Мастера печатей (общий файл)

— Согласен, — хрипло сказал Эдвард. — Похоже, он решил, что уже нашел виновных в грабеже, и это мы с вами. С таким подходом Монро никогда не найдет настоящих убийц.

Интонация у него была очень странная. Он не жаловался и не возмущался, а как будто что-то предлагал.

— Только не говорите, что вы хотите нанять частного детектива, который разберется с этой историей, — нахмурился Николас.

— Еще одного неумеху, который будет делать глобальные выводы на основе догадок? Бросьте, мистер Катэн, — Эдвард наклонился вперед. Его голубые глаза смутно заблестели. — Мы могли бы заняться расследованием сами.

У Николаса вырвался смешок.

— Прекрасно — еще два неумехи, которые ничего не понимают в том, как проводятся расследования. В тебе играет юношеский авантюризм, Эдвард.

— Эта идея не так безумна, как вам кажется, — возразил он. — В нападении на Яворов участвовал маг, и, возможно, не один. Кто знает о волшебстве больше, чем сами волшебники? Ищейки, хоть самые лучшие, не знают о нем ничего, а мастера поиска в Дивейде нет. Зато мы с вами могли бы разобраться в том, чего они не понимают и на что даже не обратят внимания, — Николас отмахнулся, но Эдвард продолжал, придвинувшись к нему и нависнув над столом. — Мистер Катэн, вы не раз признавались, что у вас огромный багаж теоретических знаний, которые вы не применяли из-за того, что они отвлекали вас от создания печатей. Может быть, настала пора их применить?

— И что я смогу сделать? — Николас с недоумением пожал плечами. — В лучшем случае сказать, что мастер погоды, который наслал на экипажи туман, действует по системе Элиаса, а не Лавуа, и то — если увижу, как он колдует. Эдвард, — мягко произнес он, заметив, как помощник поджимает губы, — каждый человек должен заниматься тем, чем он должен заниматься. Однажды ты станешь мастером печатей. Ты помнишь основные принципы, которым, в отличие от учеников, должен следовать каждый мастер? Один из них — служи народу, но не погружайся в его суету. Все эти метания, догадки — это и есть суета. Мастера должны ее избегать, иначе они не смогут выполнять задачи, для которых предназначены. Моя задача — создавать первоклассные печати. Как и твоя, между прочим, — помедлив, он добавил: — И ты достигнешь в этом потрясающих успехов, даже превзойдешь меня, если не будешь рассеивать свое внимание на чужие задачи. Для этого есть полиция. Все жалуются, что она бесполезна, но, может, просто дать ей выполнять свою работу?

Если Эдвард и был польщен похвалой, то не подал виду. Он разочарованно откинулся на спинку кресла.

— Вы делаете огромную ошибку, мистер Катэн, не желая видеть ничего, кроме печатей. Может быть, нам не удалось бы отыскать убийц, и все же мы могли сделать хоть что-то. А теперь Монро будет натравливать на нас газетчиков, расследование продлится год-два и завершится ничем, как это обычно бывает, а Сесилия за это время умрет или станет такой же, как те, кто ее похитил.

От упоминания о девочке Николас загрустил еще сильнее. Но что он мог? Он не детектив и не следопыт, и шансов прийти к неверному выводу у него чуть ли не больше, чем у Монро. Помочь Николас не был способен, зато испортить расследование — сколько угодно.

— Это бестолковый спор, — устало сказал он. — Давай лучше выпьем чая и обсудим, как нам теперь выстраивать нашу деятельность в отношении печатей. Сторонних заказов однозначно станет меньше, а без дополнительных средств к существованию, думаю, не хочет остаться ни один из нас. Только нужно спуститься в столовую, а здесь хорошенько проветрить. От дыма у меня режет глаза.

Эдвард кивнул, и они вышли из кабинета. Шагая вниз по лестнице, Николас услышал слабый стук в дверь, совсем не похожий на недавний грохот. Вряд ли это были репортеры.

