Комсомолец. (Черновик)

-... твари... Это были склады моей дивизии. Шесть погибших...

Когда Прохор выдохся, то есть, рассказав всё что знал, причём с подробностями, я достал из ножен клинок и дважды ударил его в грудь, не обращая внимания, как поморщился полковник. После этого убрав блокнот в планшет, пристегнул последний к своему армейскому ремню. Нагнувшись над одним из мешков, я достал ракетницу и, зарядив сигнальную, выпустил её в небо.

— Ты не представился, — сказал полковник, потом добавил. — Хотя о чём это я? Полковник Кириленко, командир стрелковой дивизии.

— Извините, своего имени назвать не могу. Есть причины для этого. У вас сломана нога и два ребра. Заниматься мне вами некогда, но и бросить не могу. Поэтому когда патрули что наверняка продолжают поиски напавших на вас сориентируются по ракетам и доберутся до хутора, я оставлю вас на их попечении. Хорошо?

— Отказываться не буду, — криво усмехнулся Кириленко.

— Пока есть время, я соберусь. Надеюсь, вы не претендуете на мои трофеи?

— Всё что взял с сабли всё твоё. Я служил в Азии, там закон трофея священен.

Много вещей я решил не брать. Мне требовался короткоствол, с учётом того что действовал я фактически на стороне Советов, мне нужно было именно их оружие, но единственный 'наган' принадлежал полковнику, тот это подтвердил, сразу же затребовав его себе обратно, и тут же стал проверять заряжен ли он. Проверив успокоился, став меньше нервничать. Так что все мои трофеи уместились в одном армейском сидоре. Там были документы убитых, всего три, главаря, и двоих из хаты, остальные их не имели, деньги, боеприпасы, три гранаты, двое наручных часов, третьи пришлось так же вернуть полковнику вместе с его документами. Вот и всё, больше ничего я не взял. Был один 'браунинг', польский 'WiS vz35' и 'парабеллум'. 'Браунинг' меня не заинтересовал, патроны фиг найдёшь, а вот польский пистоль и 'парабеллум' я взял, вместе со всеми запасами патронов и магазинов. Оба пистолета использовали люгеровские патроны. Мой запас будет на чёрный день. Временные машинки, до окончания запасов патронов, да и у бандитов не сказать, что их было много. По сотне на ствол всего.

Из армейского снаряжения, прибрал фляги, походные котелки, и другую необходимую мелочь, включая посуду. Правда часть оказалась попорчена осколками от гранаты, и я их оставил.

На десятой минуте я выпустил ещё одну ракету, и стал ожидать помощи. Та прибыла только через два часа. Когда я выпустил шестую ракету. Осталось всего три, да и то осветительные.

Настроение у меня было на высоте, после того как я помог полковнику сменить места лежания, сделал косынку для руки, и подстелил материал чтобы он не застудился, земля была ещё холодная, то прогуливался по двору, весело насвистывал и ожидал патрули.

Заметив вдали свет фар, я выпустил седьмую ракету и направился к полковнику. Разбудив его, он лежал на свёрнутой материи, сообщил о новостях и, отдав ракетницу и оставшиеся осветительные патроны, подхватил мешок, после чего побежал в сторону оврага. У самого края я остановился и прислушался, также осматриваясь. Шум двух машин приблизился, вот в оптику бинокля стало видно, две полуторки, кузова которых покидали красноармейцы с длинными винтовками в руках в такой знакомой форме. Светили фонарики, забегали бойцы, видимо обнаружив убитых и раненого полковника. Наверняка орали командиры, отдавая приказы, но меня это уже не интересовало. Убедившись, что полковник в безопасности, я спустился вниз и, подсвечивая фонариком, что обнаружил в вещах Прохора-главаря, подошёл к Огоньку.

Тот к моему удивлению нагло спал. Пришлось будить. Подтянув подпругу, я отвязал повод, плюнув на оставшийся в земле шомпол, и запрыгнул в седло. Всё, меня тут больше ничего не держит, пора сваливать куда подальше, чтобы переждать ночь. Двигаться сейчас к городу смысла нет, нарвусь на патруль, ещё подстрелят с перепугу, а вот завтра с утра можно. Если что скажу Матвеичу что заблудился и ночевал в лесу.

