— Апчхи!!! — Она вскочила, как ужаленная, полагая, что ее сон начинает превращаться в кошмар. Включила свет, огляделась: в купе решительно никого, кроме нее самой, не было. Откуда же исходил звук, если учесть, что купе справа и слева от нее были свободны от пассажиров? Похоже, у нее начинаются слуховые галлюцинации, как последствие давнего передоза наркоза при операции... Но стоило проверить нехорошее подозрение более реального толка, и Мышка рывком приподняла соседнюю нижнюю полку, заглянув внутрь, туда, где хранятся обычно перевозимые пассажирами чемоданами. Конечно, там никого не было.
Почти успокоившись, Мышка решила удостовериться в том же самом в отношении своей полки, покрытой белоснежной простыней. Поднатужившись, она подняла край полки и замерла от удивления: скрючившись в три погибели, под ее полкой лежал живой "чемодан": солдат в пятнистой форме, поджав к небритому щетинистому подбородку длиннющие ноги, но и в столь неудобной позе мальчишка спал сладким сном праведника и похрапывал, — видимо, нос его был основательно заложен. "Синусит или гайморит", автоматически отметила Мышка. У ее неверного возлюбленного дыхание было точно таким же, она хорошо запомнила названия его болезней...
— Чума на мою голову! — выругалась благопристойно девушка, взглянув на часы, показывавшие начало первого ночи: вот уже и первое нарушение данной ей инструкции... — Чумовой пацан... Навязался еще... Эй, "заяц", просыпайся немедленно, не то проводника позову вместе с начальником поезда! Мигом разберутся, что ты за "гусь": просто так у тебя билета нет, или дезертировал из своей части, вот и катишь под чужой полкой...
Оказалось, что безбилетный пассажир спал не так уж и крепко: в мгновение ока он выпрыгнул из своего лежбища, — как только смог, наверняка ноги затекли?... И Мышка, не успев ойкнуть, обнаружила, что солдат скрутил ее накрепко одной рукой, а другой зажал рот широкой горячей пятерней. "Все, задание я провалила... Сейчас этот дезертир меня убьёт или оглушит...", подумала Мышка, почти лишаясь чувств от нехватки воздуха.
Глава 2
Однако, пары секунд Мышке хватило, чтобы прийти в себя и осознать: убивать её солдат не собирается, — иначе не стал бы терять времени... Вон какой бугай здоровенный вымахал: на голову нее выше! Сама Мышка не отличалась низким ростом, но парень возвышался над нею на голову, если не больше, — выше 190 см, значит... Вот послал Бог попутчика незваного...
— Тихо ты! Не ори! Не будешь орать, — ничего я тебе не сделаю! Не убийца я и не вор, перестань трепыхаться! Только обещай мне, что орать не станешь: сразу же отпущу... Но гляди: только звук, — мигом вырублю! Мне терять нечего!...
Девушка подняла глаза к лицу державшего её солдата: она его уже видела где-то сегодня... На перроне вокзальном в Волгограде, конечно же: он нёс огромную сумку, а за ним семенила древняя старушка... откуда он тут взялся? Или.. он вовсе не внук той старушки? Просто воспользовался ситуацией: увидел одинокую бабусю с невозможной поклажей, — старушки — как Диоген: вечно всё своё таскают за собой во все концы света, — и предложил помощь. Тем самым отвёл от себя всяческие подозрения: какой патруль милиции заподозрит солдата, которого бабка именует "внучком", в дезертирстве? Мышкин криминальный талант сейчас сработал в полной мере, не зря любила романы А.Кристи, Дж. Чейза и Ж. Сименона: картина проникновения парня в её купе встала перед глазами, словно увиденная в кино.
Вчера она стояла перед расписанием остановок на станциях, внимательно читая, и в тот момент мимо нее проскользнул солдат в современной нелепой пятнистой форме, которая уместна лишь на пересечённой местности....
