургон. Фургон был открытым, имел лишь невысокие наклонные борта в локоть высотой. В привычных для Толика мерах длины — около сорока сантиметров. При необходимости на повозку устанавливался тент, но погода была хорошей и ставить его не стали.

Локоть был местной мерой длины. Шаг — мерой расстояния. В принципе и то и другое было мерой, но так уж было принято: длину — мерить локтями, расстояние — шагами. И то и другое было стандартным, а не как кому вздумается — в шаге было два локтя. Соответственно шаг был длиной около восьмидесяти сантиметров. Проверить точно у Толика возможности не было по причине отсутствия метра. Но это как раз печалило его меньше всего.

Более протяженная мера расстояния называлась лига, и насчитывалась тысячу шагов — то есть, примерно, восемьсот метров. Это гораздо меньше, чем в той лиге, которая принята у англичан в родном мире Толика. Но почему бы местным жителям не иметь свою собственную лигу такой длины, как им нравится.

Повозкой управлял Илик, чему Анатолий был рад. За прошедшее время он немного привык к лошадям, но ученик сэнса знаком с ними с детства — ему и вожжи в руки. Да и о чем спорить, когда тебя везут в повозке, это совсем не то же самое, что ехать верхом в тряском седле. В повозке тоже тряско (это не легковой автомобиль), но все же не настолько, чтобы отказаться от поездки в пользу пешего похода.

— Далеко нам ехать? — поинтересовался Толик как только они выехали за ворота.

Илик весело улыбнулся.

— Лиг тридцать, к вечеру будем на месте.

Лошади трусили легкой рысью, переходящей порой в шаг, и проделывали добрых восемь километров в час — то есть десять местных лиг. По расчетам Толика выходило, ехать им часа три. Почему они доедут только к вечеру? Толик переспросил, правильно ли он расслышал. Оказалось, правильно. Тем более удивительно, но когда доедут, станет ясно в чем здесь секрет.

Ясно стало гораздо раньше. Впереди показалась небольшая деревня. Три-четыре десятка домов, расположившихся на площади почти в квадратную лигу, были окружены редким, скорее символическим забором. Деревня была не так велика, как то село, в которое они направлялись, но все же это был далеко не хутор. Илик весело подмигнул и достал из-за пазухи широкополую белую шляпу, расправил поля, и водрузил ее на голову. При этом у него был такой загадочный вид, что понятно было без всякого сэнса — парень что-то задумал.

Толик сделал вид, что не замечает ничего необычного. Не похож парнишка на заговорщика, а если он затеял мелкую шалость, то посмотреть на это будет даже забавно.

Далеко в поле паслось стадо коров, но на полях, окружавших село, на удивление, никого не было.

— Почему так пусто, — поинтересовался Толик, кивнув в сторону обочины.

— Праздник завтра. Готовятся. Заготовка сена закончена, а к уборочной еще не приступали. Сразу после праздника начнут.

Толик пожал плечами. Что когда начинать и что когда заканчивать сельским жителям, им лучше ведомо. Он где-то слышал, что летом отдыхать крестьянину некогда. С другой стороны, не могут же люди с весны до зимы работать без отдыха, люди не машины.

Ребятня выбежала с криком к околице, а затем помчалась по улице, разнося по деревне новость.

Илик остановил повозку на площади у колодца, не спеша достал деревянное ведро (нечто вроде кадушки, стянутой обручами) и направился за водой. Все это он делал нарочито неторопливо.

Толпа ребятишек прыгала неподалеку, не решаясь подойти. Люди более зрелого возраста были посмелее. На удивление, многим вдруг потребовалось набрать воды именно на площади, и это при том, что в каждом дворе был свой собственный колодец.

То ли вода с площади вдруг в одночасье стала вкуснее, то ли еще что. Объяснение этого феномена не укладывается в рамки обычных представлений. Появились и просто любопытные. Кто может запретить человеку постоять на своей деревенской площади, если у него вдруг возникло такое желание. Илик делал вид, что все это не имеет к ним никакого отношения.

Наконец один из местных жителей подошел к повозке. Крестьянин по виду весьма зажиточный несмело откашлялся и спросил.

— Господин сэнс, позволите Вас побеспокоить?

Как он узнал? На Илике не написано, кто он такой. Или все-таки написано? Толик улыбнулся, вспомнив белую шляпу, которую ученик водрузил себе на голову. Однако крестьянин назвал ученика сэнсом, а тот насколько знал Толик, был пока еще учеником.

— Некогда мне, — отозвался парнишка. — Видите, коней поим, да и путь нам предстоит немалый.

— Может господа хотят пообедать? — спросил крестьянин.

— Пообедать? — Илик сделал задумчивое выражение лица. — Нет, вряд ли. Ехать нам надо.

Вопреки сказанному ехать Илик не спешил. Он не торопясь обошел фургон, внимательно его осматривая.

— Может, нужен какой ремонт? — поинтересовался крестьянин. — У нас и кузнец имеется.

— Пожалуй, еще поездит, — вынес заключение Илик. Имелся в виду фургон, а вовсе не деревенский кузнец.

— Не пора ли нам в путь? — спросил Илик, то ли обращаясь к Анатолию, то ли просто размышляя вслух.

Крестьянин понял, что путешественники через минуту уедут, и решил перейти к решительным действиям.

— Господин сэнс, окажите содействие, только Вы можете помочь.

— Спешим мы. Если у вас какой непорядок, вызывайте префектора.

— Какой непорядок? Никакого непорядка нет. Мне нужен совет знающего человека. Выручите. А я уж... Снеди какой в дорогу или пару монет, если вы поиздержались, это мы завсегда.

— И правда, отчего не выручить доброго человека, — неожиданно согласился парнишка. — Что у Вас случилось, любезный?

— Здесь дело деликатное, — крестьянин зашептал что-то Илику на ухо.

— Сомневаешься, значит? — переспросил тот.

— Сомневаюсь, — подтвердил крестьянин.

Парень сосредоточенно прикрыл глаза.

— Дело верное, обмана быть не должно, — наконец сказал он.

— Спасибо, — крестьянин рассыпался в поклонах, положил на облучок повозки пару медных монет и поспешил удалиться.

Люди зашумели. Увидев удачный пример односельчанина, к фургону заспешили другие. Получить советы в нехитрых бытовых затруднениях хотели многие. Некоторым, выслушав вопрос, парень отказывал в совете. Но большинству все же отвечал. Кто-то уходил довольным, кто-то, напротив — озадаченным. Медяки сыпались в фургон. Некоторые из хозяек пытались всучить крынку молока или десяток яиц. Парнишка в таких случаях делал недовольное выражение лица, но в просьбе не отказывал. Лишь часа через полтора путешественники выехали из села и продолжили движение по своему маршруту.

Белая шляпа перекочевала на дно фургона. Толик был весьма заинтригован произошедшим, его переполняли вопросы.

— Белую шляпу ты специально надел? — этот вопрос был первым.

— Точно, — улыбнувшись ответил парнишка. — Одноцветный плащ мне носить не по чину, в службе пока не состою.

— А шляпу, значит, можно?

— А что шляпа? Шляпа — она и есть шляпа. Она к форме не относится.

— Тайный знак?

— Что-то вроде того. На службе-то особенно на стороне не подработаешь. Там насчет этого строго. Да и нужды нет, платят в префектурах исправно, а нашему брату тем более. Но служба когда еще будет... А ярмарка завтра, может, чего прикупим.

— Выходит, про шляпу все знают?

— Выходит так, — согласился Илик. — Бывает, и старики так забавляются из тех, кто по старости лет в отставку вышел. Хотя редко, в основном от скуки. У них и от магистратур и от владетелей предложений столько, что только выбирай.

— А я думал, что префекты бесплатно работают, — удивился Толик.

— Работают, — подтвердил парнишка. — Если идет тревожная волна, то ее гасят непременно и денег ни с кого за это не берут. В деревне ничего тревожного не было. По-настоящему тревожного. А если крестьянину интересно, не собираются ли его надуть, подсунув крашеную лошадь...

Парнишка рассмеялся, вспомнив кого-то из вопрошающих.

— Скажи, а почему ты не всем отвечал? Не мог узнать, что им надо?

— Как же я узнаю, когда они сами не знают? Одна милая старушка все выспрашивала, какую козу ей лучше купить серую или пегую.

Толик широко улыбнулся, представив затруднения Илика при ответе на этот вопрос.

— Вот видишь, ты смеешься, а тетка никак не хотела поверить в то, что она сама должна выбрать, какая коза ей больше нравится.

— А наставник тебя ругать не станет? — поинтересовался Толик.

Парнишка пожал плечами.

— Он же денег нам не дал в дорогу. Репой люди добрые путников и так накормят, с голоду пропасть не дадут, только от репы одной в желудке пусто. Не можешь себе на прокорм заработать, так сиди на месте и не пеняй на пустое брюхо.

— Извини, — Толик почувствовал в сказанном долю упрека. — Я не знал, чем тебе помочь.

— Что ты, я не к тому вовсе, — поспешил сказать Илик. — И в мыслях подобного не было. Мы же из одной обители, да и ехать в компании веселее.

— Стой, — спохватился Анатолий.

Илик натянул было поводья лошадей, но Анатолий поправил себя.

— Нет-нет, ты езжай дальше, я не к тому, что надо останавливаться. Вспомнил кое-что. Ты говорил, что за работу префекторы с жителей денег не берут, на что же тогда префектуры существуют?

— А я почем знаю, — отозвался парень. — Ты же с хранителем приехал, вот у него бы и спросил.

— С хранителем? — переспросил Анатолий, но ученик посмотрел на него с недоверием и пояснять не стал. Зато рассказал нечто другое.

— Полевая стража, что к префектурам придана, та, знамо дело, из королевской казны деньги получает. Может, и префектуры тоже, но чего не знаю, о том врать не буду.

— Слушай, а давно это у тебя? Ну, мысли угадывать можешь.

— Не мысли. Эмоции и отзвуки мыслей. Какое у человека настроение я сказать могу, о чем он думает — с этим сложнее. Вот у тебя почти всегда настроение хорошее, поэтому ехать с тобой приятно.

Толик и не подумал о таком. Действительно, если парень чувствует настроение, с тем, кто постоянно угрюм, ему и самому будет невесело.

— Считывать легко лишь самую общую информацию, — рассказывал Илик. — Сэнсы, которые на связи работают, учатся, прежде всего, правильно передавать сигнал. Чем качественнее передача, тем более полная информация читается.

— И ты передавать можешь?

Парень печально покачал головой.

— Что-нибудь простенькое передам. Простейшие сигналы вроде сигнала тревоги могут без подробностей передавать почти все работники префектур. А вот работать на уровне, который требуется от сэнса, — Илик вздохнул. — С передачей у меня пока не очень, если к осени не подтяну, сэнссай сердиться будет.

— Разве ему положено сердиться? — удивился Толик.

— Конечно, он не будет кричать как сельский пастух. Но может сказать, что недоволен моими успехами, — парнишка вздохнул.

— Не переживай, зато чтение у тебя получается отлично. Я уверен, ты сдашь экзамены.

— Хорошо бы. А замечать за собой способности я стал лет с десяти. В двенадцать меня сэнс заметил, на следующий год я получил приглашение из обители наставника Трая.

— И родители тебя отпустили?

— Конечно. Учиться у наставника почетно. Многие из благородных рады попасть в ученики.

— Так в обители есть и простолюдины и благородные? — удивился Толик. — А я и не заметил. Там все как один.

— Нет. Нет там благородных, и простолюдинов нет. Поступая в ученики, человек отказывается от сословия, каким бы оно ни было.

— И благородные на это идут?

— Хм, еще и берут далеко не каждого. Здесь от желания мало что зависит. То есть, если не хочешь, можешь не ходить, а вот прийти и попроситься не получится. Попасть в обитель можно только по рекомендации префекторов и то наставник может отказать в приеме или выгнать, если ему что не понравится. Но уж если отучился и попал в службу, то здесь почет и всенародное уважение. Префекторам ни магистратура ни благородные не указ.

Парнишка рассуждал слишком серьезно. Наверняка пересказывал чужие слова, но относился он к ним с большим доверием. А поскольку обмануть сэнса занятие довольно затруднительное, словам можно было верить.

— А король? — поинтересовался Толик.

— Не знаю, — парнишка пожал плечами. — Не принято властям вмешиваться в дела хранителей. Префекторы на владение землей не претендуют, существующие порядки не меняют. Их дело — хранить покой. У короля и без того дел хватает.

Толик с сомнением покачал головой. В то, что такой серьезный рычаг как префектуры никто не пытался использовать в своих интересах, ему верилось с трудом. Впрочем, рычаг слишком серьезен, чтобы пытаться им пользоваться. Одни только сэнсы (а их, судя по всему, в организации насчитываются десятки, если не сотни) многого стоят. А за ними еще отлично отлаженная машина силового воздействия из префекторов и приданных им полевых стражников. Такая организация сама по себе может являться властью. Но, судя по всему, не является. То есть является, но в строго определенных областях жизни, не выходя за обозначенные пределы. Чтобы подобная система работала, она должна быть отлично сбалансирована. Высчитана и уравновешена. Кроме того, все это должно быть подкреплено серьезной идеологической базой.

Без этого никак. Убей в людях веру в правильность существующего порядка вещей и порядок этот станет хрупким и ненадежным.

— Скажи, а войны у вас бывают? — спросил Анатолий.

— А как же. Вот в следующем году очередная начнется, — ответил Илик. Чем немало удивил Анатолия.

Понятно, что о войнах минувших знают все, но чтобы так уверенно говорили о войне предстоящей. Толик отнес было это знание к способностям сэнса, но все оказалось намного проще.

— Что-то я не заметил в деревне тревоги, — сказал Анатолий.

— Какой тревоги? — удивился ученик. — Не было там никакой тревоги. Будь иначе, я не замедлил бы связаться с сэнсаем, а тот вызвал бы местных префекторов.

— Как же, а предстоящая война? — теперь удивляться пришла очередь Анатолия. — Или это секрет?

— Скажете тоже, нет здесь никакого секрета. Война когда еще будет. Следующей весной только начнут добровольцев набирать.

— Добровольцев? А как же армия?

— А что армия? Из служивых людей тоже добровольцев набирают.

Толик удивленно потряс головой. То ли он чего-то не понимает, то ли они говорят о разных вещах.

— Добровольцев? Из армии?

— Чем же они хуже других? — удивился парнишка.

— Да ничем они не хуже. Я так думал, что они и так должны на войну идти независимо от своего желания.

— Зачем? — удивился парнишка. — У полевой стражи и так дел хватает. Вот если совсем добровольцев не будет...

Илик задумался и вынес довольно странное заключение:

— Хотя, тогда, наверное, войну в следующем году отменят.

— Как отменят? А противник? Противник куда денется?

— Пойдет воевать с кем-нибудь другим.

Толика стал пробирать немного нервный смех. То что он услышал, плохо укладывалось в его голове. По словам будущего сэнса выходило, что войну могут отменить из-за того, что один из противников не подготовился. Это и не война никакая уже получается, а олимпиада. Потешные кулачные бои.

— А с кем война ожидается? — спросил он, чтобы подтвердить свои сомнения.

— С кем назначать войну — то дело короля. Но я думаю, что с Трондиром. Давно мы с ним не воевали.

Подозрения в том, что они говорят о разных вещах, у Толика крепли.

— И как все это происходит? — решил уточнить он.

— Каждые пять лет с весной король рассылает глашатаев, — начал рассказ парнишка. — Глашатаи доносят до народа указ о созыве добровольческого ополчения. Ополчение собирается по округам, а затем двигается к общему месту сбора. Из числа благородных король назначает командиров, простолюдинов же разбивают на отряды. Когда все готово, войска встречаются на границе с противником, и начинается бой.

— И что затем? — поинтересовался Толик.

— А что затем? Кто-то проигрывает, кто-то побеждает. Война она и есть война.

Толик покачал головой, что знает о войне этот парнишка.

— Победившим достаются трофеи — все имущество побежденных, — добавил Илик.

— Все?

— То что у них при себе. С простолюдинов-то мало что возьмешь, разве что оружие да медь в карманах. А у благородных и кони и доспех. Обоз опять же.

— А дальше что?

— А что дальше? Похоронят павших и расходятся. Победители с триумфом, проигравшие с печалью.

— Я понимаю проигравших, но победившая армия... Почему она не идет на территорию противника?

— Зачем? — удивился парнишка. — Битва же закончена.

— Как зачем? А трофей? Там целое государство, оставшееся без армии.

— Как без армии? Куда же она делась? Из полевой стражи в ополчение лишь каждый десятый записывается. Реже — каждый восьмой. Из полевой стражи, приданной префектурам — и того меньше. Противник не дурак. Стоит ему нарушить правила ведения войны..., — парнишка задумался.

Игра мысли явно отразилась на его лице, и это заставило Толика отвернуться, чтобы скрыть смешинку. Хотя о чем это он, что можно скрыть от сэнса? Но не читает же он его постоянно. С другой стороны, ничего плохого он о парнишке не подумал. Но слишком уж озадаченным и удивленным был его вид. В общем, было ясно, что зарвавшегося противника ждет суровый прием. Непонятным было другое.

— А что мешает королю двинуть все войска на территорию противника? Не только ополчение, а всю армию.

Парнишка взглянул на Толика со странным выражением лица. Поразительная смесь страха и удивления, пусть и мимолетная едва различимая. Сказанная Анатолием фраза чуть было не привела их непринужденный разговор к неожиданному для него финалу. Что-что, а испортить отношения с Иликом Анатолий не хотел ни в коей мере. На несколько секунд сэнс замер, изучая настроение спутника, и успокоился. Он не нашел в вопросе ничего кроме любопытства.

— Такого не бывает, — сказал парнишка.

— Что вообще никогда не было?

— Давно в темные годы, когда не было хранителей и префектур, безумию случалось овладевать людьми и целыми народами. И не было мира в душах людских, и смерть уносила целые города и опустошала края. И разливалось горе, и не было ему края. Так было до тех пор, пока первый хранитель не сказал "хватит".

Парнишка говорил быстро и без запинки. Было ясно, что он цитирует чьи-то слова. Хотя, почему чьи-то? Наверняка, слова наставника Трая. Не удивительно, что он знает их наизусть.

— Извини, если я спрашиваю что-то не то, я не знаю местных обычаев, — на всякий случай сказал Толик.

— Я понимаю, — кивнул парнишка.

— Почему ты отказался от обеда? — спросил Толик, чтобы как-то разрядить обстановку.

Ученик улыбнулся.

— Впереди будет еще деревня.

Лошади исправно тащили фургон. Вскоре их повозка догнала одинокого путника в странном одеянии, похожем на пончо светло коричневого почти песчаного цвета. Случись путнику в таком одеянии оказаться в пустыне, и он слился бы с окружающим пейзажем естественно и гармонично. Поравнявшись с идущим, Илик придержал коней и предложил:

— Садитесь, почтенный странник.

Странный путник поднял взгляд, чуть иронично кивнул и запрыгнул в повозку.

Лет тридцати пяти, подвижный, с внимательным взглядом. Толик гадал, кем может быть их попутчик и почему ученик сэнссая назвал его почтенным.

— Не желаете ли перекусить? — поинтересовался Илик. — Добрые люди поделись с нами пищей.

Илик имел в виду продовольственную часть своего заработка.

— Всевершитель дает нам пишу, чтобы мы не забывали о ближнем своем, — сказал человек в пончо и принял кувшин с молоком.

Илик тронул вожжи, и кони прибавили шаг. Их спутник покончил с молоком и отложил кувшин в сторону.

— Направляетесь на ярмарку? — поинтересовался Толик.

— Суета не лучшая спутница для того, кто в дороге, — отозвался человек в пончо.

Оставалось только догадываться, как это понимать. То ли этот человек не спешит, то ли не едет на ярмарку.

— Хотите поговорить о ярмарке? Вас беспокоит поездка на нее? — спросил их необычный спутник чуть погодя.

— Поговорить я всегда рад. А поездка меня не беспокоит, — отозвался Толик.

— Слава всевершителю, дух Ваш прибывает в смирении, — вынес заключение собеседник.

Странная манера его говорить была сама по себе удивительна. Но человек в пончо еще не знал, с кем именно ему довелось вступить в беседу. Вести разговоры Толик очень любил. Порой он за это расплачивался, заводя случайный разговор с человеком неадекватным.

