Волчица и пергамент. Том 11

Тем временем из группки молодых священнослужителей выскочил юноша и подбежал к Коулу с Миюри.

— Преподобный Коул, госпожа Миюри, простите, что заставили вас ждать.

Это был Ханаан, уже не в дорожной одежде в простом монашеском одеянии, кажется, он уже полностью оправился от усталости. Он держал в руке несколько ювелирных украшений и серебряную цепочку.

— Вот особым образом освящённый символ. Это серебро тоже специально намолено. Браслет, отгоняющий дурное, а это кольцо для распознавания яда. А это...

Ханаан протягивал ему такое количество различных оберегов, призванных обезопасить Коула в путешествии, что тот невольно ощутил пробежавшую по спине дрожь.

— Господин Ханаан, в этом нет нужды, потому чт...

— Что ты говоришь? Я слышал, что земля, на которую ты собираешься ступить, населена людьми без убеждений и веры. Вера преподобного Коула способна любого человека, каким бы он ни был, привести, в конце концов, к принятию Божьей благодати, но ты не можешь знать заранее, где притаится дьявол! Ханаан хорошо ладил с Миюри, и при его любви к сложным богословским книгам ему должны были нравиться и истории о святых, разящих демонов. Услышав о том, что земли, лежавшие на стыке севера и юга, могли населять вероотступники, он заготовил кучу предметов, защищавших силой веры.

— Тогда... спасибо.

— Да. Ещё я отсюда буду молиться о твоей безопасности.

Ханаан должен был остаться в Убане, чтобы попытаться найти что-то в книгах в церкви и в особняке правителя, что могло пролить свет на эту легенду. Коул подумал, что Ханаан меньше бы беспокоился, если бы сопровождал его.

Миюри, стоявшая рядом с Коулом, не интересовалась вопросами веры, ожерелье и другие украшения вызвали у неё чисто девичий интерес.

Однако то, что серебряное кольцо, способное, по слухам, обнаружить яд в еде и оградить от злых духов, как нельзя лучше подходило к пальцу Коула, заставило последнего не без подозрения взглянуть на Ханаана.

— Досточтимый Предрассветный кардинал, — произнёс правитель, также приблизившийся. — Кто-то только что приехал из особняка. Утром пришло срочное письмо.

Лицо выборщика Дюрана было мрачным и суровым с самой первой встречи с ним, оставалось оно таким и сейчас, вероятно, у него давно вошло в привычку не расслаблять его. Однако Коул заметил под бородой правителя признаки волнения.

— От Гобуреи и Барриндо. Тон письма благоприятный. Они хотят выслушать тебя.

— Хха, — резко вдохнул Коул. — В самом деле?

Коул не смог сдержаться, потому что Дюран назвал имена двух других выборщиков. Причём выборщик Гобурея владел самой большой территорией в империи и по слухам имел самое большое влияние на императора. А выборщик Бврриндо слыл одним из самых ревностных верующих в империи. Если эти двое поддержат Коула, тогда, вместе с епископом Эшьютадским, на стороне Коула окажется большинство выборщиков, при их общем числе семь. Значение этого трудно переоценить, учитывая, что выборщики решали, кто будет императором, на протяжении многих поколений.

— До твоего возвращения из путешествия я собираюсь провести переговоры с правителем страны степей, чтобы решить вопросы с землевладельцами.

Выборщик Дюран, ранее напоминавший огонёк на ветру, был явно доволен тому, что ему вдруг удалось вернуться в круг влиятельных лиц. Вероятно, его вместо стремления к власти вело чувство ответственности за свой древний род, он заботился о тех, кто придёт после него.

— И всё же, Предрассветный кардинал. Ты действительно собираешься отправиться в этот разведывательный поход? Я слышал от горцев, что в этом довольно трудном пути...

— Я изучаю Божье учение, — ответил Коул, когда Дюран замялся, не договорив. — Я уверен, что, идя по крутым горам, я сумею глубже прочувствовать незримое присутствие Господа.

