Но с этим можно было разобраться и потом, а пока, как отрабатывали на тренировках, умертвия по знаку командира взвода (с этого момента и до вмешательства полковника боем командовал он и только он), соскользнув со своих химер, нырнули в лес — один справа от дороги, другой слева. Им предстояло скрытно приблизиться к месту боя и захватить лучников, буде такие обнаружатся, и других прячущихся. Желательно — невредимыми. Остальной же отряд неторопливо двинулся вперёд.

Когда до свалки — а назвать творившееся на дороге битвой было нельзя — осталось не больше двадцати шагов, командир взвода кивнул штатному магу и, дождавшись ответного кивка, приказал:

— Прекратить!

И хотя сам гвардеец говорил тихо, голос его прокатился над дорогой подобно грому небесному, перепугав дерущихся (некоторых — до мокрых штанов) и животных. Взводный же, выждав несколько ударов сердца, продолжил:

— Всем бросить оружие!

Если бы дело происходило на территории Карсидии, он бы ещё добавил: "Гвардия короля!" Но здесь, в Диких Землях это явно было излишним.

А бойцы тем временем двумя колоннами — огибая дерущихся одна по правой стороне, другая по левой — двинулись вперёд. При этом перед каждым всадником бежала его костяная гончая.

Телег оказалось всего четыре, так что место действия было оцеплено достаточно быстро — большинство участников не успели прийти в себя, глядя на проезжающих мимо них тёмногвардейцев стеклянными глазами и явно ничего не понимая.

Впрочем, не все: один из нападавших, находившийся примерно в середине каравана, к тому времени, как к нему приблизился первый всадник, явно пришёл в себя и, похоже, даже успел прикинуть возможность оказать сопротивление. Однако посмотрел на "улыбку" костяной гончей и передумал.

Потом всех драчунов разоружили и связали, и пока бойцы этим занимались, из кустов слева выбрался поднятый, несущий на каждом плече по бессознательному телу. Выбрался, сбросил ношу под ноги внимательно наблюдающим за происходящим химерам и снова скрылся в кустах. Однако вскоре появился немного дальше и тоже с двумя телами. Одно из них, как и предыдущие, сбросил на дорогу прямо там, где на неё выбрался, а вот оставшееся сначала донёс до внимательно наблюдавших командиров, сгрузив под ноги химере комвзвода и пояснив:

— М'г.

После чего опять нырнул в заросли.

Второй поднятый, проверявший лес справа, в этот момент вывел на дорогу молодую крестьянку, держа её за плечо. Молодка, на взгляд Вертина, была так себе и где-нибудь в другом месте вряд ли могла рассчитывать на повышенное внимание со стороны мужчин, однако на лесной дороге да после боя... В общем, весьма разумно с её стороны. А вот то, что поднятый её именно вывел, а не вынес на плече бесчувственное тело, требовалось обдумать.

Закончив вязать пленных, тёмногвардейцы оставили у дальнего конца обоза пару дозорных и принялись стаскивать связанных ближе к начальству, укладывая их аккуратными рядами напротив друг друга. Слева — нападавших, справа — караванщиков. При этом одного из нападавших — того, у которого и правда был меч и который раньше других пришёл в себя от звукового удара — уложили рядом с захваченным магом, а двоих погибших отдельно от всех. Затем настала очередь отобранного у драчунов оружия, которое свалили в одну кучу, после чего командир взвода, окинув напоследок зорким оком место действия, доложил, что задача выполнена.

Кивком поблагодарив подчинённого и одновременно показав, что ни вопросов, ни замечаний не имеет, полковник Тёмной Гвардии Вертин Дарсиг подавил тяжёлый вздох — свалить на командира взвода ещё и разбирательство не позволяла совесть — и принялся разглядывать пленников, решая, с кого начать допрос...

* * *

Выехав из леса, передовой дозор встал, за ним остановился отряд, а за отрядом и следовавший в самом хвосте обоз.

