Ночь четвертая. Большая честь

— Ты Дагни.

— Да.

— Уильям говорил о тебе. Благодарим, что составила ему компанию.

— Мне было приятно, — сказала я, и это вовсе не дежурная фраза. Но настраиваться

на разговор не стала. Во-первых, он выглядел как собака, которая спокойно

смотрит тебе в глаза, но хвостом не виляет — и понятия не имеешь, укусит ли она,

когда отведешь взгляд. Да к тому же Калебу условности были чужды, он не думал

задерживаться и не стал бы тратить время на слова вроде "с удовольствием

поговорил бы, но..." Он просто кивнул мне и испарился, так быстро, что я едва

заметила. Спасибо и на том, в лучшем случае мог бы меня просто не заметить.

В баре было пусто, но недолго. Как только я села за стойку и заказала "Кровавую

Мэри" (как у меня чувство юмора, а?), что-то прошелестело, мягкое, будто крыло

летучей мыши. Как-то еще в детстве мышь зацепила меня крылом и едва не

запуталась в волосах — я была белокурой и кудрявой. Испугались все, кроме меня,

и сейчас мне довелось узнать, что страх умеет ждать. Сейчас, через двадцать с

лишним лет, я в полной мере ощутила это и едва не завопила, как перепуганный

ребенок.

— Здравствуй, Дагни, — сказала Сидди.

Прекрасный лик Калеба мигом улетучился из моего сознания. Она была в красном

свитере очень крупной вязки с широким воротником, обнажающим плечо, в ушах

поблескивали треугольные платиновые пластинки, а распущенные волосы оказались

очень ровными, с тем же блеском стали, платины и полированного серебра. Я

остановилась взглядом в районе ее подбородка и дальше не поднимала. Хотя какой

смысл? Демон ведь сказал, что я не в состоянии защититься. Тогда будем

расслабляться и ловить кайф.

— Ты знаешь мое имя? — спросила я.

— Если ты его знаешь, то знаю и я, — улыбнулась Сидди, обозначив едва заметные

складки в уголках идеальных губ. — Демон рассказывал обо мне?

— Он советовал держаться от тебя подальше.

— Надо же. То же я могла бы сказать и о нем.

Я все же подняла голову, и это было не так уж страшно. У Сидди были

замечательные глаза, красивейшие, хоть и холодные, будто монетки, вмороженные в

кусок льда. Она улыбалась, и я никак не могла понять, нравится она мне или нет.

Во всяком случае, с тем, что она сказала про Демона, я полностью согласна.

Я проглотила коктейль, и Сидди заказала нам еще.

— Что еще сказал Демон?

— Что ты умеешь читать мысли. Полагаю, он это не придумал?

— Не придумал. Ну да бог с ним, поговорим лучше о тебе. Хочешь написать статью

про нашу Эркхам?

Сидди смотрела почти по-доброму, и я не сразу сообразила, чем она на самом деле

занята.

— Тебе обязательно лезть в голову?

— Поверь, глубоко я не лезу. Это то, что на поверхности. Но при желании, можно и

глубже...

Я быстро спустила ноги на пол, но она удержала меня легчайшим движением пальцев

по руке, от которого у меня по коже побежали слабые разряды тока.

— Не уходи, Дагни. Я не виновата, что ты — открытая книга и сразу вываливаешь

такую тьму информации. Мне просто интересно, что ты на самом деле здесь делаешь.

Если б я знала.

— Ты ведь не сателлит Демона. Хочешь им стать?

О, секунда дела и Сидди уже поняла, чем меня зацепить. Отлично.

— Если ты такой выдающийся телепат, то могла бы понять, что нет.

— Все меняется, все превращается... — произнесла она нараспев. — Оно того не

стоит, Дагни. Или стоит слишком дорого. Кто-то уже заплатил за это высокую цену.

А кто-то платит до сих пор.