Как-то раз, на остановке, ожидая автобуса, он поинтересовался у такого же ожидающего который час. И все: прилипчивый как лист гражданин двадцать минут рассказывал ему о своей жизни, невежливо тащил за рукав, когда Толик пытался отойти в сторону, и настойчиво предлагал продолжить знакомство в ближайшем баре. И все это случайному прохожему, которого видит в первый раз в жизни. По прошествии двадцати минут внешне невозмутимый Толик стал уже основательно закипать. Хорошо, что подошел автобус, и разговор с неадекватным гражданином закончился сам собой. Позже Толик стал издалека опознавать подобных личностей по бегающему взгляду, так и ищущему, за что бы ему зацепиться и в разговоры с ними вступать избегал. Поговорить же с нормальными людьми он был совсем не против.

Севший к ним в повозку человек был весьма любопытным, но чересчур навязчивым не выглядел. И почтительное отношение к путнику Илика тоже говорило в его пользу.

— Дух так переменчив. Бывает, что он в смирении, а бывает, что-то его тревожит, — сказал Толик.

— Ничто не бывает постоянным, — отозвался человек в пончо. — Главное, чтобы волнения наши не переросли в бурю. Если хотите поговорить о том что Вас тревожит, более внимательного слушателя можете не искать.

Человек сложил руки и замер в беспристрастном молчании. Весь его вид говорил о том, что он ожидает всей душой выслушать собеседника.

Странно. С таким Толику сталкиваться не приходилось. Обычно человек очень охотно говорит и не слишком охотно слушает. Этот же был настроен как раз на обратное.

От такого подхода Толик на минуту растерялся. О чем он хочет рассказать? Он, напротив, о многом хотел бы узнать. Окружающее вызывало множество вопросов.

— В данный момент меня ничего не тревожит кроме любопытства, — сказал он.

— Любопытство любопытству рознь, — отозвался незнакомец. — В чем заключается Ваше любопытство?

Толик и не заметил, как разговор опять перешел на него. Он бросил мимолетный взгляд на ученика сэнса. Тот едва заметно улыбался. Как ни странно, подобный подход собеседника к делу совершено сбил Толика с толку. Сотни толпившихся в его голове вопросов вдруг разбежались и он замолчал.

На горизонте показалась деревня. Их попутчик спрыгнул с повозки у первого дома и поблагодарил за то что его подвезли.

— Доброй дороги, почтенный, — пожелал ему Илик.

Белую шляпу ученик сэнса надевать не стал. Толик был уверен, что подобные намерения были у парнишки, но он решил их изменить. Не иначе на него повлияло присутствие в деревне их неожиданного спутника.

— Кто это был? — поинтересовался Толик, когда незнакомец остался позади.

— Слушающий.

— Слушающий? — Должно быть, это объясняло все, но Толику это название ни о чем не говорило.

— Ну да, странствующий слушающий.

— Кто он такой? Откуда он взялся?

— Шел по дороге от одной деревни к другой. В ордене слушающих почти все странники, редко кто из них сидит на месте.

Все интереснее и интереснее. Оказывается, этот человек не сам по себе, а член какого-то ордена.

— И что они делают, слушающие?

— Так ясно же. Слушают, — отозвался Илик.

— Кого слушают?

— Всех, кто желает с ними поговорить. Они странствуют от села к селу. Подвезти слушающего или накормить его считается делом, угодным всевершителю. Порой слушающий задерживается в селе на несколько дней, если там есть кого слушать.

— И о чем он говорит?

— Говорит он мало, больше слушает. Бывает, человеку надо с кем-то поделиться мыслями, поговорить по душам. Кто-то находит собеседника, но не все. Не все откроют свои тревоги случайному человеку, а говорить со слушающим — все равно, что доверить свои тайны немому. Слушающие не рассказывают чужие секреты посторонним.

Толик удивленно покачал головой. Орден слушающих был без сомнения интересен. Цели и задачи его не были понятны. Ясно только, что к слушающим люди относятся с большим почтением.

Илик свернул в одному из домов, над входом в который висел нарисованный калач.

— Пообедаем? — он тряхнул мешочком с медью, полученной в прежней деревне.

— А почему ты не надел свою шляпу?

Парень слегка смутился.

— Еще успею.

— Из-за нашего попутчика? — догадался Анатолий.

— Не будем мешать его славной работе во благо всевершителя.

Толик пожал плечами. Не будем, так не будем. Деньги Илика, ему и решать, пускать ли их в ход. Кто бы мог подумать, что это путешествие принесет так много информации. И это они еще не доехали до конечной цели. Новый мир не переставал удивлять. Толик задумался, пытаясь сложить мозаику из уже полученных сведений. Мозаика не складывалась, сведений было много, но их определенно не хватало для того, чтобы составить полную картину.

6.

В третьей, последней деревне, через которую им предстояло проехать, Илик проделал уже знакомый Толику фокус с белой шляпой и последующими за ним событиями. В кошельке путешественников (вообще-то Илика, но в этом ли дело) прибавилось немного меди, а на дне повозки — нехитрых продовольственных припасов. В придачу к тому их накормили ужином. В крупное село, которое являлось конечной целью их путешествия, они действительно приехали лишь к вечеру.

Поселок был намного больше тех деревень, через которые им довелось проехать. Он насчитывал несколько сотен домов, имел гостиницу и несколько мелких лавок. Основной торг должен был вестись прямо на площади. Поселок был полон приезжих: купцы готовились к предстоящей ярмарке, съезжались и гости со всех ближайших деревень. Основной поток приезжих должен был пожаловать на следующий день с утра.

День праздника выдался шумным. Празднование началось в поле за поселком. Люди постарше вышагивали степенно и чинно, молодежь старалась показать себя: парни спешили продемонстрировать свою удаль, девушки — блеснуть умениями. Поразить лично вышитым нарядом или ловкостью в пляске.

Широкий хоровод закружился по поляне, вовлекая все новых и новых молодых людей. Люди постарше наблюдали со стороны. В какой-то момент девчата схватили Анатолия с Иликом за руки и увлекли за собой, втащив в общий круг. А люди все продолжали и продолжали прибывать. Кто-то включался в пляску сам, кого-то тащили и увлекали за собой уже вовлеченные в вождение хоровода. В какой-то момент хоровод захватил всех, кто пришел без пары, и как только это произошло, хоровод остановился.

Один из парней выскочил в центр круга и выдал несколько коленец. Секунд двадцать он крутился, показывая умение в пляске, затем освободил место, но только для того, чтобы его занял следующий плясун.

Вот так номер — пошло выступление соло. На это Толик не рассчитывал. В местных плясках он совсем не мастер. Он вообще в плясках участвовать не собирался, но пришлось.

Когда очередь дошла до него, все окружающие призывно закричали и начали хлопать в ладоши. То же самое они делали и раньше, но раньше этот призыв к нему не относился.

Эх, была не была. Лучше опозориться в пляске, чем вообще не выйти в круг.

Толик сделал шаг, за ним второй. Девчата весело улыбались ему, парни — подмигивали. Веселые крики подбадривали его и призывали показать себя. Тело само нашло нужный ритм, или это проснувшаяся генетическая память подсказала, что и как делать. Руки о ноги пришли в движение, выделывая хитрые коленца. Через полминуты он понял, что можно покидать круг. Насмешек не было: на первое место рассчитывать не приходилось, но не опозорился, и то хорошо.

Выдал несколько коленец и Илик. Когда закончилась очередь ребят, в круг стали выбегать девчата. Представление длилось часа полтора. Наконец круг распался. Но пляски продолжались. Кто-то принимал в них участие, кто-то оставался в роли зрителя. Затем объявили конкурсы. Парни пробегали по подвешенному на веревках бревну или пытались перешибить цепом для молотьбы вязанку хвороста. Девчата на скорость плели из льна косы, которые потом проверяли на прочность, устраивая перетягивание каната.

Анатолий и Илик прошлись по торговым рядам. Среди бурлящей народом площади пробирался человек в уже знакомом Толику бежевом плаще.

— Местный младший префектор, — прокомментировал Илик.

Младшего префектора сопровождали трое полевых стражников.

— Префекторы есть в каждом селе? — поинтересовался Толик.

— Нет, что ты. Только в самых крупных. Странно, что при них нет сэнса.

Действительно, в бежевый плащ был одет только один человек. Как успел узнать Толик, сэнсы, состоящие на службе в префектурах, тоже носили бежевые плащи.

— Может, задержался где? — предположил Толик. — А что сэнс есть при каждой префектуре?

— В мелких отделениях может и не быть, но здесь, раньше был.

Они проводили представителей префектуры взглядами и пошли дальше, праздник был в самом разгаре.

— Когда объявят последний танец, приглашения не принимай, — предупредил Илик.

— А что так? — удивился Анатолий.

— Последний танец особенный. Или ты жениться надумал? Присмотрел сегодня кого-то из девчат?

— Что ты. Да и когда бы я успел?

— Потому и предупреждаю, чтобы не ходил на последний танец, даже если будут звать. Вдруг ты кому из девчат приглянулся.

— И что?

— Принять приглашение на последний танец, значит, явно высказать свою симпатию.

— А прежние танцы? — настороженно спросил Толик.

— Прежние не в счет, парни и девушки присматривались друг к другу. Последний танец — это вроде как обещание. Из тех кто принял приглашение, многие по осени свадьбы играют.

— Спасибо, что предупредил, — поблагодарил Толик. Так по незнанию обычаев можно ненароком обидеть людей, да и самому влипнуть в историю.

Поздно вечером Анатолий лег спать. День насыщенный событиями успел его как следует утомить. Тем неожиданнее было пробуждение.

Илик тряс его за плечо. Анатолий едва открыл глаза, сквозь щели в ставнях пробивался едва видимый свет.

— Что случилось? Выезжаем? Рано еще, могли бы поехать и попозже.

— Тревожно мне, — отозвался парнишка.

— И из-за этого ты меня разбудил? — спросил Толик и снова прилег на лавку. Но не успели его глаза сомкнуться, как он вскочил обратно — он вспомнил, кто перед ним. Тревога сэнса — это совсем не то же самое, что тревога простого человека. Правда, Илик еще ученик, но свои способности он доказал на деле.

— Рассказывай, что случилось! — потребовал Толик.

— Не знаю, — ученик прислушался к себе. — Пока еще ничего не случилось, но может случиться. Чувствую обиду, гнев и еще что-то. Что-то нехорошее. Должно случиться что-то недоброе.

— Так может, стоит предупредить префектора?

Илик замялся.

— А вдруг я ошибаюсь, — сказал он, наконец. — Понимаешь, мне еще никогда не приходилось работать по-настоящему, особенно на локации.

"Ну вот, а кто-то утверждал, что сразу свяжется с сэнссаем, если почувствует тревогу", — подумал Толик. Говорить он об этом не стал, но этого и не потребовалось, парнишка уловил отголосок его мысли и вспыхнул, покраснев как юнец.

Собственно он и был юнец, кажущийся чуть более взрослым из-за своих необычных способностей. Толику стало стыдно — кто он такой, чтобы судить. Способности не избавляют от сомнений, особенно если недостаточно опыта. И оставить все как есть уже невозможно.

— Расскажи подробно, что ты чувствуешь, — предложил он.

— Человек один. Он сидит на земле, что-то держит в руках и очень злится.

— На кого злится?

— Не могу понять.

— Так может, позлится, да перестанет.

— Злость и обида вытеснили у него все остальные чувства. Нет, так просто все это не закончится.

— Ну а где он сидит?

Парнишка сосредоточился, поднял руки на уровень лица и замер.

— Где-то там, — указал он на одну из стен.

— Далеко?

— Не знаю. Что делать, господин Анатолий?

В голосе Илика прозвучало столько надежды...

— Может, сходим посмотрим? — спросил Толик, рассчитывая скорее на отрицательный ответ, чем на согласие.

— Правда? Вы со мной пойдете?

Похоже, парнишка готов был идти один. Ну нет, это совсем никуда не годится.

Толик вздохнул.

— Если почувствуешь опасность, сразу дай знать, — сказал он.

— Мы сейчас пойдем? — с надеждой спросил ученик.

— Сейчас, — Толик еще раз вздохнул и начал вытаскивать из-под лавки сапоги, мысленно ругая себя разными словами.

— Если Вы не хотите, я пойду один, — предложил парнишка.

— С чего ты взял, что я не хочу? Ну да, я не очень хочу с утра пораньше идти непонятно куда и искать непонятно кого, но отпускать тебя одного я не хочу еще больше. Так что можешь считать, что я преисполнился долга и набрался энтузиазма.

— Мы быстро сходим, — заверил парнишка.

— Быстро не надо. Лучше медленно и без происшествий.

Они вышли на улицу, сэнс замер на минуту.

— Туда, — наконец, сказал он.

— Постой, там же дома. Давай обойдем их, и ты еще раз сориентируешься с направлением.

Они прошли по переулку, вышли на центральную улицу, и пошли вдоль нее. Время от времени Илик замирал, а затем продолжал двигаться в направлении выхода из села.

— Далеко еще? Может, вернемся и запряжем коней?

— Не знаю. С конями будет сложно. Не думаю, что слишком далеко.

Толик задумался. Судя по тому, что направление, на которое указывал ученик сэнса немного, но изменилось, нужный им человек действительно был не слишком далеко.

"Е мое, куда я иду? Зачем мне это надо?", — спрашивал он себя, но продолжал идти следом за Иликом, не отпускать же его, в самом деле, одного.

Они вышли из поселка, немного прошли по дороге. Наконец Илик остановился напротив собранных на поле валунов.

— Это здесь, человек сидит за камнями, — сказал юный сэнс вполголоса. Похоже, он и сам не знал, что делать дальше.

— Он нас заметил? О чем он думает? — так же тихо поинтересовался Анатолий.

— Он нас заметил. Он чувствует досаду, злится, но не на нас.

— Если начнет злиться на нас, сразу предупреди, — попросил Толик. — Я обойду валуны и посмотрю на этого страшного человека.

— Он не страшный, он несчастный.

— Тем более.

Толик медленно двинулся в обход камней, впрочем, не приближаясь к ним слишком близко.

Человек действительно не выглядел страшным. Было видно, что у парня что-то случилось, он упрямо сжимал скулы и кулаки. Неподалеку от него на земле лежал молотильный цеп. Ясно, что пришел он сюда не рожь молотить. Впрочем, предприимчивые китайцы давно уже нашли применение этой вещи в качестве оружия. Что же его подвигло засесть здесь с молотильным цепом? На грабителя он точно не похож.

Анатолий оглянулся, бросил взгляд на Илика, тот пожал плечами. Толик подошел и сел неподалеку от горевавшего парня. Не совсем рядом, а метрах в двух. Так, на всякий случай. Утро было прохладным, но он вздохнул полной грудью, обвел взглядом окружающий пейзаж и сказал.

— Хорошо!

Можно было подумать, что он явился в это место в такой ранний час, чтобы полюбоваться видом. Парень бросил на него быстрый взгляд и отвернулся. Напасть не пытается, и то ладно.

— Хороший был праздник, — сказал Толик после недолгой паузы.

— Кому как, — отозвался парень.

— Здесь уж ничего не поделаешь, — Толик развел руками, — дело вкуса.

Он говорил про праздник, но, похоже зацепил нужную струну.

— Ну почему? Чем я плох? — взорвался парень. В голосе его не было угрозы, лишь обида. Видимо, ему нужен был только предлог, слова полились рекой. Парень хотел выговориться.

— Чем он лучше? Я ее люблю, а она...

История была стара как мир — любовный треугольник, где выбор падает на одного, а другой остается в стороне. Понравившаяся ему девушка предпочла другого, но это еще не все. Дело усугублялось тем, что на конкурсе он неудачно упал с бревна и получил массу насмешек. Больше же всех смеялся его счастливый соперник. Да, парню не позавидуешь. В общем-то — дело житейское, но в юности все воспринимается несколько преувеличенно. Падение с бревна на глазах у любимой кажется трагедией, а насмешки соперника смертельным оскорблением. Пройдут годы, и парень сам посмеется над этой историей, если конечно не...

— И ты значит решил посчитаться? — спросил Анатолий.

Парень молча отвернулся, но ясно было и без слов.

— Ну и дурак, — сказал Анатолий.

Он бросил взгляд на Илика, который стоял в стороне на дороге. Сэнс хотел было подойти, то Толик знаками решительно просил его этого не делать.

— Вам легко говорить, — отозвался парень.

— А ты мысленно поменяйся со своим соперником местами. Представь, что это тебе девушка ответила согласием, а он засел на дороге с цепом.

— Вот гад, — сказал парень через полминуты. Видимо он представил все это наглядно.

— Вот так про тебя и скажут. Как тебя, кстати, зовут?

— Хок.

— Скажут, гад этот Хок, не умеет себя вести, не может доказать, что он настоящий мужчина.

— Как это не могу доказать? — удивился парень. По его мнению, именно этим он и собирался заниматься.

— Не можешь. Ты собираешься поступить как мальчишка. Ха, видите ли, его не выбрали! Мужчина должен с достоинством принимать подобные ситуации. Да ты должен был никак не демонстрировать, что расстроен. Напротив, пусть она жалеет, что не выбрала такого замечательного парня, как ты. "Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло".

— Вы думаете? — с сомнением спросил парень.

— Ха, думаю ли я? Я-то как раз думаю. А ты вот, похоже, сгоряча решил дров наломать. Что бы люди сказали? Хок слабак, он не может держать ударов судьбы, чуть что, сразу хватается за цеп.

Парень улыбнулся. Пусть грустно и ненадолго, но это был хороший знак.

— Плохо тебе сейчас? — поинтересовался Толик.

Хок кивнул.

— Думаешь, побьешь своего счастливого соперника, тебе лучше станет? Не станет. Напротив, станет только хуже. Нет, это не выход для мужчины. Ты лучше на следующий год конкурсы выиграй, разучи такой выход в круг, чтобы все девушки бросали на тебя взгляды. Вот тогда та, которая тебя отвергла, поймет, кого она потеряла.

— А если она к тому времени замуж выйдет?

— Значит, это не твоя судьба. Ты что же думаешь, жизнь закончилась? Жизнь только начинается.

Парень минут пять сидел в раздумьях.

— Спасибо, — сказал он, наконец, закинул цеп на плечо и пошел к деревне.

Толик облегченно вытер лоб рукой и вышел к дороге.

— Господин Анатолий, что это было? — удивленно спросил Илик.

— Ты о чем?

— Что Вы сделали с этим человеком?

— Да ничего я с ним не делал. Ты же видел, я с ним просто поговорил.

— Просто? Он больше не испытывает злости. И решительность... Нет, решительность осталась, но это не та решительность, которая была раньше. Эта новая решительность, она скорее к добру. А вот тоска не прошла.

Толик кивнул.

— Тоска так быстро не проходит, для этого необходимо время. Но если он отбросил злость, со временем уйдет и тоска.

— Как Вы это сделали, господин Анатолий?

— Вот заладил "Что?" да "Как?". Ты же стоял неподалеку, сам все видел.

— Я должен рассказать об этом наставнику.

— Было бы, о чем рассказывать, — Толик пожал плечами, — случай как случай. Надеюсь, мы можем вернуться, я так и не выспался.

— Конечно.

Они направились к селу, которое еще только начинало просыпаться. Через полчаса Толик с удовольствием растянулся на лавке и благополучно заснул.

Второй раз он проснулся, когда утро было уже в самом разгаре. Хозяйка, у которой они остановились, хлопотала на кухне, собирала на стол. Разбудил его опять Илик. Вид у него опять был озадаченный.

— Снова что-то случилось? — спросил Анатолий.

— Завтракать пора, — отозвался парнишка.

— Завтрак — это хорошо. А я уж было подумал, что что-то произошло.

— И да и нет, — парнишка помялся. — Местный префектор хочет Вас видеть.

— Зачем?

Как оказалось, в селе все-таки был сэнс, а не увидели его потому, что он был в отъезде. Лигах в тридцати к востоку проходила масштабная операция. Сэнс и пятерка полевой стражи были отправлены на усиление. Операция завершилась поздно вечером, обратно в ночь они не поехали, остановились на ночлег в одной из деревень.

Возмущение ментала, которое устроил Хок, была таким, что его уловили сразу несколько ближайших дежурных сэнсов. Возмущение было единичным, но достаточно сильным. Это конечно не повод устраивать общий сбор, но и без внимания такой факт оставлять не стоит. Группа из села, в котором остановились Анатолий и Илик, была поднята по тревоге. Когда они прибыли на место, источник тревоги уже был ликвидирован.