Она тогда еще подумала: солдат пошел в вагон-ресторан, и усмехнулась: богатыми стали современные дембеля... Очевидно, юноша просто нырнул в ее пустое купе и пришвартовался под полкой, уже покрытой белоснежной, — почти, — простыней... Бедный: столько часов лежать, согнувшись, в душном замкнутом пространстве! Дезертир, конечно... Домой, видать, стремится добраться, а лучше способа, чем ехать "зайцем" в СВ, не нашел. Идея, однако, недурна... Или он собрался взять ее в заложницы в случае, если его тут обнаружат? Как неудачно всё складывается: план организаторов ее поездки явно терпит поражение, раз ей не удалось быть в полном одиночестве в оговорённое отправителями "золушкино" время: мистический час полуночи...Выдумают же детские игры: "чтобы ни одной живой души не было близ тебя, когда часы покажут двенадцать ночи..." Красиво! Но, скорее всего, эта часть инструкции является номинальной синекурой...
Придя в себя, Мышка вспомнила всё, чему ее учили: оставаясь застывшей и продолжая выказывать явный испуг дрожью всего тела, она изловчилась и ударила его коленкой не по-джентльменски, — она же не джентльмен, в конце концов! Парень охнул и схватился за причинное место, не издав ни звука, — и отпустил её немедленно, само собой. Чтобы закрепить за собой победу, Мышка дополнила атаку вторым ударом: ребром правой ладошки врезала солдату прямо в выпиравший характерный кадык. Это было уже по-бандитски, видимо: враг приоткрыл рот и стал чуть ли не задыхаться, хватая воздух, как рыба, выброшенная штормовой волной на берег Геленджикской бухты... И Мышка, подобно зимующим в той же бухте прекрасным лебедям, решила выступить в роли карающего, но доброго ангела:
— Чума на мою голову!... Слушай, ты, дезертир: я не сдам тебя дорожной милиции, если не будешь "орать"!... — Это она его передразнивала... — Я тебя не выдам, ты понял, глупый дезертир, если ты немедленно уберёшься из моего купе! Сюда скоро должен другой человек подсесть, и тогда тебе не поздоровится, понял, чумовой?!
— Всё ты врёшь! — прохрипел солдат, и закашлялся, словно после газовой атаки на Ипре. — Думаю, никто сюда не подсядет, а уж проводница сама не решится к тебе даже постучать, не то, что нагрянуть с проверкой: ты у нас, видать, важная птица, раз в СВ разъезжаешь! Только что же любовничек разрешает тебе одной в поездах-то раскатывать?
— Да ты что несёшь? — перешла на жаргон парня Мышка. — Кто тебе такое наговорил? Откуда ты вообще знаешь, кто со мной ехать должен? Глюки у тебя, солдат, что ли? Поди, в Чечне служил, с "чехами" воевал, вот и научился в тех краях травку нюхать? Ишь, залез в чужое купе и наглеет тут! Думаешь, если девчонка, так на тебя управу не найду? Сейчас так врежу, что навсегда забудешь, что был мальчиком!
— Так я давно уже не мальчик, — прошипел парень, уже не кашляя, и Мышка, осознав, что он почти пришел в себя после ее неожиданного нападения, встала наизготовку, выставив одну руку ребром ладони вперёд и стараясь дышать соответствующим образом. Больше она не позволит накинуться на нее внезапно! Пусть только шевельнётся, — она ему так наподдаст!...
— Шутник нашёлся самодеятельный... — Мышка оставалась в напряженной позе. — Так что, звать проводницу? Тут, кстати, неподалёку начальник поезда едет, — пойду, наверное, предупрежу его, что ко мне заяц влез беспаспортный... ты же без документов, а, дезертир? По глазам вижу — беглый...
Тут до нее дошла нелепость сказанного: "беглыми" на Руси прежде называли крепостных крестьян... Значит, и парень этот — был "в крепости"?... Забавно прозвучало... И как-то ей жаль дезертира стало: другие увальни, типа него, на лекциях в карты и "морской бой" режутся, на экзаменах взятки дают, когда сразу сдать не удаётся, — всё потому, что отцы-молодцы за них горой стоят, откупают лбов здоровенных от армии, чтобы по жизни поторопились напакостить и опыт приобретали светской подлой жизни... А этот белесый, даром, что огромен, как солдат швейцарской гвардии, но пожалел ей врезать, как следует... Нерешительный... А значит: неплохой человечишко, только попал в переделку... Нет, не сдаст она дурачка поездной милиции, они его немедля ссадят с поезда и будут парня потом судить военным трибуналом, или просто накажут дико... Знает она этих военных! Просто так пацаны из армии не сбегают...