Из того малого количества информации о Демоне, что я сумела достать и обработать,

сателлитов у него не было и быть не могло. Он не любил людей. Он вообще почти

никого не любил. Я нашла упоминание лишь о миллиардерше Соне Кортес, но она была

не с ним, а с его другом Монтерросом — ну, тот самый ходячий кошмар, который

устраивает побоища в "Колизее". Алан эти шоу просто обожает, от телевизора не

оттащишь, а в Бостоне пытался заманить меня на прямой эфир. Еле отбилась. Так

что Соня, царствие ей небесное, скорее была деловым партнером... да что говорить,

если даже его дети не с ним? Демон, вероятно, классический одиночка. И даже если

в самом жестоком бреду я захотела бы стать его сателлитом, то с чего Сидди

решила, что у меня есть шанс?

— О чем ты?

— Зная Демона, я ни за что бы не поверила, что он с кем-то ладит. И если бы не

знала его так хорошо, я бы, пожалуй, поверила, что он действительно... Ну, ты

понимаешь.

— Нет, не понимаю, — ответила я наконец. — Наверное, ты не так уж хорошо читаешь

мысли.

— Да ну?

Ох, как я сильно пожалела о сказанном. Но Сидди была спокойна, она только

подвинулась ко мне ближе. А потом еще ближе, будто хотела рассказать тайну, и я

не могла ничего видеть, кроме этих бриллиантов цвета стали прямо у моего лица.

Ее волосы искрили, мне казалось, что я слышу потрескивание. А потом она меня

поцеловала. Нет, скорее прижалась губами к губам, ожидая, впущу я ее или нет. Я

не впустила. Хоть и хотелось.

— Ты совершила преступление... — прошептала она в миллиметре от моих губ. Я

отдернулась, но недалеко. Я была просто в старом добром шоке.

— Неправда...

— Правда. Ты совершила преступление, но... я его не вижу. — Сидди отстранилась,

чтобы посмотреть на меня. — Странно. Твои мысли такие странные... ах да. Я

поняла. Кажется, ты просто не знаешь, в чем виновна. Ты убаюкиваешь совесть

возможностью, что ничего не произошло, но в глубине души — совсем неглубоко — ты

знаешь правду. Ты виновна. И это никуда от тебя не денется.

— Это ты так думаешь.

— Нет, это ты так думаешь. Ты не сателлит Демона, не его любовница, ты никто.

Подумай, что ты здесь делаешь. И почему тебе разрешено здесь быть. Может,

поэтому?

Надо же, меня уже второй раз назвали никем.

Внезапно будто по волшебству я вдруг увидела где-то в глубине собственной головы

быстро возводящуюся стену. Это было похоже на компьютерную игру, в которую в

детстве играл Джимми. Стена обогнула мой мозг и замкнулась, сверху опустился

матовый купол, а когда строительство закончилось, все засеребрилось мягким

светом. И на миг я почувствовала спокойствие. Абсолютное.

Я сосредоточилась на Сидди и вдруг поняла, что она тоже это ощутила. И ей это

понравилось гораздо меньше. А потом на плечо мне легла рука, я увидела ее

отражение на плече Сидди и наконец выдохнула.

— Леди, вы в курсе, что женский алкоголизм неизлечим? — весело спросил Демон.

Сидди стряхнула с себя его руку и выскользнула из-за стойки с невыносимой

грацией капельки ртути. Я вдруг поймала себя на мысли, что до сих пор думаю, как

она прекрасна. И как может существовать такая красота. И как она может быть

настолько... реальной и ни капли не божественной.

Кажется, моя последняя мысль дошла до Сидди, и она обожгла меня взглядом-искрой,

холодной, как бенгальский огонь.

— Мы просто болтали, — сказала она. — Но мне уже пора, в отличие от вас, я здесь

по делу. Сегодня, возможно, Эркхам захочет видеть нас, меня и твою Джорджию, так

что надо быть к этому готовой.

— Ты ведь не считаешь ее конкуренткой, правда? — спросил Демон с улыбкой.

— Если честно, нет. Разве я не прирожденный... Чериш?