— В общем, я им все рассказал, — признался Илик. — Вас будить не стали. Младший префектор просил зайти, когда проснетесь.

Не стали будить, это хорошо. Значит, ничего срочного нет.

— Тебя не ругали?

— Есть немного, — признался парнишка. Младший префектор спрашивал, почему я о возмущении сразу не сообщил ему. В общем, пожурили малость, на том и обошлось. Предложили в следующий раз ставить их в известность.

Понятно, будущий сэнс — человек ценный. Так ли обходительно будут разговаривать с Толиком? Но, собственно, он не сделал ничего плохого. Поговорил с парнем, убедил его не делать глупости, и все.

— Ладно, пошли, посмотрим, что у нас на завтрак.

Отделение префектуры располагалось в крепком деревянном доме. У входа дремал стражник. Он поднял взгляд на подошедших, молча кивнул, и продолжил свое занятие. Толик толкнул дверь и вошел. Младший префектор, которого он видел на ярмарке сидел за столом и что-то писал. При виде посетителей он отодвинул бумагу в сторону.

— Здравствуйте господин Синцев.

То, как Толик потерял первую букву своей фамилии, отдельная история. Вскоре после начала изучения местного языка он смог назвать наставнику Траю не только свое имя, но и фамилию — Осинцев.

— О᾽Синцев? — с почтением спросил Трай. — Вы важный человек, господин Анатолий.

— Ну да, Осинцев. Что в этом такого?

Минут десять расспросов и непонимания и как результат — совет наставника поменять фамилию. Слишком уж она схожа с теми, что принято носить хранителям. Вот так Толик и стал Синцевым, решив, что легче сократить первую букву своей фамилии, чем объяснять всем и каждому особенности ее написания.

— Здравствуйте. Мне передали, что Вы просили зайти.

— Младший префектор Флоти, — представился сидящий за столом человек. — Я собственно хотел познакомиться и поблагодарить Вас. Так получилось, что Вы сделали нашу работу.

"Это он о парне с цепом", — понял Толик.

— Пустяки, это все Илик. Он тревогу поднял, он и парня нашел. Я, можно сказать, ничего и не делал.

— Работу ученика сэнса Илика мы отметим, отправим сообщение его сэнссаю.

— Вы уж, господин Флоти, не ругайте его, молод он еще, неопытен, вот и не обратился сразу к Вам.

— Да, с этим он погорячился. Но вообще-то он сработал неплохо. И объект отыскал, и состояние его правильно определил. Вы понимаете, Анатолий, наш сэнс как раз был в отъезде. На соседнем участке было несанкционированное проникновение, всех с округи собирали на усиление.

— Кого ловили?

— Знамо кого, чудовище иномирянское.

— Что за чудовище? — поинтересовался Толик.

— Обыкновенное, внешне как человек. Да только видом оно на человека и похоже.

Иномирянин? Внешне полностью похожий на человека? Толик забеспокоился.

— Поймали?

— Какое там. Живым взять не удалось.

Толик вспомнил ствол мушкета, который блуждал в поисках цели. Префектор выбирал тогда между ним и диким псом. Его прошиб холодный пот, он представил человека, иномирянина, который вот так же сидел и ждал, как решится его судьба.

— Что с Вами, годин Анатолий? — поинтересовался младший префектор, увидев, как Толик побледнел.

— Почему? Почему его не взяли живым? Он же тоже человек.

— Господин Анатолий, Вы не знаете, о чем говорите. Неужели ж мы б человека сгубили, — младший префектор разволновался. — Нет, такое никак не возможно. Уж Вы мне поверьте.

— Чем же он не человек? Вы же сами сказали, что один в один, человек.

Младший префектор покачал головой.

— Не знаю я, как Вам объяснить. Может, Вам с сэнсами поговорить?

Сэнсы? Сэнсы не поняли попавшего сюда человека. Может, не смогли понять? Вот он, Анатолий, попал сюда из гораздо более развитого общества и то ему очень непросто понять местный уклад.

— Господин Флоти, можете Вы помочь мне в одном деле?

— Если смогу, господин Анатолий.

— Я хочу принять участие в следующей облаве.

— Зачем Вам это, господин Анатолий?

— Хочу поговорить с тем человеком, который сюда попадет.

— Господин Анатолий, это опасно.

— Это человек. Поймите, Флоти, это человек. Я не хочу, чтобы его пристрелили.

— Так разве ж мы в человека стали бы стрелять! — младший префектор вскочил с места. Похоже, он не на шутку разволновался.

Выучка дала о себе знать, префектор быстро пришел в себя.

— Не знаю я, как еще объяснить, — сказал он.

— Просто возьмите меня с собой, — попросил Толик.

Младший префектор несколько минут пребывал в раздумьях, после чего ответил:

— Ну хорошо, я попробую связаться со старшим префектором Энцом. — Как он решит, так и будет.

7.

Илик связался со своим наставником и испросил разрешение повременить с возвращением. Разрешение было получено.

— Господин Анатолий, Вы уверены, что нам дадут ответ?

Вообще-то ответ ждал Толик, Илик же не считал возможным уехать, пока ответа на просьбу Анатолия нет.

— Отсутствие ответа — это тоже ответ.

— Вот только неизвестно, когда можно считать его полученным, — отозвался сэнс.

Толик улыбнулся.

— Это так. Подождем хотя бы несколько дней.

Он бодрился, но беспокойство от сэнса было не скрыть. Чувствовал ли это беспокойство штатный сэнс местного отделения префектуры? Толик этого не знал. Но мер к нему префектура не применяла. Быть может, не считала это беспокойство угрожающим? Действительно, сложно попасть в резонанс с кем-то еще, испытывая такие необычные для данной местности чувства. Вряд ли кто-то из окружающих людей мог разделить озабоченность Анатолия судьбой попадающих в этот мир людей. Разве что Илик ему сочувствовал. Но и он сочувствовал, но не разделял его беспокойства, а это совсем разные вещи.

Так или иначе, а их не призвали к ответу, но и ответ Толику не давали.

Минуло три дня. Наконец один из полевых стражников зашел в дом, где квартировался Толик, и сообщил, что его ожидают в отделении префектуры. Толик поспешил прийти.

— Ну что ж, господин Анатолий, — младший префектор переплел пальцы рук, этот жест, по наблюдениям Толика, был свойственен многим работникам префектур, — ответ на Вашу просьбу получен.

Младший префектор Флоти сделал паузу и продолжил.

— Вам разрешено принять участие в следующей облаве.

— Смогу ли я поговорить с тем, кто сюда попадет?

— Если представится такая возможность.

Толик скептически улыбнулся, что не могло остаться без ответа.

— Полно, господин Анатолий, никто не станет препятствовать этому специально.

Сомнения Толика все же не были развеяны до конца, но спорить он не стал.

— Когда мы выезжаем?

— Никто не может сказать заранее. Где и когда произойдет следующий пробой и несанкционированное проникновение неизвестно. Оставайтесь здесь, Вас известят сразу, как наша группа будет вызвана на усиление.

— Спасибо.

Младший префектор с сомнением покачал головой на том они и расстались.

— Ну как? — спросил Илик, как только Анатолий вернулся.

— Я остаюсь здесь. Передай наставнику Траю мою глубокую благодарность. Если смогу, обязательно вернусь в обитель.

— Что может этому помешать? — удивился парнишка.

— Не знаю. Но прежним все уже не будет.

Беззаботные дни, проведенные в обители, вряд ли вернуться. Этот мир открылся с новой жестокой, быть может, циничной стороны, и Толик просто не мог оставить это без внимания.

— Вот, возьмите, — Илик отдал остатки денег, заработанных им на пути к селу.

— Не знаю, когда я смогу их тебе вернуть.

Деньги были как нельзя кстати. До сих пор приезжие считались гостями поселка. Вот только гостем был, прежде всего, Илик, а Толик поселился с ним за компанию. Люди здесь, конечно, приветливые, но у каждой приветливости есть предел. Правда, была некоторая надежда на содействие префектуры, но слишком уж она была ненадежной. Кто он для младшего префектора Флоти? Случайная обуза. Доля признательности заставила Флоти быть любезным, но так ли эта признательность велика.

— Зачем они мне? — Илик махнул рукой. — Неизвестно, когда в следующий раз выберусь из обители.

Ученик сэнса уехал, фургон его был загружен продуктами, которые пожаловала обители местная община. Прошедший праздник был хорошим поводом потратиться на благое дело.

После отъезда Илика стало совсем тоскливо. Поселок опустел, люди с раннего утра уходили в поле и возвращались лишь к вечеру. С постоя Толика не гнали и даже продолжали кормить, вот только сам он почувствовал себя лишним и ненужным. Подобное отношение вовсе не радовало, вроде как его причисляют к людям, неспособным о себе позаботиться. Толик собрался уже, было, попроситься на работы в поле, но подвернулся более интересный вариант — ремонт мельницы.

Мельник готовился к предстоящему обмолоту. Требовалось смазать вращающиеся части механизма, устранить люфты, поменять изношенные зубья на огромных деревянных шестернях. На удивление, металлических частей в конструкции мельницы было совсем немного. Сам механизм пусть и поражал своими размерами, но, в общем и целом, был понятен. Работа предстояла не слишком сложная для того, кто умеет держать инструмент в руках.

Толик держать в руках инструмент умел. Мельник оценил неделю труда нового работника по достоинству — три серебряных монеты и мешок муки были по местным меркам весьма хорошим заработком. Муку Толик оставил в счет платы за постой. Размеренность сельской жизни стала несколько отвлекать Анатолия от непростых раздумий, но в один момент все переменилось. Примчавшийся нарочный оторвал Толика от обеда.

— Быстрее, господин Анатолий. Наша группа уже собирается, если Вы промедлите, то нам придется нагонять.

В поводу полевой стражник держал оседланную лошадь. Представив предстоящую скачку, Толик мысленно содрогнулся, но отступать было поздно. Солдат придержал коня, пока Толик взбирался в седло и они отправились к местному отделению префектуры. Отряд был уже в сборе, через минуту он покинул село, направляясь на северо-восток. Часа через полтора отряд влился в другой отряд побольше. Еще час скачки, и они остановились. Сэнсы приступили к работе, определяя место нахождения объекта локации — неизвестного, провалившегося в этот мир.

— Почему они всегда появляются в такой глуши, — недовольно пробурчал один из полевых стражников. — Нет, чтобы хоть раз появились в окрестностях Тилины.

— Ты еще скажи, на главной площади, — со смехом отозвался один из его товарищей.

— Это было бы неплохо.

— Ну да? Нам же хлопот больше.

— А где старший префектор Энц? — поинтересовался Толик у одного из сэнсов.

— Сегодня его нет. Группа из Тилины расположилась западнее, но возглавляет ее заместитель господина старшего префектора.

Зачем Толику понадобился Олди Энц? По крайней мере, он был с ним знаком, пусть с общением в тот момент и были определенные проблемы. Мы невольно цепляемся за что-то известное, как бы незначительно оно ни было. Оттолкнуться от чего-то малоизвестного все же легче, чем от пустоты. Но нет здесь Олди Энца, так нет. Вряд ли это кардинально изменит события, раз уж Толику разрешили здесь присутствовать.

События кстати не замедлили развиваться: цепь полевых стражников двинулась сквозь перелесок, направляемая командами префекторов. Через полчаса Толик услышал выстрелы резкие и хлесткие. Звук их был ничуть не похож на гром мушкета. К тому же мушкеты не могут стрелять очередями. Выстрелы из автоматического оружия настораживали.

Стрелки взвели арбалеты, где-то левее полевые стражники из центральной префектуры округа тащили громоздкий мушкет. И это против современного автомата? Толик не на шутку встревожился. Встревожился за префекторов и полевых стражников. Он сам от себя такого не ожидал. Знают ли они, что такое автоматическое оружие? Да один автоматчик стоит десятков арбалетчиков, и стрелков из мушкета, пожалуй, тоже.

Полевые стражники окружили лощину, поросшую кустарником, и застыли в ожидании дальнейшей команды.

— Флоти, Вы обещали мне возможность поговорить с объектом, — напомнил Толик.

Префектор взглянул на сэнса, тот покачал головой.

— Опасно. Очень опасно. Чудовище не хочет разговаривать, чудовище боится и ненавидит. Чудовище хочет убивать.

— Это человек. Да, он напуган. Надо поговорить с ним, объяснить.

— Вы не понимаете, — отозвался сэнс. — Знали бы Вы, как это чудовищно, чувствовать эмоции таких типов. Временами я завидую простым людям.

— Зато я был на месте того человека, который сейчас в лощине и знаю что такое, когда на тебя устраивают облаву.

— Эта затея может плохо кончится, — ответил сэнс.

— Это моя жизнь, не так ли? Флоти, Вы обещали.

Префекторы о чем-то посовещались.

— Хорошо, — наконец сказал Флоти, печально качая головой. — Я сожалею о Вашем решении, господин Анатолий, но препятствовать Вам не стану.

По знаку префектора полевые стражники расступились, освобождая Толику дорогу.

Куда он лезет? Человек, который засел в лощине на взводе, к тому же он вооружен.

— Эй, кто там? Не стреляй, давай поговорим! — крикнул Толик.

Поток ругани на английском языке был ему ответом. Толик обрадовался этому извержению слов несмотря на их негативное значение.

— Не стреляйте, я иду! — крикнул он на ломаном английском и заставил себя сделать шаг вперед.

Чувство было сложным. Хотелось бежать навстречу незнакомцу и бежать подальше отсюда одновременно. Нет, если он оставит это дело, не разобравшись в нем, будет себя винить до конца дней.

Толик сделал шаг вперед и начал спускаться в лощину.

— Стоять! — сказано было на английском. Ствол автомата уткнулся Толику в грудь. — Повернуться, руки за голову!

Узкое лицо, чуть смуглого оттенка — человек был похож на латиноамериканца.

— Вы не понимаете, я хочу Вам помочь, — стал объяснять Толик.

— Себе помоги, урод, — отозвался человек. — Так я и знал, что это проделки русских! Но меня так просто не возьмешь. Театром меня не напугаешь!

— Послушайте, — сказал Толик.

— Молчи, урод. Будешь говорить, когда я тебя спрошу! — ствол автомата больно ударил в спину. — Рассказывай, где мы.

— Успокойтесь, уберите оружие, я хочу всего лишь поговорить.

— Меня ваши проделки не запутают. Эй там, дайте мне пройти, или я пристрелю Вашего человека! — крикнул неизвестный.

— Они не понимают Вас, — постарался объяснить Анатолий. — Поймите, мы не на Земле, здесь все не так, как у нас.

— Хватит мне мозги пудрить. Объясни им, — ствол автомата опять ударил Толика под ребра. — Скажи, что я настроен серьезно.

— Они знают.

Они действительно знали, Толик понял это только сейчас. Почему его сюда пустили? Но он сам настаивал. Хотел поговорить? Этот человек просто не слышит его. Он не слышит никого, кроме себя. С ним невозможно говорить.

— Где мои парни? Зачем меня вывезли в этот лес?

— Я не знаю, — отозвался Толик.

— Иди вперед. Веди меня к тому, кто знает. Если что не так, стреляю.

Человек толкнул Толика в направлении выхода из лощины и пошел за ним следом.

"Пристрелит. Как пить дать пристрелит", — лоб Толика покрыла широкая испарина.

— Меня так просто не возьмешь. Пять лет в иностранном легионе, это вам не курам на смех, — бормотал себе под нос латиноамериканец. — Эй, вы там, мы выходим! Ваш человек у меня на прицеле!

Толику совершенно расхотелось что-то объяснять. Бесполезно, просто бесполезно.

Они вышли из лощины, полевые стражники ощетинились копьями, их стрелки вскинули арбалеты.

— Где ваши знаменитые калашниковы? Вы решили поменять их на рогатки?

— Говорю Вам, здесь нет русских, нет англичан или испанцев. Нет никаких автоматов, — в очередной раз попытался объяснить Толик.

— А это тогда что? — бывший легионер помахал стволом своего оружия. — Главного сюда, или я начну стрелять!

Чуть в стороне префектор устанавливал на подставку мушкет, его фитиль уже дымился. Толик вдруг осознал, что этого человека не выпустят отсюда. Не выпустят ни при каких обстоятельствах. А ведь он действительно может начать стрелять, десятки людей могут поплатиться жизнью. И он, Толик, в том числе.

— Всем положить оружие! — крикнул автоматчик. — Положить, или я стреляю!

Префектор отдал команду, и полевые стражники сделали шаг вперед. Латиноамериканец вскинул автомат и, прикрываясь Толиком, как щитом, дал короткую очередь.

Один из стражников упал раненый в плечо. Глухо ухнул мушкет, Толика отбросило в сторону. Он подумал было, что умирает, но оказалось, причиной его падения была не пуля. Точнее, пуля имела к этому лишь косвенное отношение. Выстрел был метким. С пятидесяти шагов префектор попал в бок автоматчику. Тот, падая, потащил за собой и Анатолия.

Мушкет — это далеко не снайперская винтовка. Нужна немалая сноровка, чтобы стрелять из него с такой точностью. Толик бы не взялся.

Стоявшие ближе арбалетчики подскочили и подняли его на ноги. Толик оглядывался по сторонам, до сих пор сомневаясь в том, что остался жив.

— Вы живы, господин Анатолий? — спросил подошедший Флоти.

Если в физическом плане Толик пришел в себя, то внутри у него все смешалось в непонятную кашу. Он хотел спасти попавшего сюда человека, а в результате его самого пришлось спасать от этого человека. Нет сомнения, что он пристрелил бы Толика без всяких колебаний. Вот уж действительно, как ни печально это сознавать, у префекторов не было другого выбора. Они не могли отпустить латиноамериканца, им просто некуда было его отпускать.

— Скорее жив, — отозвался Толик. — Этот человек никого не хотел слушать.

— Я сожалею, что так получилось.

— Вы-то здесь причем?

— Я надеюсь, Вы оставили мысль лично поговорить с объектом?

— Нет, — Толик упрямо покачал головой. — Думаю, то, что произошло сегодня — досадная случайность.

— Как Вы упрямы, господин Анатолий.

Обратная дорога прошла без такой спешки. Снова началось ожидание. Следующий случай несанкционированного проникновения был отмечен слишком далеко к северу, людей из отделения младшего префектора Флоти не привлекали. Зато случай пробоя, который последовал за этим, произошел буквально неподалеку.

Облава, как обычно, окружила объект, стрелки расступились, пропуская Толика вперед. Он сделал шаг и отпрянул. Перед ним было что-то невообразимое, лишь отдаленно похожее на человека. Вот уж действительно — чудовище. Что-то среднее между человеком и лягушкой. Существо издало резкие квакающие звуки и вытянуло голову. Толик попятился. Здесь ему точно не с кем было разговаривать.

— В чем дело, один Анатолий? — поинтересовался один из сэнсов. — Вы не будете с ним говорить?

— Это какое-то чудовище.

— Ну да. Но в прошлый раз это Вас не остановило.

— В прошлый раз это был человек.

— Ах да, все время забываю, что Вы не можете чувствовать сущность объекта. Представляю, как это искажает ваше представление о мире.

— Вы думаете? — усомнился Толик.

— Еще бы. Вы только что сказали, что если бы это существо выглядело по-другому, то Вы попытались бы с ним поговорить. Для Вас суть живого существа — это его облик. Для нас, сэнсов, облик имеет далеко не решающее значение. Что есть облик? Все равно, что плащ. Если я скину этот плащ и надену другой, неужели, я буду уже не я?

— Если Вы скинете это плащ и наденете другой, то тогда уже не будете работником префектуры.

— Для Вас это имеет решающее значение?

— Нет. Но согласитесь, отношение к Вам изменится.

— Это-то и печально. Люди не могут видеть суть человека, вместо этого они предпочитают полагаться на внешние факторы.

— Но там не человек, — сказал Толик. — Кроме того, я не знаю языка, на котором разговаривает это существо. Я вообще не уверен, что оно разумно.

— Не могу утверждать это определенно, я чувствую лишь эмоции, которое оно излучает. Недобрые эмоции. Вы правильно сделали, что не стали подходить к нему близко.

Толик бросил на сэнса укоризненный взгляд.

— Не Вы ли только что говорили мне, что я скоропостижен в суждениях?

— Я говорил, что мне непонятен критерий Ваших суждений. Прежний объект был не менее опасен. Вы же судили по непонятным мне внешним признакам.

— С человеком я хотя бы имел шанс поговорить.