Некоторое время все стояли: полковник — потому что разглядывал открывшуюся картину и размышлял об удивительной схожести входов в долины, если, конечно, не обращать внимания на мелочи. Тёмногвардейцы — потому что ждали приказов, как и немёртвые. А обоз — по той причине, что как-то объехать загораживающих дорогу вояк не представлялось возможным.

Наконец проводник из местных селян, шедший пешком слева от Дарсига (ему предложили ехать на химере за спиной поднятого, однако мужичок решительно отказался, заявив, что осталось недалеко и он лучше так, ножками) и не понимавший причин задержки, прокашлялся и принялся объяснять:

— Вон там вон, Ваша Милость, — доморощенный хитрец деревенского разлива обратился к Вертину, как положено обращаться к барону, — она и есть, Ословка, деревня наша, — и ткнул в направлении видневшегося слева частокола пальцем. — А вон там, Ваша Милость, — палец уткнулся в скалу, возвышавшуюся как раз напротив выхода дороги из леса, — проход и есть. В эту, в долину. Так что вам, ежели что, туда надобно.

Полковник хмыкнул: надобно-то было туда, однако не отрядом. И Вертин это знал. Как знал и то, что соваться туда толпой по меньшей мере глупо.

Однако мужичку чувство благодарности оказалось не чуждо. Указав на этот раз куда-то вправо, он неторопливо и обстоятельно объяснил, что хоть долина и прямо, однако лучше бы Его Милости и господам воинам идти сначала туда и там встать лагерем. А ко входу послать кого-нибудь одного, чтобы встал там и ждал. К нему, мол, выйдут. А если Его Милость торопится, то можно и покричать, но будет ли с того толк, он, Гирек, прозываемый Трескуном, не ведает.

Впрочем, дело оказалось не только в благодарности. Ещё раз прокашлявшись (то ли решимости набирался, то ли и правда в горле запершило), Трескун осторожно поинтересовался, а что "Его Милость" собирается делать с "лошадками". Потому как тех, на которых сам "Его Милость" и его воины разъезжают, обычная скотина сильно пугается.

Полковник хмыкнул: не зря деревенские, узнав, что возглавлявший обоз староста убит, выдвинули на его место этого внешне ничем не примечательного мужичка. Ой, не зря! Этот хитрован очень быстро сообразил, что спасителям живые лошади, оставшиеся от разбойников и разысканные стараниями Вилера (всё же хорошему заклинанию его князь научил, полезному), совсем не к месту. При этом мысль, что их могут пустить на корм всё тем же химерам, в его селянскую голову даже не приходит.

Насмешливо поглядев на ловчилу с высоты седла, Дарсиг как бы между прочим заметил, что и самому "почтенному Гиреку" эти лошади тоже не подойдут, поскольку приучены к седлу, а не к упряжи.

"Почтенный Гирек" аж задохнулся от возмущения и принялся перечислять, загибая пальцы:

— Жеребчиков к ослицам подвести (палец), кобылок к ослам подвести (палец)...

— Барону продать, — подсказал Вертин, мысленно ухмыляясь.

— Барону про... — начал было Трескун, но тут же сообразил, что говорит, и замахал руками: — Какому барону, Ваша Милость?! Какому барону?!

Пылкие оправдания оказались грубо прерваны одним из державшихся рядом с полковником немёртвых. Указывая в сторону входа в долину, он прохрипел что-то похожее на "Ждёт!". Поглядев в том направлении, Дарсиг заметил одинокого всадника. До него было слишком далеко, чтобы рассмотреть подробности, однако полковник откуда-то знал, что это именно тот, кто ему нужен. И потому, приказав командиру взвода разбить лагерь в месте, которое укажет "почтенный Гирек" и не слушая стенаний этого "почтенного", в сопровождении взводного жреца и Вилера отправился знакомиться с очередным чудовищем...