Сидди отзеркалила мне улыбку Демона, охладив ее на пару градусов, и исчезла, а

он сел рядом со мной. Интересно, как долго он за нами наблюдал? То есть... видел

ли он, как ко мне приставала Мастер Канады?

И самое главное — слышал, что она говорила, или нет?

— Ее не было, когда ты рассказывала про Чериш. Это значит только одно.

— То, что она делает, хуже насилия. Тебе следовало меня предупредить... —

проворчала я, содрогнувшись, как от сквозняка. Снова захотелось курить, но я

отбросила эту назойливую мысль.

— Я предупредил. Это и есть насилие, какой бы смысл ты ни вкладывала.

— Она что, думает, если мы на ее территории, так можно без спросу в чужих мозгах

копаться?

Демон закурил свою отраву, и струя плотного золоченого дыма проплыла совсем

рядом, чуть зацепив меня.

— С чего ты взяла, что мы на территории Сидди?

— Тут пейзаж как в Твин Пикс. Эти, ёлки Дугласа, или как их там?

— Может да, а может нет. Разве это важно? У Сидди в любом случае большие шансы,

— Демон обратился к бармену. — Как тебя зовут, миленький?

— Джин, — сказал тот голосом клинической скромняшки, очи долу и все такое. Это

вызвало у меня улыбку — да не только это. Кажется, Демон не читает мысли и

ничего не видел — я бы совсем не хотела обсуждать, почему позволила Сидди зайти

так далеко.

— Джин. Очаровательно, особенно для бармена. Скажи, Джин, ты умеешь делать "Новоорлеанскую деву"?

Он моргнул, будто с трудом соображая.

— Нет, сэр... прошу прощения... но если вы скажете ингредиенты, я...

Демон рассмеялся.

— Спасибо, миленький, я так не думаю. Виски и лед.

Тот со скоростью звука притащил заказ и скорбно замер в углу стойки.

— Ну вот, я расстроил бедное дитя, — вздохнул Демон, придвигая к себе виски и

ведерко со льдом, но не спеша открывать бутылку. — Причем совершенно зря.

— Почему это?

— Потому что "новоорлеанская дева" — это не коктейль. Это... — Он поманил меня

пальцем и сказал на ухо три слова. Убейте меня, четвертуйте заживо, но я никогда

не произнесу эти слова вслух в такой последовательности. У меня была лишь слабая

надежда, что я не сравнялась цветом с барной стойкой красного дерева.

— Прости, ты сама спросила. Что касается его, то может, я дам ему шанс.

— И чего еще я о тебе не знаю? — сказала я, когда вернулся дар речи. — Хотя

прости, я ничего о тебе не знаю.

— Пойдем в номер, поболтаем, — предложил он, прихватив виски и сигареты. — Здесь

ловить нечего, а когда что-то начнет происходить, мы будем там.

— И как мы поймем?

— Может я не телепат, но все-таки сенситив. А это, поверь, будет очень...

эмоционально. А пока используем взаимный шанс... да нет, не на это! — рассмеялся

он снова, когда я вытаращила на него глаза и демонстративно отодвинулась. —

Узнать друг друга лучше.

— Я уже теперь не знаю, хочу ли.

— Как уже было сказано, сенситив здесь я. Мне лучше знать, чего ты хочешь, а

чего нет.

* * *

Напитки покрепче,

Слова покороче -

Так проще, так легче

Стираются ночи.

Мы поднялись на наш третий, и я почему-то не удивилась, когда Демон свернул к

своей двери.

— С тебя визит вежливости, — сказал он, пропуская меня вперед.

— Возьму ноутбук.

Мне бы сейчас закрыться изнутри, но я этого не сделала. Может, потому что он так

хорошо себя вел. Или потому, что помешал Сидди рыться у меня в голове. Я вошла к

нему, хоть и не чувствовала себя в безопасности. Но мандраж был не из этой

реальности, или не из этого времени — просто на мгновение я вспомнила, как вот

так же проходила в его номер год назад. И чем это кончилось.