— Не слишком-то это у Вас получилось.

Тем временем существу надоело сидеть на месте, оно издало высокий верещащий звук и бросилось на охотников. Щелкнули арбалеты, несколько болтов впились в лугушкоподобного, но он продолжал приближаться крупными прыжками. Лишь тяжелая пуля, выпущенная из мушкета, смогла остановить чудовище.

— И часто появляются здесь такие фигуранты?

— Вы имеете в виду не люди?

— Ну да. Именно это я и имею в виду.

— Случается. Раньше-то по-разному бывало. В последнее время чаще появляются объекты человеческого вида.

— Хм, любопытно. Так говорите, раньше было не так?

— Не так, совсем не так, — посетовал сэнс. — Незаконных проникновений в год не набиралось столько, сколько сейчас в месяц. С ног сбиваемся.

— И давно все это началось?

Сэнс ненадолго задумался.

— Лет семь, пожалуй, будет, как количество незаконных проникновений стало расти.

— А что это вообще за явление такое? Как и что переносит людей из другого мира?

— Не знаю, — сэнс пожал плечами. — Само явление не имеет чувств, и я мало что могу про него сказать. Моя стихия — чувства, ментальное поле.

— И что Вы можете сказать о чувствах тех, кто сюда попадает?

— Они чудовищны. Жадность, хитрость, желание наживы любой ценой, готовность убивать без раздумья. Можем ли мы допустить их в наш мир? Мы призваны стоять на страже.

— И что не бывает исключений?

— За время моей работы Вы первый иномирянин, не угрожающий нашему миру.

— А раньше?

— Сам я не видел, но слышал, что подобные случаи были.

— Часто?

— Не знаю, — сэнс пожал плечами. — Вам бы с кем более сведущим поговорить.

Совет был хороший. Во всей этой ситуации вырисовывалось что-то донельзя странное. То-то Анатолий удивлялся отношению довольно-таки лояльных людей к тем, кого заносит к ним неведомым ветром. Да что там лояльным, его приняли гостеприимно и радушно. И люди здесь неплохие, в большинстве своем отзывчивые и добродушные. А если к тебе десятками прут неадекватные личности, подобные захватившему его в заложники латиноамериканцу, или лягошкоподобные чудища... Здесь поневоле станешь ожидать от этих несанкционированных проникновений всякие каверзы.

Если дело обстоит так, то неудивительно, что в него целились из мушкета. Удивительно, что все-таки смогли разобраться и не стали стрелять.

Обратно ехали не торопясь шагом. Воспользовавшись моментом, Толик поравнялся со старшим инспектором Энцом (в этот раз он принимал участие в облаве).

— У Вас найдется время, чтобы поговорить, господин старший префектор?

— Конечно, — охотно отозвался Олди. — Я сам хотел навестить Вас, господин Анатолий.

— Вот как? Зачем же?

— Любопытство. Согласитесь, Ваш случай довольно необычен.

— Соглашусь. О том и речь. Я хотел бы поговорить об этих переносах.

— О несанкционированных проникновениях?

— Да, о них.

— И что Вы хотите знать?

— Что это? Природное явление или чья-то воля? Как и почему появляются в вашем мире существа из других миров?

— Так устроено мироздание, — развел руками префектор.

— Хотите сказать, что перенос живого существа из одного мира в другой присуще любому миру изначально? Или только этому? — удивился Анатолий. — В мой родной мир никто не попадает.

— Вы уверены? — старший префектор чуть скептически улыбнулся.

Толик хотел было сказать, что уверен, но запнулся. А действительно, уверен ли он? Кто и что мог бы сказать о странных людях, не говорящих ни на одном известном языке, случись им появиться в мире Анатолия? Скорее всего они безвестно пропали бы, так никем и не замеченные.

— Не могу сказать с полной уверенностью, — сказал он. Хорошо, допустим, это какое-то необычное природное явление. Но почему растет количество переходов? Оно ведь растет?

— Растет. И это не может меня не тревожить, — согласился Олди.

— И что Вы думаете по этому поводу?

Олди печально вздохнул:

— Это явление никем до конца не изучено.

— Бросьте, Олди. Вы понимаете не хуже меня, что что-то здесь не так. Если рост количества переходов как-то можно объяснить, то как объяснить избирательность, с которой они действуют? Или это не так?

— Избирательность? Вы считаете?

— А Вы считаете, что в моем родном мире все такие неуравновешенные, как тот человек, что едва меня не пристрелил?

Олди пожал плечами:

— Не знаю. Это не мой мир.

— Ой ли? Я слышал, что раньше статистика была другой.

— Статистика — это всего лишь статистика.

— Так что с ней? Со статистикой. Вы можете мне рассказать, как обстояли дела десять или пятнадцать лет назад?

Слова младшего префектора Флоти требовали подтверждения.

— Это серьезный разговор. Вы ничего не имеете против того, чтобы прокатиться в Тилину?

— До конца недели я совершенно свободен, — улыбнулся Толик.

Вряд ли, старший префектор Энц понял шутку. Но это было не столь и важно.

Собственно Толику было без разницы, куда ехать. Не настолько он успел привыкнуть к поселку, где проживал младший префектор Флоти, чтобы сожалеть о перемене места пребывания. В Тилину? Почему бы и нет. Больше всего он хотел бы вернуться домой, в свой родной мир. Но если об этом пока не приходилось и мечтать, то Тилина ничуть не хуже других мест.

Олди Энц оказался гостеприимным хозяином. Комната, которую предоставили Толику, была уютной и светлой, ужин в префектуре тоже был хорош. Территория префектуры была не только местом работы, но и местом проживания для некоторых ее сотрудников. Те, кто хотел простора или успел обзавестись семьей, предпочитали жить в городе. При префектуре было что-то вроде общежития для тех, кто довольствовался одной комнатой. Исключения составляли покои Старшего префектора (они делились на кабинет, гостиную и спальню), но ему по статусу положено. Тем не менее, у Олди Энца был довольно неплохой дом в городе. В префектуре он оставался лишь, когда наваливалась работа и не хотелось терять время на разъезды.

Расположились они в гостиной.

— Итак, Вы говорили о статистике?

— Скорее, хотел бы о ней послушать, — отозвался Толик. — Что с ней? Я слышал, что раньше несанкционированных проникновений случалось меньше. Да и контингент, который они затрагивали, был другой.

Старший префектор тяжело вздохнул:

— Да, это так. Не знаю, с чего такие перемены, но в последние годы количество несанкционированных проникновений растет.

— А что, бывают и санкционированные? — удивился Толик.

— Нет, об этом мне ничего неизвестно.

— Тогда почему такое странное название?

— Так повелось. Но они же и на самом деле несанкционированные! — удивился префектор.

— Возможно. Я удивился слову, оно предполагает наличие и другого рода переходов.

— Это просто название, — улыбнулся Энц, — и ничего более.

Странное название. Но мало ли странных названий.

— Допустим. Но вернемся к нашему разговору. Скажите, насколько выросло количество случаев переноса?

— У меня нет под руками точной статистики.

— А примерно?

— Выросло. Выросло в разы. Когда я только начинал работать, по всему округу отмечалось один-два случая несанкционированных переходов за месяц. Бывало, что вообще ни одного.

— А что насчет личностей?

— Судя по всему, в наш мир попадают объекты из двух соседних миров. Один из них ваш. Представителя другого Вы недавно могли наблюдать. Из вашего мира объекты переносятся чаще, чем из другого. О разумности люгушкоподобных судить трудно. Насколько я знаю, фактов общения с ними не зафиксировано. Что касается вашего мира, то объекты попадались разные. Некоторые были вполне разумны.

— И что с ними стало? — поинтересовался Толик.

— А что с ними могло быть? Вернуть обратно мы их не могли. Кто-то отчаивался, впадал в депрессию. Некоторые осваивались.

— Так я не один здесь! — удивился Толик. — Я могу поговорить с кем-то из них?

— Насколько я знаю, за последние восемь лет Вы единственный, кому удалось у нас освоиться. По нашему округу — точно.

— А раньше? Раньше последних восьми лет?

— Извините, друг мой, я не отслеживаю судьбу благовоспитанных граждан. Должно быть, кто-то из них до сих пор жив. Если хотите, я порасспрошу сэнсов из тех, кто работает давно. Быть может, кто-то помнит этих людей.

— Хочу ли я? Конечно, хочу! — воскликнул Анатолий.

— Договорились, — заверил старший префектор.

— Думаете, они смогут через столько лет кого-нибудь вспомнить?

— Сэнсы совершенно по-особенному запоминают людей. У каждого из них складывается определенная ассоциация с личностью человека, которого он знал. Если сэнс знал человека достаточно хорошо, то сможет вспомнить его через много лет. Вспомнить со всеми подробностями. Я имею в виду отпечаток личности, а не внешний вид. Но именно по нему сэнс и ищет человека.

— Я понял, господин Олди, шансы найти этих людей неплохие. Но давайте вернемся к настоящему моменту.

Как ни волновала Анатолия перспектива встретиться с землянами, а может и соотечественниками, но стоило пользоваться моментом и выяснить все что возможно об интересующей его проблеме.

— Извольте. О чем Вы еще хотели поговорить? — спросил старший префектор.

— Скажите, Олди, появляются всегда люди? Лягушкообразные не в счет, я имел в виду...

— Я понял Вас, — отозвался Энц. — Бывали случаи перемещения животных, но редко. С чем это связано? Не знаю. Думаю, животные интуитивно чувствуют места переходов и стараются обходить их стороной.

— Спасибо. Давайте вернемся к кандидатурам объектов переноса. Вы не находите странными изменения, которые происходят в последние годы? Возможно, наш мир и поменялся в худшую сторону, но поверьте, не настолько, чтобы к вам попадали лишь резко отрицательные личности, будь такие попадания случайными.

— Возможно. Но мне нечего Вам сказать, — Олди развел руками. — Я не знаю, почему все происходит именно так.

— Олди, а Вы не преувеличиваете опасность тех людей, что у вас появляются?

— Анатолий, как же Вы упрямы, — префектор улыбнулся и покачал головой.

— Да верю я Вам, верю. Но все мы цепляемся за надежды.

— Я постараюсь быть более внимательным при принятии решений, — пообещал старший префектор.

— Спасибо, Олди.

— Пустое. Хранить покой — наша обязанность. В том числе и покой собственной совести.

— Приятно было пообщаться, господин старший префектор. Надеюсь, Вы не забудете о моей просьбе?

— Вы о тех людях, что попали сюда давно? Разумеется, не забуду. Я завтра же расспрошу о них наших сэнсов.

8.

Толик задумался о мирах и людях. Некоторых людей миры никак не хотят принимать, отторгая их категорически. Эта странная мысль имела продолжение. "А не отторгает ли свой родной мир тех, кто попадает в зону несанкционированных переходов?". Мысль была неприятной, поскольку в число этих людей попал и он. Толик несколько минут взвешивал ее, и признал неконструктивной. Почему? Статистика. Префекторы подтвердили, что в последние годы она значительно изменилась. Раньше этот новый мир принимал некоторых представителей родного мира Толика. Это сейчас он сделал исключение только для него. Кстати, почему? Как он смог затесаться в подобную не слишком лицеприятную компанию?

Старший префектор выполнил свое обещание: на следующий день к вечеру он смог порадовать Анатолия новостью.

— Нашелся. Один из наших сэнсов хорошо запомнил человека, который появился у нас около десяти лет назад. Он до сих пор жив, и если у Вас будет такое желание...

Еще бы, не зря же Толик расспрашивал префектора о своих земляках.

— Где он?

— Тюмен. Это севернее, территория префектора Рогри. Ехать до него примерно девяносто лиг. Путь неблизкий, так что Вам решать.

Девяносто лиг? Около семидесяти километров. Если не слишком спешить, можно доехать на коне за два дня. Можно и за день, но результаты такой спешки придется почувствовать на своей... Скажем так, на своей шкуре, чтобы не уточнять какой части тела придется хуже всего.

— Спасибо, господин Олди. Как я могу попасть в этот самый Тюмен?

— Я дам Вам коня и сопровождающего из числа полевой стражи.

— А без сопровождающего никак нельзя? — Толик скорчил недовольную рожицу.

— Можно. А Вы уверены, что найдете дорогу?

В самом деле, что это он, не чересчур ли подозрителен? Но слишком уж непривычна подобная забота. Дают коня, еще и сопровождающего в придачу. Кормят, определяют на постой. И ничего не спрашивают взамен. Странно все это. Очень странно.

— Олди, ответьте честно, почему?

— Почему, что?

— Почему Вы проявляете такую заботу? У нас любят говорить: "Бесплатный сыр бывает в мышеловке". Где сыр?

— Ах вот Вы о чем? — префектор улыбнулся.

— Именно об этом.

— Вы знаете, Анатолий, я научился разбираться в людях, — продолжил Олди Энц после небольшой паузы. — К тому же у нас тоже есть соответствующая поговорка: "Отдающему вернется с торицей".

— И что, всегда возвращается?

— Нет, конечно. Но надо же смотреть, кому и что отдаешь, — Олди улыбался во всю ширь своего лица. — К тому же, лично мне это ничего не стоит. Конь казенный, полевой стражник на службе. Пусть прокатится, все лучше, чем сидеть без дела.

— И что, Вы так относитесь ко всем окружающим людям?

— Не буду лукавить, не ко всем.

— Так в чем же причина?

— Ну, во-первых, Вы мне симпатичны. Может это быть причиной? Во-вторых — это часть моей работы. Вы пока не освоились в нашем мире и вряд ли сможете действовать самостоятельно. И наконец, есть третья причина — хранитель О᾽Брилин просил за Вами присмотреть.

Третья причина сама по себе была достаточно веским основанием.

— Сам хранитель? И что ему от меня надо?

— Понятия не имею, — Олди развел руками. — Может, просто любопытство. Решения хранителей иногда бывают парадоксальны. Их движущие мотивы понятны только им.

— Разве вы делаете не одно дело?

— Одно. Но каждый действует на своем уровне. Уровень хранителя несколько выше.

— Скажите, Олди, а откуда они берутся — хранители? Их назначают? Или выбирают?

— Кто же их может назначить? Это же хранитель! Разве что всевершитель, распределяя таланты, отсыплет ему чуть больше способностей. Хранитель подотчетен лишь ему. Да еще совету своих собратьев.

— И что это за способности такие?

— Понятия не имею, какие для этого нужны качества, — вполне искренне отозвался старший префектор. — А способности простые — принимать правильные решения. Префектуры действуют определенным образом, хранитель может действовать как ему заблагорассудится. И при этом он добивается нужного результата там, где другие добиться не могут.

"Кто бы еще сказал, какой результат нужный, — подумал Толик. — Не получится ли, что нужным окажется любой результат действий хранителя?".

Но вслух он этого говорить не стал. Во-первых — не вежливо. Во-вторых, что он знает о действиях хранителей и их результативности? Почти ничего. Так стоит ли пытаться ставить оценку.

— Значит, хранителей выбирают? И велико ли число претендентов?

Префектор рассмеялся.

— Глупости спрашивать изволите. Если приходит время хранителю покинуть этот мир, разумеется, ему ищут замену. И хорошо, если есть хоть один кандидат. Бывает так, что по нескольку лет у нас только шесть хранителей. Найти нового хранителя не такая простая задача.

— Что нет желающих?

— Пожелайте стать гениальным поэтом. Желают многие, становятся единицы. Работа хранителя — тонкое искусство.

— И в чем же оно заключается.

— Хранить мир.

Вот так, ни больше и ни меньше.

— Должно быть, почтенный О᾽Брилин весьма незаурядный человек, — согласился Толик. — Тем интереснее было бы с ним поговорить. С ним сложно встретиться?

— Можете попробовать. Хранителя О᾽Брилина сейчас нет в Тилине, он будет здесь только в конце месяца.

Месяц не перевалил и за середину. До приезда О᾽Брилина можно несколько раз успеть съездить в Тюмен и вернуться обратно.

— Так я могу рассчитывать на коня и сопровождающего.

— Конечно. Когда Вы хотите поехать?

— К чему откладывать? Прямо завтра и отправимся.

— Сопровождающий и лошади с утра будут в Вашем распоряжении.

Выехали утром. Усатый полевой стражник вид имел бывалый и основательный. Звали полевого стражника Нимет. Действовал он неспешно, но и не медлил: проверил амуницию, водрузил короткую пику в чехол, расположенный сбоку от седла и одним движением взлетел в седло. Толик последовал его примеру, пусть не так грациозно. Оружия ему не полагалось. Честно говоря, он не был уверен, что смог бы как следует управиться с пикой. Разве что отмахнуться ею как дубиной. Но по причине отсутствия оружия проверить это не представлялось возможным.

— Дороги опасны? — Анатолий кивнул в сторону притороченной к седлу пики.

— Не сказал бы. Но всякое случается. Пика полевому стражнику по должности положена.

— А шпаги?

— Шпаги — это привилегия благородных. Нам-то они не с руки. Да и удобнее с пикой. С ней и от человека лихого можно отмахнуться, и дикий вепрь не так страшен, случись с ним встретиться.

Это да, пика оружие более основательное. Но для повседневного ношения гораздо менее удобное.

— Префекторы тоже со шпагами ходят, а, насколько я знаю, не все они из благородных.

— Ха, скажете тоже! Префекторы — это префекторы! Уважения у простого люда к ним будет побольше, чем к иному владетелю земельных угодий.

— А как владетели на это смотрят?

— Как же они могут смотреть? Префектор — человек уважаемый. По-разному случается, бывает, кто-то и недоволен. Только недовольство открыто далеко не все выражают. Да и понимает большинство, что работа у префекторов непростая и нужная.

Толик ясно представил картину: кто-то недоволен префектором, префектура тут же приходит в действие и устраивает на недовольного облаву. Он потряс головой, отгоняя это видение. Не видел он здесь облав, исключая изоляцию объектов незаконного проникновения. Это что же получается? Все довольны? Или проблемы решаются по-другому, более мягким способом?

— И что делают с этими недовольными? — поинтересовался Анатолий.

— Да ничего не делают. За каждым недовольным гоняться — только время терять. Да и мало ли, чем человек недоволен? Может, палец в двери прищемил или настроение плохое. Нет, господин Анатолий, за каждым недовольным гоняться, никаких сил не хватит. Да и ни к чему это.

— Так как же тогда...?

— Это Вы у сэнсов лучше спросите, они определяют, когда пора меры принимать. Наше-то дело маленькое — префекторов сопровождать, да за порядком следить.

Понятное дело, полевой стражник смотрит со своей колокольни, но система фильтрации и в самом деле должна быть. Как они различают те случаи, в которые надо вмешиваться от простых бытовых неурядиц? По величине возмущения ментального поля? Очень даже может быть. Неплохой метод, но не стопроцентный. Получается, если кто-то задумывает злодеяние хладнокровно и спокойно, на это могут и не обратить внимания? "Надо будет уточнить у префекторов этот вопрос", — подумал Толик.

В таком случае далеко не все преступления удастся предотвратить. А если раздражение вспыхнуло случайно: ссора, перебранка, драка? Наверняка бывают случаи, когда префектуры просто не успевают отреагировать.

— Скажи, Нимет, а преступники у вас есть?

— Тати злостные или оступившиеся случайно? — уточнил полевой стражник.

— А в чем разница? — удивился Толик.

— Как же, это совершенно разные вещи. Тать, он задумывает злодеяние заранее. И так хитро задумывает, что префекторы не всегда узнают об этом. По мне, так он и не человек вовсе. Разве ж можно так, без душевного волнения на недоброе дело готовиться. А случайно оступившийся — он обычный человек. Не смог он себя в нужный момент в руках удержать. Тоже преступление получается, но уже без умысла. В префектуры-то людей берут особо стойких. С полевой стражей, конечно, попроще, но тоже смотрят, чтобы человек был не особо вспыльчив. А простой-то люд... Ничего не скажу, в большинстве своем люди добрые, но случается, что и взыграет ретивое, найдет серп на кочку. Да что там, и среди знати иногда разное случается. Но там к расследованию нас не подпускают, разве что сопроводить кого или под стражу взять.

— И что с ними делают, с преступниками? — поинтересовался Толик.

— Знамо что. Здесь уж, кто и что успел натворить: татей могут и на виселицу вздернуть. Особенно если они из душегубов. Да и поделом. Тому, кто по задумке и разумению человека жизни лишает нечего делать на этом свете. Коль хочется подвигов, то ступай на войну.

Вполне логично.