Он сказал об этом, как о чём-то само собой разумеющемся, но у него имелись две основные причины выбрать этот путь. Про одну из них сказал Клевенд — что увидят окружающие. Сопровождая этот поход, Предрассветный кардинал создаст впечатление, что он следует указаниям правителя. Что могло укрепить уважение и усилить власть выборщика. Коул чувствовал, что дать передышку, просто дожидаясь в городе результатов похода, представит Предрассветного кардинала в неправильном свете. Поскольку он сам предложил этот замысел, он ощущал и ответственность, заставлявшую его идти самому.

Была ещё одна причина, даже более важная для него.

— Так же, как Господь наблюдает за нами, так и мне тоже есть, за кем присматривать, — произнёс он и посмотрел на Миюри — та с сердитым видом отвернулась.

Глядя на поведение Миюри, правитель улыбнулся с видом доброго дедушки и кивнул:

— Я со своей стороны ещё раз вознесу молитву за безопасность пути.

Коул склонил голову и поблагодарил его.

Когда он вернулся в особняк, всё к походу было уже подготовлено. В саду собралось довольно много людей, а также привязанных к деревьям вьючных животных. Многочисленность объяснялась тем, что дорога предстояла не просто трудной, скорее всего в той местности дорог вообще не было. Нельзя было пройти сразу к цели, предстояло по пути создавать базы, изучать место, прокладывать путь дальше и лишь потом возобновлять движение. Тогда, если в пути случится что-то неожиданное, можно будет немного вернуться и получить помощь от оставшихся на базе.

Однако то, что такая подготовка была необходимой, заставило Коула прочувствовать, насколько трудным будет поход. И вьючными животными были не лошади, а мулы, известные своей выносливостью, и даже козы. Козы не могли нести большой груз и были довольно медлительными, зато они могли совершенно спокойно залезть куда угодно.

Иначе говоря, Коул отправлялся в место по-настоящему суровое.

— Может, лучше было бы позвать госпожу Илению? — прошептала Коулу на ухо Миюри.

Впрочем, девушка-сорванец тут же, смеясь, пожала плечами, так что у него не создалось впечатления, что она действительно встревожена. Потом, вздохнув, она прошептала ещё:

— Успокойся. Все эти люди — жители гор, намного более крутых, чем в Ньоххире. Доверься их силе.

Некоторые из людей были похожи на разбойников больше, чем Клевенд в обычное время. Они были способны отправиться в густой, дремучий горный лес, иной раз и в одиночку, в поисках рудных жил.

Они, похоже, очень понравились Миюри, но приблизиться к ним она не пыталась. Коулу показалось, что эта волчица-принцесса сочла их слишком дикими.

Клевенд пристальным взглядом обвёл собравшихся во дворе людей и громко спросил:

— Ну так что, кажется, все о чём-то забыли?

Однако достоинство, с которым он держался, в отличие от обычной зычности голоса, вероятно, было присуще лишь людям определённого положения.

— Будущее Убана зависит от того, как вы сладите с этим делом. От выборщика Дюрана я передаю вам весьма ободряющее поощрение!

Похоже, королевство заплатит им немалые деньги, так что охотники и горцы, выполнявшие обязанности проводников, были хорошо заинтересованы. То же можно было сказать и о последователях самого Клевенда, до недавнего времени гнивших в королевстве, в котором они не могли разгуляться, не говоря уже о девушке-сорванце, любительнице приключений.

— Теперь слово берёт Предрассветный кардинал, — и Клевенд игриво повернулся к Коулу.

Однако Коул уже успел привыкнуть к такому, присутствуя на встречах выборщика с землевладельцами.

— В какую лесную чащу нас ни завёл бы наш путь, Господь всегда будет следить за нами, Господь благословляет нас и защитит в нашем путешествии.