Рассердившись на свою мягкотелость, Мышка выдернула из пиджака, висевшего на вешалке, пояс и в два счёта связала руки парня морским узлом.
— Вот так, хороший мой... Теперь ты — мой пленник: поиграешь с испорченной тетенькой в плохие игры?... Что ржешь, мой конь ретивый?! Ты еще смеяться можешь, заяц? Лучше объясни мне, откуда ты знаешь, что ко мне никто не подсядет? Или ты за мной следил, когда я поезд садилась? Ты же с бабкой по перрону мчался, как авиалайнер сверхскоростной...
— Экая приметливая блондиночка! — заметил солдат, ухмыляясь, и даже не делая попытки освободить руки. Видимо, решил успокоить Мышкину бдительность.
— Молчи, белобрысый! Я — пепельно-русая! — поправила Мышка. Всё-таки, она оставалась женщиной, даже в столь нелепой ситуации, как сложившаяся... — Не отвлекай! Отвечай по существу на поставленный вопрос!
— Да ничего секретного: переходил из вагона в вагон, спросил у проводницы, где находится вагон-ресторан... Объяснил, что домой еду из армии, комиссовали, мол... она и поверила, даже билет не попросила: хорошая такая тетенька, на сибирячку похожа... Добрая, пухлявая, разговорчивая... Она еще у меня спросила вначале: не в ее ли вагон я тороплюсь? Удивился, а она пояснила: едет тут у неё в пятом купе девочка тощенькая, к ней, мол, должен мужчиночка подсесть на одной из станций, и билет девочка уже предъявила за своего кавалера, а только того тю-тю, нетушки... речь у твоей проводницы такая забавная, колоритная...
Мышка даже присвистнула от удивления: вот так Фаина! Кто бы мог подумать, что слоноподобная проводница способна на такую щедрость души?! Понравился ей, значит, белобрысенький ...
— Проехали... — Мышке стала понятна картина: парень проник в ее купе и в страхе ждал возможного визита "подселенца", но никто не подсел в купе за несколько часов, и, успокоившись на сей счёт, к ночи "заяц" уснул. Как только смог спать в подобной позе? Верно, давно не спал... — И что мне теперь с тобой делать, чудо этакое? Свалился ты на мою голову, дылда белесая... Понимаешь, я действительно здесь должна быть одна, в этом купе! Так надо! Ты мне мешаешь своим вторжением, ясно тебе?! Что же делать?...
— Так я правильно догадался: никакой кент сюда не подсядет? — спросил наглый долговязый верзила, и Мышка рассердилась: руки связаны, а язык развязан.
— Молчи, или кляп вставлю, умник! Если ты такой умный, так чего в армию угодил? Шел бы учиться в институт, где есть военная кафедра!
— Так я и учился. В военном училище. Только отчислили меня за дурной нрав. Вот и попал в армию рядовым... А ты классно дерешься, даром, что мелкая... Где так научилась? Инструктор толковый был?
— Сам ты мелкий! — возразила Мышка и прыснула: похоже, их беседа переходила в почти дружеское русло. — Это ты — переросток! Ты какого черта в московском поезде поехал? Ума не хватило переодеться и сесть на автобус? Там никто документов не спрашивает... Что же клёпки не хватило?
— Да хватило... Только меня уже в сводку розыскную дали... Прибежал на автовокзал, хотел билет купить, а потом идти одежду покупать в ЦУМе, но не по-моему вышло: вижу, облава на автовокзале, ко всем подозрительным подходят и документы спрашивают... Скорее всего, они гастарбайтеров выискивали, без прописки, на меня только посмотрели мельком, но я возомнил себе бог знает что, — и дал дёру... они быстро обратили внимание, что я шаг ускорил, и окрикнули. Но я-то без документов, без увольнительной... Я из госпиталя сбежал, понимаешь? Ехать мне далеко...