— Нимет, а ты был на войне? — поинтересовался Анатолий.

Полевой стражник вздохнул, похлопал своего коня по шее.

— Молодой был, глупый. Романтики хотелось, подвигов. Вот что я скажу Вам, сударь: нет там никакой романтики. Здесь-то я при деле, а там лишь пустое тщеславие. Хорошо, что жив остался.

— Ну а преступники? — вернулся Толик к заинтересовавшей его теме. — Тех, которых не на виселицу, их куда?

— Здесь уж смотрят по провинности. За драку, если есть ущерб кому, местные власти плетей всыплют да недельку другую в холодной подержат. Префектуры-то в такие дела не всегда и вмешиваются, если без смертоубийства обошлось.

— А бывает, что и не обходится?

— Когда ретивое взыграет, разум не всегда в ладах сам с собой. Обычно дракой все и ограничивается, люд-то у нас спокойный. Но все же бывает и до смертных случаев доходит. Тогда прямая дорога провинившемуся на рудники. Или торф на болота копать. Бывает и в углежоги определят, на дальние заимки кого из землевладетелей. Однако в кандалы их не заковывают.

— И не бегут? — удивился Толик.

— Я же говорю, хорошие это люди, случайно оступившиеся. Годика три вдали от людей лес порубят, глядишь, и ума прибавится. Вот те, которые по задумке действуют, могут сбежать. Только их содержат не в пример строже.

— А экономические преступления? — спросил Анатолий.

— Какие? — переспросил стражник.

— Ну, там споры между купцами, кто кого обманул, кто кому недоплатил.

— А, это дело торговой палаты. Они споры между купцами разбирают. Префектуры в это почитай и не вмешиваются. Разве что кто из купцов надолго обиду затаит, тревожит ментал своим беспокойством...

— И что тогда? В кутузку такого вроде бы не за что тащить.

— Что Вы заладили, сударь, в кутузку да в кутузку. Префектор заходит в гости, беседует. А то, бывает, просят кого из братства слушающих заглянуть к недовольному. Говорить они не мастера, но вот слушать — лучше собеседника не найдешь.

— Знаю, приходилось встречаться, — Толик расплылся в улыбке, вспомнив свою встречу с человеком из братства слушающих.

— А что это Вы, господин Анатолий, все преступниками интересуетесь? — прищурился Нимет.

— Так с полевым стражником разговариваю. Говорил бы с плотником, вел бы речь о рубанках.

Стражник понимающе кивнул.

Разговор сам собой смолк. Их кони шли неспешным шагом, тем не менее, оставляя позади лигу за лигой. На очередном холме лигах в двух от дороги расположился большой каменный дом с колоннами, к нему вела от тракта накатанная грунтовая дорога.

— Поместье землевладетеля, — кивнул в сторону дома полевой стражник. Леса, что за домом, ему принадлежат. Дрова на зиму да лес строевой в Тилину в том числе и отсюда возят.

— Кто возит? Землевладетель?

— Знамо кто, люди наемные, на постоянной-то службе возчиков не выгодно держать.

— Почему не выгодно? — удивился Толик.

— Заготовка леса — дело сезонное, а людей и коней кормить круглый год надо, — снисходительно ответил Нимет. — А с возчиками проблем нет. Крестьянам-то из окрестных деревень зимой где еще работу найти. В поле по зиме работы не бывает.

— Деревни тоже владетелю принадлежат?

— Скажете тоже, — рассмеялся полевой стражник. — Вокруг деревень земли общинные. Испокон веков общины королю ренту платят, а там уж сами меж собой решают, кому где сеять и пахать.

— А у владетеля своих пахотных земель, получается, нет?

— Есть, да немного. Лишь для собственного потребления пшеницу выращивают. Опять же корм для коней. Нанимать пахарей не слишком выгодно. В хлебопашестве с общинами землевладетелям соревноваться сложно. С другой стороны, общины лесом, торфом да углем торговать не могут. Мало лесов у них. Так, лишь для своего потребления, чтобы за каждым поленом на поклон к владетелю не ходить.

— А люди? Не один же владетель в таком доме живет? Наверное, и подворье есть?

— Как не быть. Есть при поместье люди. Думаю, десятка два-три, судя по размерам поместья.

Путешественники проехали мимо и в следующем селе остановились на постой. За день они проделали более половины пути, не слишком устав и не загнав коней.

На следующий день ближе к вечеру, они достигли крупного поселка под названием Тюмен. Стражник свернул к местному отделению префектуры, расспросить о дальнейшей дороге. Местный полевой стражник остановил пробегавшего мимо мальчишку и поручил ему проводить гостя.

— Я при префектуре остановлюсь, — деликатно сказал Нимет. — Думаю, тот, к кому Вы едете, будет рад гостю. Ну а нет, так добро пожаловать — свободное место для приезжих здесь найдется.

— Спасибо, — поблагодарил Толик и отправился следом за пареньком по главной улице, затем — по переулку.

— Вот тот дом Вам нужен, добрый господин, — парнишка хитро прищурился.

Толик вздохнул и полез в карман за медной монетой. Монет было немного, но звание "доброго господина" обязывало к благодарности. Вообще-то в местных деревнях путника могли и бесплатно на постой принять и накормить, пусть и не разносолами. Но парнишке медный грош в радость, где он еще его заработает.

— Держи.

— Спасибо, добрый господин, — обрадовался сорванец и припустил вдоль улицы, спеша поделиться вестью о приезжем со сверстниками.

Анатолий направил коня к добротному деревянному дому с резными ставнями. Кто его там ждет? Да и ждет ли хозяин дома кого-либо вообще? Что ему скажет Анатолий? А, ладно, скажет что-нибудь. Недаром же он пустился в путь.

У крыльца возилась ребятня.

— Хозяин-то дома? — поинтересовался Толик, остановив коня.

— Папаня-то? Вечеряет. А у Вас дело к нему, приезжий господин?

Парнишка лет семи смотрел весело и пытливо.

— С чего это ты взял, что я приезжий?

— Конь-то притомился. Видно, что с утра в дороге.

Вот так малец — дитя эпохи. О коне он в свои годы, должно быть, сможет сказать намного больше, чем Толик.

— В дом-то проводишь, знаток коней?

— Отчего не проводить? Мы гостям рады. Парнишка стал подниматься по ступенькам. Толик спрыгнул с коня, и привязал его к резному столбу открытого навеса.

Хозяин встретил гостя у порога, проводил его в комнату. Проходя через кухню, Толик заметил статную женщину лет тридцати пяти и несколько ребятишек, сидевших на лавках.

Однако хозяин этого дома успел обзавестись немалым семейством. Неужели он с Земли?

— Проходите в горницу, сударь. Должно быть, Вы с заказом пожаловали? Чего изволите? Хомуты у нас самые лучшие. Или седло под заказ пожелали? Может, упряжь с заклепками?

— А хороши ли седла? — спросил Толик по-русски.

Хозяин обернулся было к окну, но остановился на полпути, повернулся навстречу, закрути ус и ответил:

— Неплохи.

По-русски ответил.

Тут же расплылся в широкой улыбке, сграбастал Толика в охапку и потащил на кухню.

— Как я давно не слышал родной речи, почитай, стал ее забывать. Садись, сейчас хозяйка на стол соберет. Посидим, поговорим.

То, что одномирянин оказался еще и соотечественником, обрадовало вдвойне. Звали мужчину Федором. Если полностью, то Федором Артемьевичем, но тот просил не церемониться и обращаться к нему запросто.

— Вот так я и обосновался, — Федор обвел рукой дом. — Поначалу-то тоскливо было. А потом привык. Женой обзавелся, ребятишек уже четверо.

— Немало. Как же ты со всеми справляешься?

— Здесь это норма, бывают семьи, где детишек и побольше. И все одеты накормлены. Ну, дом ты уже видел. Хозяйство. Работа творческая, разнообразная. Чистый воздух, домотканые половики и пироги по выходным. Хозяйка у меня славная, любит меня опять же. Вот так мы и живем. И знаешь, Толя, другой жизни для себя я не хочу.

Да, Федор, в общем-то, неплохо устроился.

— А кем ты раньше работал? — поинтересовался Толик.

— Не поверишь — бухгалтером.

Толик чуть не поперхнулся.

— Так чего ж ты здесь не по финансовой части пошел? — спросил он с удивлением.

— Ну уж нет! — пропел Федор. — Мне этих финансов и в прошлой жизни хватило! Да и по-другому здесь все с финансами. Я, когда определился, где остановлюсь и чем буду заниматься, занял деньжат и построил мастерскую. Научился хомуты шить да упряжь ладить.

— Деньги в банке занимал?

— Зачем в банке? У купца местного, что здесь в поселке живет.

— И много отдавать пришлось?

— Так столько занял, сколько и вернул.

— Я о процентах спрашиваю. Наверное, купец-то себя в накладе не оставил.

— Да ты, я вижу, с местной финансовой системой не знаком совсем, — удивился Федор — Нет здесь процентов. Купец только рад был, когда я в конце года попросил от него взаймы полсотни золотых.

— Разыгрываешь? — удивился Толик.

— А вот и нет. Здесь у них в ходу любопытная система — налог на деньги называется.

— Это как? — удивился Анатолий.

— А так. Если у кого на конец года остались свободные деньги сверх определенной суммы, пожалуйте десятую часть заплатить в казну. Купцы, конечно, это знают и стараются пустить деньги в дело, да только в конце года такая суета, — Федор улыбнулся в пышные усы. — Все стараются от денег избавиться. Расплачиваются по долгам, пытаются оплатить аванс за товары.

— И что это всех касается?

— Касается всех, но немного по-разному. Необлагаемый потолок для разных категорий граждан свой. Землевладетелей этот закон почти и не касается, разве что кто слишком уж разбогатеет. У крестьян большие деньги редко водятся. Если у кого монета и появится, то ее пускают в дело. Мастеровые? Здесь по-разному. Кто хорошо зарабатывает и мало тратит, может под этот закон и попасть. Опять же для них это стимул — вкладывать деньги в производство. Сложнее всех купцам приходится. Вот этим действительно приходится крутиться, чтобы сверх обычных налогов не выкладывать еще и дополнительную монету за оставшиеся сверх лимита наличные.

Толик представил эту предновогоднюю суету: все люди пытаются избавиться от денег и передать их другому. Платить дополнительный налог никому не охота.

— Зачем такая сложность? — удивился Анатолий.

— Не скажи. Это очень умная система. Видел бы ты, как дела перед новым годом убыстряются. Да и беспроцентный кредит получить под хороший бизнес-план легче легкого. Кому попало, конечно, деньги не дают. А если ты здесь обосновался, да идея твоя не совсем пустая... Соберешься открывать свое дело под новый год смело обращайся за кредитом к любому купцу.

— Спасибо. Я пока не решил, чем буду заниматься, — отозвался Толик.

— Как знаешь. А то давай ко мне в помощники. Через годик дом тебе отдельный сладим, жену ладную сыщем.

— Я подумаю. Скажи, а наших здесь много? — поинтересовался Анатолий.

— Есть кое-кто, — отозвался хозяин дома. — Последнее-то время мало кому удается обосноваться. Здесь у них с нравами строго, да ты и сам, поди, знаешь.

— Знаю, — кивнул Толик.

— А из тех, кто пораньше сюда попал, многие обосновались. Не обо всех мне известно, но кое о ком скажу. Немец есть один — Курт Фогель. Тот по оружейной части подался. Ладит мушкеты для префектур. Когда я последний раз его видел, он был весьма доволен делами.

— Мушкеты? Честно говоря, я думал, это местное изобретение.

— Местное. Курт его лишь модернизировал. На некоторые ружья ставит нарезные стволы. Если встретишь такое — его, Фогеля работа. И кремень опять же вместо фитиля он начал применять.

Толик вспомнил тлеющий фитиль мушкета. Судя по всему, это была работа совсем не Фогеля.

— Так что ж он нормальное ружье не соорудит? Кремневки — это такая допотопность.

— Чего не знаю, того не знаю. Какая-то у него там заминка с патроном. Жаловался, что он в химии не силен, не может сделать запал ударного действия. Можешь при случае сам его расспросить. Адрес я дам. Еще испанка одна есть — художница. Она, наверное, единственная, кто не поменял профиль деятельности. Подалась в столицу, открыла художественную школу. По последним сведениям, живет не тужит. Кто по крестьянской части подался, кто — в мастеровые. О некоторых я вообще ничего не знаю.

— Скажи, а что это вас так разбросало? Нет бы, вместе держаться.

Федор вздохнул.

— Знаешь, я раньше тоже так думал. Но вспоминать о старом — только душу бередить. Раз новый мир нас принял, надо находить с ним общий язык. Да и разные мы все. Разные интересы. Так и получается, что о хомутах и седлах мне проще поговорить с купцами и крестьянами, чем с тем же Фогелем. А в картинах я вообще не силен. Меняются условия, меняются и привязанности.

— Возможно, возможно, — задумчиво сказал Толик. — Скажи, Федор, а что ты думаешь о тех, кто сюда попадает? Есть у них что-то общее?

— Я думал над этим, — отозвался хозяин дома. — Ты знаешь, кое-что общее есть. Не знаю, совпадение это или система, но только...

Федор замер в раздумьях.

— Не тяни кота за хвост, — сказал Толик.

— В общем, я говорил с многими. Практически все, кто попал в этот мир, в момент перехода испытывали сильные эмоции.

— Вот как? И какие же?

— Самые разнообразные. Но все они были довольно сильны.

— А какие эмоции испытывал ты?

Федор улыбнулся в усы, почесал затылок.

— Я был влюблен. Летел как на крыльях, кто был влюблен, тот поймет без слов. Время было позднее. Я проходил через безлюдный парк. Кстати, это еще одна особенность — переходы появляются в безлюдных местах.

— Да-да, — сказал Толик. — Но что же было дальше?

— Свернул с тропинки. Что меня понесло на эту темную аллею, ума не приложу. Мечты ужасно отвлекают от желания смотреть под ноги.

— Это точно.

— А дальше все было как обычно. Все рассказывали примерно одно и то же. Как будто гигантский вихрь тебя куда-то тащит. Если ты попал в переход, то знаешь, о чем идет речь.

Толик кивнул, подтверждая.

— Сначала я не понял, куда попал, продолжил Федор.

— А как же твою любовь? Ну та, из-за которой ты был так рассеян, — спросил Толик.

— С полгода я сильно тосковал, — признался Федор, — а потом как-то чувства сгладились понемногу. А когда встретил свою будущую жену, так и вообще отпустило. Сейчас вспоминаю былые чувства с теплом, но без душевной дрожи.

— А что другие?

— С Фогелем все просто. Его уволили с работы. Знал бы ты этих педантичных немцев, для него это было немалым потрясением. Нам, русским, свойственна определенная безалаберность. Часто она нам мешает, но она же нам помогает переживать трудности. Я не о работе, я о жизни. Вот скажи, тебя увольняли?

— Нет, но мне приходилось менять работу без предварительного плана.

— И как ты это перенес?

— Сожалел, конечно. Дня два.

Федор рассмеялся.

— Вот и я о том же. Что русскому мелкая неприятность, то немцу смерть. Правда, есть и обратные моменты — эти прагматики спокойно переживают вещи, приводящие нас в смятение чувств. Ты видел немца, который расстраивался бы из-за того, что набежавшие тучи помешали ему полюбоваться закатом?

— Я вообще мало немцев видел, — отозвался Толик.

— Да? Ну да ладно, не будем сейчас о них. Вообще-то Фогель отличный мужик, а особенности менталитета примем как данность. В общем, Курт пребывал в расстроенных чувствах, и как истинный немец решил изгонять депрессию с помощью трудотерапии. Для чего поздно вечером направился в гараж.

— Хочешь сказать, что немцы не пьют?

— Пьют, и еще как. Курт рассказывал. А если дело касается пива, то за ними вообще мало кто угонится. Я думаю, они сочиняют истории про наше русское пьянство, чтобы было не так обидно за своих соотечественников.

— Вроде как, покрась другого черным и на его фоне будешь смотреться не таким грязным? — улыбнулся Толик.

— Вроде того. Но это не про Курта. Он трудяга, и депрессию пивом не изгоняет.

— Выходит, труд его подвел?

— А это как посмотреть. Никому не дано знать, что к добру, а что к худу. Может, не попади он в переход, на следующий день попал бы под трамвай. Да и с чего ты взял, что он недоволен? Вот чем бы он там занимался? Всю жизнь прикручивал бы гайки к передней ступице "Мерседеса"? А здесь он мастер, уважаемый человек. Думаю, обратно его никаким калачом не заманишь.

— А что есть возможность попасть обратно? — встрепенулся Толик.

— Чего не слышал, о том врать не буду. Это я образно, для сравнения.

— Признание — это хорошо. Ну а бытовые условия? С этим как?

— С этим, конечно, похуже. Но привыкаешь. Когда найдешь свое место, прирастешь к нему, тогда на все остальное начинаешь смотреть немного по-другому. Второстепенным все остальное становится. И некоторая меньшая бытовая устроенность в том числе.

— Ой ли? — Толик покачал головой.

— Когда найдешь свое место, поймешь.

— Не знаю не знаю, ладно, посмотрим. А что ты думаешь об увеличении числа перемещений?

— Здесь вопрос в том, увеличилось ли число самих точек перехода или люди стали чаще в них попадать, — неожиданно ответил Федор.

— Как это?

— Очень просто. Возникали эти переходы где-нибудь вдали от людей, а затем переместились поближе, вот и стало попадать в них больше народа.

— Как-то странно они переместились. Слишком избирательно. Ты знаешь о контингенте, который сейчаса сюда переносится?

— Наслышан, — Федор нахмурился. — За последние годы лишь несколько человек прошли первоначальные фильтры префекторов.

— Несколько человек? Я ничего не слышал об этом! — встрепенулся Толик. — Старший префектор Олди Энц говорил, что в последнее время не было такого, чтобы мир принял новых людей.

— Он правильно сказал.

— А ты?

— И я правильно сказал. Все эти случаи закончились печально. Несколько человек впали в депрессию, отказались учить язык. Раньше такое тоже случалось.

— И что с ними случилось?

Случиться могло все что угодно. Местное общество состояло из странной смеси сочувствия и прагматизма.

— Отправили в монастырь братьев слушающих. Те их подкармливают, печальное зрелище.

— Может, стоит их навестить? — с сомнением спросил Толик.

— Не стоит, поверь мне. Люди не захотели проявить даже самую малость воли к жизни. Твердят, что им что-то кто-то должен. Печальное зрелище.

— Эк их как закрутило-то.

— Ты знаешь, мне кажется, они всегда такими были. Был еще один любопытный случай. Сэнсы не сразу смогли определиться с чувствами одного человека. Мне довелось с ним разговаривать. Душонку-то он имел черную, но мог держать себя в руках, не проявлять сильные эмоции. Все выспрашивал меня, как бы здесь повыгоднее устроиться, да все прикидывал, как он возвысится над другими людьми. Постоянно какие-то комбинации хотел провести. Говорил, что таких дурачков, как местные обмануть проще простого. Убеждал я его, что все его замыслы для сэнсов как на ладони, да все без толку. Не хотел он мне верить. Люди охотно верят лишь в то, во что хотят.

— И что с ним стало дальше?

— Как и следовало ожидать, он плохо кончил. Попытался организовать акционерное общество. Попытка эта длилась недолго. Один из купцов обратился к отставному сэнсу, чтобы узнать об истинных намерениях этого человека. Намерения оказались прескверными, тот собирался смыться вместе с деньгами. Разумеется, те немногие, кто успел одолжить ему деньги, тут же потребовали их обратно. Он попытался затянуть дело, а потом пустился в бега. Поймали его через два дня. В наказание определили год принудительных работ среди углежогов. Но он и там не успокоился. В общем, я уже несколько лет о нем не слышал. Даже не знаю, жив ли он сейчас. Печально, что по таким людям могут судить обо всех жителях нашего мира.

— Печально. Так что ты думаешь обо всем этом безобразии? Слишком странным выглядит избирательное действие переходов в последнее время.

— Ума не приложу отчего так, — Федор покачал головой.

— Слушай, — вдруг вспомнил Толик, — а откуда ты столько знаешь о перемещенцах?

Федор улыбнулся.

— Префектурам тоже нужна упряжь. А упряжь у меня, уж поверь, хорошая. К тому же они знают, что мне интересны подобные истории и рассказывают. Уж не знаю, все ли, но кое-что весьма интересное.