* * *

Разглядывая сидящего по стойке смирно полковника Тёмной Гвардии Вертина Дарсига, Кирхан Четвёртый пытался решить сложный вопрос: чем таким наградить верного служаку, чтобы и продемонстрировать всем заботу монарха о подданных, и щедрость показать и... И знание нужд. Проще говоря, награду награждаемый должен воспринять именно как награду, а не просто как знак внимания со стороны короля. Это могло бы быть повышение в чине, если бы оно не сопровождалось переводом на другую должность. Это могло быть пожалование землями, но, опять же, как показали осторожные вопросы, занятие собственным хозяйством — последнее в списке предпочтений этого представителя хоть и небогатого (мягко говоря), но весьма достойного рода... Даже дамы сердца и то нет...

Его Величество тяжело вздохнул, подумал ещё немного и, повернув голову к брату, многозначительно кивнул ему на шкафчик с вином — если он всё правильно помнил, бокалов в том шкафчике должно хватить на всех присутствующих.

Судя по тому, что в скором времени старший принц вручил один хрустальный бокал с рубиновой жидкостью королю, второй тёмногвардейцу, а третий взял себе, жаловаться на память Его Величеству было преждевременно. Покрутив изделие подгорных мастеров перед глазами, Кирхан Четвёртый неожиданно спросил:

— Вертин, хотите титул?

— Ваше Величество? — встрепенулся явно задумавшийся о чём-то своём полковник.

Мысленно, чтобы не обидеть служаку, усмехнувшись (вот сразу видно, что не придворный! Те в присутствии августейших особ не отвлекаются), король повторил вопрос.

— Благодарю, Ваше Величество, однако я не заслужил... — тёмногвардеец запнулся, подбирая слово, — такой чести.

Со стороны главнокомандующего раздалось насмешливое фырканье, услышав которое, Дарсиг сначала было насупился, но быстро сделал лицо тупого служаки.

Бросив на брата неодобрительный взгляд, Кирхан Четвёртый мягко объяснил полковнику, что не только подданные вообще и гвардейцы в частности обязаны служить королю, но и король обязан тех, кто верно служит, награждать. Причём исполнение королём этой обязанности не менее значимо, чем верная служба подданных. А в отношении полковника Гвардии Вертина Дарсига Его Величество этой своей обязанностью пренебрегает. Причём злостно. А это не есть хорошо. И потому оный полковник, как только выйдет из королевского кабинета, возьмёт у секретаря список свободных баронств и графств с краткими описаниями, на досуге с ним ознакомится и, скажем, послезавтра к полудню сообщит секретарю, что выбрал.

Воспользовавшись возникшей паузой — у Его Величества пересохло в горле — Дарсиг попытался отговориться занятостью. Однако Его Величество решительно отмёл все возражения, сообщив полковнику, что как только тот определится с выбором, Его Высочество Рисхан подберёт из отставников нескольких надёжных людей, которые и снимут с плеч полковника если не все, то большую часть хозяйственных забот.

После этих слов короля Дарсиг посмотрел на сидевшего в стороне главнокомандующего, увидел, что тот явно не горит желанием спорить с коронованным братом, и тяжело вздохнул, смиряясь. И даже на то, что после улаживания вопроса с титулом и владениями Её Величество (а возможно, и королева-мать тоже) займётся устройством его семейного счастья, почти никак не отреагировал. Только вздохнул ещё раз...

Тишину, воцарившуюся в кабинете после ухода тёмногвардейца, нарушил принц. Сначала заворочался и заскрипел креслом, а потом спросил:

— Ну и зачем?

— Дети, — задумчиво произнёс король и, почувствовав, что брат не понимает, пояснил: — Его дети будут служить моим детям. А дети его детей — детям моих детей.

— И всё? — недоверчиво хмыкнул старший.

— Н-ну-у-у...— протянул Его Величество, — ещё я, если честно, не смог придумать ничего лучше.

С минуту главнокомандующий размышлял над услышанным, после чего поинтересовался, а с чего вдруг его коронованный брат вообще озаботился этим вопросом.

— Не знаю, — пожал плечами Кирхан. — Просто вдруг пришло в голову, что хорошими отношениями с князем мы в немалой степени обязаны этому полковнику.