— Из военного госпиталя ? 970, так? — спросила Мышка замогильным тоном. Прошлое вдруг властно напомнило ей о себе, как она ни старалась забыть... — И хирурга твоего звали К. Иван Юрьевич, да? Что таращишься?
— Нет. Я лежал с множественными внутренними повреждениями после избиения. Слишком горласт был, в армии этого не любят. Но хирурга этого видел, путевый мужик. А ты откуда фамилию его знаешь?
Мышка только рукой махнула: не твоё, мол, дело... Продолжила:
— Значит, ты из госпиталя сбежал... Понятно... Куда ехать нужно? Нельзя тебе, ребёнок, домой: туда первым делом розыск нагрянет...
— Сам знаю! Собирался к бабке в деревню поехать, там и брат мой старший живёт, ему тоже податься некуда...В Новокузнецк мне нужно, а оттуда уже до деревни нашей три часа автобусом...
Мышка глаза открыла широко-широко, представив по карте, сколько километров до Кемеровской области... И сколько суток туда добираться... —
— Слушай, я тебя выдавать не буду, ты только лежи смирно, не пытайся меня доставать. Если в туалет захочешь, меня разбуди: свожу тебя в туалет...
— Издеваешься, да? Со связанными руками? Словно задержанного?
— Не издеваюсь: подстраховываюсь... давай я тебе матрас без белья расстелю и спать на другой полке ляжешь. Обещаешь, что не попытаешься на меня кинуться? Или в такой нокдаун отправлю, девочки не нужны будут...
— Ты чего это такая добрая? — не поверил солдат. — Сдать меня хочешь?
— Глупый! Видала я ваш тот госпиталь, а хирург этот меня шил... солидарность у меня к тебе, долговязому, но беспомощному... реакция у тебя нулевая... Ладно, надоел ты мне, спать хочу, сил нет... пошли, отведу тебя в одно место, а потом — баиньки... Вставай, бедолага, понимаю, что неудобно... Давай сюда белы рученьки, — и накинула на связанные руки парню полотенце белое, из комплекта белья, выданного Фаиной. — вот так: если кто и увидит, подумают, что мы играем в дикие любовные игры: я — госпожа, а ты — мой раб...
И повела несчастного пленника по пустому полутемному коридору. Никто им так и не встретился на пути. Только перед дверью нужного помещения возникла легкая заминка: руки-то у парня были связаны, как же?... В сторону отвернувшись, покраснев как помидорина, Мышка расстегнула ему брюки:
— Не дёргайся! Ступай давай! Как-нибудь и со связанными ручками справишься... Скажи спасибо, что я — добрая! Да смотри долго не задерживайся!
Потом пришлось проделать обратную операцию по застёгиванию брюк, но смущаться Мышка уже почти перестала, подумала, что ей никогда еще не приходилось никому застёгивать "там", и усмехнулась. Подняла глаза: глупый парень глядит на неё и ухмыляется нелепо. Как пацан из соседского двора.
Вернулись назад в молчании. Мышке очень хотелось вот сейчас оставить этого придурка здесь, в коридоре вагона, и пусть разбирается как знает, но вдруг жаль стало: повяжут глупого, и только она будет виновата в его неудаче... Вот навязался на ее голову не вовремя... У нее такое ответственное задание, а он уже "помог" ей нарушить один из основных пунктов договора... Что теперь ей дальше делать с этим чумовым Бовой-королевичем?
Вернулись в купе. Мышка заперла дверь на задвижку. Дала солдату выпить сока из пластикового стаканчика: свой стакан пожалела, мало ли... поить его тоже было неудобно: приходилось придерживать стакан, пока парень пил.
— Обещаешь, что не попытаешься ночью меня придушить?
— С ума сошла?! Я — не убийца... И как, скажи на милость?
— Элементарно: в тебе весу килограммов девяносто, во мне — пятьдесят... Накинешься всем грузом неподъемным и задушишь... только как потом ты руки развяжешь... Тебя как зовут-то, ночной гость?