В данный момент при себе я имел 'ТТ' из огнестрела, оставив карабин на хуторе, так что кроме, двух пистолетов, трёх гранат и двух ножей, не считая складного, на себе другого оружия у меня не было. Надеюсь, для быстрой сшибки хватит, а то пока развяжешь горловину мешка, пока достанешь остальные стволы, раз десять изрешетят.

Переночевать я решил в лесочке у знакомого озера, что находилось в трёх километрах от той дороги, где было совершенно нападение на Кириленко. Там снял седло, спеленал передние ноги Огонька, лёг на потник и, положив голову на седло, я спокойно уснул. Сразу, без мук совести от невинно убиенных и другой мути. Я уснул также легко как рабочий или крестьянин засыпают дома после сделанной за день качественной, необходимой и главное любимой работы.

Проснулся я не от щебетания птиц и ласковых лучей солнца, нет, я банально замёрз и именно от этого проснулся, весь дрожа в ознобе и пытаясь согреться. Вскочив, я быстро сделал несколько приседаний, прогоняя утреннюю дрёму и разгоняя кровь. Побегав на месте, я поймал любопытный взгляд Огонька, что с интересом наблюдал за моими кульбитами и смущенно хмыкнув, вернулся к седлу, рядом с которым лежал мешок. Достав из него кусок завёрнутого в тряпицу солёного сала и слегка зачерствевшего хлеба в той же упаковки, сел на седло, и достав нож, хорошенько вымытый в ручье от крови националистов, стал завтракать. Перо чеснока к салу я не забыл почистить.

Утро уже вступило в свои права, солнца я ещё не видел, скрывали густые ивы с другой стороны озера, но было достаточно светло. Позавтракав, я убрал остаток продовольствия в мешок и, оседлав коня, вскочил на его достаточно широкую спину.

— Пошли, — скомандовал я, стукнув его ботинками по бокам.

Выбравшись на дорогу, мы обогнали две крестьянские подводы и, догнав застрявшую в луже полуторку, там бойцы её почти вытолкали, достигли окраин Луцка. Посты были на всех дорогах, я выбрал тот, которым пользовался чаще всего, в надежде, что попадутся знакомые. Не попались, но пропустили свободно, когда я сказал что с армейских конюшен.

Матвеич к моему удивлению не обругал за задержку, а наоборот обрадовался, он сильно беспокоился, что я сгинул где-то в этих краях. О нападении на штабную машину в том направлении, куда я ускакал, уже было известно.

Когда я сказал что заблудился и ночевал в лесу, чтобы не плутать, только похвалил и велел вести Огонька в стойло. Обиходив его, я переоделся в свою школьно-выходную одежду и, прихватив мешок с трофеями, направился в центр города. Всё добытое оружие я спрятал на конюшнях, там был множество мест для тайников, вот и подготовил заранее парочку, как знал что пригодиться. А к месту, где висел мешок и винтовка даже приближаться не стал, тоже тайник на будущее.

Время было семь утра, но у здания городского отдела НКВД хватало и машин и сотрудников. Видимо ночное нападение их изрядно встряхнуло. Оно было первое в этом сезоне, вот и забегали. Нападение на почтальоншу не считается, этим делом занималась милиция.

Прислонившись плечом к двухэтажному старинному зданию из красного кирпича, я наблюдал за мельтешением, местных оперов и бойцов войск НКВД. На моих глазах в кузов попрыгало пятнадцать человек, все в форме, в характерных фуражках, и с карабинами, после чего машина укатилась вниз по улице к выезду из города. Посмотрев на крыльцо, где курил оставшийся сотрудник, в его петлицах я разглядел по кубарю и, поправив одежду, перевесив сидор на другое плечо, энергично зашагал к зданию.

— Доброе утро, — поздоровался я с сотрудником.

Тот засёк меня ещё на подступах, поэтому пока подходил, успел осмотреть с ног до головы. Медленно выпустив дым, он кивнул и ответил:

— Здоров. С чем-то важным пришёл или так, на одноклассников пожаловаться? — насмешливо спросил он.

— Мне нужен начальник отдела. Он на месте? — проигнорировав насмешку, спросил я.