Номер был почти как мой, с единственным отличием — на столике стояла почти

двухметровая монстера с резными листьями размером с грампластинки. Никогда не

думала, что увижу столько оттенков зеленого. У меня дома есть монстера, но как я

за ней ни ухаживаю, она и на треть не так хороша, как эта.

— Она твоя? — спросила я, когда закончила молча восхищаться.

— Моя.

— Чем ты ее поливаешь?

— Секрет, — ответил он довольно, и невооруженным глазом было видно, как его

радует мой восторг. Так млеют родители, когда хвалят их детей. Почти так же он

реагировал, когда я смотрела на Калеба. Вообще-то странно возить за собой такую

махину, растение Леона-киллера хоть в сумку помещалось... но увидеть хоть что-то,

вызывающее у Демона подобие любви, было занятно. Я как-то не думала, что это

окажется цветок.

Демон притащил стаканы со льдом, и я поняла, зачем он взял бутылку в баре. Его

бар был пуст. Абсолютно.

— Мне чуть-чуть, — сказала я, — так и спиться недолго.

— Угу. — Демон наполнил мою тару. Если это чуть-чуть, то я — испанский летчик...

Я макнула в виски язык, отставила стакан и открыла ноутбук.

— Я все хотела спросить, в отеле только мы?

— А кто еще?

— Ну, там охрана, не знаю. Вашу... Эркхам что, не надо охранять?

Она покачал головой.

— Зачем ее охранять? Разве кто-то может причинить ей вред?

— Это что значит? Значит, что она в состоянии себя защитить? Джимми говорил, что

у Данте сроду не было охраны, нигде, потому что одно его имя отпугивает не хуже

сотни отрядов коммандос.

— Это значит совсем не то. Данте всех просто запугал. А Эркхам — никому не может

прийти в голову ее обидеть, это нонсенс.

— Но все-таки — она же не беззащитна?

— Я понимаю, что ты пытаешься сказать. Ты не представляешь такое, и это резонно,

потому что у людей нет ничего подобного. Ни единого объекта, вызывающего у всех

до последнего человека на земле, одинаковое отношение — всегда найдется человек,

который может убить младенца, растоптать цветок, раскрывающийся раз в сто лет,

сжечь какую-нибудь картину или Божий храм. Да, возможно, Эркхам может себя

защитить. Да, возможно, она в состоянии опустить под воду остров Гавайи и за

секунду пережечь мозги целой армии. Она как само время, у нее есть сила, но ей

незачем пользоваться своей силой. Пойми наконец.

Развивать эту тему вдруг показалось опасным... но можно сказать, я услышала то,

что хотела.

— А то, что Сидди старше, прибавляет ей шансов?

— Я так не говорил и не думаю, что возраст имеет значение. Но в одном ты права —

она старше Джиа.

— Намного?

— Да уж.

— На самом деле я не знаю никого из очень... — я запнулась, чтобы подобрать

слово. — Пенни — она же молодая, ну как... она еще в биологическом возрасте.

Улисс — ему лет триста, и то иногда его трудно понимать. А я слышала, есть такие,

которые... Данте, например. Пенни хотела познакомить меня с ним, но я...

— Испугалась?

— Не то чтобы... ну ладно, да, я испугалась. Я просто не знаю, как вести себя с

существом старше христианства.

— А если я скажу, что ты уже общаешься с такими существами некоторое время?

Я заглянула в его глаза, но внятного ответа они мне не дали.

— Тебе кажется, это сложно, Дагни?

— Непросто...

Демон понимающе вздохнул и снова затянулся.

— А по мне так ничего. Да и с ней у тебя совсем неплохо срослось...

Блин. И почему я надеялась, что он ничего не видел? Теперь следует лишь

надеяться, что он не слышал слов Сидди. На самом деле я очень не хотела об этом

думать — о том, почему я здесь. На моих руках кровь. Может, поэтому?...