Засиделись они далеко за полночь. И Федор и Толик были рады поговорить. О том чтобы Толик остановился где-то еще кроме дома Федора, хозяин не хотел и слушать.

Два дня Толик провел в гостях. Возможно, задержался бы и дольше, но непонятность складывающейся вокруг несанкционированных перемещений ситуации тревожила и не давала оставить это дело без внимания. Но если и были ответы, то искать их следовало не здесь, надо было возвращаться в Тилину.

На прощанье Федор приготовил подарок.

— Приезжай, я буду рад, — сказал шорник. — Возьми на память.

— Федя, ну зачем мне седло? — рассмеялся Толик. — У меня и лошади-то нет. Та, на которой я приехал, взята на время.

— Бери-бери. Когда лошадь будет, тебе потребуется ее оседлать.

— И куда я его дену? Что скажут люди, когда увидят, что на моей лошади два седла?

— Скажут, что ты запасливый человек, — улыбнулся Федор. — Не беспокойся, я все упакую и приторочу к твоему старому седлу.

— Спасибо. Не знаю, когда смогу заглянуть снова.

Они крепко пожали друг другу руки. Нимет уже ждал Толика у ворот, через десять минут путешественники отправились в обратный путь. Дорога до Тилины прошла спокойно.

А вот в префектуре наблюдалась необычная суета. Спешно седлались кони, сам Олди Энц сбежал с крыльца в бежевом дорожном плаще.

— Как съездили, господин Анатолий? — бросил он на ходу.

Олди был хмур и сосредоточен. Видимо случилось что-то серьезное.

— Спасибо, хорошо, — отозвался Толик.

— Предлагаю Вам совершить еще одну поездку. Это не так далеко, не более десятка лиг от города. Надеюсь, Вы сможете нам помочь.

— Я?

Но старший префектор оставил удивление без ответа.

Через несколько минут отряд в два десятка человек выехал за ворота. Кроме Энца в нем был один из младших префекторов и сразу два сэнса. Полтора десятка полевых стражников довершали картину. Толик и Нимет пристроились в арьергард.

Усиленный состав отряда и хмурые лица окружающих наводили на серьезные размышления. Суровый вид старшего префектора не располагал к разговорам, и Толик не лез с расспросами. Все и так должно было проясниться в скором времени. Отряд проскакал по городу легкой рысью, выбравшись за ворота, префекторы пустили коней в галоп.

Не прошло и получаса, как они свернули с дороги в лощину и тут же остановились. Спешились, оставив коней на попечение пары солдат. Полевые стражники рассыпались по кустам, прочесывая местность. Префекторы и сэнсы двинулись вперед. Толик молча пошел вслед за ними.

Сэнсы прошли чуть дальше остальных и замерли, сканируя территорию.

— Что скажете, господин Анатолий? — Олди Энц остановился перед тремя людьми в форме полевых стражников, лежащими на земле в неестественных позах. Залившая землю кровь говорила сама за себя.

Толика слегка замутило от этого зрелища, но он постарался взять себя в руки. Почему Олди спрашивает именно его мнение? Что сказать? То, что полевые стражники убиты? Об этом знают и без него. Тогда что?

Толик подошел ближе. Присмотрелся. Обошел место происшествия с другой стороны. Что необычного нашел здесь старший префектор? У стражников многочисленные огнестрельные ранения. Похоже, их срезали одной очередью. Толик похолодел. Вот оно в чем дело. Здесь поработало автоматическое огнестрельное оружие. Разумеется, не само, кто-то держал его в руках. Откуда? Очередное несанкционированное проникновение? Но сэнсы узнают о них сразу, как они случаются. После определения места, префекторы проводят массовые облавы. Здесь же всего три полевых стражника. Похоже, никто не ждал случившегося.

— В кустах мы нашли вот это, — подбежавший полевой стражник держал в руке латунные цилиндрики гильз. Десятка два.

— Что скажете, Анатолий? — повторил свой вопрос Олди Энц.

— Судя по всему, стреляли из автомата или автоматической винтовки. Я не специалист, и не могу сказать по гильзам, из какого именно оружия велся огонь.

— А в том, что было использовано оружие вашего мира, Вы уверены?

Толик взял в руки одну из гильз и рассмотрел ее, маркировка явно заводская.

— Да, это оружие сделано в моем родном мире, — произнес он. — Поймите, господин Энц, стреляет не оружие, стреляет человек.

Толик чувствовал себя отчасти виноватым. Правда, непонятно за что или за кого. То ли за производителя автоматического оружия, то ли за человека, притащившего его в этот мир.

Олди остановил его жестом руки.

— Я Вас ни в чем не обвиняю. Надеюсь, Вы поможете нам разобраться в произошедшем.

9.

— Я бы с радостью, но не знаю, чем я могу помочь. В поиске злоумышленников мне не сравниться с полевыми стражниками, а с сэнсами и подавно.

— Чем помочь? Советом, всего лишь советом. Вы можете знать некоторые вещи мне неизвестные. Поделитесь мнением и на том спасибо.

— У меня нет секретов, — отозвался Толик.

— Скажите, Анатолий, оружие, о котором Вы говорили, слишком сложно в применении?

— Не слишком. Сложнее мушкета, но не настолько, чтобы его нельзя было освоить. Разумеется, стрелять прицельно не так-то просто. Но прицельно стрелять из мушкета еще сложнее.

— Так говорите, тот, кто научился стрелять из мушкета, может научиться стрелять и из оружия стреляющего очередями?

Вопрос был странным. Что за мысли бродят в голове у старшего префектора, если он интересуется подобными вещами.

Один из сэнсов подошел к старшему префектору, понуро опустив голову.

— Ну как?

— Пусто. Ничего, что отличалось бы от уровня фона.

— А у маэстро Витра?

— Тоже ничего. Никаких следов. Никакого отзвука. Никакого волнения ментального поля, указывающего на произошедшие здесь события.

Перфектор упрямо сжал скулы.

— Что у полевой стражи?

Старшина солдат подбежал с докладом, но порадовать префектора он смог лишь отчасти.

— Следы есть. Здесь были два человека. В трех сотнях шагов стояли кони, на которых они и скрылись. Следы ведут на северо-восток.

— Это как-то поможет Вам? — спросил Олди у сэнса.

— Отчасти. Но гарантии я дать не могу.

По тону ответа нетрудно было догадаться, что "отчасти" — это слишком оптимистично. Нет у сэнсов информации. Почему? Отчего? Непосвященному трудно судить о тонкостях ментального сканирования.

— А момент смерти установлен? — спросил Толик.

Младший префектор посмотрел на него снисходительно.

— Это-то как раз удалось установить точно. Незадолго до происшествия один из стражников подал сигнал тревоги. Их учат этому. К сожалению, подробно передать суть происходящего не сэнс не может, лишь несколько простейших сигналов. Через минуту после этого был такой мощный выброс ментальной энергии, что дежурные операторы просто не могли усомниться — несколько душ закончили свой земной путь. Разумеется, сэнсы тут же начали сканировать направление, с которого пришел сигнал в поисках возможного злоумышленника. И ничего. Тогда решили, что возможно произошел несчастный случай. Но, как Вы видите, это не так. Видимо, или убийцы были чрезвычайно хладнокровны. Настолько, что я не могу себе такого представить. Или они смогли укрыться от ментального сканирования.

— Если нельзя отсканировать всадников, то, быть может, можно найти их коней? — поинтересовался Толик.

Олди Энц перевел вопросительный взгляд на сэнса, но тот отрицательно покачал головой.

— Коней полно в округе. Их труднее различить, чем людей, но не это главное. Кони всего лишь несут всадников, отпечаток злодеяния никак не отразился на их образе.

— Я понимаю, — кивнул Толик. — Но если кони видны, а всадники нет...

Старший префектор посмотрел на Анатолия с уважением.

— Попробуйте, маэстро, — обратился он к сэнсу. — Ищите удаляющихся отсюда коней, рядом с которыми не видно людей.

— Нимет, пойдешь за следопыта, — распорядился префектор. — С тобой десяток полевых стражников и маэстро Витр.

— Маэстро, сообщайте обо всех находках, — последняя фраза относилась к Витру.

Поисковая группа отправилась по следу. Оставшийся сэнс занялся поиском коней. Увы, и здесь результат был неутешительным.

— Извините господин старший префектор. Ничего. Коней в округе много, но двух быстро удаляющихся от нас без людей я не нашел.

— К дороге, — скомандовал Олди. — Ждем сообщения от Витра.

Отряд отправился к выезду из лощины.

— Странно. Очень странно, — бурчал себе под нос старший префектор.

Толик тоже считал все произошедшее странным. Кто стрелял? Совсем не похоже, что это были люди только что попавшие сюда из другого мира. Действия стрелков не выглядели поспешными, да и перехода не было. Не было или не зафиксировали? Нет, все-таки не было. По крайней мере, не сейчас. Ожидавшие стрелков кони резко меняли всю картину произошедшего.

— Господин Олди, позволите спросить?

— Извольте, — кивнул старший инспектор.

Настроение у него было преотвратное, но он старался этого не демонстрировать.

— Недавно к вам попал человек с автоматом.

— Думаете, здесь следы его оружия? — встрепенулся префектор.

— Нет. У этого автомата калибр побольше будет. Но, думаю, это не единственный случай. Куда девается оружие, что попадает в этот мир?

— Идет в переплавку, — неожиданно отозвался старший префектор.

— Как в переплавку? — изумился Толик. — Почему?

— Таково распоряжение хранителей, — отозвался Олди.

— Все переплавляется?

— Почти. Если встречается что-то до сей поры невиданное, это помещают в специальный склад. Склад один на округ. Все странные вещицы, не являющиеся оружием, тоже хранятся там, их не бросают в расплавленный металл.

— Но почему разрешено хранить лишь по одному экземпляру каждого вида оружия на округ? — не переставал удивляться Толик. Логика этого решения ускользала от него.

— Этого достаточно, чтобы изучить неведомое, если потребуется.

— Но можно было бы воспользоваться этим оружием, вооружить им полевую стражу.

— Выпуская змея из кувшина, не плохо знать, как ты загонишь его обратно, — отозвался Олди.

— Но если кто-то другой вооружится?

— Если небо упадет на землю? Если океаны выйдут из берегов? Никакое оружие не спасает от страха. Храбрый при необходимости выйдет против медведя с пикой, трусливому не поможет и мушкет.

— Но вооруженный трус может убить безоружного храбреца, — парировал Толик.

— Но это не поможет ему избавиться от трусости. Я не понимая, Анатолий, почему Вы считаете достойным облегчить одному человеку возможность отнять жизнь другого. Кому от этого будет лучше?

Толик растерялся. На поставленный таким образом вопрос он не смог ответить. С этой точки зрения он на проблему не смотрел. "Кому от этого будет лучше?". Тому, у кого в руках оружие? Ой ли? Ощущение мнимой безнаказанности лишь увеличит соблазн его применить там, где в этом нет особой необходимости.

Что в этом было. Что-то цепляло, но не могло сформироваться в полностью оформившуюся мысль. Толик вдруг вспомнил кадры новостей, увиденные им как-то в прошлой жизни: экипаж американского вертолета расстреливал из пулемета мирных жителей. Для них это были лишь фигурки на экране. Забавно нажать на кнопку, забавно видеть, как падает фигурка человека, видимая лишь на дисплее. Осознавали ли в этот миг солдаты, что убивают живых людей? Людей, которые заняты своим делом, которые на что-то надеются, которых кто-то любит и ждет. Людей. Или просто фигурки на экране монитора? Стреляли бы они так же хладнокровно, глядя этим людям в глаза? Не врагам, просто случайным людям.

Каждый думает, что выпустив джинна из бутылки, уж он-то удержит его на поводке. Но джинн, будучи выпущенным, имеет свойство расползаться. И вот уже не хватает поводков, то там то здесь они рвутся или выскальзывают из неумелых рук, и льется кровь.

— Не знаю. Я не возьмусь судить, будет ли от этого кому-то лучше. Возможно, я погорячился. Это непростая тема, давайте оставим ее пока в стороне, — отозвался Толик. — Насколько я понял, некоторое количество автоматического оружия в префектурах имеется, пусть оно и невелико. Так не мог ли кто-нибудь воспользоваться этими запасами?

— Это совершенно невозможно. Кладовая закрыта на два замка. Ключ от одного из них храниться у меня, ключ от второго — в городской ратуше.

— А она здесь при чем?

— Совершенно не при чем. Я этот ключ могу затребовать, я же и возвращаю его на место. О каждом случае вскрытия кладовой известно многим. Понимаю, что такая система хранения кажется излишне сложной, но в случае пропажи одного из ключей тут же поднимается тревога. Злоумышленник не может попасть в кладовую, ему требуется добыть и второй ключ.

— Подбор ключей? Взлом?

— Совершенно невозможно. Я уверен, что хранящийся у меня ключ не попадал в чужие руки.

— Тогда откуда у злоумышленников взялось автоматическое оружие? Быть может, сэнсы не заметили один из переносов?

— До сего времени я считал, что это невозможно.

— А сейчас?

— Я теряюсь в догадках. Кто? Зачем? Почему? Убийство это мне кажется бессмысленным. Даже с точки зрения лиходеев. У стражников ничего не взяли, их коней нашли неподалеку.

— Это не похоже на спонтанные действия. А если все это было задумано заранее, то в действиях нападавших должна быть какая-то логика. Пусть непонятная нам, но должна. Любой план предполагает причину и следствие. Мы можем соглашаться с ним, осуждать или одобрять. Можем не соглашаться с выводами и направлением мысли того, кто все это задумал. Но логика здесь должна присутствовать. Может быть, зайдем с другой стороны и посмотрим, кому это выгодно?

— Ума не приложу, — Олди покачал головой. — Кому может быть выгодно убийство полевых стражников? От этого никто ничего не выигрывает.

Сплошные загадки. Непонятен ни мотив, ни присутствие в деле автоматического огнестрельного оружия. Стражников точно так же могли подкараулить и застрелить из засады из арбалета. Это если действовали местные. А если не местные? Тогда напрашивается вопрос: откуда у них кони, и как злоумышленники смогли остаться необнаруженными? Оставалось надеяться на то, что отправленная по следу погоня что-нибудь да отыщет. Лучше всего преступников. Не призраки же они. Если оставили следы, значит, эти следы куда то ведут.

Сэнс замер, к чему-то прислушиваясь.

— Маэстро Витр сообщил, что их отряд вышел на дорогу в трех лигах отсюда.

— За мной, — скомандовал Олди и пришпорил коня.

Всадники устремились за старшим префектором. Толику ничего не оставалось, как последовать за отрядом. Отряд следопытов действительно ждал их на дороге, не прошло и десяти минут, как они его нагнали.

— Убийцы поехали туда, — Нимет махнул рукой на северо-восток. — Все подковы у лошадей новые, особых примет не имеют. Одна лошадь слегка прихрамывает на левую переднюю ногу, но это слишком шаткая примета.

— Ты можешь дальше проследить их путь? — спросил префектор.

— Не знаю, — Нимет покачал головой. — Дорога хорошо утоптана, отпечатки подков на ней трудно разобрать. К тому же их здесь сотни. Попробую пройти вдоль обочины, если кто-то свернет с дороги, я дам знать.

Нимет спешился и неспешно побежал, внимательно присматриваясь к следам на обочине.

— Что там впереди? — поинтересовался Толик, махнув рукой вдоль убегающей вдаль дороги.

— Лиг через семь будет довольно большое село, — отозвался ехавший с ними младший префектор.

— Если преступники не свернули с дороги, они должны были его миновать. Двух верховых просто не могли не заметить.

Старший префектор отреагировал быстро. Если он и был слегка выбит из колеи тем, что сэнсы не смогли обнаружить злоумышленников, то не настолько, чтобы разучиться думать.

— Младший префектор Арли, возьмите с собой пятерку полевых стражников, отправляйтесь вперед. Выясните, проезжали ли в ближайшие два часа через село верховые. Анатолий, — Олди повернулся к Толику, — это было Ваше предложение.

Продолжение было ясно без слов — кто предложил расспросить жителей села, тому в этом и участвовать. Сам того не замечая, Толик втянулся в это расследование. Разумеется, старший префектор не мог его заставить в нем участвовать, но, оставить это дело в стороне, для Толика было выше его сил.

Небольшой отряд пришпорил коней и направил их галопом к селу. Четверть часа усиленной скачки и отряд остановился у околицы крупного селения. Основному отряду неспешным порядком добираться сюда не менее часа. Хотя, если удастся что-то узнать, можно будет отправить навстречу гонца.

Полевые стражники рассыпались по домам, расспрашивая крестьян о проезжих. Толик тоже не преминул принять участие в расспросах. Через полчаса все они встретились у околицы. Увы, результат был неутешительным. За указанное время через село проехало несколько телег и всего один верховой. О нем Толик расспросил наиболее подробно. Это был совсем молодой парень, судя по всему, курьер. При нем не было ничего, что могло бы напоминать автомат или винтовку. Этому Толик уделил особое внимание, расспрашивая, не было ли при путнике большой металлической штуки не менее пары локтей длиной. Ответ был однозначным — ничего похожего у курьера не имелось.

— Возвращаемся, — скомандовал младший префектор.

Отряд стал разворачивать коней.

— Стойте, — спохватился Толик. — Мы кое-что забыли. Надо расспросить, выехал ли кто-то за нужное нам время из села во встречном направлении.

Младший префектор пару секунд смотрел на Толика непонимающим взглядом, наконец, до него дошло.

— Быстро выполнять, — отдал он распоряжение полевым стражникам.

Те рассыпались вдоль улицы, через десять минут был результат. За указанное время из села выехали три подводы: одна с местным жителем, который направлялся в соседнее селение и две проезжие.

Солнце уже клонилось к закату. Небольшой отряд двинулся навстречу основным силам и встретился с ними не далее чем через полторы лиги. Младший префектор доложил Олди Энцу результаты разведки, заставив того озадаченно чесать голову.

— Со встречными подводами Вы хорошо придумали, Анатолий, — сказал старший префектор. — Я сейчас же отправлю отряд в село, расположенное в противоположном направлении. Арли, отряд возглавите Вы. Ночь застанет вас в пути, но медлить нельзя, найдите тех, кто мог видеть убийц. Думаю, все они остановились на постой в следующем селе. Если нет, ищите их, пока не найдете. Расспросите их подробно о двух всадниках, которых они могли встретить на пути.

— Я понял, господин старший префектор, — отозвался Арли. — Думаю, раньше чем к утру мы не обернемся. Где я Вас найду?

Олди на минуту задумался.

— Не знаю, расследование может повернуться по-разному. Вот что, возьмите с собой одного из сэнсов. Будем держать связь.

Через минуту отряд Арли ускакал в обратном направлении. Толик корил себя за потерянное время, можно было догадаться отправить людей с расспросами в противоположном направлении и раньше. Сейчас им придется действовать ночью, что не слишком удобно. Ладно, местные, они слишком привыкли полагаться на сэнсов, но почему ему не пришла в голову эта мысль раньше? О том, что он совсем не обязан принимать участие в расследовании, Толик не думал, он не привык бросать дело не полпути. Похоже, он и в самом деле смог предложить что-то полезное. Это радовало.

Отряд Арли исчез в клубах пыли, а старший префектор серьезно задумался.

— Нимет, ты хорошо осмотрел обочины?

— Могу поручиться, сегодня никто не съезжал в поле с дороги на коне, — отозвался полевой стражник.

— Тогда остается только одно — они свернули на дорогу, ведущую к поместью Патриса Льюла. Это единственное ответвление на всем протяжении. Разворачиваемся.

Отряд рысью направился в противоположном направлении, до съезда с основной дороги было лиги три.

— Что Вы думаете по этому поводу, Анатолий? — поинтересовался Олди.

— Если отбросить маловероятные предположения, то так оно и есть.

— Маловероятные? Какие же?

— Например, на дороге злоумышленников мог ждать фургон, пригодный для перевозки лошадей.

— Вы думаете? — встрепенулся старший префектор.

— Думаю, что это не так. Слишком уж сложно. Мы говорим о маловероятных предположениях.

— Надо было поручить Арли, расспросить о фургонах. Почему Вы не сказали об этом раньше?

— Ну, знаете, я тоже не могу обо всем думать. К тому же это предположение из разряда очень маловероятных. Проще было оставить где-нибудь неподалеку телеги и запрячь в них лошадей. Были верховыми, стали водителями повозок. Но все это слишком сложно, я не думаю, что убийцы стали прибегать к таким уловкам. Ваше предположение наиболее приемлемое. Думаю, они свернули.