— Будет в течение часа. Только он тебя вряд ли примет, часы приёма граждан расписаны на стенде, сегодня он не принимает. Будешь ждать?

— Меня примет. Вы товарищ МЛАДШИЙ лейтенант лучше бы чем насмешничать нашли его и передали, что его ждёт человек что отправил на тот свет часть банды Прохора-Чёрного. Думаю, это его заинтересует.

Мои слова вызвали мгновенную метаморфозу, из расслабленного состояния гебешник превратился в самого настоящего готового к нападению волчару. Он настороженно осмотрел меня и спросил:

— Что в сидоре?

— Доказательства.

— Пошли.

Открыв дверь, мамлей пропустил меня внутрь и приказал дежурному:

— Сержант, срочно найди капитана Рогозова... А ты давай за мной.

Мы прошли в отдельную комнатку, дверь находилась за спиной дежурного, и там мамлей обхлопал меня на предмет скрытого оружия, не найдя ничего кроме складного ножика в кармане брюк. Сидор он с моего разрешения тоже осмотрел, и сейчас присев на край подоконника с забранными решетками окнами просматривал найденные документы. Блокнот я ему не отдал.

Судя по тому, как у него удивлённо взлетели брови, сейчас он держал в руках документы Прохора-главаря, которого здесь все знали под кличкой Чёрный.

— Так это ты тот боец в танкистском комбинезоне?

— Кириленко рассказал? — раздвинул я губы в усмешке.

В комнате кроме стола и одной привинченной к полу табуретки никакой другой мебели не было, поэтому зайдя, я сразу занял единственное нармальное сидящее место. Вот и сейчас отвечая на вопросы лейтенанта, закинул ногу на ногу.

— Значит точно ты. Зачем пришёл, похвастаться или доложиться?

— Об этом узнает ваш непосредственный начальник, и если надумает сам доведёт нужную информацию, — скривил я губы.

— Ну-ну. Сам-то кто, или это тоже узнает только начальник?

— Именно.

Мы молча продолжили ожидать запаздывающего начальника, а я задумался, правильно ли поступил что пришёл. По всем прикидкам получалось что правильно, но всё-таки было у меня сомнение.

Дело в том, что без серьёзной поддержки мне тут будет тяжело, а вот если работать по местным бандам и националистам плечом к плечу с тутошними ребятами из НКВД, это выведет мою работу уже на другой уровень. Мне требовалась единственная помощь от них, информация, ну может ещё небольшое снабжение. Остальное я добуду у бандитов, перейду так сказать на самообслуживание. Не думаю, что они прогонят меня, так как знал, что они сами не очень любят местное отребье и стараются живыми их не брать.

Кроме этого были ещё планы на будущее. Войну я встречу здесь, в этом сомнений нет, но оставаться на оккупированных немцами территориях я не собирался. Для этого нужна надёжная база, которой у меня не было, и подготавливать её у меня желания не имелось никакого. Да и вообще мне пятнадцать лет. К тому же мне было известно о том, как после войны относились к людям, жившим на оккупированных территориях, не всегда зажимали, но отметки в документах стояли. Вывод был один, мне необходимо переждать войну в таком месте докуда не дойдёт война. Да, я собирался жить в Москве, пока не придёт срок моего призыва на действующую службу. После войны, если я её переживу, то вернусь в Западные области и продолжу работу по уничтожению банд, бандеровцев и другой националистической швали. Вот такие у меня были планы. Так что мой приход к местным гебистам был продуман, мне требовались документы внештатного сотрудника местного отдела. В будущем это будет огромным подспорьем. Может быть по достижении определённого возраста попаду на службу в НКВД или СМЕРШа, я про него фильм смотрел. Тоже шанс, тем более это моя специализация, ловля диверсантов.

Для того чтобы скорешиться с местными парнями мне требовалось доказать свою полезность и то что я им нужен куда больше чем они мне. Тогда работа пойдёт, нужно стать для них своим, тем, кому доверят спину даже такие недоверчивые парни, а я постараюсь их не подвести. Свои слова я старался держать и на ветер не бросать. Родители и дед воспитали так. Западнец, а слово держит. У меня на прошлой родине, это ничего другого кроме ядовитого смеха у населения не вызвало бы. А я вот старался держать слово и всё тут.