Суровость места, в котором жили эти люди, сделала их веру прямой и глубокой. Все склонили головы в молитве, и Миюри тоже пришлось, пусть и без охоты, сделать вид, что молится.

Однако сам Коул произносил слова молитвы совершенно серьёзно.

Возможно, жившие в лесу люди были просто разбойниками. Коул лишь надеялся, что с ними удастся договориться мирно.

Покинув город Убан, путник сразу упирался в крутые скалистые склоны.

Издали казалось, что впереди всё сплошь покрыто деревьями, но, подойдя ближе, можно с удивлением увидеть, насколько редко они росли. Безлюдность горной тропы навеивало настроение, из-за которого склоны казались ещё более крутыми.

Отряд, выйдя из Убана ранним утром, перешла окружавший город хребет и вышла во внешний мир. Погода стояла ясная, и с горного хребта путникам открылся прекрасный вид на горную местность. При виде горных пиков, вонзавшихся в самое небо, даже Миюри ощущала трепет. На этих пиках не было деревьев, одни только острые камни, грозившие разорвать небо в клочья. Коул ощутил понимание, почему местные жители, видевшие эту картину с рождения, были столь ревностными верующими.

К счастью, горы в том направлении, в котором двигался отряд, были не слишком крутыми, а по мере следования на юг высота постепенно снижалась.

Однако путь этот оказался достаточно своеобразным, Коула сильнее всего поразило, как быстро менялось всё вокруг. Если в какой-то момент ему приходилось идти леденящей душу тропинкой по самому краю высокого утёса, то в следующий, не успев этого осознать, он уже пробирался через хвойный лес, настолько густой, что будто бы приходилось идти по дну глубокого пруда с тёмной водой. А потом он внезапно выходил на ровный, поросший травой, залитый солнцем участок, открывая перед ним яркую, сияющую картину.

Этот мир, разнообразный, яркий, порой суровый, иногда переполненный красками, не мог никого оставить безучастным перед его богатством. Даже непоседа Миюри не размахивала палкой, как это бывало в Ньоххире, а шла, разглядывая окружавший мир повзрослевшими глазами. Ньоххира, конечно, тоже была уголком земли, спрятавшимся глубоко в горах, но там мир представал довольно однообразным. Благодаря этому, когда они добрались до деревушки, где предстояло переночевать, Миюри смотрела во все стороны взглядом поэта, всматривавшегося в природу.

Однако, когда выяснилось, что Коул натёр ноги до мокрых мозолей, Миюри принялась лечить попавшего в жалкое положение брата, она намазала ему натёртые места мазью и перевязала тряпицей.

— Мне сейчас вспомнилось, — сказал Коул, — как в начале нашего путешествия я тебе смазывал ноги жиром от обморожения.

И он с нежностью посмотрел на Миюри, думая о том, насколько она повзрослела.

Миюри громко шлёпнула его по ноге.

На утро, когда Коул попытался взгромоздить на спину свои вещи, Миюри отобрала у него всё.

— Если свалишься, и сам пропадёшь и всё твоё дело.

Коул хотел пожаловаться, что так он будет единственным, кто пойдёт налегке, но Миюри остановила его холодным взглядом. Говорят, что путешествия помогают человеку расти как личности, но, возможно, с Миюри это произошло вдруг, прямо сейчас.

Подобным образом прошли второй, третий и последующие дни пути, отряд уходил всё дальше и дальше от обжитых людьми мест, зато сокращалось расстояние между людьми в отряде. Все сообща радовались, когда удалось подстрелить большого оленя, а когда шёл дождь, люди жались друг к другу невзирая на своё положение. Так закладывалось неповторимое чувство товарищества, общего воодушевления, и Коулу подумалось, что теперь он мог понять увлечение Миюри приключенческими историями, ещё он с кривой усмешкой подумал, что сам сейчас был в центре приключения.

Это произошло около полудня на шестой день пути.