Старший префектор около минуты молчал, затем позвал маэстро Витра.

— Свяжитесь с сэнсом группы Арли. Пусть расспросят в деревне, не проезжал ли мимо нее под вечер крупный фургон, и сколько вообще проезжало телег, начиная с трех часов до заката.

Похоже, Олди серьезно взялся за дело и не желает упускать из виду ни малейшей возможности. Что ж, такая основательность только на пользу делу.

Тем временем отряд достиг съезда с дороги, ведущего к поместью небезызвестного Патриса Льюла. Нимет спрыгнул с коня и внимательно осмотрел съезд в лучах тусклого вечернего света.

— Ну как, есть что-нибудь? — поинтересовался старший префектор.

— Следов много. Сегодня здесь прошло не менее полутора десятков коней. Есть ли среди них те, что нужны нам, я не возьмусь утверждать с полной уверенностью.

— Вперед, — скомандовал Олди. — Не будем медлить. Не пройдет и часа, как совсем стемнеет.

— До поместья далеко? — поинтересовался Толик.

— Лиги четыре.

— А кто он вообще такой, этот самый Патрис Льюл?

— О, это известная личность. Крупный землевладетель. Один из приближенных короля. Здесь далеко не все его владения. У Патриса не менее десятка поместий, разбросанных по всей стране. Есть шахты, смолокурни, даже виноградники в южных районах. Разумеется, с королевскими землями ему не сравниться, но не каждый землевладетель первой руки может похвастаться таким набором, не говоря о владетелях второй руки и уж тем более третьей.

— А что в том поместье, к которому мы едем? — поинтересовался Толик.

— Да почти ничего. Поместье относительно невелико. В основном там охотничьи угодья, да торф понемногу добывают. Сам-то Патрис бывает здесь нечасто, в остальное время делами руководит управляющий.

Ворот поместья отряд достиг, когда солнце наполовину скрылось за горизонтом. Нимет так и не обнаружил свежего съезда с дороги. Это что же получается, нападавшие скрылись за воротами? Или сумели покинуть дорогу не оставив явного следа. После того, как они ушли от внимания сэнсов, можно было ожидать чего угодно.

Олди Энц постучал в ворота. Ждать пришлось недолго. Зычный голос спросил.

— Кто там? День закончился и добрым людям не к лицу тревожить других так поздно.

— Управляющего позови, — отозвался Олди.

— Я, конечно, позову. Только он уже лег спать. Так ли велика в нем надобность?

— Зови, не мешкай.

За воротами зашумели, минут через пять раздался недовольный голос управляющего.

— Кто вы такие и почему нас тревожите во внеурочный час?

— Мы ищем лихих людей. Приезжал ли к вам кто во второй половине дня?

Ворота со скрипом отворились, и взорам отряда предстал сухощавый человек с узким, как будто лисьим лицом.

— Прошу прощения за поздний визит, но дело не терпит отлагательств, — сказал Олди Энц.

— Понимаю, понимаю, служба, — глаза управляющего бегали, не останавливаясь ни на секунду на ком-то одном. — Так Вы спрашиваете, кто приезжал после обеда? Много кто приезжал. Курьер приезжал от господина Патриса, письмо привез, приказчики из города приезжали, совсем под вечер наши подводы из Тилины вернулись, ну и я тоже приехал не так давно. В город по делам наведывался, с купцами пришлось повздорить, до сих пор в себя не пришел.

— Что за спор вышел? Наша помощь не требуется?

— Что Вы, что Вы, господин Олди, — замахал руками управляющий, — стоит ли вам отвлекаться от важных дел. Это все пустяки.

— Что ж, вернемся к нашему вопросу. Двое верховых сегодня поле полудня въезжали в ворота? Или, быть может, проезжали мимо? Может, Вы встретили кого подозрительного, когда возвращались в поместье?

— Я не видел, чтобы двое верховых сегодня въезжали в эти ворота, — ответил управляющий.

Толику не понравился его ответ, слишком уж он был обтекаемый. В нужный момент можно и отвернуться, чтобы утверждать потом с полной ответственностью, "ничего подозрительного не видел". И вроде не соврал. Вот только почему не видел? То ли не было такого, то ли видеть не хотел?

— Может, кто-то другой видел что-нибудь подозрительное?

— Да кто ж, мог видеть то, если не я? — всплеснул руками управляющий.

— А в ваше отсутствие?

— Мне бы доложили, если бы что случилось. Конечно, вы можете войти и порасспрашивать людей, вот только все спят уже. Придется будить, а это такое беспокойство. Такое беспокойство, — повторил управляющий, сделав акцент на последнем слове.

"Ясно намекает гад, что не годится хранителям спокойствия это самое беспокойство чинить", — подумал Толик.

— В таком случае мы навестим вас завтра, — заверил старший префектор. — Надеюсь, Вы ничего не имеете против?

— Я? Да разве бы я посмел? — всплеснул руками управляющий. — Всегда рад Вас видеть, господин Энц.

Ворота захлопнулись, и Олди обратился к сэнсу.

— Что скажешь, маэстро?

Витр покачал головой.

— Непрост управляющий. Явно привирает, но в чем именно, сказать не берусь. Да и ответы у него скользкие. Волнуется, но не так чтобы слишком сильно.

— Это я заметил. А привратник что?

— Привратник чист как стекло. Ни одной тайной мысли.

— Это еще ни о чем не говорит, привратника могли и сменить. Доказательств никаких, — Олди с досадой потер руки. — И волнение свое управляющий объясняет — в городе с купцами поссорился. Что в общем по поместью?

— Большинство людей спит, здесь управляющий не соврал. Среди тех кто не спит есть небольшое волнение неясной причины, на последствия злодеяния не похоже. Слишком невелик фон.

— Понятно. Что скажешь, Анатолий?

— Я думал, префекторам всюду дорога открыта.

— Всюду-то всюду, да только беззаконие чинить нам не позволено. Эх, если бы были какие доказательства того, что стрелявшие были в поместье. У нас нет ничего, ни четких следов, ни явного ментального отзвука. Не можем мы в такой ситуации среди ночи врываться в поместье, и управляющий об этом прекрасно знает.

Ага, стало быть, и префектура не всесильна. С другой стороны, Олди прав, если они без веских оснований будут среди ночи поднимать людей и расспрашивать их... А если люди здесь совсем не при чем? Это получится не расследование, а распространение волнений.

"А все-таки неплохая здесь у них система, — подумал Толик, — по крайней мере, префекторы вынуждены быть деликатными. И это не просто вежливость, это правило, на котором все здесь держится".

— За ночь можно много чего успеть сделать, — сказал Толик. — Если преступники до сих пор здесь, то за ночь они могут уйти далеко отсюда.

— Вы уверены, что они здесь? — спросил старший префектор.

— Нет, конечно. Я видел то же, что и все. Но оставлять все как есть...

— Оставлять все как есть не будем. Берем поместье в кольцо.

— Сил мало, — отозвался старшина полевых стражников.

— Сколько есть. Если я прямо сейчас вызову подмогу, раньше утра она все равно здесь не появится. Маэстро Втир подстрахует, если будет какое-то движение, он даст знать.

Толик вздохнул, можно ли надеяться, что сэнс даст знать о злоумышленниках заранее? Один раз от внимания сэнсов они уже ускользнули. С другой стороны, а что еще остается? Перекрыть дозорами наиболее удобные направления? Да, это единственное, что можно сделать в данной ситуации. А Олди молодец, неплохо действует несмотря на форс-мажор. Поначалу чуть растерялся, но смог справиться с ситуацией. Должно быть, префекторов и в самом деле отменно учат.

— Стражникам разбиться на группы по два человека. Посты занять в ста шагах от поместья. Спать по очереди вполглаза, — отдавал распоряжения старший префектор.

Ночь прошла тревожно. Толика не назначали на дежурство, но он то и дело просыпался, отрывал голову от постели из елового лапника, который он наломал на скорую руку, и тревожно прислушивался к звукам ночи. Кричали птицы, мерно потрескивали ветки костра, который развели стражники, присматривающие за лошадьми. От ворот поместья они удалились шагов на пятьсот, костер развели в закрытой со всех сторон лощине. Вряд ли он мог привлечь чье-то постороннее внимание.

— Спите-спите, господин Анатолий, — сказал стражник, сидящий у костра, — если что случится, то наши дадут знать. Они уж злодея не упустят, если он вздумает пробираться в ночи.

"Мне бы твою уверенность", — подумал Толик. Но спорить не стал. С засадой полевые стражники и в самом деле лучше справятся, чем он.

Утро принесло сюрпризы. Чуть свет началась суета и беготня. Толик подумал было, что поймали нарушителей, но причина для тревоги оказалась другая.

Один за другим подходили полевые стражники, снимаемые с постов. Старший префектор задумчиво расхаживал по поляне и усердно хмурил брови.

— Мы вынуждены сниматься, — наконец сказал Олди.

Было видно, как он недоволен подобным решением.

— Что случилось? — спросил Толик.

— Несанкционированное проникновение. Я просто не могу оставить его без внимания, а в свете вчерашних событий, тем более.

— А злоумышленники, убившие стражников? — удивился Анатолий. — Неужели Вы бросите это дело, господин Олди?

— Нельзя бросать. И здесь оставить мне некого. Я хотел вызвать сюда Арли, но за ночь они успели прилично от нас удалиться, миновали одну деревню и доехали до следующей. Похоже, Арли зацепил там что-то интересное. Вот что, — наконец решил Олди, — ни префекторов, ни сэнсов я здесь оставить не могу. Оставляю пятерку полевой стражи, и Вас, Анатолий, я попрошу остаться. Официально старшим Вас назначить не могу, Вы не принадлежите к службе, да и опыта у Вас маловато. Старшим назначаю Нимета, Вы с ним уже знакомы. Но надеюсь на Вас. У Вас быстрый ум и острый глаз. Нимету я скажу, чтобы прислушивался к Вашим советам.

— Какая у нас будет задача? — уточнил Толик.

— Если б я знал. Постарайтесь ничего не предпринимать и ограничиться наблюдением. Хотя бы до появления Арли. Я отдам ему распоряжение, двигаться к вам, как только он разберется с тем делом, по которому уехал. Прошу Вас не соваться в поместье без префекторов. По незнанию Вы можете наломать дров.

— Этого мне хотелось бы в последнюю очередь, — заверил Толик.

Через пять минут почти весь спешно отправился к центральной дороге. Оставшиеся стражники чуть растерянно переглядывались. Положение их было не их лучших. Если бы надо было иметь дело с сельскими жителями — это полбеды. С крупными землевладетелями надо держать ухо востро. Уж лучше бы и в самом деле ничего не случилось до прибытия префекторов.

Толик присел и серьезно задумался. Ситуация была непростой.

10.

Ситуация была непростой. Или очень простой, если смотреть на нее сквозь пальцы. Сиди себе у дороги и ничего не делай. Что может быть проще? Тем более что заходить на территорию поместья старший префектор им запретил. Оставалось лишь вести наблюдение, чем полевые стражники и занялись. Хотелось надеяться на то, что все так и останется простым, не перейдет в категорию "очень непросто". Рассредоточиваться не стали — пяти человек явно недостаточно, чтобы окружить поместье. Лишь только раздробишь и так небольшие силы.

После недолгого обсуждения разместиться решили открыто. Оно, конечно, скрыто вести наблюдение удобнее, вот только как быть, если захочется перекинуться парой слов с теми кто поедет по дороге? Выскакивать из кустов с криком "стой, кто идет"? Как-то это совсем по-детски. Чай не на границе, где поймать нарушителя — святой долг и обязанность бдительного стража. Да и люди по дороге могут ехать простые. Не злоумышляющие ничего скверного. Не пристало стражам их пугать, выскакивая с криками из леса. Эх, сэнса бы сюда! Но раз его нет, то придется обходиться так.

Небольшой сводный отряд из Толика и пяти полевых стражников расположился около дороги. Не слишком близко к поместью, но так, чтобы были видны ворота.

Утро вступало в свои права, а вместе с ним приходили и дела. Миновал час с момента отъезда старшего префектора, когда поместье стало оживать: пошел дым из трубу кухни, послышались незлобные крики людей и ржание коней. Через полчаса ворота отворились, выпустив несколько телег, которые сразу же свернули и направились в сторону леса.

Нимет проводил их внимательным взглядом, но говорить ничего не стал. Толик тоже промолчал, происходящее не требовало комментариев.

Еще через полчаса из ворот выехал одинокий всадник. Парнишке не было и двадцати. Судя по всему, это был тот курьер, о котором вчера упоминал управляющий.

— Расспросим? — предложил Анатолий.

— Так-таки спросить можно, — согласился Нимет. Не зря же они здесь стояи.

Полевые стражники поднялись на ноги, всадник приближался. Нимет шагнул вперед и призывно поднял руку.

— Полевая стража. Прошу остановиться.

— В чем дело? Я курьер и спешу с важным поручением, — недовольно откликнулся всадник.

— Мы Вас не задержим, лишь зададим парочку вопросов, — как можно более мягко сказал Толик. — Я вижу, Вы человек наблюдательный. Возможно, заметили то, что укрылось от взглядов других людей.

Всадник расплылся в довольной улыбке.

— Ну, если только недолго, — он обернулся и посмотрел на поместье, должно быть, желая убедиться, что никто не заметит, что он не скачет во весь опор с депешей, а остановился перекинуться парой слов со стражниками.

— Совсем недолго. Вопрос, собственно, один. Не видели ли Вы вчера вечером двух верховых в поместье или рядом с ним?

— Ничего подобного я не видел. В поместьях господина Патриса не может быть подозрительных людей, — отозвался курьер.

Отозвался слишком быстро, нисколько не задумавшись над ответом. Так отвечают, когда готовы ответить. "Здесь злоумышленников нет и быть не может". А ведь Толик про умысел всадников ничего не сказал.

— А рядом с поместьем?

— Никого подозрительного рядом с поместьем не было.

— Что ж, не смеем Вас дольше задерживать.

Толик сделал шаг назад, полевые стражники тоже отступили.

Нимет ничего не стал добавлять к сказанному, охотно уступив Анатолию возможность пообщаться с курьером. Читать следы и обращаться с пикой, для полевого стражника гораздо легче, чем вести расспросы. И ладно бы беседовать с крестьянами или мастеровыми, это еще куда ни шло, Нимет нашел бы с ними общий язык. Здесь же он вздохнул с облегчением, поняв, что именно ему расспросы вести не обязательно.

Всадник скрылся за поворотом, но покой дозорных был недолог. Минут через пятнадцать из ворот выехала бричка (легкая, подрессоренная, с небольшим складывающимся тентом). Отличный экипаж. Толик гадал, кто бы мог на таком ехать. Не иначе сам управляющий куда-нибудь собрался? Нет, не он. Неужели приказчики, что пожаловали вчера вечером? Судя по всему, так и есть. Важные должно быть господа. Иному купцу на такой бричке ездить не зазорно. Ну да и хозяин поместья, судя по всему, непрост.

С приказчиками история повторилась — ничего не слышали, ничего не знаем. Пусть ответы были такими же, но даны они были по-другому. Приказчики охотно поддерживали разговор, не проявляя ни малейшего признака напряженности или тревоги. Если курьер, похоже, что-то недоговаривал, то приказчики были абсолютно искренни. Но они могли никого и не видеть, совершенно необязательно им было встречаться с убийцами. К тому же сам факт присутствия злоумышленников в поместье оставался под сомнением.

Хотя сомнения эти почти развеялись не далее, чем через полчаса. Ворота в который раз распахнулись, но на этот раз из них выехали двое конных. Эта пара сразу привлекла внимание стражи. Во-первых — их двое, едут верхом. Да и внешний вид у них соответствующий. На голове широкополые шляпы, надвинутые на глаза, у седел приторочены закрытые кожаные чехлы метра по полтора длиной. Для копий они слишком широки. А вот для автомата... Для автомата такой чехол будет в самый раз.

— Одна из лошадей прихрамывает, — возбужденно сказал Нимет. — Как раз на левую переднюю ногу.

Неясное беспокойство охватило Толика, и было оно связано вовсе не с приближающимися всадниками. Точнее, связано оно было с ними, но не с самим фактом их приближения. Что-то было неправильным в складывающейся ситуации. Слишком все нарочито. Они что, полные идиоты? Или настолько уверены в себе, что не считают нужным скрываться? Посмотрели на проехавшего мимо заставы курьера и приказчиков, и пустились следом?

— Они! Не видать мне отпуска, они! — возбужденно сказал Нимет. — Господин Анатолий, в этих чехлах может поместиться оружие, из которого стреляли в полевых стражников?

— Вполне. По форме и размеру как раз, то что надо.

— Эх, префекторов при нас нет! — Нимет с досады стукнул пикой об землю. — Что скажете, господин Анатолий? Нельзя их упускать. Нельзя. Если они от сэнсов ускользнули, замучаемся ловить.

— Это может быть опасно. Если они успеют достать оружие, нас ничто не спасет. Не подаем виду, что они нас заинтересовали, пусть подъедут поближе. Тогда появился шанс схватить их раньше, чем они достанут автоматы.

Полевые стражники рассредоточились вдоль дороги. Они пытались делать вид, что подъезжающие им неинтересны, но по решительному виду, с которым они сжимали пики, можно было сказать, что настроены они серьезно.

Всадники поравнялись с дозором, и Нимет заступил им дорогу.

— Кто такие? Куда едете?

— Не твое дело. Едем по своим делам, — отозвался тот из всадников, что был чуть впереди.

— Может, ты не понял, что имеешь дело с полевой стражей? — грозно спросил Нимет.

Солдаты окружили верховых полукольцом, но те не обращали на это никакого внимания.

Тревога опять толкнула Анатолия откуда-то изнутри: "Неправильно. Что-то неправильно. Не должны верховые так себя вести".

Толик предполагал два варианта развития событий: Всадники попытаются убедить заставу в своей добропорядочности или пустятся на прорыв. В первом случае они должны были быть тише воды ниже травы. Во втором — не допускать полевую стражу на дистанцию уверенного удара пикой. Кони полевой стражи в стороне, что мешало верховым дать шпоры и прорваться, не позволяя себя окружить? Ничего. Они же затеяли словесную перепалку.

Анатолий хотел было отозвать Нимета в сторону и обсудить с ним все эти странности, но события стали развиваться по нарастающей.

— Дай проехать! — крикнул первый всадник и двинул коня вперед.

Нимет схватил конного за руку и, что есть силы, дернул на себя. Однако выдернуть всадника из седла не удалось, тот крепко обхватил лошадь ногами и вцепился в луку седла второй рукой. Нимет тоже держался крепко, злоумышленника он решил не упускать ни при каких обстоятельствах. Конь удивленно заржал и шарахнулся в сторону, потащив за собой полевого стражника. Пользоваться пиками остальные полевые стражники опасались, чтобы не попасть случайно в своего.

"Сейчас утащит", — подумал Толик.

Всадник протащил за собой Нимета шагов десять, когда Анатолий прыгнул, и вцепился ему в руку. Он сам от себя такого не ожидал. Это было как рефлекс. Если Нимет не успел стать для Толика другом, то уж приятелем он его мог считать с полной определенностью.

Уже и так изрядно нагруженный конь не выдержал нового рывка и упал на бок, подминая под себя всех троих участников борьбы.

Второй всадник поднял коня на дыбы, но получил сразу несколько ударов пикой. Первыми были колющие удары древком в корпус, но они не произвели должного результата. Тогда двое полевых стражников ударили острием. Всадник рухнул с коня, одна из ран оказалась достаточно опасной.

Падение боровшейся троицы закончилось разной сложности ушибами. Если учесть, что на них упала лошадь, Толик с Ниметом отделались неплохо — помятыми ребрами, да десятком синяков. Всадник пострадал серьезнее, ему и падать было выше. От удара об землю он разбил голову и лишился сознания. Плюс к тому, он сломал ногу, неудачно придавленную лошадью.

Происшествие это наделало много шума. От ворот поместья к месту схватки бежали люди во главе с самим управляющим. Стражники ощетинились пиками, но подбежавшие вовсе не спешили вступать в бой.

— Зачем вы напали на наших людей? — причитал управляющий. — Они никому ничего плохого не сделали.

— Разберемся, — заверил Нимет.

Прихрамывая, он направился к придавившей их лошади. Та вскочила на ноги, но ее перехватил один из стражников.