— Кто там, Джон? — позвал он дворецкого, который только что выпроводил незваных гостей и стоял у входной двери.

— Нищие, сэр, — недовольным тоном ответил тот. — Дети, утверждающие, что они сироты.

— И чего они хотели?

— Вероятно, подаяние, сэр.

— Позови их обратно и отнеси им с кухни чего-нибудь поесть. И половину пирога, который испекла Китти.

— Пирога, сэр? — изумленно переспросил дворецкий.

— Именно, — раздраженно из-за того, что приходится повторять, сказал он. — Нужно "поблагодарить" журналистов за то, что из-за них у меня пропал аппетит как минимум на неделю.

— Я видел этих "сирот", когда шел к вам, — тихо произнес Эдвард. — Подростки, которые вполне могли бы работать вместо того, чтобы выпрашивать милостыню. Они просто бездельники, а вы собираетесь их кормить.

Николас покачал головой. Как жестоко!

— Они дети, Эдвард. Как можно судить о них по единственному взгляду?

— Я могу судить о них потому, что сам начал работать с десяти лет, когда мне нечего было есть.

— Теперь понимаю, отчего ты такой суровый. Может быть, если бы кто-то в детстве принес тебе пирог, ты бы не так черство относился к другим людям.

Помощник какое-то время молчал, замерев на ступеньке и пристально глядя на нанимателя.

— Вы заботитесь о сирых и убогих — не спорю, это благородно. Но объясните, пожалуйста, мистер Катэн, кто принесет пирог Сесилии Ольстен, которая сейчас, может быть, умирает от голода где-нибудь в разбойничьем притоне и которую вы отказываетесь искать?

Этот выпад застал Николаса врасплох, и он застыл в самом низу лестницы с нелепо открытым ртом. Подобрать слова ему удалось не сразу.

— Я не отказываюсь ее искать, а всего лишь не лезу не в свое дело, которым и так занимаются компетентные люди! — сердито произнес он. — И вообще, я уже дал понять, что не хочу больше обсуждать эту тему. Вместо нее нам стоит поговорить о нашей работе.

— Как пожелаете, сэр, — легко поклонившись на манер Джона, сказал Эдвард и, не оборачиваясь, быстро направился к столовой.

Николас хмуро проводил его взглядом. На эту плохо завуалированную издевку следовало бы оскорбиться. Наверное, он так бы и сделал, если бы глубоко внутри не чувствовал, что Эдвард в чем-то прав.

Глава 8

Просторная зала полнилась светом. Горели газовые лампы в тонких плафонах; на столах стояли свечи — очаровательная принадлежность богатых домов, хозяевам которых она была по карману; маленькими радужками вспыхивала большая хрустальная люстра. Но, пожалуй, гораздо больше блеска, чем они, давали гости званого вечера — сливки дивейдского общества.

В глазах рябило от дамских платьев из тафты, муслина и парчи. Спутники дам вовсю стремились их перещеголять. Старомодные черные фраки, как у Николаса, дополнялись яркими цветами в петлицах и изысканными тростями. Между всем этим разноцветьем сновали слуги, разносившие закуски и напитки. Только-только наступил разгар вечера, начиналось настоящее веселье, но у Николаса, стоило ему зайти в зал, мгновенно заболела голова.

Одна из дам, проходя мимо, задела его юбкой на жестком кринолине, и Николас шагнул вбок. Не рассчитав, он нечаянно толкнул молодого мужчину во фраке, чьего имени — да и лица — не помнил. Тот, еще даже не обернувшись, процедил сквозь зубы проклятье.

— Прошу прощения, сэр, — искренне сказал Николас.

— Вам следует смотреть, куда идете, — резко произнес он и вдруг прищурился, разглядывая его. — Постойте-ка, а это не вы тот маг, который присвоил драгоценности покойной баронессы Ольстен?

К щекам Николаса прихлынула кровь. Что этот человек себе позволяет! Впрочем, он вряд ли контролировал свои действия — его щеки раскраснелись, в глазах стояла пелена тумана, а движения были слишком плавными. Мужчина определенно перебрал шампанского, бокал с которым покачивал в руке.

