Эквилибрист: Путь Силы. Часть 1

— Я плохо умею лечить, — обращаюсь к командиру отряда, — могу навредить.

— Он и так сдохнет, если не помочь, — буркает тот, — тут хоть какой-то шанс.

Стрела прошла насквозь. Сломать и выдернуть. Печать исцеления прямо поверх кольчуги. Тело под руками изгибается дугой, из горла рвется хриплый крик. Не отвлекаться, гнать энергию, гнать. Двое солдат валятся сверху, фиксируя пациента. Молодцы, сообразили, нужно будет поблагодарить позже. Не отвлекаться! Вот так, вычистить все постороннее. Ну же, тело! Ты же знаешь, что делать! Еще немного. Уф-ф-ф. Все. Как там пациент? Жив, но без сознания.

— Все, жить будет, — с трудом встаю, — где второй?

Качаю головой, этот уже не жилец. Аура еле видна и становится все бледнее. Да и рана паршивая — весь бок разворочен, и, похоже, печень тоже задета. У организма просто не хватит сил, чтобы восстановиться.

— Господин маг, — подбегает ко мне один из бойцов. Мальчишка, еще и бриться не начал, — посмотрите там. Мы это, тело колдунца вражьего не трогали значица. Тама и лежит оно.

Иду следом. Тело действительно не трогали, только голову уперли куда-то. Тщательно обыскиваю, откладывая в сторону амулеты и просто интересные вещи вроде изогнутого ножа из странной черной стали. Останки исчезают в черной вспышке. Так надежнее.

Обратно движемся медленно, сопровождая телеги. На одной четыре тела и трофеи, на другой раненые. Спасенный мной солдат пришел в себя. Теперь матерится и требует пожрать. Ну да, организм потратил на лечение почти все силы, нужно восстанавливать. Я ведь не лекарь, моя сила организму энергии не добавляет, скорее наоборот.

— Маг, — окликает меня мужик, когда я проезжаю мимо, — ты это. Благодарствую, конечно, но ты уж в следующий раз добей сразу. Лучше сразу сдохнуть, чем боль такую еще раз испытать.

— Да без проблем, — равнодушно пожимаю плечами и толчком пяток отправляю лошадь вперед.

Город заполнен людьми. От обилия ярких одежд, флагов и цветов рябит в глазах. У народа праздник! Торжественный выезд фрайхера, который во главе своих солдат направляется в храм — благодарить богов за дарованную победу и спасение деревни. По мне так повод не слишком значительный, но люди рады поводу отвлечься от повседневности и хорошенько повеселиться. Где-то на заднем фоне играют музыканты. Девушки в праздничных нарядах усыпают наш путь цветами. От их улыбок плечи воинов расправляются сами собой. Некоторые уже тоже стали обладателями венков, что оставили им особо смелые девушки.

Колонна движется неторопливо, давая возможность всем насмотреться на властителя и его верных слуг. Впереди сам барон в своем черном доспехе. Пурпурный плащ укрывает плечи. Гордая осанка и величественно-строгое выражение лица. Отец народа. Строгий, но справедливый. Справа сверкает начищенной броней воевода. По части величественности до фрайхера, конечно, не дотягивает, но все равно выглядит внушительно. Слева я. Весь из себя черный и хмурый. Не люблю пафоса. И ведь чувствую, что народ радуется вполне искренне, но все равно не покидает ощущение фальши. На моей далекой родине давно уже разучились радоваться вот так — искренне, взахлеб, по самому незначительному поводу. Да просто новому дню. Так что злюсь я больше на себя и свою зависть, оттого и язвлю больше обычного и пугаю детей одним выражением лица. Хотя нет, это я наговариваю. Но ни одна из хохотушек, что увешивают солдат цветами, так и не решилась подойти. Ладно, будем считать, что темному магу цветы по статусу не положены. За нашей тройкой ровными рядами следуют герои битвы за Медовую. Шон удостоен чести нести знамя Хольца. Пытается сделать столь же одухотворенное выражение лица как у барона, но помимо воли расплывается в улыбке и косится на наиболее симпатичных девушек — оценили героя? Все бойцы в парадной форме, с лучшим оружием. У некоторых даже уздечки на лошадях украшены серебряными пластинками и прочими финтифлюшками. Красавцы! Глаз не отвести. За ними остальные бойцы, видимо, для солидности. Им тоже достается толика внимания, но ребята Шона сегодня вне конкуренции!