— Сейчас разберемся! — грозно сказал Нимет и отстегнул ремень, придерживающий длинный продолговатый кожаный чехол. — Это что?

— Дорожная сума, — отозвался управляющий.

— Что в ней?

— То что и должно храниться в дорожной суме. Дорожные припасы.

— Припасы говорите? — Нимет нахмурил брови и потянул за шнурки, которые держали клапан.

Это было что-то. Не зря, ох не зря интуиция подсказывала Толику, что не все здесь так просто. В чехле действительно лежали продовольственные припасы.

Нимет бросился ко второй лошади, забыв про хромоту. Развязав тесемки, он высыпал на землю содержимое. Еда, фляга с водой, какие-то ремешки. Никакого оружия, даже завалящего ножа в чехле не было. Не было оружия и на поясе у бывших всадников. Неизвестно, как они собирались в дорогу, но даже порезать хлеб или очистить лук им было нечем.

— А почему такие странные чехлы? — растерянно спросил полевой стражник.

— Для удобства. Надеюсь, это не является преступлением?

Удобство здесь было довольно спорное, но форма чехлов, и в самом деле не могла быть поставлена захваченным людям в вину. Мало того, что захваченным, так еще и захваченным с применением силы и причинением повреждений.

Упавший с лошадью пришел в себя. Куда делся его гонор? Кроткая овечка позавидовала бы его поведению. Он рассыпался в извинениях, расспрашивал, не толкнул ли он кого случайно, и говорил, как он об этом сожалеет. Второй был ранен серьезнее. Рану его перевязали, но ему требовались уход и лечение.

Толик готов был биться головой об стену, если бы сумел здесь такую найти. Слишком уж нарочито показательно все складывалось. Эти надвинутые на глаза шляпы, эти сумки для перевозки припасов в форме чехлов для оружия. Толик взял в руки один из чехлов, открыл его и принюхался.

Едкий запах полыни отбивал все остальные. Если от чехла когда и пахло порохом, то запах основательно постарались перебить. Поди докажи теперь, что в этой "дорожной сумке" когда-то возилось оружие.

Ситуация была парадоксальной. Это происшествие только укрепило Толика в мысли о причастности управляющего поместья к убийству полевых стражников. Разумеется, он это сделал не сам, но что-то знает наверняка, иначе не участвовал бы в этой истории с всадниками.

— Мы должны задержать этих людей до прибытия префекторов, — заявил Нимет.

— Да за что же? — всплеснул руками управляющий.

— За нападение на полевую стражу.

— Нападение? У этих мирных людей даже оружия нет.

Нимет сморщился. Что правда то правда, у всадников не оказалось оружия.

— Они и так пострадали. Один из них ранен, ему требуется постель и уход, — продолжал гнуть свою линию управляющий.

— Не мешай. Пусть заберут этих людей в поместье, — сказал Толик Нимету. — Мы и так наломали здесь дров. Это подставные, вряд ли они знают что-то ценное.

Нимет поморщился, но вынужден был согласиться. Через пару минут все кто выбежал из поместья, вернулись за стены, унося с собой двоих раненых.

— Такое досадное происшествие, — посетовал на прощание управляющий. — Я просто обязан сообщить о нем господину Патрису.

Нимет тяжело вздохнул.

— Мог бы и не сообщать, — пробурчал он, когда управляющий ушел.

— Ты так думаешь дружище? Тогда хочу тебя разочаровать, именно для этого и была затеяна вся эта провокация.

— Но зачем им это надо?

— Зачем? Я думаю, для того чтобы избавиться от допросов в присутствии сэнсов. Теперь они выступают в роли пострадавших. Они просто откажутся отвечать на некоторые вопросы префекторов и будут настаивать на том что ничего не знают, списывая свое волнение на нас же.

— Ты так думаешь? — поинтересовался Нимет.

— Уверен. Надавить на них теперь будет не так-то просто. А вот мы с тобой сели в большую лужу. Что у вас бывает за нападение на мирных путешественников?

— Но мы же...

— Напали, дружище, напали. И ты сам это подтвердишь при допросе у сэнсов. И я подтвержу, и все окружающие. А наши с тобой догадки — это всего лишь догадки.

— Да я об заклад готов побиться, что здесь не все чисто! — воскликнул Нимет.

— Похоже, мы уже побились об заклад. И проиграли.

Полевой стражник опечалился. Остальным тоже было невесело, но за старшего-то оставляли именно его.

Часа через два прибыл отряд младшего префектора Арли. Им удалось найти тех, кто повстречал по дороге в интересующее время двух всадников. Но описание удалось получить далеко не полное. Всадники надвигали шляпы на глаза и поднимали повыше воротники, встречаясь с возницами. Быстро расспросив Нимета обо всем произошедшем, Арли направился к воротам.

Предположение Толика подтвердилось на все сто процентов — служащие поместья ушли в глухую оборону. В переносном смысле, разумеется. Но это не облегчало работу. Как следует расспросить о вчерашних всадниках никого не удалось. Разговор все время переходил на сегодняшнее происшествие.

Арли потратил два часа, но так ничего и не добился. Вернулся из поместья младший префектор с чрезвычайно плохим настроением, бросил на Нимета и Толика многозначительный взгляд, но говорить ничего не стал.

— Возвращаемся в Тилину, здесь нам больше делать нечего, — скомандовал префектор.

Если недовольство Арли было велико, то недовольство старшего префектора Олди Энца было безмерно. Олди даже пришлось посетить комнату для медитации и полчаса провести там в тишине, восстанавливая свое равновесие. Разумеется раздражение не удалось погасить до конца, но его удалось снизить до того приемлемого уровня, который не угрожал образованием достаточно сильной ментальной волны.

Олди не был дураком, он прекрасно понимал, что ситуация подстроена, что мало кто за такое короткое время мог бы сориентироваться и принять правильное решение. Смог бы принять правильное решение он, старший префектор? Олди ставил себя на место Нимета и Толдика и не находил ответа. Может быть, смог бы, а может, и нет. Легко рассуждать после того, как все произошло, тогда ясно видны все минусы, все недостатки и натяжки. Ситуация рисуется теми красками, что видны в момент ее создания, а не теми, что появляются позже.

Все это Олди понимал, но ничего не мог поделать с тенью раздражения. Основная его часть была направлена на того, кто переиграл префекторов. На тех, кто стоял за убийством полевых стражников. Старший префектор был почти уверен, что в этом деле не обошлось без планирования и организации. Впервые за многие годы префектура не могла провести расследование по горячим следам. Нет, старший префектор вовсе не считал, что партия закончена, проигрыша как такового еще не было. Скорее сложилась патовая ситуация, серьезно затрудняющая все дальнейшие действия.

Олди выжидал. Несколько групп работало в округе, изыскивая возможные следы, но надежды на их действия было немного.

— Как же Вы так, Анатолий? — вздыхал Олди. — Ладно, Нимет, но Вы то... На Вас я надеялся больше всего.

— Не знаю, — Толик развел руками. — Слишком мало было времени, чтобы сориентироваться. Да и нет у меня опыта в подобных делах. С другой стороны, могли ли мы пропустить мимо людей, которые по всем признакам походили на преступников?

— Наверное, не могли, — согласился префектор. — Но что теперь делать дальше?

— Меня больше волнует вопрос "Что будут делать наши противники?".

— Думаете, они еще что-то предпримут? Поместье Патриса Льюла находится под постоянным присмотром. Тайные посты расположены на дорогах, что к нему ведут. Если кто-то подозрительный появится в поле зрения, мне дадут знать.

Толик скептически улыбнулся. Всадники, которых они пытались задержать, были уж куда более подозрительны.

— Знаю-знаю, — махнул рукой Олди. — А что делать? Думаете, они еще раз попробуют выкинуть фокус с невооруженными людьми, изображающими из себя злоумышленников?

— Не исключено, — Толик пожал плечами. — Они могут проделывать этот фокус не раз до той поры, пока стражники не перестанут реагировать на появление подозрительных личностей.

— А что с убийцами? Думаете, они были в поместье? Или до сих пор еще там? Эх, если бы знать наверняка!

— Были ли они там? Вероятно. Сидят ли там до сих пор? В этом я сомневаюсь. Утверждать не берусь, но, думаю, они ускользнули под шумок.

— Очень даже может быть.

— Скажите, Олди, а что с хозяином поместья?

— Патрис Льюл уважаемый человек, крупный землевладетель.

— Только не говорите мне, что это делает его более честным.

Олди Энц поморщился.

— Думаете, он причастен?

— Не знаю. Слишком уж хорошо все организовано. Управляющий, конечно, хитрый лис, но мелковат он для такой авантюры.

— Для чего крупному землевлодетелю, человеку, входящему в ближайший круг короля, может понадобиться убийство полевых стражников?

— А управляющему оно зачем? Нет, здесь что-то гораздо более серьезное, чем нападение из хулиганских побуждений.

— Что именно? — насторожился старший префектор.

— Если бы я знал. Что-то подсказывает мне, что это дело далеко не закончено.

— Думаете, будут еще нападения на стражников?

— Если б я знал, — повторил Толик. — Это меньшее, чего мы можем ожидать.

— Чего уж хуже? — пробурчал старший префектор.

Толик не ответил, лишь покачал головой.

С инцидента около поместья Патриса Льюла минуло полторы недели, когда дело получило свое продолжение. И продолжение это было совсем не таким, как представлялось Олди Энцу или Толику.

Старший префектор зашел в комнату Анатолия, отводя в сторону глаза.

— Извините меня господин Анатолий, похоже, я втянул Вас в историю, — Олди печально и протяжно вздохнул. — Не надо было звать Вас с собой и просить принять участие в расследовании.

— Что случилось? — отозвался обеспокоенный Толик.

— Патрис Льюл требует, чтобы Вы и Нимет понесли ответственность за нападение на его людей. Он обратился в муниципальный суд Тилины.

— Разве дела, связанные с префектурами рассматриваются в муниципальных судах? — удивился Анатолий.

— В том-то и дело, что нет. Но он жаждет наказания. Поскольку с нашей стороны его не последовало...

— Понятно, — вздохнул Толик.

— Кроме того Патрис обратился с жалобой к королю.

— И если префектура не примет меры, то скомпрометирована будет уже она, — кивнул Толик.

— Да. Нимета мы не отдадим в любом случае. С Вами сложнее. Официально Вы не являетесь работником префектуры. Объяснить причину отказа в привлечении к муниципальному суду будет очень непросто.

— Значит все?

— Нет не все! Я не знаю, что мне делать, Анатолий. Знаю только, что если я поступлюсь честью и отдам Вас на растерзание Льюлу, то больше не смогу исполнять свои дальнейшие обязанности. Просто не смогу. Старший префектор не может жить с таким грузом на совести.

— Вам приходилось применять оружие и не раз.

— Это было обоснованно. Это было необходимо. Здесь же... Я уверен в Вашей невиновности, но... Как Вас оградить? Анатолий, а может, Вы поступите к нам на службу? — спросил Олди. — Тогда я мог бы мотивировать отказ в выдачи Вашей принадлежностью к префектуре.

— Это избавило бы меня от наказания?

— Нет. Но решение по этому делу принималось бы в нашем ведомстве.

Толик задумался над сказанным, меряя шагами свою комнату.

— Увы, это не подходит.

— Почему? — удивился Олди. — Да, это будет непросто организовать, но я берусь все устроить. Я связывался с наставником Траем. Он готов дать Вам рекомендацию, учитывая исключительность случая. Возьмем Вас на должность стажера.

— Спасибо. Я признателен и Вам, Олди, и наставнику Траю, но не думаю, что это хорошая идея. На то есть две причины: Во-первых, я этого не хочу.

— Как не хотите? — искренне удивился старший префектор. — Поверьте, подобной чести добиваются многие, но не многим дано ее удостоиться.

— Охотно верю. Но мне придется участвовать в облавах, а объектом несанкционированного проникновения часто оказывается человек с одного со мной мира. Я бы не хотел...

— Вы же знаете, что это за люди, Анатолий, неужели Ваш собственный опыт, беседы с вашим соотечественником и тем одномирянином, который Вас едва не застрелил, прошли даром? — воскликнул Олди.

— Знаю, все знаю. Понимаю, что каждое применение силы обоснованно, но ничего не могу с собой поделать. Каждый раз мне придется с собой бороться, каждый раз я буду искать возможности урегулирования даже тогда, когда сэнсы признают это невозможным. К чему это может привести? Думаю, Вы понимаете, Олди, что ни к чему хорошему. Хорошо, если застрелят меня, а если из-за меня пострадает кто-то из полевых стражников или префекторов... Нет, я не могу на это согласиться.

— Да, это веский довод. Но мы можем придумать Вам работу, не связанную с несанкционированными проникновениями. Будете заниматься только местными делами.

— Долго ли? Не Вы ли сказали, что будете вынуждены применить ко мне и Нимету санкции?

— Да, но...

— Хотите сказать, что они не будут строгими? Поверьте, вся эта шумиха затеяна вовсе не для того, чтобы спустить дело на тормозах.

— Как-нибудь разберемся. Подумайте над моим предложением, Анатолий.

— Да, но я Вам не озвучил причину номер два.

— И какая же вторая причина?

— Это будет серьезный удар по репутации префектур. Подумайте, Олди, Вы предлагаете принять на службу человека, обвиняемого в правонарушении. Ваши враги только этого и ждут.

Старший префектор упрямо сжал губы.

— Тогда я просто не знаю, что еще можно предпринять. О Вашей выдаче даже не заикайтесь. Я этого не хочу.

— Да и я, признаться, не слишком стремлюсь пострадать за то, в чем не виноват. Нет ли других причин, чтобы оставить меня при префектуре?

— Я их не вижу, — Олди развел руками. — Вы официально не проходить у нас ни по одному делу.

— А если буду проходить?

— В каком же качестве? Не Вы ли Анатолий только что отказались от службы?

— Например, в качестве обвиняемого?

— Обвиняемого? Но в чем же. Вы хотите, чтобы префектура обвинила Вас в нападении на людей Патриса Льюла?

— Нет, это было бы большой натяжкой.

— Тогда что?

— Извините меня, Олди. Это только ради Вашей чести.

Толик подошел к старшему префектору и нанес ему прямой удар в челюсть. Признаться, не без некоторого злорадства. Втравил-то в это дело его именно старший префектор.

Олди Энц никак не ожидал чего-либо подобного. Удар сбил его с ног. Старший префектор вскочил и хлопнул себя рукой по боку, выискивая шпагу. К счастью, шпаги при нем не оказалось, иначе дело могло закончиться печально.

Толик сделал шаг назад и поднял вверх руки.

— Все-все, сдаюсь.

— Ну знает! — крикнул Олди. — За подобное можно поплатиться! Я мог бы проткнуть Вас насквозь, окажись при мне шпага. Да это еще и не поздно. Я могу испросить у хранителя разрешение на дуэль.

— У вас разрешены дуэли? — искренне удивился Толик.

— За несанкционированные дуэли наказание очень строгое, но в исключительных случаях хранитель может дать такое разрешение.

Толик развел руками.

— Что ж, тогда Вы сможете меня убить, и проблема будет решена.

— Как мне понимать Вашу выходку? — спросил Олди чуть остыв.

— Как дружескую помощь. Не Вы ли говорили, что Вам нужен повод, чтобы оставить меня при префектуре? Нападение на старшего префектора будет достаточным поводом?

— Но Вы могли бы меня предупредить, — Олди потрогал челюсть.

— Вот еще. Что же это будет за нападение? А так Вы с полной уверенностью можете утверждать, что нападение было, и что было оно для Вас неожиданным.

— Однако, — произнес старший префектор. — И что я, по-вашему, должен предпринять?

— Можете заключить меня под стражу, а там уж, как Вам будет угодно. Захотите — проявите великодушие и позже простите мне эту выходку, захотите — потребуете соответствующего наказания или вызовете меня на дуэль. Поверьте, я Вам не противник, совершенно не умею пользоваться шпагой.

— Что ж, это выход, — сказал Олди Энц. — Я подумаю, какой из вариантов выбрать. Но не могу же я вызвать на дуэль человека, который совершенно не умеет держать в руках оружие. И Вас, и Нимета мне придется посадить под арест. Вот он Вас заодно и подучит владению оружием. Пика для него привычнее, но он профессиональный солдат и умеет обращаться с чем угодно.

Толик огорчился, похоже, Олди Энц говорил о предстоящей дуэли вполне серьезно. Не то чтобы он ее сильно опасался быть убитым, скорее ему было досадно. Досадно оттого, что старший префектор затаил обиду. Ну да, он поступил с Олди не слишком корректно, но тот сам хотел найти причину, которая позволит оставить Анатолия в ведении префектуры. Теперь поздно что-либо менять. Прощения он попросил, а отменить уже свершившееся, не в его власти.

"Будь что будет", — решил Толик.

И надо же было ему так вляпаться. И трех месяцев не прошло, как он появился в этом мире, а он уже успел влипнуть в несколько историй. И это при том, что сам он ничего подобного не искал. То ли дело Федор — живет здесь уже много лет и не тужит: шьет себе седла, ладит упряжь, детишек воспитывает. Или вот Курт Фогель. Ладит мушкеты и тоже не особо жалуется на жизнь. Толик так и не успел с ним познакомиться, и теперь неизвестно, успеет ли. А было бы весьма интересно.

В жизни Толика мало что изменилось. Располагался он в той же комнате, что и раньше. Единственное отличие в том, что у входа теперь постоянно дежурил вооруженный полевой стражник. Он же сопровождал арестованного по всей территории префектуры, если была такая необходимость. Выходить за ворота запрещалось. Примерно в таких же условиях содержался и Нимет. Это было самое гуманное заключение из возможных. Практически — домашний арест.

Олди выжидал. Должно быть, надеялся, что страсти улягутся или имел другие причины для того чтобы не спешить, но никаких следственных действий в отношении Толика и Нимета не проводилось. По крайней мере, Анатолию о них было ничего неизвестно.

А вот обещание, научить Толика владению холодным оружием, оправдалось в полной мере. В тот же день полевой стражник проводил Толика в большому амбару, располагавшемуся на хозяйственном дворе. Нимет был уже там.

— Вот как все повернулось, господин Анатолий, — вздохнул полевой стражник. — Теперь мы с вами на должности арестантов.

— Не переживай. Старший префектор обещал, не дать тебя в обиду. Если ничего не изменится, он вынужден будет придумать наказание, но оно не будет слишком строгим. Сошлют на полгодика в какую-нибудь глушь.

— Вместе поедем? — с улыбкой поинтересовался Нимет.

— А вот это большой вопрос. Я могу просто не дожить до твоего отъезда. Но не будем о грустном.

Нимет пожал плечами.

— Что ж, тогда начнем? Господин старший префектор попросил научить Вас, господин Анатолий, обращению со шпагой. Я буду рад показать Вам основы, но и обращению с пикой, я думаю, Вам стоит поучиться. Конечно, для того чтобы стать мастером, необходимы длительные тренировки, но основные приемы я Вам покажу. Начнем со шпаги?

Нимет достал две деревянные палки пары локтей длиной. Одну из них он передал Толику. Эх, знал бы он, для чего именно старший префектор поручил научить Анатолия владению шпагой. Грустно, но это не повод отлынивать от занятий. Тем более, что от дел их обоих отстранили, а тренировки помогали скоротать время.

Фехтованием они занимались целыми днями. Кроме всего прочего, это позволяло отвлечься от грустных мыслей. В перерывах Нимет объяснял Толику теорию или рассказывал случаи их своей практики, иллюстрируя полезность того или иного приема. Он оказался неплохим наставником. Через неделю он признал явные успехи ученика, заявив, что для войны или боя с серьезным противником таких умений маловато, но справиться с лихим человеком Анатолий сможет без труда. Радовало и это. Чего еще можно ожидать через неделю занятий. Не радовала лишь улыбка на лице Олди Энца, когда случалось его встретить, проходя по двору с очередной тренировки. Толик находил ее злорадной. Кто бы мог подумать, что Олди Энц так злопамятен.

Мерное течение дел было прервано самым неожиданным образом. Впрочем, событие было ожидаемым, Толик просто успел о нем забыть. Как-то вечером дверь в его комнату отворилась и за порог шагнул человек хорошо ему знакомый, но с которым он так и не успел как следует поговорить.

Хранитель О᾽Брилин окинул помещение взглядом, немного лукаво улыбнулся и спросил.

— И долго ты еще думаешь здесь прохлаждаться?