— Вы обознались, — буркнул Николас.

— Нет-нет, я уверен, что...

Наглец потянулся к нему, и Николас, вдруг испугавшись непонятно чего, бросился в противоположном от него направлении.

Вслед ему понесся возглас, который, к счастью, потонул в игравшей музыке. Николас перевел дыхание только в другом конце зала, убедившись, что бесцеремонный незнакомец за ним не последовал. Успокоившись, он укорил себя за позорное бегство. Надо было бы кликнуть Джона, который затерялся где-то в толпе, или призвать молодого нахала к соблюдению приличий, но это значило привлечь к себе всеобщее внимание и почти наверняка выставить себя в еще более худшем свете, чем сейчас. Связываться с пьяными — себе дороже.

Вспомнив о том, что он находится на званом вечере, где у большинства посетителей нет иной цели, кроме как набраться за чужой счет алкоголем, Николас сердито стиснул в пальцах карточку с изящно выведенными буквами. Стоило ли принимать традиционное приглашение от лорда Говарда Даррени на празднование Дня согласия? Этот праздник, знаменовавший окончание давней кровавой войны между человеческими и Чужими королевствами, всегда отмечали на широкую ногу, и Даррени созывал к себе всех представителей благородных семей. На сей раз приглашение запаздывало, и Николас, решивший, что из-за дурацких статей его теперь не захотят видеть ни в одном приличном доме Дивейда, уже намеревался сделать вид, будто он все равно не собирался сюда приходить. Но конверт все же доставили, и Николас заколебался. Даррени был не самым приятным человеком — а по правде сказать, совсем неприятным, излишне прямолинейным и категоричным. Однако он был потомственным аристократом и дальним родственником королевской семьи, но что гораздо важнее — главным судьей Дивейда и вторым человеком после мэра. С такими людьми нужно дружить, особенно если тебя подозревают в преступлении, которого ты не совершал.

Теперь же Николас начинал думать иначе. Последнее время в городе не случалось ничего экстраординарного, и теперь все дивейдцы бурно обсуждали преступление в Туманном лесу. Чаще всего в разговорах звучали имена Николаса Катэна и его ассистента, Эдварда Эркана. Спустя пять дней молва достигла такого масштаба, что в Дивейде, наверное, не нашлось бы ни единого человека, который не считал, что Николас и Эдвард если не собственнолично убили Яворов, то по крайней мере приложили к этому руку. Все плевали на то, что еще никто не собрал против них надежных улик, ведь главное — передать животрепещущий слух и насладиться грязными подробностями чужой жизни! Ладно бы чернь, но высший свет не отставал от нее, и вечер грозил приобрести звание отвратительнейшего за всю жизнь Николаса, который и без того не выносил скопления людей. Польза, которую можно было извлечь из посещения этого мероприятия, похоже, не перевесит потраченные нервы.

Тем не менее он сюда уже пришел, а значит, нужно было сделать хоть что-то кроме убегания от нетрезвых молодых людей. Николас огляделся. Даррени нигде видно не было, зато неподалеку сидел пожилой лорд Коннайт — представитель древней местной аристократии и на редкость трезвомыслящий человек. С ним следовало бы поговорить, но в данный момент он уминал салат с омарами, и отрывать его от этого занятия, пожалуй, не следовало. Рядом с ним на что-то кривился предприниматель Эот, полукровка родом из Лисьего королевства. Те, в чьих венах текла кровь жителей Чужих королевств, с трудом переносили последствия Коллапса, и, возможно, именно поэтому Эот, вопреки обычаю, не стал принимать полностью человеческий облик — на его остром лице топорщились тонкие лисьи усы. Помня об обвинениях в якшании с разными нечистоплотными обитателями Чужих королевств, Николас отвернулся от Эота, и его взгляд упал на родственника мэра, который потягивал вино в компании двух юных миловидных сестер. Они были не очень хорошо знакомы, но начать можно было хотя бы с этого.