Так что и получалось, что единственно, что мне требовалось от местных гебистов — это защита. Да-да, именно защита. Под их прикрытием я могу работать свободно, главное не переусердствовать, чтобы это не всплыло, а там работай, как хочешь, если договоримся, конечно. Бумага что мне возможно выдадут, в будущем ой как пригодится. Я буду в состоянии прикрыться буквально от действий любых органов. Очень мощная защита, ну кроме самой конторы конечно.

Вот такие у меня были планы. Конечно, можно работать одному, попасться на глаза я могу пятьдесят на пятьдесят. Да и то если поймают на месте уничтожения очередного националиста, а так попробуй докажи. Но требовалась база и частичное снабжение, в основном боеприпасами и другими необходимыми средствами, которые у бандитов не достанешь. Короче, дело это решённое и менять я его не собираюсь. Если пошлют куда подальше, то тогда буду работать с оглядкой в одиночку, уйдя до начала войны в леса, а там уже можно отходить вглубь страны. Мне требовалась чистая жизненная история. Может я, и погибну, но уже сейчас думал, как буду жить после войны. Да, основная идея и смысл жизни у меня месть, и я буду мстить, жёстко, без сантиментов и компромиссов, но и о мирной жизни стоит подумать.

Через десять минут дверь с лёгким скрипом отворилась, резанув этим неприятным звуком по нервам, и в комнату вошли двое мужчин в форме сотрудников НКВД. Один имел шпалы капитана ГБ, второй старшего лейтенанта. Оба коренастые мужики, обоим за тридцать, ближе к сорока.

Обернувшись, я посмотрел через плечо на вошедших. Подумав, встал с табуретки и молча посмотрел на командиров, разговаривать в присутствии наглого мамлея не хотелось. Пусть старшие решают, кому тут быть.

* * *

Выйдя на крыльцо отдела НКВД, я спустился и неторопливо направился вверх по улице в сторону школы. Прежде чем идти домой следовало узнать, что у меня там с экзаменом, какая оценка, и разузнать насчёт экзамена по географии, что должен быть завтра. Сегодня отдыхаем, ничего учительским составом для дальнейшего мучения детей не запланировано.

Неторопливо я шёл по причине задумчивости, нужно было проанализировать наш разговор.

— Товарищ капитан госбезопасности, — обратился к нему младший лейтенант, сразу же приняв стойку смирно. — Вот, сам пришёл. Документы Чёрного принёс. По описанию схож. Хочет поговорить лично с вами.

— Выйди, — негромко велел капитан, как только сотрудник это сделал, он приказал. — Говори.

— Думаю сначала лучше представиться, — сказал я, мельком посмотрев на второго командира, что остался в комнате, видимо он имел полное доверие у начальника отдела. — Евгений Романович Иванов. Сын подполковника Иванова, которого убили бандиты в декабре прошлого года. О причинах моей схватки с бандитами теперь думаю, не стоит объяснять. Они лишили меня семьи и я хочу заняться их уничтожением. Ликвидацией если проще. Я бы хотел работать на вас, вернее даже не работать, а сотрудничать, это более близкое по смыслу слово. Моя работа, которую я себе выбрал, заключается в уничтожение бандитов в лесах и других местах, где их обнаружу, кроме населённых пунктов. По мере поступления сведений я буду передавать их вам, и именно вы будете заниматься задержанием бандитов и особенно их пособников, что скрываются в городах и сёлах. Моё только 'зелёнка', леса проще говоря. Буду работать под местного крестьянского паренька, передвигаясь на подводе с сеном. Прикрытие идеальное. Я понимаю, что слова пятнадцатилетнего парня не являются верой для вас, но у вас в руках блокнот с показаниями Прохора-Чёрного и есть показания полковника Кириленко. Это надеюсь, заставит серьезно отнестись к моим словам, а так же к тому, что я сам пришёл с предложением о сотрудничестве, так как на одном деле останавливаться не собираюсь. Действовать я начну через десять дней, уйдя в леса, остальное время собираюсь пустить на подготовку и окончание школы. Замечу, у меня экзамены, а я дисциплинированный ученик. За это время вы проверите всю информацию по блокноту и тогда мы поговорим более предметно. У меня пока всё.