В храме сначала жрец проводит ритуал над телами погибших, прося благословения Райторна. Клинки взмывают вверх в безмолвном салюте. Звенящая тишина красноречивее любых слов, аж слезы на глаза наворачиваются. Вру, конечно — я уже и не помню, когда последний раз плакал, но все равно торжественность момента цепляет за душу. После этого начинается благодарственная служба в ходе которой барон жертвует храму некоторую сумму, произносятся молитвы, поются гимны и все такое прочее. Приношение самому богу — оружие побежденных. Не все, конечно. Там всего пара мечей хоть чего-то стоила. Вот самый богатый из них и преподнесли покровителю воинов. После окончания службы барон произнес на площади хвалебную речь в честь победителей и под ликующие крики толпы насадил на кол голову вражеского мага. А я все гадал — куда же она делась?

В общем, получилось очень ярко, торжественно, хоть и, на мой взгляд, слишком пафосно. Такие времена, такие нравы.

Глава 8

— А ну стоять!

Тарина замерла, и только через секунду поняла, что голос доносится из-за двери.

— Ниаминаи Кат, извольте объяснить, где вы умудрились так испачкать и порвать платье?

Стоило бы, наверное, подождать, но любопытство пересилило. Тихонько приоткрыв дверь, баронесса скользнула внутрь. Сидящий в кресле маг, не поворачивая головы, жестом велел: "Подожди!". И у Тарины даже мысли не мелькнуло о недопустимости подобного обращения. Уж слишком молодой маг сейчас напоминал отца. Замершая под его взглядом Ниа вообще не заметила появления в комнате нового человека. Она что-то лепетала, пытаясь оправдаться.

— Итак, — голос мэтра не предвещал ничего хорошего, — вы не только покинули замок без разрешения, порвали и испачкали платье, но и пытаетесь мне нагло врать. Я удвою ваше наказание. Кроме того, вы собственноручно выстираете и заштопаете одежду. И аккуратно заштопаете, а не как в прошлый раз! А теперь принесите ремень.

Действительно, вылитый отец. Сколько раз юная баронесса так же стояла перед отцом, опустив голову. И примерно с таким же результатом.

Когда экзекуция была окончена, и всхлипывающая Ниа скрылась в своей комнате, маг развернулся к гостье.

— Вы что-то хотели леди? — голос отнюдь не потеплел.

— Вы не слишком строги с девочкой?

— Это мое дело, вы не находите?

— Да, конечно, — спорить с магом в дурном настроении Тарина не собиралась. Да и не так уж он строг, если подумать. Девушка еле сдержала улыбку, вспомнив, как застала грозного убийцу магов ползающим по полу и играющим с дочкой в куклы.

— Я, собственно, хотела согласовать некоторые вопросы обучения Ниаминаи, — продолжила она, — и еще Вальд Горн просил вас зайти. Он сказал, что броня готова.

— Да, конечно, — маг сразу погрустнел.

Броню мне навязал господин фрайхер после того боя за Медовую. И оформил все в виде подарка за первую реальную битву, так что не отвертишься. После долгих споров с кузнецом и Шоном в качестве эксперта мы сошлись на доспехе вроде легкой бригантины. Толстая кожаная куртка до середины бедра с подстежкой, и нашитыми металлическими пластинами. Плюс усиленное бронирование плеч и армированный стоячий воротник защищающий горло и нижнюю часть лица. Рукава сделали так, чтобы они не мешали пользоваться скрытыми в наручах кинжалами. Двигаться в доспехе, весящем килограмм шесть-восемь, было неудобно, хотя что зря грешить — подогнана броня великолепно. Теперь вот таскаю, снимая только на ночь. Чтобы привыкнуть. И усиленно тренируюсь с бойцами дружины. В общем, скучать не приходится. Да и барон про меня не забывает. Теперь вот послал в Нижнюю. Говорят, тамошний трактирщик балуется контрабандой. В принципе, это не страшно — кто из нас без греха? Но херр Тул забывает делиться с хозяином домена, а это уже нехорошо.

— Уважаемый, мы беседуем уже полтайса, а вы все никак не можете понять, что лгать бесполезно, — тяжело вздыхаю, — я ведь просто могу вывернуть ваши мозги наизнанку и узнать, что, когда и сколько.

— Мэтр, ну поймите же и вы меня, нет у меня денег, нет! — трактирщик чуть не плачет. Хороший актер, — я и так еле концы с концами свожу. Семью кормить нечем! Семеро по лавкам, дети малые!

— Быть может, сократить их количество? — уговоры мне надоели.

Тул осекается, проследив за моим взглядом. У двери в жилую часть дома стоит малыш лет двух-трех и глазеет на нас, засунув палец в рот.