Они подошли к горному перевалу. До ближайшей хижины пастухов, пасших коз, отсюда было не меньше целого дня пути. Отряд остановился в этом месте, где царило странное безмолвие. Ещё более странным было то, что до перевала росло довольно много деревьев, но после можно было увидеть лишь отдельные чахлые деревца, причём почти без листьев. Под ногами путешественников были крупные и мелкие камни, щебень, земля здесь казалась бесплодной.

И посреди этой пустыни расположилось озеро с чёрной водой.

— Как будто миру пришёл конец, — сверкая глазами, произнесла Миюри.

Коул при виде этой картины непроизвольно кивнул и ответил:

— Горцы говорят, что так выглядит после очень больших оползней.

Оползень срывает плодородный слой почвы, обнажая камни, остатки сорванной с места земли вымывают дожди, последствия этого могут сохраняться десятилетиями, а то и столетиями.

Разумом Коул понимал, что произошло, но необычным было то, что этот склон простирался настолько далеко, насколько хватало глаз. Невольно появлялось сомнение в естественности произошедшего. Может, это была проклятая земля, отвергнутая Господом? Или же дело рук того, кто не страшится Божьего гнева?

Миюри начала втягивать воздух носом, вероятно, пытаясь обнаружить запах, оставленный не-человеком.

Коул увидел фигуры охотников и горцев, пошедших вперёд, чтобы проверить путь. Чтобы найти проход на юг, нужно было пройти мимо водопада, вытекавшего из этого озера. Дорог здесь не было, было решено идти вдоль озера, и разведчики пошли искать, как добраться до берега.

Коул перевёл взгляд выше и присмотрелся к ближайшим горным вершинам.

— Изначально тут была широкая долина, но на неё с обеих сторон произошёл сильный обвал с гор... как-то так вроде, — предположил он.

— Похоже на то, — отозвалась Миюри.

Склоны гор были будто вдавлены вглубь, образуя отвесные скалы, в некоторых местах вершины, казалось, готовы вот-вот обрушиться.

Миюри здесь заметно притихла, она, вероятно, пытаясь представить, что произошло, видела безжалостного Медведя-Лунобивца.

Впрочем, не вызывало сомнения то, что это нечто превосходило могущество когтей девушки-волчицы, сумевшей недавно разрыть берег реки во время безумия , вызванного самозванцем неподалёку от Эшьютадта.

Коул положил ладонь на спину Миюри, как бы стараясь её подбодрить, и неожиданно увидел, что люди, спустившиеся к озеру начали махать им руками.

— Идём, — сказал он.

Миюри молча кивнула и, вздохнув, пошла вниз.

Вода в озере была сама по себе коричневатой, чёрной же она казалась по сравнению со светлыми скалами и камнями на его берегу. Мрачное впечатление усиливало слабое, еле заметное течение воды в озере, из-за чего это место ещё больше казалось мёртвым.

Идя по берегу вдоль озера, Коул в какой-то момент уловил слабый звук текущей воды. Шедший впереди охотник остановился и стал вглядываться во что-то впереди. Когда Коул подошёл ближе к нему, тихое, словно мёртвое озеро ожило, в этом месте течение воды уже напоминало реку.

— Водопад несколько отличается от того, что я ожидал увидеть, — произнёс Коул.

Он представлял себе, как масса воды падает со скалы, будто из кувшина в таз, а в действительности коричневая вода просто стекала вниз, омывая чёрную скалу.

— Но всё же он довольно высокий, — возразила Миюри. — И посмотри...

Она повернулась к тому виду, что открывался со скалы.

— Там лес — это действительно густой лес. Будто мы оказались в другой части света.

В отличие от Убана здесь горы продолжались и после скалы. Но высота после скалы быстро снижалась, может быть, лес именно из-за этого был таким густым, что, казалось, по его кроне можно было ходить. И самое невероятное зрелище, открывавшееся отсюда, — это огромная равнина, раскинувшаяся далеко на юге.