Николас успел сделать несколько шагов, когда на его плечо фамильярно легла чья-то рука. Он вздрогнул, подумав, что его все-таки нагнал тот нахальный пьянчуга, но голос был совсем другим — жестковатым баритоном.

— Мистер Николас Катэн собственной персоной! Честно признаться, думал, я вас сегодня здесь не увижу. Как поживаете?

Толстые губы лорда Даррени ширились в улыбке. Его пышная шевелюра слегка растрепалась, белая роза в петлице дорогого фрака немного пожухла, свидетельствуя, что хозяин развлекается не первый час. Однако зеленые глаза под тяжело нависавшими веками оставались пронзительно ясными и смотрели на гостя неласково, невзирая на бурный прием. Взгляд худощавого мужчины с родинкой возле уха, который стоял по левую руку от судьи, тоже не отличался приветливостью, хотя от него Николас ожидал совсем иной реакции. Уильям Инфидел, франтоватый владелец текстильной фабрики, часто заказывал у него печати и всегда оставался доволен выполненной работой. Они даже несколько раз ужинали вместе, и Николас считал его чуть ли не своим другом, если у него вообще могли быть друзья.

— Добрый вечер, лорд Даррени, мистер Инфидел, — поздоровался он. — Мои дела идут неплохо.

— Не обманывайте судью, — усмехнулся Даррени, погрозив пальцем. — Умение отличать ложь от правды — мое профессиональное умение. Кроме того, дорогой Николас, я читаю газеты, а если верить им, то у вас большие проблемы.

С ним определенно было сложно общаться. Он не считал себя обязанным придерживаться хотя бы элементарного такта, но попытка отплатить той же монетой дорого обошлась бы обидчику второго человека в Дивейде.

— У меня не может быть проблем, поскольку я не виноват в прегрешениях, которые мне пытаются приписать, — мягко произнес Николас.

— Это решит суд, — Даррени похлопал его по плечу. — Если он, конечно, состоится.

Лорд рассмеялся, не замечая обескураженного вида Николаса, и повернулся к Инфиделу.

— Как вы полагаете, Уильям, у нашего друга есть шансы не попасть под суд? Полиция, как всегда, хранит таинственное молчание, но газетчики откуда-то точно знают, кого винить и уже пять дней подряд травят нашего несчастного друга...

— Прошу прощения, — прервал фабрикант. Его тонкие губы сложились в презрительную гримасу. — Боюсь, что я не могу называть человека, который совершил такое ужасное преступление, своим другом. Ах, вынужден извиниться второй раз. Кажется, меня зовет жена.

Он удалился под совместными удивленными взглядами и Николаса, и Даррени. В группе гостей, к которым Инфидел после этого присоединился, его жены не было и в помине. Даррени покачал головой и ловко подхватил бокал с подноса проходящего мимо слуги.

— И вы говорите, что ваши дела неплохи?.. Вы поникли, — он протянул Николасу шипучую жидкость. — Выпейте лучше шампанского и попробуйте сегодня развеяться. Вероятно, завтра вас ждут новости похуже, чем внезапная потеря расположения Уильяма и ему подобных фанфаронов.

Николас вскинул ладонь, отказываясь от алкоголя. Нелюбезное поведение Инфидела, который обычно был настроен более чем благожелательно, слишком сильно его расстроило. Пожав плечами, лорд отхлебнул шампанского сам.

— Вы сказали, новости похуже? — переспросил Николас, вдруг осознав его последние слова. — Что вы имеете в виду?

Даррени взял его под руку и повел послушно последовавшего за ним Николаса мимо музыкантов, которые негромко наигрывали вальс.

— А то, что если наши пропащие писаки в кои-то веки правы по поводу вас, то я на вашем месте вознес бы Богу молитвы и сегодня же уезжал из города. Пару часов назад Сесилия Ольстен живая и невредимая вернулась в Дивейд.