— Милый ребенок, — как кстати появился! Если уж и эта угроза не сломает его упертость...

Но первым сломался не Тул. Высверк опасности сзади. Уйти в сторону и ударить навстречу. Только потом обернуться. Черт! Женщина средних лет медленно оседает на пол. За занавеской пряталась, там печка, кажется. Прах и пепел! Неудачно-то как! Она, конечно, убить меня пыталась, но все равно жалко. А вот показывать этого нельзя. Черные маги жалости не знают. Возвращаю на лицо все то же скучающее выражение и оборачиваюсь к трактирщику:

— Продолжим. Итак, уважаемый, вы утверждаете, что контрабандой не занимаетесь и налоги от фрайхера не утаиваете?

Тул с трудом отрывает глаза от тела. Жены? Да, скорее всего.

— Будь ты проклят! Отдам, все отдам! Подавись своим золотом! Чтоб тебе... — истерика. Это уже не интересно.

Некоторое время меня мучает совесть. Вроде бы, сколько народу убил, а вот поди ж ты. Эта смерть — нелепая и ненужная чем-то зацепила. Барон, кстати, услышав эту историю, лишь головой покачал, но не сказал ничего. Несколько дней я думал и переживал, а потом все-таки решил сходить в храм и попросить прощения за грех невольного убийства. Не факт, что у местных богов это вообще грехом считается, но нужно попробовать. Прежде всего, мне нужно. Да и раз уж живу на их территории, игнорировать богов не стоит.

А по дороге в город на меня напали. Стрела рванула рубашку. Броню не надевал — в храм все-таки иду, а не на битву. Увидев мелькнувший среди кустов силуэт, бросаюсь следом. Врешь, не уйдешь! Тем более с ножом в ноге. Что же ты отползаешь мальчик? Откуда ужас в твоих глазах? Кто ты вообще такой? Э нет! Никуда ты не уползешь. Тем более со сломанными ногами. Ты не кричи, ты рассказывай. Не хочешь? А если так? Не надейся, пока я не разрешу, ты не умрешь. Что ж, я сам посмотрю. Ах, мститель! Тула сын. Что же ты так плохо стреляешь? Ах, в живот целился? Чтобы мучился подольше, чтобы больно было? Что ты знаешь о боли, щенок? Ничего, сейчас узнаешь. Я помогу. Что же ты так кричишь? Береги силы, кричать тебе еще долго. Я только начал.

Когда темная волна схлынула, я был с ног до головы забрызган чужой кровью. В замок в таком виде возвращаться нельзя. Кажется, здесь неподалеку был ручей. Умыться нужно. Изуродованный труп неудачливого мстителя так и остался висеть, приколоченный к дереву собственными стрелами. Если это нападение было ответом богов на мою просьбу о прощении, а очень на то похоже, то после такого идти в храм точно не стоит. Привести себя в порядок, вернуться в замок и пошло все к черту! В конце концов, парень первый на меня напал. Не маленький уже, в семнадцать лет пора научиться отвечать за свои поступки. Вот и научился.

Несколько дней я метался как тигр в клетке. Сорвался! Да, по большому счету, парень напал первым, но это если бы я его просто убил. Труп уже нашли. Слышал, как служанки говорили об этом. Что делать? Слово за бароном, но если жители надавят на него как следует, то выбор между бунтом домена и жизнью одного пришлого мага очевиден. Бежать сейчас? Нет, не вариант. А потом может быть уже поздно. Сейчас я могу забрать Ниа, а если придется прорываться с боем... Я, конечно, ее все равно не брошу, но шансы выжить резко падают. Нужно подготовиться. Черт! Только все налаживаться стало!

То, что я явился в зал в броне, стражу и барона насторожить не должно. Ношу, привыкаю. Посох тоже как бы деталь гардероба. Сила? Так никто и не заметит, что я полон под завязку. Надеюсь, не заметит. А, что? Ах, моя версия событий. Да, пожалуйста. Вот так все и было. Трактирщик повесился с горя? Да какая уже разница? Давай быстрее, зачем нервы-то мотать. У меня уже ладони вспотели от напряжения. Я сейчас на людей брошусь, не дожидаясь решения. Ну же!

— Что? — секунду стою, не веря своим ушам. Потом начинаю дико хохотать. — Четырнадцать серебряных? Штраф? — смех душит, прорываясь наружу. Это нервное. Никак не могу остановиться. Четырнадцать! Да те три раба, что ушли на подпитку стоили мне больше! Трясущимися пальцами шарю по поясу. Где-то в нем монеты. Секунду тупо смотрю на желтый кругляшок, потом снова начинаю дико хохотать:

— У ум.. у меня нету. Только вот! — смех снова прорывается наружу. Крестьяне уже смотрят на меня с ужасом, — Золтой! — я, наконец, совладал со смехом, — дайте мне еще двоих на сдачу! И на восемь монет. Это, наверное, ребенок, да? Или старик? Беру всех!