— Спорный вопрос, — хмыкнул принц.

— Может, и так, — не стал спорить Кирхан. — Но вспомни, что полковник рассказал о последней поездке.

Рисхан молчал долго. Не потому что не мог вспомнить, о чём говорил тёмногвардеец. Нет, с памятью у старшего принца был полный порядок. А вот с пониманием коронованного брата частенько случались трудности. Потому что мысли Его Величества иной раз совершали такие... кульбиты — ярмарочный акробат обзавидуется. Несколько раз в кабинет заглядывал секретарь, но видя, что монарх занят, исчезал, бесшумно притворяя массивную дверь. Наконец королю надоело наблюдать за мучениями брата и он посоветовал ему рассматривать ситуацию не с начала, а с конца. Затем посмотрел в остекленевшие глаза главнокомандующего, вздохнул, залпом допил вино и принялся объяснять.

Начал он с того, что в Западной долине появился лич. Которому князь оказывает помощь. И хотя он оказывает её по просьбе Храма Милостивого, это всё равно странно. Если только — на этом месте Кирхан прервался, взглядом предлагая брату продолжить. И тот не разочаровал:

— Они родственники, — хмыкнул старший. — Если, конечно, это можно так назвать, — немного подумал и продолжил: — Ещё — есть другая дорога между долинами. Однако князь попросил о помощи полковника. Хотя, как я понял, быть должником очень не любит.

— Это ненадолго, — поправил Кирхан. — Он быстро расплатился. Тут же.

Главнокомандующий поморщился:

— Дело не в этом. Сам факт. Ему не нравится быть должным. Если, конечно, нежити может что-то не нравиться. Вспомни: за всё время это всего лишь второй случай, когда он был нам что-то должен.

— Третий, — поправил Его Величество. — Ещё кости.

— Кости идут, как часть оплаты за обучение, — возразил Рисхан. Подождал, пока брат кивнёт, соглашаясь с возражением, и продолжил: — И ты думаешь, что будь на месте полковника Дарсига кто-то другой, князь предпочёл бы воспользоваться собственным путём, несмотря на какие-то сложности.

Его Величество ещё раз кивнул. Теперь — подтверждая правильность вывода. Главнокомандующий же снова о чём-то надолго задумался, но в конце концов откинулся на спинку кресла и честно признался:

— Всё равно ничего не понимаю!

* * *

Маленькая бронзовая птичка, стоявшая на краю письменного прибора, издала короткую трель и, когда хозяин кабинета коснулся её головы, сообщила голосом секретаря об ожидающем в приёмной полковнике Дарсиге. Отозвавшись коротким: "Просите!" — хозяин кабинета откинулся на спинку кресла и, сцепив руки на животе, с интересом уставился на высокие массивные двери тёмного дерева. Впрочем, долго ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как одна из створок широко распахнулась и в кабинет решительно шагнул статный гвардеец в полковничьем мундире, из-за чего и так не слишком просторное помещение показалось его хозяину совсем уж тесным.

Мысленно хмыкнув, хозяин неторопливо, с достоинством поднялся навстречу гостю:

— Приветствую доблестного защитника Короны!

— Привет, Лирт, — хмуро отозвался полковник и не дожидаясь приглашения опустился в левое гостевое кресло.

Внимательно на него поглядев, Лиртво сказал секретарю, что его ни для кого нет, затем достал из стола два серебряных стаканчика и флягу в кожаном чехле. Наполнил стаканчики, снова посмотрел на гостя и перебрался в свободное кресло. И уже усевшись, пододвинул один стаканчик полковнику и, приподняв второй, предложил:

— Ну, за короля?

Сработало! Ни один гвардеец ни за что не откажется выпить за короля!.. А что гость при упоминании Его Величества поморщился, то никто этого не видел. И Лиртво бы тоже не заметил, если бы не смотрел очень внимательно. Но он смотрел. Как учили ещё в обители. И заметил. И что дальше?