Истерика все никак не прекращается.

— Вон отсюда! — рычит фрайхер.

Все еще хихикая, вываливаюсь из зала. Четырнадцать монет! Ужас! Да я больше истратил на материал для симфонии. Да, старики и калеки стоят меньше, чем взрослый здоровый парень. И энергии в них меньше. Но это не важно. Если все делать правильно, то полноценно проведенная "симфония боли" даст гораздо больше энергии, чем просто выпитая жизнь. Ну смешно же! И страх этих крестьян! Страх пьянит не хуже шампанского. Которого здесь, кстати, и нет. Зато есть страх!

Нет, страх не только пьянит. Оказывается, он еще и отрезвляет. Страх собственной дочери, сжавшейся в углу в дрожащий комочек. И причина страха — ты. Истерика заканчивается, оставляя внутри лишь пустоту и, обессилено опускаясь на пол, ты только и можешь спросить: "Ты чего?". Спросить с каким-то беспомощным недоумением и немножко обидой.

— Ты меня убьешь, да? — чуть слышный голос срывается, на щеках дорожки от слез, — ты меня за этим взял? Про запас? Я тебе не нужна только для этого? Тебе ведь нужны дети, чтобы убивать?

— Нет. — Сил на эмоции уже не осталось. Нет сил даже отлипнуть от стенки и, поднявшись с пола, подойти к ребенку. Да и не нужно сейчас этого делать. Только слова. И эмоции. А на эмоции сил тоже нет. Слова выходят пустыми и холодными, — Я не убивал детей. Никогда. И не собираюсь. С чего ты взяла?

— Я слышала. Там, в зале, — Ниа всхлипнула, — ты правда никогда-никогда не будешь убивать детей? Обещаешь?

Да хрен его знает, как жизнь обернется. Вполне возможно, что когда-нибудь придется выбирать между верностью слову и смертью, но здесь и сейчас возможен только один ответ:

— Никогда. Обещаю.

Полахена и ребенок уже плачет в моих объятиях, повиснув на шее и уткнувшись носом в броню. Аккуратно провожу рукой по золотистым кудряшкам. Пустота внутри тает, как кусочек льда на ярком солнце. И я сам почти начинаю верить, что все будет хорошо.

Глава 9

Мой работодатель (или уже сеньор?) выразил свое неодобрение вечером. Мало того, что зажал золотой, не вернув сдачи, так еще и попытался по шее надавать. То есть культурно пригласил на тренировочный поединок "Дабы лично проверить боевые навыки". Я еще перед поединком подумал, что не стоит бить фрайхера слишком сильно, а то обидится. Куда там! Этот... рыцарь, оказывается, телепортироваться умеет! Я просто не успевал реагировать на три практически одновременных удара с разных сторон и на разных уровнях. В итоге я сел на землю и накрылся куполом из пустоты. Только небольшое отверстие у самой земли оставил, чтобы можно было дышать. Полусферу такого радиуса я могу держать минут пятнадцать, но это на пределе. Значит, минут десять можно спокойно поразмыслить — все равно нужно сливать запасенную для драки энергию. Интересно, мой поступок можно считать бегством с поля боя? Надеюсь, барон догадается сначала палочкой в черный пузырь потыкать, не влетит с разбегу. Вот не знаю почему, но "пустоту" удобнее всего ставить именно в виде базовых фигур — плоскость, сфера (как вариант — купол), конус. Поэтому, кстати, и пришлось плюхнутся на землю — даже на таком запасе двухметровый купол я продержу от силы минут семь. Давняя мечта — создать оболочку из пустоты по форме тела, но пока не получается. Возможно, какие-то психологические барьеры, или просто одно из свойств мира. А барон силен! Хотя, если я не ошибся, при определенной концентрации силы он в мою "зону влияния" телепортироваться не может. Нужно проверить. И еще что-то было такое в ощущениях непонятное, но с этим нужно разбираться в спокойной обстановке, а не тогда, когда большая часть сознания занята управлением силой. Снимаю купол и вскакиваю. Уф, все спокойно. Барон вместе с остальными бойцами наблюдает издали. Интересно, за пределами купола земля мокрая. Они меня водой облить пытались что ли? Шутники, мать их так!